Глава 3. 8 страница

К январю 1940 года ВМФ СССР включал в себя 19 модернизированных эсминцев типа «Новик»[548] и 32 новых корабля этого класса, выполненные по проектам № 7 и № 7У[549]. Как выяснилось, они уступали старожилам «новикам» в прочности[550]. Наряду с эсминцами оборону стратегических портов обеспечивали 19 миноносцев, 26 канонерских лодок, 22 больших сторожевых корабля и «морских охотника», 80 минных тральщиков и 120 торпедных катеров. На всех крупных российских реках и озерах, на Белом и Азовском морях оперативное дежурство несли дивизионы из 89 бронекатеров, вооруженных 76-мм танковыми орудиями Л-11 и Ф-22 с круговым сектором обстрела.

В 1939 году в состав ВМФ вошли принципиально новые скоростные многоцелевые военные корабли итальянской постройки, построенные по оригинальным советским проектам. Это были лидеры эскадренных миноносцев «Москва», «Ленинград», «Ташкент», «Харьков», «Минск», «Тбилиси» и «Баку»[551], которые предназначались для стремительного прорыва в боевые порядки кораблей противника и нанесения по ним мощных артиллерийских и торпедных ударов. Благодаря установке мощных отечественных двигательных установок и крупнокалиберных артиллерийских орудий они стали лучшими кораблями своего класса в мире. Ходовые испытания головного корабля этой серии «Ташкент» продемонстрировали его отличную мореходность и очень высокую для эсминцев максимальную скорость с полной боевой оснасткой – 45 узлов! В годы Великой Отечественной войны советские моряки прозвали его «голубым крейсером» за характерную окраску корпуса. В военную пору лидерам пришлось решать совсем не те задачи, для которых они создавались, но корабли этого класса стали самыми активными участниками боевых действий на море. Героические рейсы прославленного «Ташкента» в осажденный Севастополь, сложнейшие походы «Баку» в Арктике, отважные рейды «Ленинграда» и «Минска» по труднопроходимым и заминированным фарватерам Балтийского моря навсегда вошли в летопись боевой славы российского военно-морского флота.

Лидеры эсминцев по мере спуска на воду вводились в состав всех военно-морских флотов Советского Союза. Их не спешили отправлять на небольшую Северную морскую флотилию, позже преобразованную в Северный флот. В Политбюро ЦК ВКП (б) бытовало мнение, что на этом стратегическом направлении по причине сложных климатических условий Заполярья активных военных операций ни на море, ни воздухе не будет. В ее составе находились только эсминцы «Валериан Куйбышев», «Петр Войков», «Карл Либкнехт» серии «Новик», и 5 новых эсминцев[552].

Исправлять подобное положение пришлось уже в начале Великой Отечественной войны с помощью чрезвычайных мер. Лидер «Баку» и 5 новых эсминцев типа «Разящий» Тихоокеанского флота прошли в Архангельск Северным морским путем весной 1942 года, несмотря на чрезвычайно сложную ледовую обстановку. Адмиралтейство Великобритании по условиям Тегеранской конференции о пропорциональном разделе кораблей итальянского флота передало в 1944 году Северному флоту эскадренный броненосец «Ройал Соверен», вошедший в его состав под названием «Архангельск»[553]. По ходовым характеристикам он уступал советским линкорам, по бронированию и главному калибру – ненамного превосходил их. Если бы хоть один модернизированный «гангут» был в составе Северного флота, безопасность союзных полярных конвоев в годы второй мировой войны была бы надежно обеспечена. Таких огромных человеческих жертв и материальных потерь как в случае с караваном PQ-17 можно было бы тогда избежать. Но теперь в таком линкоре на Северном флоте нужды уже не было: его вероятные соперники «Шарнгорст», «Гнейзенау» и огромный «Тирпиц» перестали существовать.

