Часть первая 1 страница. Русская история XVII века и первой четверти XVIII века

Русская история XVII века и первой четверти XVIII века

Лекция первая

ПРЕДМЕТОМ курса является история России XVII и первой четверти XVIII века, Эта, по-видимому, некоторая хронологическая раздробленность возмещается внутренним единством, которое заключается в том, что курс включает в себя переходную эпоху в жизни нашего общества. Изложение курса начнем как' раз с момента превращения русского государства на востоке в государство европейское, а потому надо сделать хоть в кратких чертах обзор предшествующей истории. В V веке до Р. X., около полутора тысяч лет тому назад по русской равнине стало разбрасываться славянское племя, основа русской народности. Да того времени славяне врезались в нашу страну клином лишь в одном месте: у верховьев Западного и Южного Буга и Днестра и отчасти в бассейне рек Припяти и Березины. Это и была исконная славянская территория. Остальное пространство нашей страны населяли другие племена: на западе жили литовские племена, на востоке — очень многочисленное племя финнов, а на юге бродили кочевники. До V века это были, главным образом, народы иранского племени, родственные лидийцам, персам и т. д. Это были так называемые скифы, а потом сарматы.

Мало-помалу славяне размножились, им стало тесно жить у себя на прародине, и тогда началось расселение их по равнине/Этому содействовало и великое передвижение народов, начавшееся в то время. Вторжение тюркских кочевых орд в IV, V и начале VI века смело население наших степей, оседлое и полуоседлое. Степи запустели. Кочевники удалились в Приднепровье и в низовья Волги. Но природа не терпит пустоты, и лишь только наши степные пространства освободились, как туда хлынули потоки населения из Прикарпатья, с Припяти и Березины. Скучившиеся на юге массы славянства расползлись по степным рекам, под защитой лесов проходили они и в лесные области, раздвигая литовские и финские племена и оттесняя их в дебри, отчасти истребляя, отчасти ассимилируя. Но и в лесных областях они селились именно по рекам, в речной поросли, где можно было обзаводиться разными промыслами: тут можно было найти дичь, разводить пчел, ловить рыбу. Таким образом леса служили естественной защитой и заключали в себе громадные богатства. В лесных областях, среди дебрей и топей, реки служили естественными и удобными путями сообщения, по которым летом поселения удобно внедрялись в лесную чащу. Кроме того, около рек всегда лежали луговые пространства, а мелкую приречную поросль легко было расчистить под пашню. Наши славяне уже на;прародине стали земледельцами, и вопрос о нивах, о посеве ставился ими всегда. В начале VI и VII веков они заняли пространства по Южному Бугу, Днепру, Дону, Западной Двине, Днестру, Оке, Волге и по озеру Ильмень. Расселение славян произвело переворот в их экономическом быту и общественной организации. До расселения по равнине среди них определенно господствовала родоплеменная организация. Основной клеточкой этой организации был род, то есть разросшаяся из нескольких поколений семья. Роды соединились потом в братства, а братства — в племена. Организация эта уцелела в форме исторического пережитка у боснийских и герцего-винских сербов и у черногорцев. Остатки этих институтов и учреждений дают повод с уверенностью утверждать, что эта форма родоплеменной организации была общеславянской. Когда славянское расселение разбило основную ячейку, когда прежние племенные связи неминуемо должны были разрушиться, сложился более или менее устойчивый родовой строй. Родственные связи оказались более устойчивыми, нежели племенные, да и обстоятельства и условия жизни не позволяли селиться слишком дробно. Не было еще прочной государственной организации, поэтому родичи в силу необходимости и по инстинкту самосохранения должны были селиться вместе для общей защиты от внешних врагов. Что родовой быт сохранялся еще долгое время после расселения славян по русской равнине, свидетельствует и обычай родовой кровной мести, которая была отменена только при сыновьях Ярослава Мудрого. Мало-помалу, однако, вследствие расселения родственные роды смешались, перетасовались и образовали группы поселений, члены которых были уже связаны только узами соседства; даже группы родственных родов соединялись с иноплеменными, и организация стала исключительно территориальной. Этот процесс не везде протекал одинаково быстро и успешно. Наибольшей успешностью отличался он в бассейне озера Ильмень и по великому водному пути «из варяг в греки». Тут возникали крупные поселки, в которых были представлены различные роды и племена. Эти пункты были рынками для местного населения. Между ними и торговыми городами завязывались уже не родственные, а чисто политические связи. Мелкие поселки стали жить заодно с городами, в которых имели общее вече, заодно оборонялись от общих внешних врагов. Так возникла первая у нас политическая форма —'• городовая волость. Таких волостей возникло тогда несколько: Киевская, Черниговская, Переяславская, Смоленская, Полоцкая, Новгородская. Наряду с этим кое-где в стороне от великого водного пути уцелела и прежняя племенная организация. Остатки ее, например, находим у вятичей, у радимичей и древлян. Резюмируя все изложенное, мы должны сказать, что славяне, размножившись, двинулись из своей прародины, заняли южные степи и расселились по главным рекам русской равнины, а так как этот процесс расселения совершался не везде с одинаковой быстротой и успешностью, то и получилась такая дробность и несходство в общественной организации по местам.

