Глава двадцать третья

А тем временем – обратно на ранчо, думала я, вплывая в дом Бергмана и оставив Вайля с Коулом снаружи разбираться с параноидальной дверью. Да, кажется, не надо было нам так надолго предоставлять наших ковбоев самим себе. Бергман ощетинился, как разозленный землевладелец, Кассандра излучала гнев и ярость, как припертый к стене бандит, и в воздухе повисло предчувствие доброй старой драки в баре – и плевать, что здешний бар за всю свою добропорядочную жизнь нормального стакана виски не видел. Кассандра вот‑вот была готова протащить Бергмана по всей барной стойке, круша и разбрасывая пробирки, бутылки с химикатами и пакеты испорченной крови. Я подплыла к ней – подслушать, что она бурчит себе под нос:

– Психованный, самодовольный, самовлюбленный, психованный расист! – Она покосилась на Бергмана, сама не заметив, что «психованным» назвала его дважды, и я с ней на девяносто восемь процентов согласилась. Насчет расизма – его я никогда не наблюдала, но готова была отвесить Бергману здорового пенделя, как только вернутся ноги, – если это окажется правдой. Потом только до меня дошло, что речь идет вовсе не о цвете кожи. – Думает, что магия – это для фанатичек, страхолюдин и лесбиянок, да? Ох, как бы мне хотелось…

Она не договорила, прищурилась задумчиво, будто с удовольствием наблюдая проходящий перед глазами процесс возмездия. Потом вдруг посмотрела вверх и забормотала ворчливо:

– Ты что, совсем озверел? Казалось бы, тысячи лет искупления хватит для одной женщины? Но не‑ет, тебе нужно меня еще помучить, засунув в банду самодовольных идиотов!

Тысяча лет? У меня просто мозги зашкалило, как у обдолбанного торчка. Только и могла сказать про себя: Ну ни фига себе! Вот это возраст… круто!

Тут она меня увидела. Скривившись, будто раскусила зеленое яблоко, Кассандра так отшатнулась, что стул закачался на двух ножках. Пока она восстанавливала равновесие, я думала над этой последней загадкой: Дэвид, Вайль и Кассандра меня видят. А Коул – нет.

– Бергман! – заорала я достаточно громко, потому что Бергман был полностью погружен в свою работу. Или, скажем, разделил внимание между работой и злобой.

Ноль реакции.

– Жасмин? – ахнула Кассандра.

Бергман оторвался от работы, так скривившись от раздражения, что показался лет на десять старше.

– Что ты там говоришь? – спросил он резко.

Поставив на пол все четыре ножки стула, Кассандра обернулась к Бергману с лицом таким же хмурым, как у него.

– Ты ее не видишь?

– Видел бы, если бы она здесь была.

Тон его ясно намекал, что Кассандра наконец‑то свихнулась окончательно.

– Когда‑нибудь тебе кто‑нибудь вышибет остатки мозгов, – сообщила ему Кассандра, Бергман не задержался с ответом, и минуты две они ссорились, как десятилетние ребятишки. Но все это не отвлекло меня от мысли, что Бергман меня тоже не видит. Бергман и Коул определенно живы. Ну ладно, насчет Коула можно поспорить, но поскольку его вернули к жизни человеческие усилия, а не золотистый муж света с военной короткой стрижкой, я его объединяю с Майлзом. Вайль, Кассандра и я… это дело совсем другое. И в это «другое дело» включается и Дэвид.

Слишком. Это уже слишком.

Из размышлений меня выдернула Кассандра. Перестав обмениваться с Бергманом словесными пощечинами, она снова забормотала для себя одной:

– Он думает, что моя магия против этих вещей бессильна? Так я ему покажу!

Она стала листать книгу, как нетерпеливая клиентка в салоне красоты.

– И как оно? – спросила я.

Она подняла на меня измученные глаза:

– Ничего не могу найти про эту Тор‑аль‑Деган больше, чем уже знаю, и это просто выводит меня из себя! Что за имя вообще такое? Я даже в Гугле смотрела, и знаешь, что нашла? Ничего!

Она еще полистала страницы, сменила книгу и стала искать снова.

– Рискуя выразиться стилем Шерлока Холмса, – сказал Вайль, входя в комнату, – сообщу, что нам с Жас удалось найти некий след, кажущийся весьма важным.

За ним, шатаясь, ввалился Коул и рухнул на диван.