По аналогичной причине американцы отправили в Полярное американский легкий крейсер «Милуоки», получивший в СССР наименование «Мурманск». Он являлся ветераном ВМС США, морально и физически устарел, и был ничем не лучше крейсера «Красный Крым» серии «Светлана», проект которого был разработан в России на пять лет раньше. Еще в период проектирования корабль фактически определялся как большой четырехтрубный эсминец. Единственным преимуществом «Мурманска» было наличие новых тогда радиолокационных систем[554].

Наряду с этими кораблями англичане передавали 4 подводных лодок типа «U», или «Урсула», - в ВМФ они получили индекс «В», - и 9 древних эсминцев. «Внешний вид у эсминцев был не очень-то привлекательный. Носовая часть и мостик отнюдь не выражали стремительности, присущей атакующему и быстроходному кораблю. Палубы были в запущенном состоянии, борта, надстройки, торпедные аппараты во многих местах покрыты ржавчиной. Особая примета эсминца этого типа — четыре высокие цилиндрические дымовые трубы»[555].

В Главном Морском штабе нацистской Германии с запозданием оценили преимущества лидеров эскадренных миноносцев, и начали производить подобные им большие противолодочные эсминцы типа «Z». Своих обычных эсминцев в строю Кригмарине находилось всего 15 единиц, и они не справлялись со своими задачами. Пополнение их рядов за счет трофейных кораблей не решило проблему. По всем ходовым параметрам и вооружению «зеты» уступали советским «полукрейсерам», хотя их навигационное оборудование и акустическая аппаратура были более совершенными[556].

Военно-морской флот СССР к началу немецко-фашистской агрессии располагал основным классом подводных лодок, представлявших реальную опасность для крупных боевых кораблей и транспортов противника, - 88 отечественными дизельными субмаринами средней дальности типа «Щ» («Щука»). Они в разных модификациях вооружались шестью торпедными аппаратами и носовым 45-мм орудием с высоким углом возвышения впереди рубки. Запас хода «щуки» на экономической скорости в надводном положении составлял 3130 морских миль. В годы войны они вынесли на себе основную тяжесть подводной войны с германским военно-морским флотом[557].

Остальные 78 подводных лодок типа «М» малого водоизмещения рассматривались как средство дальнего обнаружения судов противника и торпедирования или обстрела из надводного положения небольших небронированных десантных транспортов из носового 45-мм орудия. Но накануне войны усилиями советских морских инженеров удалось повысить дальность XII серии этих лодок до 3 000 морских миль, а скорость – до 14 узлов в надводном и 8 узлов – в подводном положении. На них были установлены по два носовых торпедных аппарата, но без значительного запаса торпед. Стрельба из них должна была быть поистине ювелирной по точности, так как часто «малютки» после залпа теряли остойчивость. Благодаря беспримерному мужеству советских моряков и их профессиональной подготовке «малютки» в годы Великой Отечественной войны стали грозной силой в борьбе с вражескими конвоями на Балтийском и Черном море[558].

Многоцелевые подводные лодки серий «Д»[559], «С»[560] и «К»[561] - 58 «подводных крейсеров», - обладавшие большой дальностью хода, мощным торпедно-артиллерийским вооружением и солидным водоизмещением. Минные заградители серии «Л» строились по лучшим английским проектам[562]. Лучшими подводными кораблями были отечественные субмарины типа «К», которых моряки любовно назывались «касатками». Менее удачными были эскадренные субмарины серии «П», которые по причине конструктивных органических недостатков для действий на средних глубинах вошли в состав КБФ в количестве 12 серийных экземпляров[563].

В резерве Черноморского флота имелись 4 модернизированные американские подводные лодки среднего водоизмещения, закупленные царским правительством, типа «AG», которые в СССР носили индекс «А», и одна субмарина дореволюционной отечественной постройки «Политрук» серии «Барс». Бытовало мнение, что они могли использоваться лишь как учебные суда в мирное время, а в случае начала военных действий должны были стать подводными минными заградителями или войсковыми десантными транспортами по причине их малой дальности и слабого вооружения. Но в период войны они применялись по своему прямому назначению. Субмарина А-3 потопила два германских войсковых транспорта и две немецкие десантные баржи на рейде Севастополя, вторая неисправная была взорвана при эвакуации из Одессы, третья – потоплена в боевом походе румынским эсминцем, а четвертая – списана из состава флота в 1947 году.

