Творцы истории

Что люди сами делают свою историю, это известно давно. И в далеком прошлом они нередко ощущали себя творцами исторических событий. Свою причастность к истории чувствовали не только цари. Античные трагедии донесли до нас голоса людей, уверенных в том, что и с богами они могут побороться. Индийские и китайские мифы, мифы иранские и полинезийские рассказывают нам о героях, оспаривавших власть у небожителей. А ведь эти герои — воплощение мыслей и чувств реальных людей. И даже под не оспаривавшейся многие века властью христианского бога лучшие люди умели ощущать себя не рабами божьими, а строителями мира.

А как и когда появилось само ощущение движения истории?

Задолго до рождения первых историков о прошлом людям рассказывали (пусть в фантастическом виде) мифы, а вслед за ними — поэты. А это значит — уже существовало представление о том, что не всегда все было так, как сегодня, что мир менялся. Закономерностей этих изменений человек еще не ощущал, но уже искал в прошлом объяснений настоящему.

Почему, например, люди говорят на разных языках? Вот какой ответ давали на этот

вопрос аборигены Австралии: когда-то люди говорили на одном языке, но из-за этого они часто ссорились, и языки стали разными в интересах, так сказать, мира и дружбы. А в Передней Азии как ответ на этот вопрос слагается легенда о Вавилонской башне, которая строилась людьми высотой до неба, но бог «смешал языки» строителей, чтобы разрушить их слишком дерзкие планы.

История — это память человечества о его победах и поражениях, об успехах и ошибках. А на ошибках учатся. Заглядывать в прошлое, понять его люди стали пытаться потому, что думали о настоящем и будущем.

Римский историк Тит Ливий (59 до н. э. — 17 н. э.) писал в предисловии к своему грандиозному труду «От основания города (Рима)»: «В том-то и состоит нравственная польза и плодотворность изучения истории, что разнообразные примеры созерцаешь словно на блестящем памятнике: отсюда можно взять для себя и для государства образцы, достойные подражания,, тут же найдешь и нечто гнусное, позорное, чего нужно избегать».

И такое отношение к истории свойственно, конечно, не только эпохе античности.

А вот что думал о значении истории лорд Болингброк (1678—1751), который за свою жизнь побывал и руководителем британского правительства, и политическим эмигрантом (писатель Эжен Скриб сделал его, между прочим, одним из героев своей прекрасной комедии «Стакан воды»): «Любовь к истории кажется неотъемлемой от человеческой природы, потому что она неотделима от любви к самому себе.

==248

Именно эта первопричина влечет нас вперед и назад, в будущее и к прошлым векам. Мы воображаем, что вещи, волнующие нас, будут интересовать и потомков... Я думаю, что история — это философия, которая учит нас с помощью примеров.

...Школой примера, милорд, является весь мир, а наставники в этой школе — история и опыт... История абсолютно необходима, чтобы подготовить нас к усвоению опыта и сопровождать нас, пока мы приобретаем его, то есть в течение всей нашей жизни.

Мы словно возвращаемся в минувшие столетия — имеем дело с людьми, которые жили до нас, и попадаем в страны, которые никогда не видели. Так для нас расширяется пространство и продлевается время, и человек, который с раннего возраста посвящает себя изучению истории, может приобрести за несколько лет... не только более широкие представления о человечестве, но и впитать в себя опыт большего числа столетий, чем кто-либо из патриархов...»

В наше время, когда так очевидна польза наук точных и естественных, следовало бы почаще вспоминать, что думали мыслители и ученые прошлого о роли наук гуманитарных. И не только вспоминать. Разве не на фундаменте, данном историей, в том числе историей философской и экономической мысли, воздвигали здание своего учения Маркс и Энгельс? Ведь именно умение видеть каждое явление в развитии, связывать настоящее с прошлым дало им возможность увидеть законы истории и понять, как их действие проявится в грядущем.

Историзм мышления — драгоценнейшее свойство, нужное

отнюдь не только историку и, конечно, не только ученому. Оно помогает каждому из нас понимать, что происходит в мире сегодня. Благодаря истории мы имеем возможность сравнивать людей и события наших дней с людьми и событиями прошлого и благодаря марксистско-ленинскому учению о развитии общества видеть более глубокие пласты происходившего в мире, не только связывать между собой дела людей, но и выявлять характер глубинных исторических процессов.