Когда туземцы, сначала покоренные и раздробленные, освоились с новыми пришельцами, они вскоре сами стали нападать и завоевывать. С юго-востока двинулись хазары, кочевые орды смешанного состава, но главным образом тюркского племени. Они заняли низовья Волги и Дона и открыли оживленную торговлю. С севера надвигались нормандские конунги со своими дружинами. Этих новых пришельцев называли варягами. Хазары сжились со славянами, покорили некоторые их племена и удовольствовались скромной данью, которую они брали со славян. Завязались деятельные торговые сношения с хазарами. Предметами обмена были мед, воск и невольники. Пришельцы с севера разбрелись по городам и занялись сбором и отправкой в Грецию сырых продуктов. Удалые витязи-мореходы превратились таким образом в мирных купцов, которых нанимали для сбора дани «мира деля», то есть ради мира (и сама дань называлась тогда «мира») и для защиты. Норманны являлись господствующим элементом и в политическом, и в экономическом отношении. Они были деятельными экспортерами сырья и составляли вооруженную силу на Западе. От них и восточные славяне стали называться Русью, Будучи в постоянном общении со славянскими народностями, норманны и сами стали славянами. Слияние это подтверждается тем фактом, что норманны из дружины Игоря клялись Перуном, а Перун был богом славянским, а не нормандским.

С IX века новые кочевые орды прорывают хазарскую плотину. Южные степи опустошают сначала венгры, за ними печенеги, в X веке турки, в XI веке — половцы. Восточные славяне отодвигаются на север. До того же времени они жили по северным берегам Черного и Азовского морей, к северу от Азовского моря, по обе стороны реки Дон; теперь они вынуждены были покинуть низовья Днепра, Волги и Дона. Многие из них были истреблены, остальные почувствовали острую потребность в объединении для борьбы ^гсо степными кочевниками. Ранее других эту нужду в объединении почувствовали большие торговые города, так как пресеклось морское торговое движение, и вот тогда городовые волости начали соединяться под военным прикрытием Киева, одни добровольно, Другие — «примученные» киевским князем — конунгом.