После XVIII партийного съезда Советским правительством были все-таки выделены дополнительные средства и для постройки авианосца, хотя Сталин не считал это первостепенной задачей. Война с Японией на Тихом океане после поражения Квантунской армии в районе озера Хасан и на реке Халхин-Гол представлялась ему маловероятной. В Генеральном штабе РККА и наркомате ВМФ считали, что выгодное географическое положение СССР позволит советской морской авиации использовать развитую сеть сухопутных аэродромов и баз гидросамолетов на побережье внутренних морей для уничтожения военно-морского флота противника. Тем не менее, на Черноморском Морском заводе в 1939 году был заложен авианесущий корабль водоизмещением 55 000 тонн, обозначенный в официальных документах из соображений секретности «линейным крейсером “Советская Украина”». Так, во всяком случае, охарактеризовали остатки его взорванного корпуса и двигательной установки после отступлении частей Красной Армии из Николаева немецкие инженеры. Вероятно, им должен быть авианесущий линейный крейсер типа японского линкора «Хюга», английского авианосца «Корейджэс» и строившегося итальянского авианосца «Акуила» с относительно небольшим количеством многоцелевых палубных самолетов, способных действовать с ограниченной взлетно-посадочной палубы, и сохранением мощной артиллерии главного калибра. Корабль со стандартным водоизмещением 28 350 тонн имел одноярусный самолетный ангар выше главной палубы, так как создание нижнего ангара требовало слишком большого объема работ по переделке внутренних помещений, строительства лифтов и значительного усиления продольных связей корпуса. В планах командования ВМФ ему отводилась роль «корабля ПВО» в открытом море, поэтому главной его удар­ной силой должны были стать истребители-бомбардировщики. Из-за того, что в СССР отсутствовали палубные самолеты, в качестве временной меры предусматривалось базирование на авианосце новых бипланов И-190 с нескладывающимися крыльями. В ангаре помещалось 26 машин, еще 15 машин можно было поместить там же, подвесив их под потолком по итальянскому проекту. Три самолета планировалось держать на боевом дежурстве на полетной палубе[564].

К 1 июня 1940 года в составе военно-морского флота СССР находилось 311 современных боевых кораблей - 4 легких крейсера, 7 лидеров, 29 эскадренных миноносцев, 18 сторожевых кораблей, 38 тральщиков, 8 канонерских лодок, 206 подводных лодок и 477 катеров. И это не считая модернизированных линкоров, троицы черноморских крейсеров, эсминцев типа «Новик», минного заградителя «Андре Марти», больших сторожевых кораблей, охотников за подводными лодками, тральщиков различного водоизмещения, торпедных катеров и бронекатеров[565].

Заместитель председателя ВСНХ СССР В.И. Межлаук и глава крупнейшего американского автомобильного концерна Г. Форд еще 31 мая 1929 года заключили соглашение о технической помощи по организации и налаживании массового производства легковых и грузовых автомобилей в Нижнем Новгороде. Основой производственной программы были выбраны модели – легковой автомобиль Форд-А и грузовик Форд-АА. Завод вступил в строй 1 января 1932 и в этом же году с его конвейера сошел первый полуторатонный грузовик ГАЗ-АА. 17 апреля 1935 года, с конвейера завода сошел стотысячный автомобиль. Это был серийный легковой ГАЗ М-1, или знаменитая «эмка».

