Глава пятая. Лестью и уговорами я свела побитый «лексус» с хайвея на ближайшее ответвление и

Лестью и уговорами я свела побитый «лексус» с хайвея на ближайшее ответвление и направилась на юг. По этим дорогам я никогда раньше не ездила и на карте их не видела. Но к отелю я нас доставлю. Эви всем рассказывает, что у меня врожденный имплант‑навигатор. Идея хорошая, но неверная. Невероятное чувство направления пришло ко не вместе с Чувствительностью – после. В каком‑то смысле это понятно. Моя жизнь, какой я ее знала, изменилась во всем, в чем только можно. Резонно, что изменился и способ ее восприятия.

– Еще рано, – сказала я Вайлю. – Хочешь вернуться к дому Ассана?

Вайль покачал головой:

– Нет. Нам нужно побольше узнать о его партнере‑вампире. Плюс этот вирус. – Вайль тяжело шевельнулся на сиденье. – Ясно, что наш план придется менять. Возможно, расширить сеть, чтобы включить этого вампира, или же еще и тех, кого встречали они с Ассаном. Нужно также удостовериться, что наша небольшая стычка не означает полного провала задания.

– И что это значит? Что нам придется свернуться?

– Возможно, этот вопрос окажется в компетенции менее секретной и лучше оснащенной правительственной организации. Нам нужно тщательно все обдумать и принять правильное решение.

Тут уж мне нечего было сказать. Вайль тоже замолчал – может быть, рассматривал возможные решения. Или же просто перезаряжался. В наступившей тишине стук нашего бампера вышел на авансцену – как проигравший в шоу «Кумир Америки» – и выводил меня из себя. Седобородый и компания покурочили «лексус» как следует. Задние крылья пришлось отрывать от шин, чтобы хоть как‑то тронуться с места. И я бы не поручилась, что задняя ось как новенькая.

Зато теперь трое выживших лежат привязанные на носилках, и через десять минут врачи в больнице будут ломать себе головы, как это можно получить рану от меча не в цирковом представлении. А когда они достаточно оправятся, прибудет наша резервная группа и станет задавать вопросы. Хотя вряд ли они много выяснят, тем более вовремя. Но попытаться надо.

– Ты очень умно сыграла, – прервал молчание Вайль.

– Эта шуточка со змеей? Спасибо, что оценил. Она сработала.

– Я заметил. Ты не могла бы в будущем от нее воздержаться?

Я посмотрела на Вайля, отведя глаза от дороги. Ночное зрение было отключено, и только лунный свет, заглядывающий в окна, позволял видеть его лицо. Оно было стянуто – как бывает у мужчин, когда они переживают или вспоминают пережитую боль. У Альберта я часто замечала это выражение, когда ему пришлось уйти в отставку из‑за диабета. У Дэвида – в тот вечер, когда мы перестали с ним разговаривать. У меня сердце сжалось.

– Ты… ты не особенно любишь змей?

– Да.

– Ну ладно, не надо изображать такой оскорбленно‑аристократический вид. Я же над тобой не смеюсь.

– Я несколько чувствителен в том, что касается моих фобий.

– То есть их больше одной?

Он резко повернулся ко мне. Я подняла ладонь в воздух:

– О'кей, о'кей, не пристаю. И, наверное, сейчас не подходящий момент тебя просить, чтобы ты за меня говорил с Питом. Ну, насчет машины, да?

Он просто вытаращился на меня и подумал – так ясно, как если бы вслух сказал: «Ну и наглость!»

– За рулем была ты.

– Но к тебе он намного лучше относится.

– Это потому, что я не разбиваю то и дело арендованные машины.

– Господи долготерпеливый Боже, ну почему, Паркс, ну почему каждый раз, как я посылаю тебя на задание, что‑нибудь обязательно взрывается?

По фамилии называет меня только Пит и только когда бесится. Чертовски часто называет он меня по фамилии.

– Машина не взорвалась, Пит, а сложилась. Сзади. Дюймов на шесть складка, от борта до борта.

Придушенный всхлип на том конце провода дал мне понять, что Пит подавился собственным языком. Вот если сейчас тут затаюсь тихо‑тихо, может, он задохнется, не успев меня уволить?

– Дай мне поговорить с Вайлем.

– О'кей, не вешай трубку.

Я протянула телефон Вайлю – он валялся на диване и ловил большой жирный кайф от моей затруднительной ситуации. Собака такая.

– Скажи ему, что я не виновата, – прошептала я.

– Жасмин не виновата, Пит, – сказал Вайль.

Вот за это я тут же пошла к мини‑холодильнику достать ему пиво. И себе тоже – награда за напряженные часы после возвращения в «Бриллиантовые номера», проведенные за распутыванием новой загадки, что нам преподнес Ассан.

– Да, – сказал Вайль.

Но мы хотя бы вычислили и личность Ассанова сообщника. Он, оказывается, у ФБР в списке особо разыскиваемых.

– Да, я знаю, – сказал Вайль.

Имя этого вампира – Айдин Стрейт – вспомнили на всех этажах Башни Тайных Служб. Всю свою долгую‑долгую жизнь он пытается решать научные проблемы страшными ненаучными методами, с самого восемнадцатого века оставляя за собой вереницу изувеченных трупов.