Таков был ход русской истории'до X века. Сначала союз славян отличался крепостью и преуспевал в этом направлении. Киевский князь подчинил себе других князей и держал их у себя под рукой, покорял остальных князей или вовсе изгонял их из областей. Он набрал себе дружину, отчасти из варягов, отчасти из туземных элементов, и с ее помощью, с помощью своих княжих мужей держал в повиновении население в покоренных охраняемых областях. Власть князя сделала успехи за это время. Прежде князь 'занимал подчиненное положение, играл роль предводителя войска, распорядительная же власть принадлежала местному вечу. С объединением городовых областей под своей властью князь стал вне городского общества, над ним — из наемного сторожа сделался правителем и хозяином области, распорядителем ее судеб, стал смотреть на нее как на свою вотчину, как на личное достояние, стал собирать подати и водить в поход ополчение. Распространение христианства с его высокими воззрениями^ на княжеский сан закрепило и усилило этот порядок, но не создало прочной долговечной государственной организации. Само возвышение власти не шло параллельно с успехами осознания ею своего государственного значения, что создало опасность для государственного единства. Киевский князь применяет к своем княжеству приемы пользования частным имуществом: дробит власть, раздает волости детям и внукам; так появляется много князей, но все они осознают, что они — «единого деда внуки», поэтому они поддерживают между собой единение, повинуются старшему в роде, меняются волостями в зависимости от порядка старшинства; однако идеальным стремлениям князей не удалось возобладать над реальными эгоистическими побуждениями. Князья много и часто ссорились: в XI, XII и XIII веках шли непрерывно княжеские усобицы. Государственное единство распалось. От власти великого князя, старшего на Руси, осталась только тень. Младшие князья не слушались старшего и не почитали. В XII веке русское государство распадается на ряд «земель», одни из этих «земель» появляются еще до образования великого княжества Киевского, другие — уже при киевском князе, как земли Переяславская, Черниговская, Суздальская, Новгородская, Витебская, Волынская, Галицкая, Муромская и Рязанская. Князья стали держаться особняком, лишь о порядке и благе внутри своего только княжества «промышлять и радеть» и действовать только в союзе с немногими соседями, а не сообща, не всей землей. В эту рору приобрели особое значение веча главных городов, за которыми стояли пригороды. На вечах пользовались влиянием члены княжеской дружины, осевшие на местах и положившие основание влиятельному земскому классу, превратившись из перехожих дружинников в землевладельцев. Мало-помалу с размножением князей, что послужило естественной причиной их обеднения, князья уже не были в состоянии содержать свою дружину на всем готовом у себя на княжеском дворе, и принуждены были искать для нее иных средств к жизни: князья начинают тогда раздавать в пользование дружинникам земли с домашним скотом и челядью. Прежние перехожие дружинники благодаря этому оказались тесно связаны с князем. Они стали теперь местными обывателями, прочно усевшись на одном месте. Таким образом, тут уже не князь, явившийся со стороны, примкнул к обществу, а общество сгруппировалось вокруг князя.

Распад Киевского союза был вызван не только усобицами, но и некоторыми другими причинами. Он явился отчасти следствием географического разобщения русской земли в XII веке, когда население разбрасывалось в разные стороны. Киевский союз был еще крепок, когда восточные славяне пробивались к озеру Ильмень, в Приднепровье и в бассейн Волги, а отсюда они уже разбрасывались отдельными полосами в степной области. Но здесь в XII веке учащаются княжеские усобицы и половецкие нападения. Случалось, что князья сами приводили половцев на русскую землю. При таких условиях жизнь в Приднепровье стала невозможна. Население расходилось отсюда в разные стороны, большей частью в Суздальскую землю — в междуречье Оки и верхней Волги и на запад — в земли Волынскую и Галицкую, а также на север в бассейн верхнего Днепра и Западной Двины, так что в XIII веке получилось три ядра славянской народности. За географическим разобщением следовало раздробление экономическое и политическое.

Когда был крепок еще Киевский союз, тогда всех славян связывал единый экономический интерес: держать великий водный путь чистым от внешних нападений и оберегать его от кочевников. Теперь внешняя торговля прекратилась, и прежняя торговая дорога запустела. Торговля направлялась теперь в разные стороны и разными путями: из Суздальской земли она шла в Новгородскую землю через ильменский и ладожский бассейны; с верхнего Днепра и Западной Двины, из Смоленской и Полоцкой областей — по Западной Двине, из Чернигова и Киева — Волгой, из Галича — тоже на запад, через Польшу и Венгрию.

Прежде был и единый политический интерес, так как был всего только один враг — степняки; теперь у разных политических центров появились и разные враги: в Киевской и Черниговской Руси — степняки; Волынь и Галич должны были бороться больше с венграми, поляками, литовцами и меньше с кочевниками; Муромо-Рязан-ская и Суздальская области имели дело с финнами, мордвой и болгарами и никогда — со степными кочевниками. При таком разобщении Киевский союз уже не мог существовать. Татары довершили его разрушение. Они разгромили Приднепровье, изгнали и истребили население Малой Руси. Затем стала возвышаться Суздальская область. Тут жизнь шла особым путем, и порядок строился на новых основаниях. Здесь вокруг Москвы выросло и окрепло русской государство. На истории этой Суздальской северо-восточной Руси мы теперь и остановим наше внимание.

