Человек, который управлял временем

В этом названии нет никакого обмана и никакой мистификации. Речь идет о

человеке, который, используя свои удивительные возможности, мог осуществлять

перемещения, к примеру, обыкновенного студента в XV11 или X1X век. Это было

не только ретрохроноперемещение, но и перевоплощение. Испытуемый

становился одним из выдающихся людей прошлых времен. Он мог быть окружен

другими людьми, известными нам из истории, мог с ними беседовать,

соглашаться или не соглашаться, спорить и т.п.

Как ни парадоксально, «перемещение во времени», в частности, было темой

научной работы, которой я намеревался руководить. За годы моей научной

деятельности я подготовил множество кандидатов психологических наук. По

отношению к трем моим ученикам я потерпел фиаско. Среди них был врач

Владимир Леонидович Райков. Он-то и управлял временем. Долгое время я

пытался добиться, чтобы он написал кандидатскую диссертацию. По-моему, он

тогда меня ((опасался)) и уклонялся от переговоров, потому что был занят другим,

— он создавал, фактически впервые в нашей стране, серьезную концепцию

гипнологии, которая явно не вмещалась в рамки кандидатской диссертации.

Однако я ему помогал получить помещение для экспериментов, находился с ним

в постоянном общении и пригласил его для участия в съемках фильма, который я

тогда консультировал.

Это была научно-популярная лента «Семь шагов за горизонт». Съемки

проходили на студии «Киевнаучфильм», в 1967 – 1968 годах. Фантастики в

картине не было. Мы показывали строго документально возможности человека на

грани невозможного. Там были люди с феноменальной памятью, удивительные

импровизаторы, чемпион мира по шахматам, игравший вслепую на многих досках,

и другие «чудеса».

Вернемся к Райкову. Я видел результаты его работы и, естественно, не хотел

доверять им без проверки. Поэтому передо мной была задача выяснить: не

являются ли какой-то подтасовкой те удивительные эффекты, которых он

добивается. То, что можно было наблюдать во время проводимых им сеансов,

казалось неправдоподобным, невозможным. Состояние, в котором находились его

подопечные, трудно назвать гипнотическим сном — они были невероятно

активны, и между тем эта активность была уж очень необычной. Райков обучал

молодых людей, погруженных в "гипнотическое состояние"... рисованию.

Собственно, слово "обучал" здесь не очень подходит. Обучением это было

назвать трудно. Но как же по-другому этот процесс обозначить? Тем более речь

шла о людях, которые, может быть, ни разу со времени своего детства не

держали в руках кисточки или цветные мелки.

Происходило это так. Используя обычные приемы, он вводил юношу в

состояние гипноза, а затем внушал ему, что он... Репин. Ни более, ни менее!

Юноша, еще пять минут назад студент первого курса педвуза, преображался до

неузнаваемости. Взгляд его, ставший снайперски пристальным, буквально

сверлил натурщика и сразу же впивался в листок бумаги, прикрепленный к

мольберту. Лицо отрешенное, движения удивительно точные, смелые, как будто

выверенные давним опытом. Карандаш, легко скользящий по бумаге...

Райков смотрит через плечо "художника". "Дима, — говорит он мягко и

заискивающе, — ты не находишь, что пропорции лица нарушены и тень здесь не

на месте?". Молчание. Еще несколько попыток привлечь внимание к себе, и столь

же безуспешных. Тогда Владимир Леонидович говорит, чуть погромче:

"Илья Ефимович! Обратите внимание: рот здесь сужен и плечо на портрете

слишком поднято".

Довольно быстро следует высокомерный ответ: "Милостивый государь! Вы

меня учить вздумали?!". И опять уходит в творческий процесс. Тогда Райков

показывает на меня:

"Илья Ефимович! Вот и Владимир Васильевич Стасов так думает. Что-то на

вашем рисунке с правым плечом неладно". Имя знаменитого критика и

искусствоведа производит на "Репина" впечатление, он поднимает бровь и

сверяет еще раз рисунок с оригиналом. "Да, пожалуй, — цедит он сквозь зубы, —

что-то здесь не так". И он, к моему удивлению, очень быстро и успешно

исправляет рисунок.

