Глава 5 2 страница

Выступая перед членами Военного совета РККА 2 июня 1937 года, И.В. Сталин говорил: «Прежде всего, обратите внимание, что за люди стояли во главе военно-политического заговора. Я не беру тех, которые уже расстреляны, я беру тех, которые недавно еще были на воле. Троцкий, Рыков, Бухарин – это, так сказать, политические руководители. К ним я отношу также Рудзутака, который также стоял во главе и очень хитро работал, путал все, а всего-навсего оказался немецким шпионом, Карахан, Енукидзе. Дальше идут: Ягода, Тухачевский - по военной линии, Якир, Уборевич, Корк, Эйдеман, Гамарник – 13 человек. Что это за люди? Это очень интересно знать. Это – ядро военно-политического заговора, ядро, которое имело систематические сношения с германскими фашистами, особенно с германским рейхсвером, и которое приспосабливало всю свою работу к вкусам и заказам со стороны германских фашистов»[666]. Акценты расставлены недвусмысленно: одни прямо названы шпионами, другие же только «приспосабливали» свою деятельность к вкусам немецкого генералитета. Заметим, что в это время рейхсвера уже не существовало – его заменил вермахт, а бывшие высшие руководители распущенной Гитлером милиционной армии Веймарской республики в своем большинстве получили отставку. Сталин всегда был аккуратен в выборе понятий и, таким образом, вел речь о событиях давно минувших дней. Об этом свидетельствует и термин «фашисты», который в нацистской Германии не употреблялся с 30 января 1933 года после победы НСДАП на выборах в рейхстаг. Но за нанесенный этими высокопоставленными военными чиновниками боеспособности Красной армии ущерб в деформации ее структуры и вооружения через четыре года придется расплачиваться всему советскому народу.

Представляется, что ни Сталин, ни председатели следственных комиссий никогда не считали осужденных высших командиров РККА немецкими шпионами. Тогда приговор Военной коллегии Верховного суда звучал бы иначе, чем в официальном сообщении «В Прокуратуре СССР». В нем сообщалось, что расследование по делу арестованных в разное время органами НКВД Маршала Советского Союза М.Н. Тухачевского, командармов 1-го ранга И.Э. Якира и И.П. Уборевича, командарма 2-го ранга А.И. Корка, комкоров В.М. Примакова, В.К. Путны, Б.М. Фельдмана и Р.П. Эйдемана закончено и передано в суд. «Поименованные лица обвинялись в нарушении воинского долга (присяги), измене Родине, народам СССР и Рабоче-крестьянской Красной Армии. На состоявшемся закрытом судебном заседании Специального судебного присутствия Верховного суда СССР 11 июня 1937 года все они были лишены воинских званий и приговорены к высшей мере социальной защиты – расстрелу»[667].

Однако Гитлер расценил этот приговор как результат своей великолепно организованной интриги. На совещании в Имперской канцелярии он изложил свой план завоевания мировой гегемонии Германии 5 ноября 1937 года военному министру генерал-фельдмаршалу В. фон Бломбергу, главнокомандующему сухопутными войсками генерал-полковнику В. фон Фричу, главнокомандующему ВМФ гросс-адмиралу Э. Рёдеру, главнокомандующему ВВС генерал-полковнику авиации Г. Герингу и министру иностранных дел К. фон Нейрату. Фюрер отметил, что страной достигнута неполная автаркия, однако достаточная для ведения молниеносной войны. Вероятный срок возможного военного конфликта намечен на 1943-1945 годы. «После этого времени следует ожидать только дальнейших изменений не в нашу пользу». В его речи были определены ближайшие цели и сроки германской экспансии. Австрия и Чехословакия должны войти в состав «Великой Германии» в 1938 году, Польша – а 1939 году, а СССР – в 1943 году. Опытные военачальники Бломберг и Фрич выступили против этого плана, считая, что в войну обязательно вступят Франция, Великобритания и СССР, заинтересованные в сохранении Версальской политической системы в измененном виде. В этом случае Германии придется вновь воевать на два фронта. Но Советский Союз в отличие от Российской империи располагал современной и хорошо оснащенной сухопутной армией и военно-воздушным флотом. Отношение этих высших офицеров вермахта к русской армии ярко выразил ветеран Восточного фронта первой мировой войны полковник Г. Блюментрит: «История всех войн с участием русских показывает, что русский солдат стоек, невосприимчив к плохой погоде, очень нетребователен, не боится ни крови, ни потерь. Поэтому все сражения от Фридриха Великого до мировой войны были кровопролитными. Несмотря на эти качества [своих] войск, Российская империя почти никогда не добивалась победы! Командиры низшего звена действовали шаблонно, не проявляя достаточной самостоятельности… Русское высшее командование уступало нашему, так как мыслило формально, не проявляя уверенности в себе. Оставшихся сегодня высших военачальников, за небольшим исключением, следует еще меньше бояться, чем бывших, хорошо образованных русских генералов царской армии» [668]. Извиним автора за бравурные пруссаческие пассажи о «постоянных поражениях русской армии», которая разгромила Наполеона и Фридриха II Великого вопреки российским вельможным военачальникам.

