Глава шестнадцатая. Заведение «Чистота и природа» оказалось маленьким кирпичным магазинчиком в районе

Заведение «Чистота и природа» оказалось маленьким кирпичным магазинчиком в районе, заселенном преимущественно кубинцами. На тротуаре возле двери разместились ящики свежих яблок, апельсинов и грейпфрутов, а сама дверь снабжена такими нежными колокольчиками, каких я еще нигде не слышала. Вдоль стен и пролетов магазина выстроились прилавки с на удивление широким ассортиментом трав, специй, витаминов и природных лекарств от всех болезней – начиная с эректильной дисфункции и кончая простудой.

У кассирши – сухонькой старушки с блестящими рыжими волосами и ослепительной белизны зубами – я осведомилась, где нам найти Кассандру. Она направила нас в глубь магазина, где у меня при виде свежих булочек, рулетов и десертов без сахара заурчало в желудке.

Увидев Кассандру, Коул сразу сдернул с себя очки, выплюнул фальшивые зубы, завернул оба эти предмета в рыбацкую шляпу и заткнул все это себе за пояс. В буквальном смысле. Наверняка все так перепуталось, что без ножа потом не разделить, но сейчас Коулу было абсолютно на это плевать: он видел перед собой только Кассандру, подкладывающую булочки из отрубей на стеклянный поднос, где уже полно было волокнистой пищи – для людей, у которых правильное питание выбилось в главные приоритеты.

Изящная красавица с черной бархатной кожей и распущенными волосами до пояса двигалась с грацией танцовщицы. Она была одета в канареечно‑желтую блузку, красную юбку с цветами, вышитые бисером мокасины, а бижутерии на ней было столько, что покупателям на е‑bау на неделю хватило бы ставки выкрикивать.

– Чем могу служить? – спросила она с таким акцентом, рядом с которым моя среднезападная растяжка гласных звучала бледно и бесполо.

– Меня зовут Люсиль Робинсон, а это мой друг Коул Бимонт. – Он кивнул, при этом ему удалось не пустить слюни – молодец. – Мне… то есть нам нужно кое‑что перевести.

Она кивнула:

– Я полагаю, вам рассказал обо мне кто‑то из общих знакомых?

– Гм, да. Вы его, наверное, знаете как Вайля.

Тут же в карих глазах засветился теплый огонек симпатии, но сказала она только:

– Да, я его помню. – Чуть наклонившись в сторону, она привлекла внимание кассирши и сказала ей: – Рита, мы наверх. – И нам: – Пожалуйста, прошу за мной.

Мы пошли за качающимися бедрами Кассандры на второй этаж, при этом Коулу удалось не вывалить язык на лестницу. Я просто смеялась про себя, глядя, как он ошеломлен, но рада была, что увидела этот спектакль: он подтвердил правильность моих ощущений. Может, я его и могла когда‑нибудь полюбить, но совсем не так, как любила Мэтта. Или как могла бы полюбить Вайля, если бы у меня хватило духу.

Когда мы поднялись на площадку второго этажа, я удивилась, что выходящие на нее три двери все открыты. Дверь слева вела в гостиную и кухню, прямо перед нами находилась ванная, а справа – салон гадалки. Туда и повела нас Кассандра – в большую комнату, обшитую шелками от ровных кроваво‑красных до темно‑золотых с печатным рисунком. Новые цвета, которые я видела среди этих знакомых оттенков, были приятны глазу и сердцу. Почему‑то, несмотря на кружевные подушки на черных диванах и множество свечей на большом столе посреди комнаты, это помещение обладало каким‑то экзотическим достоинством.

Вокруг стола стояли четыре темных деревянных кресла с таким количеством завитушек, что Ширли Темпл позавидовала бы, а сам стол был сделан, очевидно, вскоре после превращения Вайля. Кассандра опустилась в кресло и жестом пригласила нас садиться.

– Я провидела, что у меня сегодня будет трое гостей, – сказала она голосом таким же шелковым, как ткань на стенах. – Вы ожидаете еще кого‑то?

– Вообще‑то да. Мы договорились встретиться здесь с одним другом, он должен быть с минуты на минуту, – ответила я.

Кассандра кивнула. Золотые штыри вдоль ушных раковин блеснули, отразив свет.

– Рита его тут же пошлет наверх. Не покажете ли вы мне, что вам требуется перевести?

Я вытащила из кармана лист бумаги с нарисованными Коулом символами и отдала Кассандре, стараясь к ней не прикасаться. Пусть Вайлю нужны услуги ясновидца, но я предпочитаю неизвестность будущего. А мои новые чувства подсказывали, что если Кассандра меня коснется, то сможет рассказать такое, чего мне не хочется слышать. А поверить я ей поверила бы.