В Суздальской Руси в деле устройства народной жизни первую роль играл князь. В Киеве и Новгороде князья пришли уже на готовое: они нашли области уже заселенными, нашли готовый политический порядок, который отроился без них и до них, так что в Киеве и Новгороде князья не могли играть видной роли, не могли быть там полными хозяевами. Большое значение там получили веча. В Киевской Руси мы видели борющимися две политические силы: вече и князя. В Новгороде возобладала одна из них — вече. Совсем иное находим в Суздальской земле. Когда она досталась Юрию Долгорукому, одному из младших сыновей Владимира Мономаха, она представляла собой почти сплошную лесную пустыню. Население было редкое, больших городов не было, если не считать старинных пунктов Ростова и Суздаля; изредка встречались рассыпанные тут и там финские поселки. На редкие полянки, затерявшиеся среди лесов, и направлялась русская колонизация. Такова была Суздальская Русь. Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский и Всеволод Большое Гнездо устраивали эту пустыню. Заселяли земли, строили города. В конце XII века благодаря колонизаторской деятельности князей эта пустынная земля начала заселяться, появились многочисленные славянские поселения, но это было совсем не то, что в Киевской Руси, это были не большие торговые города, а села, деревни, починки. Русское население тут было не торговое, как в Приднепровье, а хлебопашеское. Крупный торговый экспорт не свил себе гнезда в Суздальской Руси. Тут князь не примкнул к обществу, а наоборот, сам явился на новом месте устроителем и начал властвовать и повелевать. Не встретил он тут и сильных земских миров с их вечами, как в Киевской и Новгородской Руси. Единственные старинные города не были достаточно сильны, чтобы бороться с самовластием князя; известно, как была неудачна их попытка выступить против первого русского самовластца Андрея Боголюбского: когда они вздумали было по собственному усмотрению выбрать ему преемника, то встретили энергичное сопротивление со стороны людей «молодших, мизинных, володимирцев», жителей пригорода. Таким образом, из двух политических сил в Суздальской Руси возобладала княжеская власть, а вече мало-помалу исчезло совсем. В виде исключения оно удержалось еще в Новгороде и Пскове, Упадок веча обнаруживается постепенно еще до татарского нашествия. Татарские погромы лишь ускорили и обострили этот процесс порабощения народной массы. Это в значительной степени было обусловлено хроническим обеднением населения вследствие необходимости платить «выход», постоянную дань татарам. Таким образом, капитал уплывал из страны, а при таких условиях не могли развиваться ни промышленность, ни торговля. Единственным ресурсом в руках населения оставался личный труд, и притом труд, прилагаемый к земле. Заботы о материальных интересах поглощали все внимание, а между тем этот труд не мог быть организован без помощи и содействия княжеской власти. Когда улеглась тревога после татарских погромов, князья принялись за организацию народного хозяйства. Те крестьяне, которые не могли восстановить своих хозяйств, начали прилагать труд на чужих землях, сделались перехожими съемщиками чужой земли. В такой общественной среде князь нашел больше простора для своей власти и деятельности. С обедневшего бродячего населения нельзя уже было получить больших доходов, поэтому князья начинают организовывать собственные хозяйства. Эти княжеские поместья, их личная собственность, стали привязывать их к месту, благодаря чему становятся реже, а потом и вовсе прекращаются перемещения князей по старшинству. Таким образом, татарские погромы оказали на князей действие, обратное тому, которое они имели на население: население стало бродячим, князья же сделались более оседлыми. Так окончательно установился удельный порядок в северо-восточной Руси.