На открытие основных законов развития общества, а тем самым и истории культуры, человечество затратило многие сотни лет.

Не будем подробно рассказывать, как это происходило, остановимся на самом главном. Случайно ли материальную основу и движущую силу истории открыли великие революционеры К. Маркс и Ф. Энгельс, видевшие задачу философии не только в том, чтобы объяснить мир, но и в том, чтобы его переделать?

Конечно, не случайно. В этом была закономерность. Действительно, понять мир мог только тот, кто понимал необходимость его революционного преобразования. Однако это не значит, что марксистское учение возникло на пустом месте. Уже в XVIII в. один из великих предтеч научного коммунизма утопист Сен-Симон сумел увидеть многие черты настоящего именно потому, что думал прежде всего о будущем. Он разглядел, что основным содержанием истории является борьба классов-антагонистов, борьба, в ходе и результате которой происходит смена социальных систем.

К. Маркс пошел несравненно дальше. Свою идею о естест-

==249

венноисторическом процессе развития общества он выработал, выделив из разных областей общественной жизни область экономическую, а из всех общественных отношений — отношения производственные как основные и определяющие все другие отношения. В системе этих производственных отношений Маркс увидел основу социально-экономической формации, базис общества, который облекается политико-юридическими надстройками и различными формами общественной мысли. Каждая система производственных отношений, возникающая на определенной ступени развития производительных сил, подчинена как общим для всех формаций, так и особым, свойственным лишь одной из них законам. Марксизм-ленинизм дал научное объяснение классовой борьбы как движущей силы развития общества, разделенного на антагонистические классы, показал, что борьба рабочего класса необходимо ведет к социалистической революции и установлению диктатуры пролетариата, цель которой — уничтожение всяких классов и создание бесклассового коммунистического общества.

Открытые марксизмом основные законы истории действуют во всех обществах, из которых состоит человечество. Действуют с непреодолимой силой. Но если действие законов развития общества так неуклонно, то что же в истории человек? Только раб социальных закономерностей, властвующих с фатальной неизбежностью? Жалкая щепка на волнах истории? Существо, не имеющее выбора, которое должно покорно принимать свою судьбу, потому что всякий бунт против нее обречен на заведомую неудачу?

Именно исторический фатализм увидели некоторые противники марксизма в открытии социальных законов истории. Они упрекали Маркса в том, что, согласно его теории, человек является лишь послушным орудием истории..

А что ответил таким критикам Карл Маркс?

«История не делает ничего. Не «история», а именно человек, действительный, живой человек — вот кто делает все это, всем обладает и за все борется. «История» не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека» {Маркс К.., Энгельс Ф. Соч., т. 2, с. 102).

Хорошо сумел показать значение человека в истории академик Н. И. Конрад.

Свобода выбора в истории у человека есть или, как писал Конрад, «может быть, лучше сказать не есть, а появляется... появляется, когда это становится необходимым. В такой момент человек исполняет свой человеческий долг».

Люди — не марионетки, если это действительно люди. И роли, которые они играют на арене истории, в определенной мере они выбирают себе сами.

От человека идет академик Конрад в оценке исторических фактов любого масштаба. В том числе и тогда, когда задумывается над «вечным» вопросом: куда идет история, можно ли по праву называть развитие человечества прогрессом?

Итак, свидетельствует ли движение истории о прогрессе?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала найти меру прогресса, критерий подхода к нему, позицию, с которой

К оглавлению

==250

следует судить. Конрад дает здесь такой ответ: «История удостоверяет, что человек — существо разумное и общественное. Поэтому прогрессивным можно считать то в исторической деятельности человека, что отвечает этим началам в его природе и способствует все более полному их выявлению».

При этом деятельность разума и действие общественного начала должны координироваться друг с другом.

«Разумность и общественность всего лишь свойства одного целого — человека, а значит это, что они подчинены какому-то обобщающему началу... Начало это... обозначалось разными словами и понималось в разное время различно, но сущность его воспринималась одинаково».

Начало это — гуманизм! Слово «humanitas» у римлян означало «человечность», «человеческое начало»; то же значение имело слово «жэнь» у

Одну из знаменательнейших страниц истории отразил на своем полотне художник В. А. Серов — В. И. Ленин провозглашает Советскую власть.

==251

древних китайцев (от «жэнь»— человек).