В способностях Кассандры я не усомнилась ни на секунду: шарлатаны долго не задерживаются в этой профессии, если среди их клиентов появляются вампиры. Но даже если бы я думала, что весь цыганский антураж на втором этаже – липа, ее реакция на рисунок убедила бы меня в обратном. Она бросила бумажку на стол, будто та горела у нее в руках, лицо ее стянула маска страха, выглядывающая из глаз душа сжалась от ужаса, как зритель в музее Холокоста.

– Где вы это видели?

Она указала рукой на рисунок, но издали, чтобы, не дай бог, не притронуться.

– Они были вырезаны на мертвом теле, – ответил ей Коул. – Точнее, на двух мертвых телах в двух различных случаях.

Кассандра взялась за висящее у нее на шее распятие и что‑то прошептала неразборчиво по… да, как ни странно, мне показалось, что по‑латыни.

– Что вы сказали? – переспросил Коул.

Она глянула на него мрачно:

– Прочла молитву для вашей защиты.

– А почему нам понадобилась защита Бога, Кассандра, – спросил он.

– Эти символы, – объяснила она, – могучие руны, долженствующие удержать душу после смерти и не дать ей вознестись.

Я вспомнила сцену в ресторане, когда красивая, голубого цвета душа Чарли свободно унеслась в голубую высь. А если бы она осталась, прикованная к телу, рвущаяся на свободу? Я представила себе – и меня пробрала дрожь.

Коул покачал головой:

– Разве такое возможно?

Кассандра с видимым усилием взяла себя в руки.

– Когда смерть насильственная, душа убитого освобождается не сразу. И во время краткой задержки ее можно удержать в теле, если выжечь тавром эти руны вокруг смертельной раны.

– И что… – Нет, сама не могу поверить, что говорю такие слова. – И что получается? Зомби?

– Одна из возможностей. – На лице Кассандры читалось то же отвращение, которое было у меня в душе. – Другой вариант – «неистовец», он же слуга дьявола. Душа томится в капкане, пока не придет его хозяин, чтобы ее пожрать.

Я не могла ничего поделать – мне явилось видение: краснокожий рогатый демон ковыряет в зубах багровой лапой, а официант убирает со стола тарелки.

«Как вам душа?» – спрашивает официант.

«С маслом и лимоном – очень неплохо, – отвечает демон. – Честно говоря, просто пальчики оближешь!»

Ладно, сама знаю, что не смешно.

– Помимо простых библейских объяснений, – спросила я, – зачем бы демону пожирать души?

Кассандра вздрогнула.

– Просто ради собственного удовольствия, – предположила она. – Или если его вызвал и поручил это мстительно настроенный человек, готовый уплатить цену.

Класс. Вот именно этого мне прямо сейчас и не хватало. Мало мне было мегатеррористов с их богомерзким вирусом, теперь я еще должна гоняться за психованным выходцем из ада с его голодными спазмами.

– Есть третья возможность, – сказала Кассандра.

– Какая же?

– Не только демоны поедают души. – Она кивком показала на листок с символами. – Женщина, которая научила меня этому языку, однажды рассказала мне о злом императоре по имени Теквет Дирани, который ради своего властолюбия создал не только этот мир, но и все те, что вне его. И он себе на помощь призвал кирон.

– А это что такое? – спросил Коул.

Кассандра выглядела совершенно больной, когда ей пришлось описывать нечто в стиле фантазии Джорджа Лукаса, но существующее реально.

– Это тварь, созданная для разрушения. Ее присутствие может возвещать чуму или ядерную войну. А еще она прорывается сквозь стены, разделяющие миры, с легкостью гири на подъемном кране.

– Так это же демон получается, – пробормотал Коул.

– Вовсе нет. Кирон все равно, ради какого дела разрушать, доброго или злого. Подобно джинну, кирон полностью во власти капризов своего хозяина.

– Только джинны не заглатывают каждое утро на завтрак чью‑нибудь суть, – заметила я. – Но как же подчинить себе такое вот явление? Чем можно его победить?

Кассандра не поняла, что вопрос риторический.

– Кирон подчиняется тому, кто дает ей корм, – сказала она. – Конкретней – души. И победить ее можно, заставив голодать.

– Вот так и умерла кирон императора?

– Кирон не умирают, – серьезно ответила Кассандра. – Они просто становятся слишком слабы, и тогда их можно связать.

Почему‑то я решила, что «связать» – это не в смысле «Эй, Генри, тащи сюда веревку!».

– Связать – как? – спросила я, вдруг почувствовав полный упадок сил. Задумчиво посмотрела на диван. Сильно ли обидится Кассандра, если совершенно незнакомая женщина вдруг плюхнется на ее диван и задрыхнет так суток на трое?

– Как гласит легенда, один сильный маг связал кирон, заставив ее забыть собственное имя.

– Наверное, как следует по башке стукнул.

– Разумеется, – согласилась Кассандра. – Легкого потрясения мало было бы, чтобы забыть имя Тор‑аль‑Деган.

Дата добавления: 2015-07-17