Глава семнадцатая

– Минуточку! – сказала я. – Вы хотите сказать, что Тор‑аль‑Деган существует на самом деле?

Кассандра кивнула, явно удивленная моим вопросом. Очевидно, она никогда не слышала о «Сынах Рая» и их «мифической» богине. И точно так же очевидно, что нашему Центральному Разведывательному Управлению пора обновить разведданные о секте Ассана.

– Кассандра, это важно. – Я подалась вперед, стараясь заглянуть в глубину этих темных глаз, в невидимые миры, доступные только ей. – Эту самую Тор‑аль‑Деган никак не могли развязать? Снова выпустить в мир?

Глядя на дверь таким взглядом, будто ей очень хотелось сбежать, Кассандра облизнула губы и кивнула.

– Вы… – Она откашлялась и начала снова: – Эти письмена и мой рассказ навели вас на какую‑то мысль?

Несколько отчаянно жутких секунд мой разум пытался куда‑нибудь пробиться, куда угодно – скрыться от мощного кулака примет, двинувшего мне под дых. Я видела светлую россыпь веснушек на переносице Коула. Помада у Кассандры была одного цвета с платьем, которое я надевала на прием у Ассана. И еще я ноготь сломала. Так, девушка, прекрати. Добром не кончится.

– Да, – ответила я Кассандре. – Загадка начинает проясняться.

Раптор мог заключить союз с «Сынами Рая», поскольку ему понадобилась их богиня, Тор‑аль‑Деган. Кассандра описала ее как тварь, несущую чуму, а их вирус, похоже, не менее страшен.

Мотивы становились ясны. Раптору любой власти мало, ему хочется еще и еще. «Сынам Рая» под предводительством их нового героя Ассана весьма по сердцу будет истребить американцев какой‑нибудь страшной болезнью. Айдин будет кудахтать, как счастливый отец, над своим удачным убийственным вирусом. Непонятно, что с этого получает сенатор, но, наверное, что‑то связанное с жужжанием моря камер и улыбкой в шестьдесят четыре зуба.

«Как» и «где» их плана мне все еще не были известны, но сейчас это было не важно, потому что я знала «когда». Обряд – завтра ночью. Все они должны быть там. Нам с Вайлем остается только вернуться к плану «А»: взять Ассана и заставить его говорить. Убрать его и его шестерок – может быть, просто одним ударом. Кто‑нибудь умеет говорить «Бум»?

Но я не успела спросить Кассандру, можно ли, по ее мнению, победить кирон хорошо рассчитанным взрывом, как в комнату ввалился Бергман.

– Ну как? – спросил он, моментально становясь подозрительным под моим взглядом. Я же настолько погрузилась в свое новое знание и мысли о том, что с ним делать, что принятой в обществе приветливостью владела не вполне.

– Да ничего особенного, – сумела я ответить наконец. – Так, кое‑что прояснилось.

Не слабое преуменьшение. Извержение Везувия слегка испортило погоду в Помпеях.

Бергман украдкой огляделся. Если его не знать, можно заподозрить, что он только что ограбил винный магазин – у него всегда такой виноватый вид.

– Я тебя потом проинформирую, – сказала я ему. – Мы тут… в общем, мы выяснили, что нам нужно было знать, так что, раз уж ты пришел, избавим Кассандру от нашего присутствия.

Я встала, полезла в карман за двадцаткой.

– Нет, прошу вас, – остановила меня Кассандра. – Я не возьму платы.

– Мой босс будет за вас молиться. – Я потянулась через стол, протягивая руку для пожатия – вбитая муштрой вежливость Армейского Отродья взяла верх над здравым смыслом. – Спасибо вам за помощь, вас нам Бог послал. Нас с Вайлем всегда можно найти, если что.

Она взяла протянутую руку, едва сомкнув пальцы в ответ на мое крепкое пожатие. Тут ее глаза остекленели, и я поняла, что меня раскрыли. Попыталась убрать руку, пока она не связалась с духами, с которыми я не готова была встретиться лицом к лицу. Но ее видение никак не относилось к мирам за смертной чертой.

– Дэвид в опасности, – сказала она сдавленным голосом. – Ты его должна предупредить, чтобы не подходил к дому с розовой дверью. Дом заминирован.

Выпустив мою руку, она упала в кресло. Вид у нее был, будто ее только что сняли с американских горок, и она что‑то бормотала вроде: «Кто ты?»

Но я едва ее слышала – так ревело у меня в ушах, будто эта самая мина только что взорвалась у меня под черепом. Чернота завертела меня смерчем пятой категории – шириной в несколько миль, полосой черного на черном, которую нечего и надеяться остановить.