Вторым массовым грузовым автомобилем стал ЗиС-5. Основные пропорции и технические решения советской «трехтонки» были заложены в американском грузовике «Автокар-СА», узлы и агрегаты которого собирались в 1930-1931 гг. на реконструированном заводе АМО под маркой АМО-2 и АМО-3. После модернизации завода в 1933 году грузовик АМО-3 переименовали в ЗИС-5. В 1934 году, после завершения коренной реконструкции предприятия, грузовик пошёл в массовую серию. Суточный объём выпуска автомобилей ЗиС-5 благодаря поточно-конвейерному производству превысил 60 автомобилей. На базе ЗиС-5 были созданы 25 моделей и модификаций, из которых 19 оказались на конвейере. Работа по модификации нового автомобиля началась с анализа недостатков АМО-3, проявившихся во время беспрецедентного Каракумского пробега. Руководил разработкой глав­ный конструктор завода Е.И. Важинский. Оптимальное соответствие условиям производства и эксплуатации достигалось путем предельного упрощения конструкции и придания ей живучести и долговечности. Модернизация затронула буквально все узлы автомобиля от двигателя до кабины и электрооборудования. Из конструкции были практически исключены цветные металлы и оставлены только сталь, чугун, дерево. Очень выносливый и надежный 73-сильный двигатель легко пускался в любые холода и работал на любых сортах бензина. Выбор удачного сочетания тяговых характеристик двигателя и трансмиссии приближал его показатели проходимости к полноприводным автомобилям.
ЗиС-5 уступал по масштабам выпуска только горьковской «полуторке» и благодаря своим качествам широко использовался в армии. На 20 июня 1941 г. в РККА насчитывалось 104 200 машин ЗиС-5. Благодаря неповторимой изгибающейся раме, он мог преодолевать непроходимую для обычных грузовых автомобилей местность.

В структуре Генерального штаба был создан VI отдел автотранспортной и дорожной службы, а в штабах военных округов – соответствующие управления, которые были призваны командовать автомобильными войсками, готовить механиков и водителей в школах младшего командного состава и руководить строительством стратегических дорог и мостов. Автомобильные отряды и взводы РККА объединялись в 19 отдельных автотранспортных полков и 38 отдельных автотранспортных батальонов, насчитывающих 27 000 грузовых и легковых автомобилей войскового профиля, произведенных в 1937-1941 годах. На учет были поставлены 272 600 машин, расписанных по различным наркоматам. В случае войны они поступали в распоряжение командования общевойсковых армий, механизированных соединений и кавалерийских корпусов вместе с шоферами и техническим составом, которым присваивались соответствующие воинские звания.[566].

Руководство ГАБТУ впервые совместно с ГАУ провели в течение 1940 года инвентаризацию артиллерийских тягачей и тракторов, пригодных для механической тяги в артиллерийских дивизионах и полках. После гражданской войны в РВС СССР бытовало мнение, разделяемое ветеранами 1-й Конной армии, что артиллерийским подразделениям требуется конная тяга, тем более, поскольку основу артиллерийского парка составляла неприхотливая и безотказная 76-мм полевая пушка образца 1902 года. Перед советско-финляндской войной в Наркомате обороны недооценивали преимущества колесных полноприводных артиллерийских тягачей. Работы над такими машинами, как и в других конструкторских бюро, долгое время велись по собственной инициативе. В 1940 году после отставки маршалов К.Е. Ворошилова и Г.И. Кулика были приняты на вооружение прототипы колесных автомобилей-тягачей повышенной проходимости: ГАЗ-64, ГАЗ-62, ГАЗ-63, ЗиС-32Р, ГАЗ-33 и ЗиС-36[567]. Начальник ГАБТУ Я.Н. Федоренко и начальник ГАУ Н.Д. Яковлев, трезво оценив низкий уровень механизации РККА, распорядились развернуть массовое производство полугусеничных вездеходов ГАЗ-60С и ЗиС-22, созданных на ходовой базе обычных грузовиков. К началу Великой Отечественной войны вся артиллерия Резерва Верховного Главного командования, корпусная, противотанковая, зенитная крупнокалиберная и гаубичные полки дивизионной артиллерии были полностью переведены на механическую тягу. К лету 1941 года в тяговом парке Красной армии насчитывалось 45 тысяч тракторов и тягачей. Правда, специализированных гусеничных машин армейского типа «Комсомолец», «Коминтерн», «Ворошиловец», «Коммунар» и СТЗ-5 среди них было чуть больше 10 тысяч. Однако и о таком уровне механизации артиллеристы вермахта могли только мечтать: даже после капитуляции Франции у них большая часть орудий перемещалась на конной тяге. Трофейные трактора и автомобили оказались совершенно неприспобленными для российских грунтовых дорог[568]. С этой целью в артиллерийских частях вермахта имелось 6 300 коней-тяжеловозов. «Так как большая часть армии, - вспоминал полковник Г. Блюментрит, - передвигалась пешком с обозом на конной тяге, то уже один марш наших войск можно считать подвигом… Немецкая армия все еще состояла, главным образом, из чисто пехотных дивизий, которые передвигались в пешем строю, а в обозе использовали лошадей»[569]. Согласно официальной статистике на 22 июня 1941 года в транспортных ротах на советско-германском фронте числилось 750 тысяч голов конского состава, не считая мобилизованных крестьян со своими подводами[570]. Получается, что в среднем за каждым немецким танком шел обоз в 220 лошадей. И только захватив огромное количество неприхотливой, пусть и тихоходной, советской автотракторной техники, вермахт обрел необходимую мобильность. В немецком воинском лексиконе появилось новое слово «тягач».