«Чрезвычайно непритязательный, привыкший к большим нагрузкам русский солдат был дисциплинирован и хорошо обучен. Он мастерски умел приспосабливаться к местности, прежде всего в обороне. В германской армии, в отличие от партийных инстанций, не строили никаких иллюзий относительно стремления русского солдата бежать от большевистского режима. Было известно, что армию, особенно офицерский корпус, русские обеспечивали всеми средствами, находившимися в руках государства»,- писал генерал-полковник Г. Гот[669]. Сама высокая оценка качеств русского солдата ставила под сомнение зависимость боеспособности вооруженных сил России от репрессий советских военачальников и флотоводцев. Старые служаки Бломберг и Фрич придерживались того же мнения. Они были освобождены от занимаемых должностей и оказались в опале. Уже 4 февраля 1938 года Гитлер был назначен верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами «третьего рейха». Генерал-полковник В. фон Браухич стал главнокомандующим сухопутными войсками, а генерал-полковник В. Кейтель - начальником штаба вооруженных сил. Закаленный нацист И. фон Риббентроп вступил в должность министра иностранных дел, а К. фон Нейрат ушел в отставку [670]. «Генерал-полковник Фромм как-то заметил в обычной для него лаконичной манере, что уж лучше бы верховным главнокомандующим стал сугубо гражданский человек, чем, как назло, ефрейтор-телефонист. Он к тому же никогда не воевал на Восточном фронте, и уже поэтому мало понимает его специфические проблемы»[671].

Опальные генералы оказались правы. Рейхсминистр пропаганды И. Геббельс впоследствии оставит следующую запись в своем дневнике: «15.02.42. Как рассказал мне Зепп Дитрих, происходящие в оккупированных районах с русскими инциденты просто ужасны. Они не люди, а скопление животных. Самой большой опасностью, угрожающей нам на Востоке, является бесстрашное тупоумие этой массы. Солдаты не сдаются, что является модой в Западной Европе, когда полностью окружены, но продолжают бороться, пока они не падут убитыми. Большевизм просто подчеркнул эту расовую склонность русских»[672].

Репрессиям в СССР подверглось и высшее руководство военно-морского флота. Были арестованы все апологеты тактики «морских набегов» и «москитного флота» во главе с заместителем наркома обороны, начальником морских сил флагманом флота 1-го ранга А.В. Орловым и заместителем наркома тяжелой промышленности СССР по судостроению Р.А. Муклевичем. Был создан отдельный Народный комиссариат ВМФ, который возглавил флагман флота 1-го ранга М.П. Фриновский. Он был самой крупной креатурой всесильного Генерального комиссара госбезопасности Н.И. Ежова и его заместителем. До своего назначения наркомом военно-морского флота Фриновский возглавлял Главное Управление пограничных войск НКВД. Естественно, в тактике применения боевых кораблей и организации береговой обороны он совершенно не разбирался, но был арестован не по этой причине, а за личные тесные связи с отстраненным от должности Н.И. Ежовым. До ареста «железного наркома» в марте 1939 года ВМФ возглавлял капитан 1-го ранга Н.Г. Кузнецов в должности заместителя наркома, возвратившийся из республиканской Испании, где служил военным советником [673].