Система взглядов и правила поведения, основанные на этом понятии, получили наименование «гуманизм» в Европе, «жэнь дао»— у китайцев.

«Идея гуманизма сопровождала человечество на всем пути его общественного, культурного и научного развития,— констатирует Н. И. Конрад.— Но были времена, когда она проявлялась с особой силой.

Первая из таких эпох обозначилась в середине I тысячелетия до н. э. Люди услышали тогда о гуманизме из уст своих великих мудрецов, учителей, пророков в Китае, Индии, Иране, Палестине. Людям открылась простая истина: всякий другой человек есть тоже человек, и это обязывает относиться к нему так же, как к себе. Конечно, выражение такого отношения в разных учениях было различным, но суть оставалась та же».

Гуманизм для Н. И. Конрада — не абстрактное явление, одно и то же во все времена, во всех странах и в понимании всех слоев общества. Конрад видит и показывает: гуманизм рождается и развивается в определенных социальных условиях, меняется в зависимости от эпохи; идея гуманизма по-разному понимается и используется различными общественными классами; и всегда эта идея оказывает обратное влияние на общественное устройство.

Гуманизм, пишет Конрад, послужил духовным оружием, с помощью которого был разгромлен рабовладельческий строй.

Естественно продолжить: под лозунгами гуманизма шли на штурм отжившего феодального мира буржуазные революции

в эпоху, когда буржуазия была еще молодым и передовым классом. И подлинно гуманистической является программа коммунистов, разоблачивших лицемерие буржуазного гуманизма.

Сегодня, говорит Конрад, главная задача гуманизма — искоренить социальную несправедливость, угнетение, эксплуатацию, добиться отказа от войны как крупнейшего акта насилия.

И помочь в этом должен весь опыт истории!

«Гуманисты в разных странах усматривали ценность человеческой личности в разном: в своих воззрениях они, естественно, зависели от своих исторический условий. Деятели китайского Возрождения видели ценность человеческой личности главным образом в способности человека к самосовершенствованию; гуманисты Ирана и Средней Азии — преимущественно в том, что человеку доступны высшие моральные качества: душевное благородство, великодушие, дружба; представители Ренессанса в Италии воспринимали человека главным образом как носителя разума, считая разум высшим проявлением человеческого начала.

Таким образом, для определения подлинно прогрессивного есть критерий, выработанный самой историей. Критерий этот — гуманизм в двояком аспекте: как обозначение специфических свойств человеческой природы и как оценка этих свойств в смысле высшего, разумного и вместе с тем этического начала человеческого поведения и всей общественной жизни.

В свете этого положения можно иначе отнестись ко всему мрачному в истории — к тому океану горя и страданий, в ко

==252

торый было ввергнуто и продолжает быть ввергнутым человечество. Все это было и есть, но поистине великим достижением человечества и, пожалуй, наивысшим проявлением прогресса было то, что люди распознали это, назвали зло злом, насилие насилием, преступление преступлением. Ведь эти слова не просто обозначение каких-то поступков или явлений, это — оценка, суровое осуждение их. Слова эти выстраданы, они родились в процессе развития и борьбы».

Разумеется, подчеркивает Конрад, в понятие гуманизма вкладывается в классовом обществе то содержание, которое отвечает интересам того или иного класса.

Но «и в классовом обществе лучшие представители человечества, выразители его совести, никогда не утрачивали представления о добре и зле как о чем-то касающемся в равной мере всех, то есть переводили понятие добра и зла в сферу общих интересов всех людей. Пусть такое представление в их историческую эпоху и не могло реализоваться. Все равно оно играло огромную роль — служило великим ориентиром на историческом пути человечества».

И Конрад мечтал о времени, когда этические категории вообще и категории гуманизма в первую очередь превратятся в нормы не только человеческого поведения, но и всей общественной, государственной жизни.

В самые тревожные годы XX века ученый думал о будущем, в котором человек будет воплощением человечности.

Мечтатель? Да. А опора для мечты — знание. В том числе знание того, чем была мечта для людей во все эпохи.

Ф. Энгельс назвал когда-то нелепым представление, будто марксизм отрицает возможность воздействия идеологии на историю. Роль гуманизма — одно из свидетельств реальности такого воздействия.