2 июня 1926 года руководством НКО CCCP Главному управлению военной промышленности ВСНХ была предложена трехлетняя программа развития танкостроения. Сказывалась и международная ситуация: с 1922 года Советский Союз находился во враждебном окружении, где главная опасность происходила со стороны Польши, которая располагала 110 легкими французскими танками Рено FT.17. В основу соображений о количестве и качестве боевых машин, которые требовалось создать, были положены расчеты затрат, необходимых для прорыва укрепленной обороны противника на участке 10 км силами двух стрелковых дивизий с возможностью развития успеха на глубину до 30 км и выхода на оперативный простор.

Учитывая российские просторы, слабо развитую инфраструктуру рокадных и шоссейных дорог и сложный рельеф местности советские танкостроители окончательно отказались от тяжелых сухопутных «броненосцов». В 1927 году на вооружение советских автобронетанковых войск был принят легкий танк Т-18, или МС-1 («Малый сопровождения пехоты – первый»), построенный на Сормовском машиностроительном заводе по итальянской лицензии на изготовление легкого танка ФИАТ L.2/21. Выбор модели был обусловлен тем, что на основном заводе сохранилась оснастка производственной линии для конструктивно сходных танков КС-1. Новая бронемашина по существу являлась его модификацией. Ходовая часть танка была значительно изменена. Отечественный 45-сильный двигатель конструкции А.А. Микулина был расположен поперек кормы танка, что сокращало габариты машины и улучшало центровку. Пружинная подвеска воспринимала и гасила передаваемые на корпус толчки, а на попарно сблокированных катках впервые в мире устанавливались резиновые бандажи. Все это позволило увеличить скорость движения отечественной версии до 22 км/час. В результате вес танка уменьшился до 5,5 тонн и, увеличив толщину лобовой брони, удалось сохранить 37-мм пушку, спаренную с курсовым пулеметом. С 1928 по 1931 годы этих танков было произведено Сормовским, Харьковским и Ижорским заводами 956 штук. Боевую проверку танки прошли во время вооруженного конфликта на КВЖД в 1929 году, хотя зарекомендовали себя не с лучшей стороны. Тогда 7 из десяти танков вышли из строя на марше из-за технических поломок[571]. Позже они приняли участие в отражении японской агрессии в районе озера Хасан летом 1938 года. Накануне войны 700 этих танков были переданы командованию Киевского и Западного Особых военных округов для новых укрепленных районов[572].

РВС СССР 18 декабря 1929 года утвердил предложенный К.Б. Калиновским проект «Система танко-тракторного и автоброневого вооружения РККА». Эта документ предусматривал создание четкой структуры автобронетанковых войск и определял типовые характеристики «танков прорыва», «танков развития наступления», «танков непосредственной поддержки пехоты» и «малых танков». Для развертывания их производства на стоящихся заводах за границей требовалось закупить лицензии в соответствии с заданными техническими параметрами.