Последовавшие за испанскими событиями первоначальные поражения ОКДВА и Дальневосточного фронта от японских агрессоров в районе озера Хасан в 1938 году привели к аресту маршала В.К. Блюхера. В секретном приказе № 0040 НКО СССР указано, что «т. Блюхер систематически из года в год, прикрывал свою работу... донесениями об успехах, росте боевой подготовки фронта и общем благополучном его состоянии. В таком же духе им был сделан многочасовой доклад на заседании Главного военного совета 28-31 мая 1938 г., в котором утверждал, что войска фронта хорошо подготовлены и во всех отношениях боеспособны...Войска выступили к границе по боевой тревоге совершенно не подготовленными [к бою]. Неприкосновенный запас оружия и прочего боевого имущества не был заранее расписан и подготовлен для выдачи на руки частям, что вызвало ряд вопиющих безобразий в течение всего периода боевых действий...Во многих случаях целые артиллерийские батареи оказались на фронте без снарядов, запасные стволы к пулеметам не были подогнаны, винтовки выдавались непристрелянными, а многие бойцы и даже одно из стрелковых подразделений 32-й дивизии прибыли на фронт вовсе без винтовок и противогазов. Несмотря на громадные запасы вещевого имущества, многие бойцы были посланы в бой в совершенно изношенной обуви, полубосыми, большое количество красноармейцев было без шинелей. Командирам и штабам не хватало карт района боевых действий. Все рода войск, в особенности пехота, обнаружили неумение действовать на поле боя, маневрировать, сочетать движение и огонь, применяться к местности... Танковые войска были использованы неумело, вследствие чего понесли тяжелые потери... От всякого руководства боевыми действиями т. Блюхер самоустранился... Лишь после неоднократных указаний Правительства и народного комиссара обороны... специального многократного требования применения авиации, от введения в бой которой т. Блюхер отказывался... после приказания т. Блюхеру выехать на место событий, т. Блюхер берется за оперативное руководство. Но при этом... командование 1-й армии фактически отстраняется [Блюхером] от руководства своими войсками без всяких к тому оснований. Вместе с тем т. Блюхер, выехав к месту событий, всячески уклоняется от прямой связи с Москвой... трое суток при наличии нормально работающей телеграфной связи нельзя было добиться разговора с т. Блюхером. В разгар боев фронта с двумя японскими дивизиями Блюхер объявил на Дальнем Востоке мобилизацию 12 призывных возрастов (что мог сделать только Верховный Совет СССР). Этот незаконный акт, тем непонятней, что Главный военный совет в мае с. г. с участием т. Блюхера и по его же предложению решил призвать в военное время на Дальнем Востоке всего лишь 6 возрастов. Этот приказ провоцировал японцев на объявление ими своей мобилизации и мог втянуть нас в большую войну с Японией»[674]. В ходе обсуждения поведения маршала В.К. Блюхера все выступавшие на заседании Военного совета настойчиво отмечали факты его беспробудного пьянства. Такой образ жизни с его помощью превратился в норму для всех командующих управлениями ОКДВА - ДВФ, в том числе комкора А.Я. Лапина и комдива К.К. Рокоссовского. Приказы наркома обороны об ужесточении борьбы с пьянством полны примеров из правонарушений командиров Дальневосточного военного округа.

В ходе наступления соединений ОКДВА в районе озера Хасан воздушная атака японский позиций на сопках Безымянная и Заозерная силами четырех эскадрилий тяжелых бомбардировщиков ТБ-3 и истребителей оказалась малоэффективной, хотя в ней были задействованы 180 самолетов 2-й авиационной армии Особого назначения. Исход боев решили части 39-го стрелкового корпуса под командованием комкора Г.М. Штерна. Он выступил 26 ноября 1938 года с докладом на заседании Главного Военного совета «в присутствии товарища Сталина и тт. Молотова, Кагановича, Калинина, Андреева, Жданова и Микояна». Штерн заявил, что «войска ДВФ от головки фронта были сильно засорены злейшими врагами народа - японскими шпионами и другими [колчаковскими] шпионами». Под предлогом избавления от «этих врагов была изъята и уволена из частей ДВФ вопреки приказу Народного комиссара обороны масса людей, на которых не было достаточных данных для увольнения. Масса командиров увольнялась единоличным распоряжением Блюхера. Блюхером была создана обстановка, когда малейшая попытка или указание на необоснованность увольнения того или иного командира уже служила намеком, что ты защищаешь врагов». Его поддержал командующий ВВС Дальневосточного фронта П.В. Рычагов[675].

Вслед за ним были арестованы практически все высшие авиационные командиры, начиная с начальника Главного управления ВВС РККА командарма 1-го ранга Я.И. Алксниса, начальника Штаба ВВС комкора В.В. Хрипина, начальника Высшей парашютной школы комдива Я.Д. Мошковского до всех командующих ВВС военных округов[676].