Но я попыталась. Ради Дэвида я попыталась устоять – просто стоять прямо и не падать, пока моя ошалелая психея старалась меня опрокинуть. И на этот раз у меня получилось. Та сила, что так долго растаптывала мое сознание и покрывала его тьмой, вцепилась в меня, потянула вперед так быстро, что закружилась голова. Как в режиме суперфорсажа, я видела все одновременно, была одновременно всюду, где хотела быть, делала все, что только пожелается. Но не было времени любоваться красотами мира и дергать фей за хвосты: я хотела быть рядом с Дэвидом, изо всех сил хотела, как в детстве, когда Тамми Шобсон валяла меня в грязи, требуя повторить, что я сама и мой паскудный блудливый папаша – грязные и мерзкие трусы.

Был момент, когда чернота будто предложила какой‑то маяк, мою персональную дорожку из желтого кирпича для установления нового рекорда наземного передвижения. Потом я приобрету знание, необходимое, чтобы зафиксировать это движение, поместить его в какие‑то рамки пространства и времени, но сейчас это был моментальный размазанный путь, перенесший меня туда, где мне хотелось быть: в черт знает какой пустыне, в темноте, в жаре, я ударилась в собственного брата, прошла сквозь него, крича: «Дэвид, Дэвид, Дэвид!» – так пронзительно и громко, что ожидала от невидимого противника гранаты, чтобы я заткнулась.

Дэвид стоял неподвижно, бусинки пота покрыли измазанное темной краской лицо. Глаза были прикрыты очками ночного видения, но я их помнила, я каждый день вижу в зеркале точно такие же. У него был автомат «М‑4» в одной руке и рация в другой, и выглядел он таким спортивным, таким здоровым, что я просто остановилась и смотрела, как он дышит.

– Жас? – прошептал он.

– Ты меня видишь?

Он тут же затряс головой. Я просто читала его мысли:

«Нет. Не вижу я такого, потому что в «Наставлении Специальных Сил 14‑А» об этом ничего не сказано». Но он протянул руку – она вошла мне в живот и вышла из спины. Той же рукой он тут же от души хлопнул себя по лбу.

– Черт, самое время для галлюцинаций!

Он повернулся ко мне спиной, и у него за плечом я увидела дом – приземистое здание с темными‑темными окнами и светло‑розовой дверью. Группа Дэвида окружила ее, припав в тени подобно ниндзя, и ждала приказа.

– Дэвид! – Я прыгнула, загородив ему дорогу, взметнула руки, не в силах остановить его медленного продвижения. – Дверь! Розовая дверь, она заминирована!

– А ну, Дэйв, возьми себя в руки! Все проверено все чисто.

Рука, держащая рацию, двинулась к губам.

– Черт тебя побери, Дас, я не для того сюда летела, чтобы смотреть, как тебя припалят! Не лезь в эту дверь!

Он поглядел прямо на меня:

– Ты меня не называла Дасом после Западной Виргинии. Даже во сне мне такое не виделось.

Это имя я для него придумала, чтобы напоминать ему о нашем с ним единстве – пусть даже у него такие крутые друзья, и сам он преуспевающий спортсмен, и может развеселить даже старую библиотекаршу.

– Ты меня вообще никак не называл, – ответила я шепотом.

Он буркнул в рацию какой‑то приказ и стал ждать. Оба мы молчали. Я не хотела его больше пугать, он не хотел понимать, как я оказалась здесь и не здесь одновременно. Послышался чей‑то энергичный шепот.

– Жас, ты была права. Дверь начинена взрывчаткой, как сосиска фаршем.

– Ну и хорошо. Я так рада, что ты послушал. Спасибо.

– Тебе спасибо. – Он снял очки и посмотрел на меня, чтобы я видела: он говорит это для себя. Но еще больше он говорил это для своей группы, семерых мужчин и двух женщин, которые вместе с ним гоняются за террористами по всему свету и о самом существовании которых не знает почти никто. – Это… – Он скривился. – Это нелегко – чтобы они все оставались живы. Теперь я это знаю.

Такую фразу можно было бы считать аналогом извинения за ту пропасть, что легла между нами.

Я просто кивнула.

– Мне пора.

Я и так стояла в глазу урагана, сколько могла. Теперь он затягивал меня обратно, чтобы унести домой.

Дэвид не сводил с меня глаз, и вдруг его взволновала мысль:

– Жас, как ты это сделала? Ты… ты не мертвая? Потому что вот прямо сейчас ты чертовски похожа на призрака.

– Нет. – Я засмеялась невесело. – Не мертвая. Но со странностями.

Напряженная маска на его лице разгладилась.

– О'кей. Я… я тебе позвоню скоро. Обещаю.

– Смотри же, раз обещал, Дэйв. И береги себя.

Буря подхватила меня и понесла прочь от брата‑близнеца и его команды, я влетела обратно в салон гадалки, в собственное тело, ахнула и стала озираться вокруг. К счастью, я каким‑то образом добрела до дивана перед этим полетом. Коул, Бергман и Кассандра склонились надо мной, как сестры в приемном покое.

