Глава 2. Работа и турагентство

Многое делается по привычке.

Кто-то по привычке любит, а кто-то просто по привычке живёт.

Некоторые каждый вечер умирают по привычке,

Чтобы утром снова воскреснуть.

Меня зовут Адам, мне почти двадцать четыре. Сегодня последний день работы перед отпуском. Работаю я заместителем редактора в одной из областных газет новостей уже два года. Эта газета из тех, которая сообщает нам сегодня то, что произойдёт завтра. Не в прямом смысле – факты завтрашнего дня, а лишь мнения различных политиков и социологов об обстановке в стране, статистика, информация из «достоверных источников» и другие итоги влияния нашего с вами человеческого фактора и всяческих «наук» различного рода и призвания.

Я здесь не единственный заместитель глубокоуважаемого редактора, их тут даже больше чем достаточно, честно говоря, за два года я сам не понял сколько именно. Просто выполняю свои ни кем не определённые функции. Что ни говори, а лишних людей всегда и везде было предостаточно: в смысле не лишнего персонала, а имеется в виду люди не на своём месте занимающиеся не своим делом. На работе у меня не было друзей, или каких-либо товарищей. У меня вообще не было друзей с тех пор как, закончив факультет журналистики и получив хорошие рекомендации, я перебрался в другой город. Не то чтобы этот город был лучше, нет, но он просто был ДРУГой.

Было лишь несколько человек, с кем я более-менее регулярно общался в этом городе: это мой сосед по съёмной квартире и бармен Джо.

— Ну что, куда в отпуск то намылился? – поинтересовался ворвавшийся в мой офис ещё один заместитель пресловутого редактора, как раз в то время, когда я просматривал буклеты путёвок одного из туристических агентств. Он вошёл весьма неожиданно, и я постарался как можно быстрее закинуть буклеты в полуоткрытый ящик, перевести взгляд на монитор, делая вид, что очень занят работой.

— Подальше от смога…, и от твоей рожи - ответил я с неохотой, проявляя максимальное равнодушие

— Только ты за границей поосторожнее! – продолжал заместитель главного редактора – Не ровен час, птичий грипп подхватишь, или пневмонию какую-нибудь не совсем типичную!

— Разберёмся – наконец я посмотрел на стоящего напротив меня коллегу – в руках он держал пачку черновых листов следующего выпуска газеты. Обычный толстый и лысеющий в математической прогрессии тип средних лет, в рабочей голубой рубашке и чёрных недорогих брюках «не первой свежести». Глядя на него, в голову приходила вполне законная мысль: «куда он девает свою не маленькую зарплату?». Глаза его выражали какое-то невнятное настроение. «Этот тип вообще какой-то невнятный, и работа у него невнятная, и вся жизнь у него невнятная» - подумал я. Он сам даже не сможет сказать, спроси его в лоб, что он здесь делает. Как всегда глупо отшутится.

— Вот тебе материал на редактуру

— А почему распечатка? Говорил же - для работы нужны электронные материалы

— Из «надёжных источников»… – он облокотился руками на стол и прошептал мне это словно страшную тайну, и тут же начал крутить головой, делая вид, что оглядывается

— Я сегодня до обеда, а дел и так навалом – сказал я, разведя руками. На лице его как всегда просматривалось что-то вроде неопределенного рода предвзятости ко мне и заодно ко всему окружающему миру. Непонятно откуда берётся это отношение, наверное, это защита обычного зама от обычного зама, может профессиональная ревность, а может личная неприязнь. Самым странным было то, что эта рожа уже как второй месяц «висела» на доске почёта. И вот он, видимо всё-таки заслужив чем-то подобные лавры, смотрел с этой доски предвзято не только на меня, но и на всех поднимающихся по лестнице сотрудников и посетителей редакции.

— Шеф сказал срочно, а всё остальное отложи, тут же большая политика, видал? Международным скандалом попахивает! – он сунул мне под нос статью, тыкая пальцем в заглавие, речь там шла про какие-то закрытые международные переговоры на счёт какого-то секретного оружия

— Положи сюда – я ткнул пальцем на край стола и снова перевёл взгляд на монитор. Наконец он повернулся и зашагал к двери:

— Ну, сегодня уже не увидимся, удачного отпуска тебе и всё такое, много полотенец в отеле не воруй – он скорчил саркастическую физиономию – да, и не забудь про статью!