Все конструкторские бюро, занимавшиеся разработкой принципиально новых образцов техники, так или иначе, связанные с неутомимой новаторской деятельностью маршала М.Н. Тухачевского, опустели. Их деятельность признавали «вредительской» еще и потому, что на их исследования выделялись значительные государственные средства в ущерб традиционным вооружениям, которые не привели к конкретным результатам.

Были арестованы ведущие авиационные конструкторы во главе с А.Н. Туполевым, и помещены в КБ-28 НКВД СССР тюремного типа[677]. Инженеры-кораблестроители А.Н. Асафов, С.А. Базилевский, Б.М. Малинин, Э.Э. Крюгер и К.И. Руберовский оказались в КБ-30 НКВД СССР в Ленинграде. Создатель систем сбрасывания тяжелых вооружений на парашютах П.И. Гроховский, военинженер 1-го ранга В.С. Вахмистров, которому принадлежали варианты составных самолетов «Звено» и конструктор безоткатных артиллерийских пушек Л.В. Курчевский оказались в бараках ГУЛага. Главный конструктор Газодинамической лаборатории, где были созданы реактивные снаряды РС-82, РС-132 и установка БМ-13 «Катюша» Г.Э. Лангемак, ведущий танкостроитель Главный конструктор ХПЗ имени Коминтерна А.О. Фирсов и конструктор радиоуправляемых планирующих бомб В.И. Бекаури при различных обстоятельствах погибли в местах заключения.

Представляется, что И.В. Сталин сделал три верных вывода о причинах наметившегося отставания советской военной техники. Во-первых, и в Испании, и в Китае стратегическая инициатива всегда принадлежала противникам Народного Фронта и Гоминдана, что заставляло республиканскую и китайскую армии придерживаться в основном оборонительной тактики. Во-вторых, они уступали противнику в боевой подготовке личного состава и количестве военной техники. В-третьих, стремление добиться количественного превосходства боевой советской техники над новыми наступательными вооружениями вероятного противника без радикального качественного улучшения всех ее тактико-технических параметров являлось опасной иллюзией. И одновременно Сталин, как и большинство политиков, впал в другую крайность, забыв, что опыт локальных вооруженных конфликтов ни в коем случае нельзя распространять на стратегию глобальной войны.

Молодые способные инженеры, направленные в знаменитые конструкторские бюро не имели пока ни достаточного опыта конструирования, ни определенных организаторских навыков. Наркоматами им предписывалось совершенствовать уже существующие серийные образцы боевой техники, успешно опробованные в вооруженных локальных конфликтах, ни в коем случае не срывать плановых заданий партии и правительства и не увлекаться «прожектерством». Так, увеличение максимальной скорости самолетов достигалось за счет уменьшения прочности планера, высотности и дальности, повышение броневой защиты танков и увеличения калибра башенных орудий вело к уменьшению боекомплекта, скорости и маневренности, а усиление главного калибра боевых кораблей происходило путем сокращения числа зенитных орудий и автоматов противовоздушной обороны.

В 1935 году в США для закупки передовой техники и технологии была направлена специальная авиационная комиссия, возглавляемая Главным инженером ГУАП А.Н. Туполевым. Она с помощью сотрудников советского официального торгового представительства «Amtorg Trading Inc.» приобрела 2 самолёта – цельнометаллический моноплан непосредственной поддержки пехоты Нортроп N-2Е и магистральный пассажирский двухмоторный самолёт Дуглас DC-2, хотя Аэрофлоту в силу небольшого объема воздушных перевозок он не требовался. От приобретения цельнометаллического истребителя конструкции А. Северского Р-35А Туполев категорически отказался, так как у этого опытного самолета не имелось существенных резервов для модернизации. И пока его внедряли в серию на советских заводах, Р-35А бы безнадежно устарел. Так и случилось, когда эти самолеты, наконец, поступили на вооружение подразделений Корпуса морской пехоты США, и через три года оказались истребителями «второй линии» в качестве резервных и учебных самолетов, и были окончательно сняты с производства. Гениальный советский конструктор в данном случае оказался прав. Зато в США Туполевым было закуплено 20 000 новых станков, пригодных как для авиационной, так и для автомобильной промышленности. В числе закупленного оборудования были автопилот «Сперри», производивший в СССР под индексом АВП-12, лицензия на производство винтов изменяемого шага «Гамильтон» и «Гамильтон Стандарт», модифицированные и изготовлявшиеся как ВИШ-2, ВИШ-3 и ВИШ-5.