В СССР первыми стали разрабатывать концепцию среднего танка, когда технические требования к этому классу бронированных машин еще окончательно не определились. Т-24 стал первым средним серийным танком, так как европейских аналогов не существовало. Отличительная особенность танка заключалась в трехъярусном расположении вооружения, установленного в двух башнях и корпусе. Это позволило одновременно поражать цели, находящиеся в разных направлениях. Он имел удачную компоновочную схему: отделение управления располагалось спереди, боевое - в середине, а моторное - в корме. Таким образом, обеспечивался хороший обзор местности.

Боевая масса Т-24 составляла 18,5 тонн. Толщина брони была оптимизирована и составила 20 мм для броневых плит. В передней части они были наклонены под сравнительно большими углами к вертикальной плоскости, что дополнительно повышало их защитные свойства. Программа строительства Т-24 предусматривала сдать НКО 300 боевых машин. Однако после изготовления 25 танков производство их прекратили. Проблема состояла не только в конструктивных недостатках. Все надежды начальник Управления механизации и моторизации РККА И.А. Халепский возлагал на быстроходный двухбашенный танк ТГ конструкции Э. Гроте. Его можно было применять и для атаки эшелонированной обороны, и для использования в качестве быстроходных танков дальнего действия. Военная доктрина не предусматривала применения «средних танков прорыва» в таком количестве. Все Т-24, в конце концов, оказались в военных училищах. 2 марта 1938 года по распоряжению наркомата вооружений все исправные 22 танка Т-24 были переданы в распоряжение командования укрепленных районов западных военных округов для создания неподвижных огневых точек[573]. Благоустроенными и надежными ДОТами им стать не довелось - в первые дни Великой Отечественной войны они вступили в неравный бой с превосходящими немецко-фашистскими войсками в Киевском и Западном Особых военных округах.

Желание совместить в танке высокую скорость с мощным бронированием и крупнокалиберным артиллерийским вооружением заставило руководство наркомата обороны пригласить в СССР группу молодых немецких инженеров во главе с непрофессиональным конструктором-футуристом Э. Гроте. В 1930 году он спроектировал двухбашенный танк массой 25 тонн. Предполагаемые тактико-технические характеристики ТГ выглядели настолько привлекательными, что загодя наркомат обороны решил построить сразу 200 танков этого типа, не дожидаясь результатов испытаний.

Танк Гроте имел полностью сварной корпус, носовая часть которого был скошенной для увеличения прочности лобовой брони. Две башни – одна большая нижняя овальной формы с 76-мм орудием, вторая круглая куполообразная, оснащенная 37-мм пушкой, – находились одна над другой. Это позволяло экипажу вести круговой обстрел, одновременно используя 5 пулеметов ДТ. Орудие верхней башни можно было применять и как зенитную установку. И хотя толщина его лобовой брони была 50 мм, танк забраковали. Во-первых, это объяснялось тем, что танк ТГ оказался технологически неприспособленным для массового производства на советских заводах, во-вторых – отсутствием серийного авиационного двигателя воздушного охлаждения М-6, и, в-третьих – необычайно высокой себестоимостью. Выпуск одного такого серийного танка обходился бюджету в 1,5 млн. рублей, в то время как БТ-5 стоил 60 тысяч рублей. На испытаниях опытный танк получил серьезное повреждение ходовой части, и в таком виде был отправлен в Германию для ремонта. Многие технические решения Гроте были использованы при создании отечественных средних и тяжелых многобашенных танков Т-28, Т-35 и СМК.