Дверь захлопнулась, и в офисе стало приятно тихо. Я потёр глаза и потянулся в кресле. «На новую статью меня сегодня уже не хватит» – подумал я. Вот как всегда, только настроение более-менее наладится, придёт какой-нибудь тип и всё испортит! Ещё немного просмотрев рекламные буклеты, я решил остановиться на Крите. А какая разница? Я же всё равно ни черта не смыслю в туризме! Главное чтобы там было что выпить и где позагорать. А за такие деньги, я думаю, там найдётся и то и другое.

«Скорее бы обед!» - долбила мне усталостью в виски навязчивая идея, я посмотрел на часы: «Ещё два часа и мне на всё наплевать!, а статьёй пусть кто-нибудь другой занимается, занят я и всё тут!».

В этот момент в дверь постучали:

— Можно? – в проёме появилась какая-то незнакомая физиономия.

— Занят я, занят! – раздражённо вскричал заместитель редактора номер… ни знаю какой там номер, в моём лице и принялся для деловитости разбирать лежавшие на столе бумаги

Незнакомая физиономия на мгновение задумалась и тут же скрылась за дверью.

Кое-как пережив эти два часа, раскладывая пасьянсы на компьютере, я вихрем рванул из кабинета. Сначала я забежал в кабинет шефа, и не застав его на месте, положил черновую статью, принесённую коллегой на стол с пометкой «Не успел».

Я торопливо побежал по коридору, представляя, как после отпуска многоуважаемый редактор будет, опять брызжа слюной, орать на меня за то, что я не исполняю его поручений вовремя. На ходу со всеми прощаясь, я стремился покинуть этот эпицентр напряжения, место непрерывной активности. У меня было некое чувство освобождения от обстановки и от людей, окружающих меня. «Хоть век их всех не видеть!» - пронеслась мысль в голове, словно обгоняя мой бег по лестничным ступенькам.

Первым делом я направился в туристическое агентство, находящееся через дорогу. Агентство было не шибко большим, прямо сказать даже очень тесным – одна комната со столом, за которым сидит девушка, работающая с клиентами, и вторая комната – директор фирмы, его я не видел. Миловидная брюнетка, увидев меня, заулыбалась во весь рот своей рабочей натянутой, но всё же приятной улыбкой:

— Здравствуйте, ну что выбрали, наконец?

— Ну вроде выбрал… - ответил я с некой долей неуверенности в сказанном, как бут-то не выучил домашнее задание и ожидал подсказки у товарищей в классе

Я сел по другую сторону стола и окинул её взглядом. Она вызывала у меня странное двоякое чувство: одновременно привлекательная и открытая она была настолько недоступна, что казалось, будто она обманывает меня. Это чувство выражалось в стремлении как-то понравиться ей и в одновременном понимании бессмысленности этого стремления. Внешне эта девушка была весьма приятна: лёгкая белая блузка с глубоким вырезом, частично выставляющая на показ её идеальной формы груди, обтягивающие брюки, сквозь которые выступали стринги. У неё были жемчужные зубы, модная причёска, но самое главное – это глаза, они то и рождали диссонанс всего впечатления. В них не было ничего того, что можно назвать благим. Не было какого-либо оттенка человечности. Месяцами она сидела за этим столом и делала свою работу – привлекала клиентов натянутой улыбкой и фигурой дарованной ей самим Господом Богом. Я поймал себя на мысли, что если бы она была конопатой толстушкой в свитере и совиных очках, я вряд ли зашёл сюда больше одного раза. И вообще, вполне возможно мы бы никогда в жизни с ней и не встретились. Она бы жила другой жизнью.

Вот, конопатая толстушка встает в шесть утра и ковыляет до автобусной остановки. Там в двадцать градусов мороза она полчаса ждёт автобус. Живет она в пригороде. На лице у неё усталость всего человечества, мешки под глазами, вчерашний синяк, замазанный пудрой. Работает она, допустим не в тур агентстве, а уборщицей в школе. С утра ЗавХоз с похмелья срывается на неё. Дома её ждёт муж – алкоголик и малолетний сын. За спиной голодное детство, незаконченный техникум, аборт. Когда ей исполняется пятьдесят, муж в приступе белой горячки покончит с жизнью, сын после армии уедет в один из больших городов. К концу жизни толстушка займётся выращиванием огурцов и помидоров. Трудно сказать, сколько лет она прожила, ясно одно – в этом мире она никогда не была по-настоящему кому-либо нужна. Это делало её жизнь пустой и бессмысленной.