В следующем году новую советскую закупочную делегацию после ареста Туполева возглавил комдив Н.М. Харламов. В отличие от своего ученого предшественника, он покупал практически все, что предлагали американские фирмы. Им были приобретены лицензии на летающую лодку Мартин-156, самолёт-амфибию Консолидейтед PBY-2A, скоростной многоцелевой самолет поля боя Валти V-11, двухмоторный бомбардировщик Мартин-139WR и двухмоторный пассажирский самолет Локхид L-10 «Электра»[678]. Корпорация «Дуглас» настойчиво предлагала приобрести также средний бомбардировщик В-18 «Боло», который был неудачной попыткой переделать пассажирский лайнер DC-3 в военный самолет. К счастью, высокие договаривающиеся стороны не сошлись в цене[679]. Харламов вел переговоры о покупке четырехмоторного самолета Боинга В-17 «в транспортном варианте», под производство которого даже был загодя отведён советский авиазавод № 124. Однако этот самолёт приобрести не удалось из-за наложенного Конгрессом США на проект будущей «летающей крепости» грифа «совершенно секретно».

Своей особой заслугой Н.М. Харламов считал приобретение экстравагантного двухместного истребителя-амфибии дальнего сопровождения конструкции А. Северского SEV-2РА, способного выполнять функции тактического разведчика, легкого бомбардировщика и штурмовика. Самолеты проходили в НИИ ВВС РККА всесторонние испытания, на основании которых было установлено заметное превосходство его тактико-технических данных над аналогичными показателями советских серийных и опытных двухместных самолётов, и сопоставимое равенство боевых возможностей с одноместными советскими скоростными истребителями-монопланами[680].

В 1938 году объединённая комиссия Государственного банка и Наркомата внешней торговли провела экспертизу договоров по закупкам иностранной техники и технологии для оборонной промышленности. Члены комиссии констатировали, что «в основном они заключались врагами народа, поэтому значительная часть их – кабальные или вредительские …Договора заключались с явно враждебными СССР фирмами, безусловно, не заинтересованными в оказании нам реальной помощи – “Гленн-Мартин”, “Сикорский”, “Северский”, “Дуглас” и др. Зачастую договоры заключались на объекты, технически не отвечавшие современным требованиям обороны»[681]. Человеку, не знакомому со стандартной политической фразеологией тридцатых годов, нелегко понять смысл этих претензий к Амторгу. По существу, это – воспроизведение мнения опального главного инженера ГУАП и Генерального конструктора АГОС ЦАГИ А.Н. Туполева о том, что в военном отношении ВВС США находятся на низком уровне, и советских торговых представителей должны интересовать главным образом передовые производственные технологии. За исключением тяжелого самолета Боинг В-17, остальные приобретенные самолеты представляли чисто исследовательский интерес для летных испытаний в НИИ и ЛИИ ВВС РККА.

В декабре 1937 года новый начальник Главного управления ВВС РККА А.Д. Локтионов и Народный комиссар авиационной промышленности М.М. Каганович с согласия И.В. Сталина утвердили Большую самолетостроительную программу. План опытного строительства самолетов предусматривал разработку новых самолетов разных классов и назначения со сроками предъявления на государственные испытания с августа по декабрь 1938 года. В их числе должны были быть:

- маневренный истребитель-биплан со звездообразным двигателем;

- скоростной истребитель-моноплан с мотором воздушного охлаждения;

- скоростной истребитель с «мотор-пушкой» жидкостного охлаждения;

- двухместный дальний разведчик-истребитель;

- двухмоторный скоростной ближний бомбардировщик;

- одномоторный штурмовик и ближний бомбардировщик;

- артиллерийский корректировщик и войсковой разведчик;

- двухмоторный дальний бомбардировщик;

- четырехмоторный тяжелый бомбардировщик;

- двухмоторный стратосферный бомбардировщик;

- военно-транспортный и десантный самолет[682].

Если судить по типовому ряду, в основу программы была положена структура национального конкурса по перевооружению военно-воздушных сил Франции, которую предложил накануне министр авиации Ги де Шамбр. В английском парламенте депутаты-консерваторы ее буквально осмеяли, запустив в прессу хлесткое выражение «страна авиационных прототипов».