– Вау, – сказала я. – Что тут случилось? В смысле, что я говорила?

– Мало что, – ответил мне Коул. – Ты просто побелела и закачалась, вот мы тебя сюда и посадили. Несколько раз ты сказала «Дэвид». Это твой…

– Брат, – подсказала я. – Брат‑близнец.

На Коула это произвело впечатление:

– Близнец? Вау! Я готов был денежки поставить, что тебя отлили в единственном экземпляре, потому что форма лопнула.

– Спасибо на добром слове.

Кассандра все сильнее нервничала, теребя пальцы:

– Но ты же можешь найти кого‑нибудь, кому можно позвонить? Кто успеет остановить Дэвида до того, как…

– Да, конечно! – перебила я, вкладывая в голос побольше тревоги. Нет смысла сейчас рассказывать об этом приключении. Потом, быть может, когда я пойму, как его рассказать, чтобы не выглядело как неудачный эпизод из «Звездного пути».

Втащив из кармана телефон, я спросила:

– Я могу откуда‑нибудь поговорить без свидетелей?

Кассандра кивнула, вывела из комнаты Коула с Бергамоном и вышла сама, осторожно закрыв двери.

Номер я набрала, не задумываясь. Наверное, даже Альберт, сняв трубку и услышав меня, удивился меньше.

– Папа?

– Жасмин? Что случилось?

– Да ничего уже. Было кое‑что, но все уже нормально.

Я замолчала – не могла говорить. Голос дрожал от слез, еще секунда – заплачу по телефону папочке в жилетку.

А. Вот. Фиг. Вам.

Наверное, Альберт это почуял, потому что заговорил сам:

– Пришла сиделка. Жас, черт бы меня побрал, она оказалась он! В смысле, Шелби – мужик. Фельдшером был в армии, можешь поверить? И в покер играет, как зверь.

– Правда? Это же здорово!

Я столько выложила радости и оптимизма, что взвод болельщиц мог бы заплакать от зависти.

Альберт секунду снимал лапшу с уха, потом сказал:

– Жасмин, повесь трубку. Я тебе перезвоню с другого телефона.

– О'кей. – Я щелкнула кнопкой, села на диван и стала ждать. Когда телефон зазвонил снова, я нажала кнопку и ответила: – Па, у тебя же нет другого телефона.

– Есть. – Давно уже я не слышала, чтобы Альберт говорил серьезно, как тот отец, которого я страшилась и которым восхищалась в детстве. – Здесь можно говорить свободно, линия защищенная.

– Альберт, от кого ты собираешься защищаться?

– Не будем терять времени. Шелби сейчас на кухне, стряпает какую‑то еду, которую, как он говорит, я буду есть, и я не хочу, чтобы он начал любопытствовать. Защищенную линию мне поставили, потому что, когда я ушел со службы, то стал делать кое‑какую работу для ЦРУ фрилансером. Иногда их консультирую, почему этот телефон у меня до сих пор и есть.

– Но… ты же ушел в отставку из‑за диабета! С чего бы…

– Тогда его еще не было. А был некоторый опыт военной разведки, который в ЦРУ решили пристроить к делу. Диабет оказался подходящей причиной для смены образа жизни. – Он подождал, чтобы я переварила, и стал говорить дальше: – Я знаю, чем ты занимаешься, Жас. С самого начала знал. Так что когда ты звонишь и голос у тебя такой, будто ты только что живая выбралась из‑под обстрела, естественно, у меня появляется желание помочь. Итак, первое: у тебя и правда все в порядке?

Я подумала.

– Нет, но никакая опасность мне не грозит. – Еще подумав, я добавила: – В данный момент.

– Могу я что‑нибудь для тебя сделать? – Я задержалась с ответом, и он нетерпеливо сказал: – Жасмин, черт тебя побери, не заставляй меня себя упрашивать. Я настолько устал быть никому не нужным стариком, что лезу в волонтеры. Да, ты не ослышалась – в волонтеры! Как, блин, богобоязненный старый паразит, одной ногой уже в могиле, который думает, что спасет свою душонку, делая добрые дела пять часов в неделю!

Только мой почтенный папаша может смотреть на волонтерство с такой точки зрения. Засранец с вывихнутыми мозгами. А все‑таки, поскольку мы не знаем, где у нас течь, человек с его контактами нам может быть очень, очень полезен. И похоже, что ему тоже не вредно будет размяться.

С таким чувством, будто я сажусь в гондолу для тура по Стране Нереальности, я ответила:

– Вообще‑то есть одна вещь, Альберт, которую ты мог бы для меня сделать. Можешь проверить трех сенаторов и одну незаметную секретаршу?

Дата добавления: 2015-07-17