Кассандра уставилась на него, на Вайля, потом опять на него.

– Как ты можешь так спокойно говорить о следах, когда перед тобой раненый?

Вайль посмотрел на Коула оценивающим взглядом:

– Выживет. Лучше скажи, что ты об этом думаешь.

Он вытащил из кармана пирамидку и поднял так, что бы все видели.

Бергман бегло глянул на нее и тут же забыл. Учитывая его прежние замечания и жалобы Кассандры, я решила, что отсутствие интереса обусловлено мнением, будто пирамида имеет отношение к магии. Не думая об этом больше, он вытащил аптечку первой помощи из‑под раковины, куда зачем‑то ее засунул, сел возле Коула и ближайшие десять минут протирал, промокал, заклеивал и уговаривал Коула ехать в больницу, пока нос не сросся криво.

Кассандра отреагировала совсем иначе. Положив ладони на страницы открытой книги, она большими и указательными пальцами сделала рамку вокруг изображения рогатого, крылатого и клыкастого циклопа, потрошащего несчастного путника. Но внимание ее было сосредоточено не на картинке, а на ключе, который передала нам Аманда. Пирамидка стояла на ладони у Вайля, похожая на вывалянную в грязи игрушку.

– Я все время искала не там, – сказала она. – Я думала только о Тор‑аль‑Деган, а надо было искать ключ. Хотя на самом деле я до этой минуты не знала, как он выглядит.

Яростно глянув на Бергмана, она схватила очередную книгу из рассыпанных на столе.

Насколько я поняла, Бергман не передал полностью мое описание пирамиды. Учитывая, насколько эта информация важна, я всерьез подумала, не позвать ли ребят с наручниками и зарешеченными автомобилями, и пусть внушат ему, что предрассудки предрассудками, а работа работой. Но ладно, это потом. А сейчас, кажется, у Кассандры дело сдвинулось с мертвой точки. Она с возрастающим интересом листала книгу, а остальные смотрели на нее, и как раз когда мне показалось, что сейчас закричит «Эврика!» – или что‑нибудь столь же восторженное, но более сдержанное, – как зазвонил мой сотовый. Сперва несуществующие руки попытались вытащить его из отсутствующего кармана, а потом я поняла, что он у Вайля. Мы переглянулись, Вайль поднял брови, спрашивая, должен ли он снять трубку. Я кивнула.

– Здравствуйте, вы позвонили на телефон Жасмин Паркс. Говорит Вайль. – Он прислушался. – Нет, к сожалению. Боюсь, Жасмин сейчас подойти не может. Ей что‑нибудь передать?.. А, здравствуйте, мистер Паркс.

Блин‑тарарам! Разговор моего родного отца с моим же начальником‑вампиром! Сюрприза похлеще просто не придумать.

Но и придумывать ничего не пришлось. Повесив трубку, Вайль сказал:

– Жасмин, ты мне никогда не говорила, как добр твой отец.

Добр? Человек, который в супермаркете тележкой сбивает с ног бабок, чтобы первым успеть к кассе. Если увидите его в парке, он там не кормит голубей, он по ним стреляет. Однажды собачку чихуахуа на моих глазах отшвырнул ногой ярдов на двадцать – она его за лодыжку щипнула. Ни хрена себе доброта.

И я напустилась на Вайля так, что он аж заморгал от неожиданности.

– И не вздумай! – предупредила я. – Не вздумай говорить, что он тебе нравится – до тех пор, пока я не скажу, что он нравится мне – а я не собираюсь такого говорить!

Кажется, он подумал, что я и правда тронулась, и я решила его отвлечь, что мне удалось с удивительной легкостью.

– Так что Альберт хотел сказать?

У сенатора Босцовски есть рецепт на топамакс. Очевидно, он страдает мигренями. Фирма, где сделали твой подложный маячок, принадлежит мужу его двоюродной сестры. И еще интересный факт: он член совета директоров Национального зоопарка. О том, что сейчас он вместе с семьей в отпуске в Майами, можно и не говорить. Но это все ты знаешь, а вот знаешь ли ты, на когда он запланировал возвращение в Вашингтон?

– Ну, я так понимаю, что завтра ночью у него бальная карточка забита под завязку, так что, я бы сказала… послезавтра.

– Нет.

– Нет?

– Он улетает утром.

– Прямо завтра утром? – Вайль кивнул, и я посмотрела на часы над камином. Почти полночь. Господи, так это ж сегодня будет! Ах они крысы лживые!