С этой целью все крупные конструкторские коллективы ЦКБ и АГОС были расформированы, и вместо них появились отдельные бригады под каждый объект самолетостроительной программы. С организационной точки зрения это не составило труда; проблема состояла в отсутствии квалифицированных руководителей и необходимого количества инженерного состава соответствующего профиля. Хуже обстояло дело со стимулированием их творческой деятельности – под предлогом развертывания стахановского движения началось поощрение высоких темпов выполнения производственных заданий при прежних объемах финансирования и материальной базы. Социалистическое соревнование быстро выродилось в личное соперничество начальников бригад, где успех сопутствовал не наиболее одаренному человеку, а более предприимчивому, «хваткому организатору», который умел убедить высокопоставленных военных и советских чиновников в том, что его «изобретение» является революционным переворотом в своей области. Так, Л.В. Курчевский и В.И. Бекаури работали под патронатом заместителя наркома обороны М.Н. Тухачевского, Я.Г. Таубин – начальника Главного артиллерийского управления Г.И. Кулика, А.С. Яковлев – Председателя Совнаркома А.И. Рыкова, Г.В. Гудков – наркома авиапромышленности М.М. Кагановича, а А.В. Сильванский – наркома внутренних дел Н.И. Ежова. Молодые и неутомимые рабоче-крестьянские умельцы, которые умели «пробить и достать» дефицитные станки, моторы, приборы и необходимые материалы, не запутавшись в бюрократической паутине главков, оказывались в числе обласканных верховной властью передовиков. Фаворитизм являлся тяжелейшим наследием всех империй, и за редким изъятием всегда наносил значительный ущерб их могуществу. В Советском Союзе в силу монополизма многочисленных наркоматов и управлений отличался тем, что могущественные покровители, пользуясь казуистическим толкованием принципа «демократического централизма», могли оберегать своих выдвиженцев от критики и репрессировать их соперников. Герой Советского Союза М.М. Громов говорил: «Аресты происходили потому, что авиаконструкторы писали доносы друг на друга; каждый восхвалял свой самолет и топил другого»[683]. Способные конструкторы с присущим их возрасту высокомерием и самоуверенностью считали, что их стареющие заслуженные коллеги по цеху вряд ли способны найти новые инженерные решения, чтобы создать боевую технику нового поколения. Оказавшись на руководящих постах в авиастроении, как А.С. Яковлев, они в порыве самоутверждения могли принимать скоропалительные решения, которые вели к закрытию многих перспективных проектов. Так случилось, в частности, с превосходным истребителем Н.Н. Поликарпова И-180 накануне войны.

На авиационных заводах, лишившихся крупных государственных заказов, развернулось массовое производство морально устаревших маневренных истребителей-бипланов И-15бис и И-153 «Чайка».

В Москве внимательно изучили донесения, поступавшие из Испании, и отчеты возвращавшихся оттуда летчиков-добровольцев. В Политбюро ЦК ВКП (б) Поликарпову поручили модернизировать И-15 по рекомендациям командиров истребительных авиационных групп. Верхнее крыло И-15бис стало прямым с усиленным набором нервюр и лонжеронов крепилось к фюзеляжу стальными N-образными опорами. Бипланная коробка соединялась двумя каплевидными вертикальными стойками. Козырек кабины выполнялся из прозрачного бронестекла. Неубирающиеся шасси усиливались, а колеса увеличивались в диаметре. В некоторых сериях на них надевались элегантные обтекатели - «лапти», никак, впрочем, не влиявшие на улучшение летных качеств. Строевые пилоты, как правило, требовали их снять для уменьшения и без того солидного полетного веса.

Радикальные изменения коснулись установки вооружения. Поликарпов, разработавший к этому времени уникальный лафет для установки синхронного оружия над двигателем для моноплана И-180, передал его для установки на И-152. На лафете устанавливались четыре скорострельных синхронных 7,62-мм пулемета ШКАС. Новая концепция центрального размещения бортового оружия заставила установить на истребителях коллиматорный прицел ПБП-1 вместо телескопического тубуса. Самолет был построен сравнительно быстро, но реального прироста летно-тактических данных не дал. Его масса возросла до 1310 кг, а полетный вес - до 1730 кг. Максимальная скорость увеличилась всего до 370 км/час, маневренность, дальность, потолок и скороподъемность снизились по сравнению с И-15. И если тот имел минимальный разбег и пробег при посадке: всего 170 м, и мог применяться с крохотных полевых площадок, то для И-15бис требовались практически такие же большие аэродромы, как для монопланов И-16[684].