Сталинградским, Кировским и Челябинским тракторными заводами было выпущено 503 средних танков трехбашенных Т-28 в пяти модификациях, которые различались пушечным вооружением. В 1939 году короткоствольная 76-мм пушка КТ-28 на большинстве этих машин заменялась длинноствольным орудием Л-10 и Л-11, или Ф-22 с высокой начальной скоростью снаряда. Стандартный боекомплект Т-28 составлял 70 снарядов и 7938 патронов к четырем пулеметам. Благодаря продуманному размещению бортового оружия эти танки могли вести круговой обстрел, если им пришлось бы действовать в оперативном тылу противника. Оригинальная трехбашенная схема, впервые выбранная именно советскими конструкторами для танка «качественного усиления основных танков РККА при прорыве сильно укрепленных оборонительных полос», себя полностью оправдала. Подтверждением тому служит опыт войны с Финляндией, в которой бригада на Т-28 при прорыве «линии Маннергейма» проявила себя с самой лучшей стороны. Летом 1941 года танки Т-28, освоенные в войсках и укомплектованные хорошо подготовленными экипажами, принесли большую пользу при организации контрударов в полосе 5-й и 6-й армии на Юго-Западном фронте. Тем более, что последующая экранировка Т-28 уравняла их по бронированию с танками Т-34, а машины с пушками Л-10 почти не уступали в вооружении им и KB-1 с пушками Л-11 или Ф-22. В 1940 году было выпущено 13 танков с конической башней, а броневая защита серийных танков прежних выпусков усиливалась за счет установки дополнительных бронированных экранов на корпусе и башнях. Их называли Т-28Э. Танк обладал хорошей проходимостью и точностью стрельбы во время движения благодаря плавности хода и широким тракам. Он легко преодолевал противотанковые рвы стандартного профиля. По их лекалам в Киевском Особом военном округе незадолго до Великой Отечественной войны экранировали практически все линейные танки Т-28[574].

Захваченные в ходе «зимней войны» два Т-28 финские танкисты успешно применяли в ходе всей Великой Отечественной войны. Два таких танка приобрела Турция для изучения конструкции, откуда они попали в Берлин. Ходовая часть этого танка впоследствии была воспроизведена в лучших немецких танках второй мировой войны Pz.Kpfw.V «Пантера» и Pz.Kpfw.VI «Тигр»[575].

Основной силой британских танковых сил в тридцатые годы считались средние танки и различные легкие разведывательные танки. Определяя требования к будущим танкам в 1936 году, Военное министерство Соединенного Королевства выделило два типа танков — крейсерские и пехотные. После первой мировой войны в умах британского штабного руководства ещё долго преобладала мысль о том, что тяжелые танки предназначены только для поддержки и сопровождения пехоты, и на быстрые прорывы они не способны. Был учтен горький опыт боёв 1917-1918 годов, когда пройдя всего несколько километров вглубь вражеских позиций экипажи тяжелых танков Виккерс-Армстронг Mk.IV и Mk.V были вынуждены покидать свои машины из-за нехватки топлива или механических неисправностей. Так родилась концепция тихоходного бронированного тяжелого «пехотного» танка Королевских бронетанковых войск Соединенного Королевства вначале с пулеметным вооружением, а позже - с противопехотными пушками.

Конструктор Д. Карден из фирмы «Виккерс-Армстронг» разработал средний трехбашенный танк массой 12 тонн с автомобильным двигателем, получивший обозначение Mk.I/А.9. В главной башне танка устанавливалась 40-мм, а две малые башни имели 7,6-мм пулеметы. Его лобовая броня составляла всего 14 мм. Средний танк А.9, создававшийся как средний, таким образом, превратился в крейсерский танк Mk.I. 1-я бронетанковая дивизия, формирование которой только началось в 1939 году, состояла из двух танковых бригад, каждая из которых имела в своём составе три полка. В мае 1940 году ее срочно перебросили во Францию и уже к началу июня все английские крейсерские танки были потеряны в бою или покинуты экипажами.