– Вайль? – неуверенно окликнул его Бергман. – Можно узнать, для чего ты говоришь со стенкой?

Вайль быстро объяснил. Только у него получилось, будто это я вляпалась, а на самом деле я просто хотела вытащить бедного Коула, который запутался в пеленках!

Пока Вайль говорил, Бергман осматривал стены, ища меня, Кассандра откровенно лыбилась, на него глядя, а Коул горбился посреди красивых подушек, хмуро уставившись на задернутые шторы. Когда Вайль закончил, Кассандра посмотрела на Бергмана торжествующе.

– Вот попробуй это объяснить своими формулами! – Он только еще придумывал, что ответить, как она добавила: – А пока ты строил из себя умного, я все нашла.

– Что нашла, Кассандра? – спросил Вайль. – Пожалуйста, быстрее, нам с Жасмин пора идти.

– Ключ! – Она показала на пирамидку. – К Тор‑аль‑Деган! Я думаю, что нашла слова, – она посмотрела на Бергмана уничтожающе, – нашла заклинание, которое ак тивирует ключ. – Она подняла – нет, не книгу, а «Энкиклиос». – Наконец‑то у нас есть детальное описание этой твари.

– Тогда, похоже, ты идешь с нами.

Бергман спрыгнул с кровати, подбежал к Вайлю, схватил за плечо – однако тут же отпустил под ледяным взглядом Вайля. Отпустил, но не отпрянул.

– Если она с вами, – он ткнул пальцем в сторону Кассандры, – то и я тоже!

– Ладно.

Бергман даже заморгал, удивленный таким легким успехом.

– Я не останусь здесь, когда Жас там сидит на бомбе, – заявил Коул.

Мы все на него оглянулись. Вид у него был, как у выжившего в авиакатастрофе, но никто не стал спорить и уговаривать его остаться. Наконец Вайль сказал:

– Хорошо, если ты этого хочешь.

– Хочу.

Все замолчали – в знак уважения решимости Коула и – я по крайней мере – в тревоге: как же нам всех их уберечь? Непонятно, возможно ли это, но они все равно не станут меня слушать.

Пока я давила в себе предчувствие грядущей гибели, Бергман лихорадочно бросился складывать вещи, и Кассандра последовала его примеру. В течение пяти минут моя маленькая группа выглядела так, будто готовит полномасштабную эвакуацию. Только Коул сидел неподвижно и так смотрел на шторы, что мне даже странно стало, почему они не загорелись. А что у него в глазах блестела не жидкость для линз – это к гадалке не ходи.

Вайль подъехал к «Нежить‑клубу», как гонщик в состязаниях на ускорение. Каждый раз, как ему приходилось останавливаться на светофор или на знак, он потом с места топил газ в пол. Первая пара ускорений от нуля до шестидесяти миль в час застала меня настолько врасплох, что я повисала за фургоном, видя уходящие хвостовые огни. Когда же я в третий раз заняла место между Вайлем и Кассандрой, он посмотрел на меня виноватым взглядом.

– Извини, что я так.

– Все в порядке, – ответила Кассандра, перекрыв мои возражения и даже не заметив, что я хочу их произнести. – Так могу я рассказать, что я узнала про ключ? – Мы оба кивнули. – Это пульт управления. Помните, я вам говорила, что Тор‑аль‑Деган способна творить и добрые, и злые дела? Что делать – говорит ей обладатель ключа.

– Так что если мы не успеем на место до того, как они ее вызовут, нам достаточно будет велеть ей уходить, откуда пришла, – сказал Вайль.

– Не уверена. На самом деле я думаю, что Тор‑аль‑Деган уже здесь. Вы говорили, что она съела душу брата Аманды. И Коул говорил, что на найденном трупе были точно такие же знаки.

– Верно. Но Жас говорит, что им нужна добровольная жертва. С их слов.

– Да. Согласно моим изысканиям, Тор‑аль‑Деган нельзя полностью освободить от пут до тех пор, пока она не получит добровольную жертву. Однако она умеет существовать в нескольких реальностях одновременно. Вот почему я думаю, что она уже здесь. По крайней мере большая часть ее.

– А зачем бы им приводить ее в мир только частично? – спросил Бергман.

– Я думаю, что просто они лучше не смогли. Похоже, они работали лишь с частью текста или с переводом, где было выпущено что‑то важное.