Представляя себе судьбу конопатой толстушки, я задался вопросом: «А нужна ли кому-нибудь по-настоящему леди, что сидит сейчас передо мной?». Именно по-настоящему. Скорее всего, она жила для денег и ради денег. Может когда то, будучи наивной глупенькой девочкой, она неплохо рисовала, и мечтала стать великим художником. Но мать говорила, что на своё творчество невозможно выжить и жизнь диктует свои условия. И однажды сдавшись – она уже никогда не вернётся назад. Она больше никогда не станет прежней собой, будет другим человеком, чьим-то, не своим, не Собой. В детстве она играла в дочки матери, но мама, брошенная в своё время мужем, всегда говорила ей, что не семья главнее всего, а деньги, что имея деньги, у неё никогда не будет проблем…

— Ну что, оформляем? – поинтересовалась прекрасная работница агентства

— Оформляем – придя в себя от раздумий, ответил я

Её пальцы быстро бегали по клавиатуре, язык говорил стандартные фразы, а голова была занята привычными мыслями.

— Паспорт, пожалуйста – она время от времени переводила глаза с монитора на меня – у вас наличные или карточка?

Я пошарил по внутреннему карману пиджака и молча достал паспорт и кредитку. Ещё пару волшебных щелчков по клавиатуре и всё готово. Она не переставала блестяще улыбаться, сконцентрировавшись на оформлении заказа. Она не замечала или делала вид, будто не замечает, что я внимательно слежу за каждым её движением. Наверное, она просто к этому уже давно привыкла, а может, ей это очень нравилось.

Через некоторое время меня уже начала сильно раздражать её натянутая улыбка. И тут я понял, что глаза её были похожи на мрамор: по-своему красивые они были также и холодны.

Этот менеджер создавала особую атмосферу. В такой атмосфере я чувствовал себя неуютно. Эта деловитость не давала мне забыть о своём статусе клиента. Я попытался представить её с таким же выражением лица в постели: не совсем однозначная картина. Словно купленная проститутка, она с видом профессионала делает всё, что скажешь, а в конце говорит, что у неё СПИД.

Она на секунду встала, выдернула бумаги из принтера, где-то расписалась, поставила печати, протянула мне документы, показала, где я должен расписаться. И в итоге этих действий, словно довольная проделанной работой, благополучно забыла о моём существовании.

— Спасибо за то, что выбрали наше турагентство, приятного вам отпуска, до свидания! – глаза в монитор, пальцы на мышку, мысли в облака

Когда я вышел из турагентства, я понял, в чём тут дело: привыкнув к каждодневной обязанности улыбаться, она забыла настоящую мотивацию улыбки. Наверное, вне офиса она всегда ходит с грустным выражением лица. Но не перестаёт привлекать к себе молодых людей своей уже не фальшивой, настоящей грустью. Может, именно в грусти она находит воплощение своего я, это её истинная эмоция. И вот уволившись из тур агентства, она зарекается больше никогда в жизни не улыбаться…

Может быть, ей казалось, что она нужна своим клиентам, пялящемся на её грудь, или своему боссу, повышающему ей зарплату за минет. А может она была нужна своему парню, трахающему её на заднем сидении взятой в кредит иномарки, у которого ещё, по меньшей мере, две-три любовницы. Может, и казалось, но, наверное, только это удерживало её на плаву.

На выходе стоял криво припаркованный, новёхонький спорткар. «Ничего менеджеры на чём разъезжают?!» - я решил что это её машина, ибо других автомобилей на служебной стоянке возле агентства не было.

Ужасно хотелось выпить, где-нибудь посидеть, наверное, из-за чувства свободы, овладевшего мной в связи с наступлением долгожданного отпуска. А может из-за грусти, по какой-то причине заполняющей меня. Все проблемы отходили на задний план и отсрочивались на месяц, но мне не было весело, не хотелось прыгать или лезть на потолок.

Тут я вспомнил, что как раз к концу отпуска – ровно через месяц мой день рождения. Не представляю, как я буду его отмечать, если вообще буду.

Это будет мой двадцать четвёртый день рождения. Я почему-то очень боюсь этой даты. Вроде бы я ещё не так «стар», но уже и не «молод». Что же тогда будет в двадцать пять! Если учесть, что средняя продолжительность жизни мужчин в нашем регионе – 55 лет, то это почти половина. И что я добился за эти два с половиной десятка лет, почти за четверть века? Я не миллионер, не нобелевский лауреат, не герой страны, я – Никто! Обычное образование, обычная работа, средний достаток, и никаких перспектив. Кажется всё. Даже девушку приличную найти не могу. Хотя я и не ищу толком – так, вяло оцениваю наиболее интересных представительниц противоположного пола в роли сексуальных объектов. А зачем искать? Каждый, наверное, задаёт себе подобный вопрос, но всё равно каким-либо образом ищет.