Лекция вторая

ТЕНДЕНЦИЯ к оседанию среди князей, к присвоению ими безграничной власти в своей области обнаружилась уже в Киевской Руси. Неизбежным следствием размножения князей явилось то, что области стали мельчать, доходы с волостей уменьшаться, дани и пошлин, собираемых с населения, уже не хватало на княжеский обиход, и князьям пришлось искать иные средства к существованию. Тогда князья становятся сельскими хозяевами. У них появляются села, населенные челядью, с большими запасами хлеба и скота и со всем хозяйственным обзаведением. При таких условиях перекочевание для князей становилось уже невозможным. Князья стараются держаться ближе к своим селам. Когда наступает татарский погром, население разоряется от набегов и уплаты «выхода», князья начинают еще больше заниматься хозяйством. Теперь и им приходится выступать в роли организаторов народного труда. Они собирают бродячее население, прикрепляют его к земле, помогают обзаводиться хозяйственным инвентарем. Мало-помалу окончательно устанавливается удельная система, так как князья уже не переходят, а владеют наследственно своими волостями, которые раз и навсегда достаются им в удел,

Установление удельного порядка повлекло за собой, в свою очередь, своеобразные последствия. Вот что случилось: волости дробились, уделы мельчали, и в конце концов княжества по размерам стали близко подходить к типу простых частных владений. У Ключевского в его «Курсе русской истории» приводится характерный пример такого князя-землевладельца. Все его владения состояли из одной «веси» на берегу Кубенского озера. Многие простые землевладельцы-бояре нередко имели большие владения. При таких размерах княжества деятельность князей состояла уже не в суде и не в управлении, а в распоряжении хозяйством. Прежние помощники, советники князя — бояре, выступали уже не как правители, а как приказчики. Они носили и соответственные титулы — дворецкого, то есть заведующего княжеским двором, всеми службами и слугами, казначея — заведующего домашней казной князя и так далее; все эти стольники, то есть заведующие столом князя и людьми, работающими для кухни — рыболовами, пчеловодами и прочими, ловчие, начальники княжеской охоты и другие должностные лица были, по большей части, просто слуги князя, часто его холопы.

Многие удельные княжества походили на частные владения не только по размерам, но и по всему внутреннему порядку и строю, а с другой стороны и одновременно с этим, вотчины бояр и церковных учреждений стали походить на княжества. Раз суд и управление не стали давать уже много доходов князьям, они перестали дорожить этим правом и стали жаловать частным землевладельцам право судить и рядить в своих владениях и рб-лагать данью население своих земель. Землевладельцы хлопотали о получении грамот, которые освобождали их земли от подсудности князю; особенно охотно такие грамоты давались тем землевладельцам, которые устраивались вновь, занимали пустые земли, с которых князья все равно не получали никаких доходов и которые они, следовательно, не жалели отдать. Выходило, таким образом, что владельцы имений, снабженные правом дани и суда были похожи на князей. Значит, князья стали походить на вотчинников, а вотчинники — на князей. При таких условиях затмевалось представление о князе как о государе, как о политическом властителе, князь стал рассматриваться как владелец земель, которые он непосредственно эксплуатировал в свою пользу; вместе с тем и подчинение князю в глазах населения приобретало договорный характер: люди, жившие на землях князя, стали считать, что сидят на них добровольно, подобно тому, как на землях церковных и частновладельческих. Служилые люди стали переходить свободно с княжеских земель на земли частных владельцев и на земли монастырские или, как говорили тогда, стали «закладываться за бояр и за монастыри». Свободно переходили и крестьяне. Князья, конечно, не могли быть равнодушны к этому, так как им было важно обеспечить за собой необходимый контингент слуг; к тому же требовалось платить обременительный «выход» в Орду; поэтому князья боролись с правом отъезда служилых людей и со свободой перехода крестьян, уговариваясь друг с другом не принимать людей, записанных в писцовые книги в той или другой местности, и не пускать своих людей на земли бояр и духовенства. Но на землях князей жили и те элементы населения, которые изначально считали себя слугами вольными: бояре и дети боярские, которым прямо запретить переход было нельзя, почему князья всегда оговариваются в своих договорных грамотах: «а бояром и слугом межи нас вольным воля».