Следующим массовым бипланом ВВС РККА стал И-153 «Чайка» с убирающимися шасси и пулеметным вооружением. Эта мера объяснялась тем, что якобы нельзя было останавливать производство самолетов на многочисленных авиационных заводах. На самом деле, как говорил мне трижды Герой Советского Союза А.И. Покрышкин, «”Чайку“ внедрял в авиационные части заместитель главкома ВВС П.В. Рычагов, большой любитель боя на виражах». Самолеты И-153 стали поступать в авиационные полки для замены недавно освоенных «ишачков». В воздушных боях с японскими истребителями на реке Халхин-Гол, «чайки» после первых побед, обусловленных внешним сходством с истребителями И-15, стали нести ощутимые потери по сравнению с И-16. Большинство опытных пилотов отчетливо понимали, что И-153 морально устарел уже к началу летных испытаний, но критика приказов вышестоящего начальства в штабах ВВС рассматривалась как подрывная пропаганда. «И-153 был единственным в Советском Союзе серийным бипланом с убирающимися шасси и лучшим из когда-либо созданных истребителей-бипланов. Но это был лишь последний, лучший представитель отжившего класса самолетов, - справедливо подчеркивал А.С. Яковлев. - Он утратил главное качество истребителя - возможность всегда навязать бой любому самолету врага и выйти из боя, когда это необходимо: он имел ограниченную скорость»[685]. Значительное количество И-153 было отправлено в Китай. Там они успешно боролись с японскими самолетами, в том числе с новыми палубными истребителями Объединенного Императорского флота Мицубиси А6М-2 «Рейсен», или знаменитыми «Зеро», которые проходили боевые и эксплуатационные испытания в составе Экспедиционного корпуса Страны Восходящего солнца[686].

Во Франции, «колыбели авиации», конструкторы теоретически понимали, что время истребителей- бипланов проходит. Но всех смущали практические результаты воздушных боев в Испании. Первые два новейших германских истребителя Мессершмитт Bf-109B, которые воевали с весны 1937 года в составе легиона «Кондор», были сбиты советским добровольцем С.А. Черных из группы «чатос» Серова над Мадридом в апреле и испанским асом-коммунистом Л. Моркилясом на Арагонском фронте в июне этого года[687]. Оба пилота летали на истребителях И-15. Лондонская газета «Guardian» писала в те дни: «Правительственные самолеты и летчики показали свое превосходство над иностранными пилотами. При встрече с республиканцами немецкие и итальянские самолеты просто уклоняются от боя»[688]. Так родился миф второй половины 30-х годов о живучести истребителей-бипланов и неисчерпанных возможностях такой схемы.

В 1937 году по этой причине Министерство авиации выдало государственный заказ на полутораплан смешанной конструкции с неубирающимися шасси очень чистых аэродинамических форм СПАД S.510 - последние детище патриарха мировой авиации Луи Блерио. Самолет развивал максимальную скорость 372 км/час на боевой высоте и вооружение, состоявшее из двух синхронных 7,5-мм пулеметов. Истребитель был выпущен в 60 экземплярах. Они и бипланы «второй линии» Ньюпор-Деляж NiD.52/62 находились в составе так называемых «каминных» эскадрилий, которые выполняли задачи по охране конкретных объектов в глубоком тылу[689].

Французский серийный истребитель Луар Lo.43/46 представлял собой моноплан цельнометаллической конструкции с силовой обшивкой и высоко расположенным эллиптическим крылом типа «чайка». Самолет оснащался радиальным двигателем Гном-Рон GR.14Kds мощностью 740 л.с. Истребитель развивал максимальную скорость 370 км/час. Последующие изменения включали подъем вверх корня крыла и незначительное опускание рамы двигателя для улучшения обзора. Весной 1935 года был получен государственный заказ на их серийное производство. Единственным их отличием от прототипа было вооружение: вместо двух 20-мм пушек Эрликон FF на серийных истребителях устанавливались четыре 7,5-мм пулемета на крыльях. Основной причиной перевооружения истребителя пулеметами стала слабая конструкция крыла. С осени 1939 года их передали польским летчикам, бежавшим во Францию, поскольку они на родине летали на истребителях сходной схемы ПЗЛ Р.7, Р.11 и Р.24[690].

Дата добавления: 2015-08-05