В пользу фаталистичного восприятия происходящего можно было бы сказать, что самое интересное всегда происходит неожиданно, а самые важные встречи – всегда случайны. Однако мне не хочется в это верить. Кто решает мою судьбу? Неизбежность? Случайность? А может всё-таки я сам? Надеюсь…

И вообще у меня было не так-то много девушек. Очень отчётливо я помню последнюю. Её звали Мари. Мы учились в параллельных группах, мало общались, но на третьем курсе взяли схожие темы курсовых работ и писали их вместе. В итоге мы защитили многострадальные курсовые и начали встречаться. Началось всё это как-то странно, быстро и «на автомате», если можно так выразиться. А продлилось недолго – всего пару недель, а может около месяца или больше, сейчас точно не помню. А это и неважно. Важно то, что за это короткое время, я прожил целую жизнь. Я изменился, я умер, я воскрес. Наверное, я её любил, по крайней мере, нуждался в ней. Да, мне было нужно, чтоб она лежала рядом, когда я просыпаюсь, чтобы она была близко, когда мне было плохо, чтоб она думала обо мне, когда мы находились в разных местах… Только вот выходит что я не был ей нужен. Интересно, где она сейчас, и с кем? Чья она?

Почему всё так быстро кончилось? Для меня это до сих пор остаётся загадкой. Просто в один прекрасный, то есть ужасный день, она перестала со мной общаться. Я хотел узнать, в чём дело: когда я звонил, она выключала телефон. Писал сообщения – без ответа. Я старался не быть навязчивым, но почему-то не получалось. Однажды я пришёл пьяным к её дому, отчаянно звонил в её дверь, простоял там до ночи, но дверь так и не открылась.

Однажды, некоторое время спустя, мы таки встретились с ней в каком-то магазине. В тот момент во мне как заноза снова заболел вопрос «Почему?», я как плаксивый ребёнок еле сдерживался от истерики, она стояла рядом, что-то говорила, что-то мыслила, но она уже была НЕ моя! Мой вопрос тогда остался висеть в воздухе, и он в нём же и испарился. Навсегда. Что-то незавершённое осталось внутри. Тот вопрос. Как крыса он грыз меня изнутри. А я, подверженный алкогольной депрессии, в то время долго не мо прийти в себя. Какое, оказывается, бывает странное и глупое чувство: я вроде бы остался жив, но как будто я для неё умер.

Я вспоминал о Мари и шёл по центральной улице, сплошь утыканной гигантскими офисными зданиями. Это был деловой центр города. Мимо меня пробегали какие-то люди, о чём-то говорящие по телефонам. У всех свои дела и проблемы. Дорогу заполняли машины стоящие в пробке, которая тянулась на несколько сотен метров.

Нехотя я слышал разговоры людей, когда они проходили мимо меня, и подойдя близко – тут же уходили прочь, словно обознавшись, торопились скрыться с глаз долой: «Да покупай, покупай, я же говорю, завтра акции начнут дорожать!»… «Сколько говорить, не звони мне в рабочее время!», «Ало, совещание переносится на тридцать первое число…». Или вот такое: «Привет, лапочка, извини, что не смог позвонить в обед, иду домой, целую» - да!, вот оно!, что то родное было в этих словах. Просто, Мари я тоже называл «лапочкой». Мне вдруг стало ещё грустнее, стало так одиноко в этом деловом средоточии, в этом жернове людских планов, и эти последние слова, которые я услышал, словно что-то пробудили во мне.

Я вспомнил самого себя в те дни. Мне стало так не хватать этого чувства единения с другим человеком, с момента как она меня бросила. Но со временем я потихоньку забыл это, затёр ластиком эту ситуацию, заполнил эту пустоту воском скорби по тем дням, когда я был счастлив. Да, я был счастлив!! Сейчас понимаю это как никогда. Я многое бы отдал, чтоб она сейчас была рядом. Интересно, если бы мы остались одни на всём белом свете, она согласилась бы остаться со мной?

Ужасно хотелось пива, залить к чёрту эту тоску, напиться до чёртиков. Я перешёл через дорогу и поймал машину.

— Куда?

— Давай в «БАР»

— Чё за х…? – начал было поросший недельной щетиной водила в плоской кепке

— Да тут в двух кварталах, я покажу – перебил я

— В двух кварталах говоришь? Тогда сотня с тебя! Оплата заБЛАГОвременно – сказал он с видом некого профессора, защищающего диссертацию. Я понял, что это самое нормальное слово, которое он знает и, не входя в дискуссию, протянул деньги. Через секунду машина на всей скорости несла меня к моей свободе, такой долгожданной и желаемой…

Дата добавления: 2015-07-26