Все эти отношения объединяются в одном порядке явлений: господствовавший у нас в XIII, XIV и XV веках общественно-политический строй близко подходит к западноевропейскому феодализму. У нас мы находим те же элементарные черты, которые характеризуют феодальную систему: во-первых, и у нас замечается дробление власти не только между князьями, но и между князьями и частными землевладельцами, а также между князьями и церковными учреждениями; во-вторых, и у нас было соединение политических прав с землевладением, и в-третьих, у нас также существовала система частного подданства, вассальных отношений. Значит, самые главные признаки феодализма у нас были налицо. Вся разница заключается в том, что у нас они не развились в стройную систему социально-политических отношений. У нас не сложился феодальный «coutume», действия которого в истории Западной Европы сказались, например, в устройстве Иерусалимского королевства. У нас господствующие общественные отношения не вылились в прочную юридическую форму: ленные учреждения у нас были в эмбриональном, зачаточном состоянии; однако можно сказать, что и Русь все-таки прошла ту фазу исторического развития, которую проходили все народы Европы. Это является необходимым и естественным ходом истории» Феодальному порядку отношений положило конец возвышение Москвы и объединение вокруг нее удельных княжеств. На этом факте мы теперь и остановимся и попытаемся осветить причины, которые создали это возвышение Москвы.

Московское княжество во второй половине XIII века было одним из самых мелких княжеств, почему и досталось одному из младших сыновей Александра Невского. В последующее время в распределении власти над княжеством наблюдается градация, обычный порядок владения по старшинству, в течение более чем 50 лет, пока один из московских князей не получил от хана ярлык на великое княжение. За это время Москва успела возвыситься и окрепнуть. Что же произошло за эти годы и каковы причины такого быстрого усиления? В ряду причин на первое место, конечно, нужно поставить выгодное географическое положение в середине северо-восточной Руси, на дороге между Киевской землей с одной стороны и Владимирской и Суздальской — с другой. Это главная, если не единственная причина быстрого роста Московского княжества. Во второй половине XIII века в Киевской Руси шла страшная усобица между сыновьями Александра Невского Дмитрием Переяславским и Андреем Городецким. Князья приводили на русскую землю татар, которым было все равно, кому помогать и служить, лишь бы представлялась возможность пограбить и обогатиться за чужой счет. Из-за этого население уходило из Киевской Руси туда, где было безопаснее: на верховья Волги и в бассейн реки Москвы. Тогда это был глухой лесистый край, но зато он был безопасен в смысле татарских нападений. В результате Киевская земля запустела; был упразднен ряд княжеств в бассейне Клязьмы и по Волге; зато появляются новые в бассейне реки Москвы и верхней Волги. Особенно видное место между ними занимают два: Тверское и Московское. Некоторое время между ними происходит соперничество, завязывается борьба за первенство и главенство над остальными землями. Одержало верх княжество Московское. Московский князь воспользовался критическим моментом, когда тверской князь Александр Михайлович не только не смог удержать население от бунта против татар, от избиения татарских баскаков, пришедших для сбора дани, но и сам стал во главе движения. Баскаков заперли в деревянные срубы и ешкгли. Тогда хан предпринял большой поход на Тверь, в котором приняли участие и русские князья. После понесенного удара, после разорения от русско-татарского ополчения Тверь уже более не могла оправиться. Тогда Москва осталась без соперников и утвердила свое господство в северо-восточной Руси. У московских князей было много и денег, и войска; они и начинают, благодаря этому, «примышлять» разными способами чужие земли и расширять свои владения. Иногда они просто отнимали уделы у более слабых князей. Так, в 1301 году князь Даниил Александрович Московский напал на рязанского князя Константина и захватил у него Коломну, а в 1303 году Юрий Данилович захватил у смоленского князя Можайск. Кроме того, много княжеских владений было выкинуто на рынок с возрастающим обеднением князей и населения от татарских погромов, вследствие чего князья стали несостоятельными плательщиками «выхода*; в особенности это резко сказалось в потомстве Константина Всеволодовича Рязанского. Известно, что когда частное лицо оказывается не в состоянии платить необходимые налоги, оно продает свое имущество. Так поступали и князья со своими княжествами: они продавали свои владения по частям или целиком, а сами поступали в разряд слуг московского князя, что в политическом отношении было спокойнее, нежели положение владетельных князей. Бывало иногда и иначе: уделы несостоятельных плательщиков хан передавал московскому князю, который всегда платил исправно. Так были переданы княжества Суздальско-Ни-жегородское, Муром, Таруса, Мещера; все это — одновременные присоединения.