Выдавая человеку легенду, что он — Рафаэль, гипнотизер внушал ему

удивительный подъем творческой энергии, предельно обострял внимание к

деталям натуры, возбуждал эстетическое чувство, оживлял в памяти образы

художественных произведений, которые испытуемый видел в прошлом, и отсюда

результат, поражающий наблюдателя. Все рисунки снабжались гордыми

подписями: "И. Репин", "Рафаэль" и т.д. Вот только даты на рисунках "Рафаэля", не всегда совпадали с годами его жизни. Ошибка бывала и на столетие.

Мне было подарено на память несколько набросков. Есть и удачные. Многие из

"учеников" Райкова и вне сеансов гипноза продолжали и продолжают упорно

совершенствоваться в графике и живописи. Я видел интересную выставку их

работ. Есть среди них и сравнительно слабые работы (хотя, по всей вероятности,

ни я, ни многие из читателей все-таки не сумели бы так рисовать).

Удивляться я, конечно, удивлялся. И глазам своим доверял. Однако возникал

вопрос: "Может быть, это все-таки какая-то инсценировка, и испытуемые, сидящие

перед мольбертами, вовсе не находятся в особом состоянии, а просто

изображают то, чего ждет от них гипнотизер". Тогда я предложил контрольный

опыт, пусть не столь эффектный, но предельно объективный. На этот,

совершенно неожиданный для него эксперимент Райков согласился.

Есть такая психологическая методика — тест Бурдона, или корректурная проба.

Ее применяют при изучении устойчивости внимания, степени утомления и т.д.

Суть в следующем. Испытуемому дают печатный листок, где в строчку набраны в

случайном порядке буквы алфавита, и предлагают, идя по строкам, вычеркивать

две буквы: "с" и "в". Затем подсчитывается количество ошибок (пропущенных или

ошибочно вычеркнутых букв) и общее количество строчек, просмотренных за

установленную единицу времени. Я предложил использовать корректурную пробу

в целях выяснения достоверности опытов Райкова.

Опишу эксперимент. Сначала испытуемый выполнял корректурную пробу.

Результаты были обычными по количеству просмотренных строк и числу ошибок.

Затем Райков усыпил испытуемого и внушил ему, что тот... Эйнштейн. Я потом

поинтересовался у гипнотизера, почему, собственно, Эйнштейн. Он объяснил:

"Просто мне нужно вызвать образ заведомо талантливого человека".

Уяснив еще раз под гипнозом сущность инструкции, "Эйнштейн" приступил к

выполнению. Скорость и точность его работы были невероятны, карандаш

буквально летал над строчками, а ошибок было едва ли не вдвое меньше, чем до

гипнотизации. Таких итогов выполнения теста Бурдона я до тех пор не встречал.

Мой скепсис исчез.

Примечательно, что Владимир Леонидович не раз оказывал помощь тем, кто

испытывал трудности в общении, переживал то, что в театральном и

музыкальном искусстве именуется страхом сцены, поднимал настроение и

внушал уверенность людям, попавшим в трудное положение, в ситуацию, которая

казалась им безвыходной.

Помню студента, до дрожи боявшегося идти на экзамен по английскому языку.

Райков внушил ему, что он дипломат, работает в Лондоне и прекрасно говорит по-

английски. Это было так называемое постгипнотическое внушение: то, что

содержалось в приказах гипнотизера, сохранялось и после пробуждения. Не

думаю, что студент на экзамене говорил так, как мог говорить советский

дипломат. Однако он чувствовал себя уверенно и заслужил отличную оценку. У

меня пропали все сомнения — Райкова можно допускать к съемкам фильма.

Для того чтобы представить Райкова зрительно, я не могу ссылаться на фильм

"Семь шагов за горизонт”, потому что многие из молодого поколения его не

видели, но я могу напомнить фильм "Агония". Там министра Хвостова, дьявольски

улыбаясь, как это свойственно Владимиру Леонидовичу, играет сам Райков.

В конце нашего фильма Райков поворачивается к зрителям и, глядя прямо в

глаза каждому, говорит с экрана: "Дерзайте! Вы — талантливы!". Мне кажется, что

он прав, и мне хотелось бы это же сказать всем читателям моей книги: "Дерзайте”.

Дата добавления: 2015-07-20