Вайль крепко сжал руль и озабоченно шевельнулся:

– Нам надо туда добраться… черт!

Он резко нажал на клаксон: вынырнувший прямо перед носом светло‑коричневый «краун виктория» заставил его с визгом затормозить.

– На автобусе тебе ездить, старый харизматик! – рявкнул он, резко выворачивая руль.

– Маразматик, – поправила я.

Он полыхнул сердитым взглядом:

– Никогда больше не выходи из тела!

Он вильнул обратно на полосу как раз вовремя, чтобы нас не сровнял с асфальтом здоровенный джип. Еще два раза он попытался, чуть не столкнувшись с красным «мустангом» и синей «камри», и наконец все‑таки объехал этого старого хрена, обдав его на прощание выхлопом.

– Ты будешь вести машину нормально, а не как псих, если я вернусь в тело? – спросила я. Никогда не видела его настолько не в себе.

– Да! – почти заорал он. Перевел дыхание, беря себя в руки. – Нам нужно знать, не случилось ли с тобой чего‑нибудь, не перевезли ли тебя, нужно знать, что они планируют. Доложи, как только что‑нибудь узнаешь.

– С радостью, – согласилась я. – Ты едешь так, что меня просто тошнит, а у меня даже желудка нету!

Я вылетела сквозь крышу и огляделась. Все мои золотые нити все еще тянулись в те же стороны. Мне показалось – или они и правда слегка потускнели?

Но времени на размышления не было: прежде всего мне нужен свет, соединяющий различные части моего существа. Я перебрала нити одну за другой, как струны гигантской арфы, и услышала, как одна из них выводит мой мотив. Не такой отчетливый, как тема Эви, не такой мощный, как мотив Вайля, но все равно мне понравилось. Тем более что эта нить привела меня прямо к моему телу.

Оно сидело, дышало, мигало, лицо его было пусто‑пусто, как у фарфоровых кукол, которые коллекционирует Эви. Я покачала эфирной головой. Непостижимо. Я сидела совсем одна, и бомба мигнула огоньком, когда я заглянула под стул.

Смысла стоять у себя же над душой не было, и я выплыла в дверь кабины управления – там теперь сидел лысый чернокожий, похожий на рекордсмена‑спринтера. Он играл звуковым пультом, и музыка гремела во всех залах. Не так уж много потребовалось времени на проветривание от дыма и возврат посетителей.

Я выплыла в окно, над головами людей и вампиров, танцующих впритирку на танцполе, и представила себе, что тут будет, если я сейчас вернусь в свое тело и встану со стула. Сотни убитых. Но все равно пренебрежимо мало по сравнению с цифрами тех потерь, что будут следствием успеха наших подопечных. К такому сопоставлению стоит отнестись серьезно, не отметать с порога. Но пока еще рано. Сперва я хотя бы должна их найти, а это отберет драгоценные минуты, которых у меня уже нет.

– Ты мне поможешь? – спросила я, надеясь, что обладатель громоносного голоса не задремал. – Мне нужно найти этих трех шестерок.

Интуиция мне подсказывала, что теперь, когда я видела и восприняла свое преображение, я могу учуять запах зла, но эта способность мне сейчас не очень полезна, потому что нос у меня на чердаке.

Ответ прокатился через меня лавиной, отдаваясь эхом, и я порадовалась, что у меня сейчас нет зубов, которые разбились бы от такой вибрации.

ПОДЗЕМЕЛЬЕ.

Я подавила желание поступить строго наоборот: уплыть вверх в атмосферу, выследить источник этого голоса и обсудить с ним преимущество разговоров шепотом. Но что‑то мне подсказало, что с этой охоты я могу и не вернуться.

Так что я соскочила со своего высокого насеста возле мостков, мимо лиц‑масок у танцоров, сквозь пол у них под ногами. Винный погреб, в котором я оказалась, сделал бы честь средневековому замку. Ряды и ряды пыльных бутылок на ручной работы полках занимали больше половины всего помещения. Великолепный вишневый стол и четыре таких же кресла стояли в открытом конце комнаты, еще более роскошной из‑за персидского ковра, укрывшего более половины пола. Подплыв к столу, я увидела ведущие вверх каменные ступени, но мой проводник оставил четкие инструкции, и поэтому я сквозь широкие сосновые паркетины пола ушла вниз, в гангренозные внутренности «Нежить‑клуба».

Дата добавления: 2015-07-17