Московские князья все родились и воспитывались в этой атмосфере стяжательства и соперничества, все выросли в одинаковой обстановке, потому все они была похожи друг на друга, как две капли воды, и в политике все шли по одному пути.

Успеху Москвы много содействовала «дружная» работа московского боярства. Московские князья и бояре были дружными сотрудниками. Чем более росли владения московского князя, тем выгоднее было у него служить. Бояре других княжеств, видя, как хорошо живется у московского князя, сами переходили на его земли, чтобы радеть о его интересах. Духовенство тоже стало содействовать торлсеству московского князя. Оно желало видеть на Руси единого государя, подобно царю греческому, желало объединения Руси и в церковной организации, вот почему духовенство деятельно помогало всем московским князьям стремиться к объединению власти.

Народные массы тоже тяготели к Москве, потому что думали, что легче содержать одно большое государство, нежели несколько мелких, которые, как известно, всегда стремятся больше великих обременять подданных; кроме того, у московского князя было спокойнее жить: он — друг хана и всегда может предотвратить его гнев и охранить от набегов. Особенные симпатии населения к Москве проявились после первой победы над татарами на Куликовом поле, где московский князь явился со значением национального государя, так как выступил от лица всей земли бороться за ее самостоятельность и свободу. И действительно, в конце концов из соединения самостоятельных крупных княжеств — Тверского, Смоленского, Рязанского, Новгородского и других, выросло великое национальное государство.

Вот в общих чертах процесс его возвышения и объединения. Первые присоединители волостей, сел и княжеств вовсе и не думали сначала об установлении единодержавия, они хотели лишь увеличить свое семейное достояние, умирая, по-прежнему делили свои владения и выделяли вдовам «опричнину» на «прожиток». Но хотя в первое время тенденции к объединению еще не было, процесс объединения уже совершался. Владения скапливались в руках одного княжеского рода, хотя в пределах этого рода они по-прежнему дробились, и в наследовании частей наблюдалась градация по старшинству. Главной заботой князя было то, чтобы поддержать в своем, роде мир и согласие, обеспечить подчинение и повиновение старшему, а для этого ему нужно было дать перевес и в материальном отношении. И так было не в одной Москве. Обычным явлением при делении княжеских владений был излишек «на старейший путь». Этот излишек мало-помалу стал достигать непомерных размеров и подавлять величиной владения других членов княжеского рода. В таком случае у князей начинал уже действовать инстинкт династического самосохранения: желая обеспечить власть за своим родом, князь давал старшему его представителю и необходимые средства для того, чтобы держать в подчинении других князей. Особенно этот инстинкт, хотя в несколько иной, более сознательной форме, проявился у Ивана II, уже в форме стремления к сохранению государства. Однако наблюдается, что этот излишек «на старейший путь» не давал гарантий порядка: во все время княжения Василия Васильевича продолжалась усобица, причем великого князя даже ослепили, татары вторгались и разоряли землю. Вот почему Иван III решил, что борьба возможна лишь тогда, когда великий князь объединит всю Русь под своей властью и сделается единым полноправным государем; поэтому он позаботился сосредоточить выморочные уделы братьев в своих руках, отобрал также мало-помалу уделы и у живых братьев. Старший сын Ивана III, Василий III, был, можно сказать, первым настоящим государем: в его руках оказались 66 городов, то есть ²/з всего государства, а на долю четырех его братьев досталась всего только 1/3, то есть приблизительно 30 городов. Кроме того, он получил и Политические преимущества: исключительное право вести дипломатические сношения, чеканить монету и наследовать выморочные уделы братьев. Иван III еще при жизни венчал сына царем и великим князем всея Руси, и этот факт можно рассматривать как установление единодержавия и прекращение древнего суверенного порядка феодальной эпохи. В начале XVI века феодальный порядок прекратил свое существование. Правда, уделы еще оставались, но они уже не были самостоятельными княжествами, а имениями, владельцы которых имели право суда и дани над населением. Это было то же, что и аналогичное право частных вотчинников, которое еще существовало при Иване III, Василии III и даже Иване Грозном.

---

Дата добавления: 2015-08-03