Пехотный танк «Матильда» Mk.II имел угловатый клёпаный бронекорпус, у которого только передние и задний броневые листы толщиной 60 мм располагались под наклоном. Модификация Mk.I была вооружена спаренным пехотным пулеметом. Одноместная башня танка MK.II, в которой размещалась 40-мм пушка L.60, была литой. Максимальная скорость на шоссе составляла 12 км/час. Во время вторжения германской армии во Францию под Аррасом 21 мая 1940 года в контрнаступление перешли остатки 4-го и 7-го батальонов английских Королевских танковых сил, чтобы остановить движение 7-й танковой дивизии генерал-майора Э. Роммеля на Дюнкерк. Впереди двигались 16 пехотных танков «Матильда». Сам Роммель впоследствии рассказывал, что «наши противотанковые пушки оказались бессильны против сильно бронированных английских танков. Большинство наших орудий было уничтожено либо пушечным огнем, либо гусеницами вражеских машин вместе с прислугой. Танки англичан прошли через наши огневые позиции и отбросили части СС на юг. Лишь огонь дивизионной артиллерии и 88-мм зенитных пушек FlaK.18 остановил натиск вражеской брони». Немецкие войска прекратили наступление на 48 часов и предоставили возможность английскому командованию эвакуировать солдат британского экспедиционного корпуса в Англию[576].

Учтя опыт боевого неудачного применения «матильды» фирме «Виккерс-Армстронг» был заказан более совершенный танк «Валентайн», который должен был совместить функции пехотного и крейсерского танка. Имея 60-мм лобовую броню, танк имел ту же танковую пушку, спаренную с курсовым пулеметом. Еще один пулемет устанавливался в шаровой установке в лобовой детали. Благодаря мощному двигателю, он развивал максимальную скорость на шоссе 24 км/час[577].

В середине 1940 американская промышленность получила заказ от Комитета начальников штабов на проектирование М3А - нового образца среднего танка с усиленным вооружением и бронированием, являвшимся развитием неудачного М2А. В США тщательно изучили опыт применения танков на европейском театре военных действий. Поскольку опыта установки в башне сравнительно крупной 75-мм пушки, которая предназначалась для поражения защищенными целями и бронированными машинами, у специалистов Род-айлендского арсенала не было, ее разместили на корпусе в спонсоне правого борта. Так возник танк M3А, первый экземпляр которого появился в январе 1941 года. Ходовую часть М2А сохранили. В конструкции использовали листы гомогенной брони, которые крепились заклепками. Особенностью нового танка, получившего громкое наименование «Генерал Грант», было трехъярусное расположение вооружения. В башне с 37-мм пушкой и спаренным пулеметом, вращающимся полом и гидроприводом для горизонтальной наводки, размещались три танкиста. В командирской башенке ставили пулемет с ограниченными углами вертикальной наводки. «Гранты» строились несколькими заводами, с карбюраторными двигателями различных марок. Это осложняло ремонт и обслуживание, подготовку танкистов и технического персонала. Крайне неудачна была и форма корпуса: танк получился слишком высоким и громоздким. Вертикальные броневые листы служили плохой защитой для экипажа из 6 человек. Танк так и называли – «гроб для шестерых». Проходимость была низкой, ремонт в полевых условиях затруднен. Все эти недостатки были известны с начала производства, но за неимением лучшего М3А в шести модификациях, отличавшимися двигателями, был запущен в серию. Его лобовая броня составляла 34 мм, максимальная скорость на шоссе – 40 км/час, но проходимость танка по пересеченной местности, и тем более по песку и снегу являлась неудовлетворительной. По ленд-лизу в СССР было поставлено около 1400 американских средних танков. «Гранты» воевали под Харьковом, в калмыцких степях южнее Сталинграда, на Северном Кавказе и на Дальнем Востоке. Во время перевозки танков морским путем, судовые экипажи использовали 37-мм пушки танков М3А, стоящих на палубе, благодаря большому углу возвышения для отражения налетов немецкой авиации. У советских танкистов «грант» вызывал лишь раздражение, и всеми правдами и неправдами они старались избавиться от этих танков и пересесть на отечественные «тридцатьчетверки» или КВ-1. Но самым большим недостатком «американца» были неповторимые резинометаллические гусеницы. Стоило во время боя наехать на огонь - резина выгорала, гусеница разваливалась, и танк становился неподвижной мишенью для артиллеристов противника[578].

Дата добавления: 2015-08-05