Как сказано в его досье, которое прямо сейчас таращится на меня с экрана лэптопа, последний его замысел – чтобы вампиры порождали вампиров, и не с помощью обмена кровью, а традиционными людскими способами.

Так каким образом вампирский специалист по искусственному оплодотворению оказался в одной упряжке с человеческим мастером перемены облика? Связь тонкая, но видимая. Айдина финансирует фармацевтическая компания «Джет‑Виталь», а владеет ею союзник Раптора, а сам Раптор, как мы знаем, недавно связался с «Сынами Рая» через Ассана. Вполне разумно будет считать, что Айдин создал свой вирус для Раптора. И где в этой картине место для террористов, тоже гадать не надо.

Вайль глотнул пива, благодарно мне кивнув.

– Что говорит Пит? – спросила я шепотом.

Вайль прикрыл микрофон и ответил:

– Он весьма огорчен тем фактом, что нас сегодня пытались убить.

– Так он не хочет меня увольнять?

Вайль приподнял палец, послушал минуту, потом покачал головой:

– Жасмин! – сказал он. – Твоя работа… как это вы говорите? Застрахована? А, нет, гарантирована. Пит никогда не уволит одного из лучших своих агентов.

Тем более такого, без которого я не могу обойтись.

Я не читаю его мысли, но точно знала, что именно так он и подумал.

Громко, с облегчением вздохнув, я одним глотком допила пиво, широкими шагами вышла к себе в спальню, успела закрыть за собой дверь, рухнула лицом в подушки и разрыдалась.

Через какое‑то время я почувствовала, что Вайль стоит рядом. Кровать просела – он опустился рядом со мной.

– Как ты?

– Просто отлично. – Я обернулась к нему, чтобы он видел, как я улыбаюсь. – Задание обернулось кошмаром с биологическим террором. Меня чуть не убили. Мой босс орал на меня пять минут подряд, не переводя дыхания, а между этими событиями я шесть часов торчала за компьютером, зарабатывая себе рак от его излучения. А чувствую я себя так хорошо, как уже сто лет не было. Правда, странно?

Вайль пальцем отвел локон от моей щеки – странно, но почему‑то у меня сердце екнуло.

– Ты неповторима, – сказал он. – К чему я уже даже успел привыкнуть.

Раз или два в жизни у личности столь скрытной обязательно появится на лице выражение «спроси‑что‑хочешь». И когда его увидишь, надо быть готовой. Как только в углах этих нежно‑карих глаз легли ласковые морщинки, я выпалила свой вопрос:

– Послушай, а ведь ты никогда мне толком не объяснил, почему ты решил со мной работать.

– Правда?

– Правда. Ты не пойми меня неправильно, мне это нравится. И очень надеюсь, что и дальше, сколько буду служить, буду работать с тобой. Но я должна тебе сказать: уже полгода ломаю голову и не могу найти разумного объяснения, зачем нужен помощник вампиру, который прожил уже три столетия. Пит мне в ответ выдал такую песню с танцами, что стал похож на гориллу в туфлях для чечетки. Так все‑таки… почему я?

Он помедлил с ответом, время от времени чуть поводя головой из стороны в сторону, будто подбирая фразы и отвергая их одну за другой. Наконец он сказал:

– После того, что случилось с тобой в ноябре прошлого года, любой другой бы свернулся в клубок и умер. – Я смотрела настороженно, готовая вскочить и уйти, если он хоть краешком заденет источник моей душевной боли. – Ты – нет. Ты выжила, и притом с Дарами, которые только сейчас начинают проявляться. Я почувствовал, что тебе нужна помощь для развития этих Даров.

– И?

– Ты права: это еще не все. Я вынужден просить тебя проявить терпение. Когда наступит момент это сказать, мы оба поймем.

Бред сумасшедшего.

– О'кей, – буркнула я, и вдруг мне очень захотелось держать в руках любимую колоду. Я потянулась за ней к столу, и при этом мой взгляд упал на часы.

– Почти уже рассвет, – сказала я. – Тебе помочь поставить тент?

Вайль никогда не спит в гробу. Теперь, узнав, что у него есть фобии, я заподозрила, что у него от лежания там нервы шалят. Не знаю, как он оборудует себе место для сна, когда живет дома. Да я вообще даже и не знаю, где у него дом. Но на выезды он берет с собой сшитый на заказ тент, который закрывает его кровать полностью. Материал светонепроницаемый, так что если кто‑нибудь случайно отдернет штору, Вайль не будет испепелен. Я бы тоже от такого тента не отказалась: живущий во мне ребенок визжит от восторга, что это будет здоровско. Как на природе, только без комаров.

– Нет, – ответил Вайль, – справлюсь. Тем более что ты наверняка очень устала.

Не успел он договорить, как я уже едва могла удержать глаза открытыми.

– Ну, тогда ладно, – успела я пролепетать, погружаясь лицом в бархатистую розовость подушки.

Еще я успела почувствовать, как он взял колоду из моих ослабевших пальцев. Услышала шепот:

– Спокойной ночи, мой авхар.

Но от усталости мне показалось, что фраза была произнесена целиком по‑румынски, и до моего мозга она не дошла совсем.

Дата добавления: 2015-07-17