Вместе с культурой человечества совершенствуется и развивается то, что можно назвать культурой отдельного человека. В наше время практически во всех экономически развитых странах введено обязательное среднее образование, и нынешний школьник получает в готовом виде знания, на добывание которых потратили свою жизнь сотни гениев, многие тысячи талантов. Возросли познания людей в области техники и умение ею пользоваться. Неизмеримо расширился круг людей, имеющих доступ к «высоким наукам», к сокровищницам искусства и литературы.

Но и тут есть свое «но».

У американского писателя Курта Воннегута в фантастическом романе «Утопия-14» разыгрывается спектакль, в котором американцу XXI века объясняют, что у могущественнейшего Юлия Цезаря не было холодильника, а у него, у рядового американского рабочего, и холодильник есть, и телевизор. Только вот смысла жизни нет у бедняги, даже его умелые руки никому не нужны в кибернетизированной стране, где правит олигархия.

Будущее должно стать для человечества эпохой осмысленного, радостного труда и того счастья, которое дает полнота мыслей и чувств. И это будущее — коммунизм.

Даже в самые трагические моменты истории настоящие люди думают о будущем, заботятся о нем. Драгоценнейшие рассказы о величии человека

==253

включает в себя «Блокадная книга» Алеся Адамовича и Даниила Гранина.

Вот работник архива Академии наук старый русский интеллигент Георгий Алексеевич Князев, полупарализованный, на грани голодной смерти, записывает в страшные дни ленинградской блокады: «Никогда я не мог примириться с мыслью о простом существовании, быть только существователем, как не мог принять и другую крайность — быть навозом для будущего. Будущее человечества — это культурное будущее, расцвет культуры... Вот что бодрит меня в тяжелые, мрачные дни, переживаемые человечеством. Вот что поднимает меня на борьбу с теми вместе, кто борется за это будущее культурное человечество. «Наша эра», ведущая счет от «рождества Христова», или должна оправдать себя (а она не оправдала и не может оправдать!), или должна смениться новой «нашей эрой», рождением нового культурного (поистине культурного) и гуманного человечества. Многим, и мне в том числе, казалось, что такая эра началась 25 октября (7 ноября) 1917 года. Будущее покажет, так ли это. Во всяком случае, для меня другой эры пока нет. С этой же эрой у меня есть будущее, я говорю смело «у меня», пусть я даже завтра погибну: тут «у меня» и «у нас» сливается».

Марксисты умеют учиться у истории — для того, чтобы строить будущее.

Сила марксизма в том, что он берет все лучшее из опыта прошлого, провозглашая принцип преемственности непременным условием прогрессивного развития общества и человеческой мысли.

Великое множество философских систем создавалось на протяжении истории человечества. И большинство из них декларировало, что отбрасывает все прошлые учения, чтобы строить некое совершенно новое мировоззрение. А вот основоположники марксистской философии открыто и прямо указывали на ее связь с предшествовавшими философскими учениями.

Марксистско-ленинская философия включила в себя высшие достижения философов XVIII— начала XIX века, но не только их. Маркс и Энгельс не раз напоминали о вкладе в науку Эпикура и Лукреция Кара, титанов Возрождения и мыслителей эпохи Просвещения.

Драгоценная вещь — ощущение исторической преемственности, знание своего места в ряду тысячелетий. Революции наделяли этим чувством своих вождей и выдающихся деятелей.

В революциях 1905 и 1917 годов большевики, например, использовали опыт Парижской коммуны, а в суровую и жестокую пору гражданской войны вспоминали о методах якобинцев при организации обороны страны от иностранной интервенции и борьбе против контрреволюционных мятежей.

В 1934 году, когда Страна Советов укрепляла свою оборонную мощь, поэт Михаил Светлов писал: Конь вприпрыжку берет карьером Расстояние в сотню лет. Всадник, посланный Робеспьером, Передал от него пакет. На маневрах среди степей Распечатай его скорей!

В Великую Отечественную войну с нами были военное мастерство и опыт выдающихся русских военачальников и полководцев Дмитрия Донского

==254

и Александра Невского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского, А. В. Суворова и М. И. Кутузова.

Только зная прошлое и беря из него все достойное настоящего, можно побеждать в борьбе за будущее.

Открыв объективные законы развития общества, марксизм вместе с тем показал, что именно люди являются творцами истории, он не только опроверг «гипотезу бога», но и показал, что человечество не нуждается в этой гипотезе.

Человек есть совокупность общественных отношений, но, являясь таковым, он не обращается в некий призрак, абстракцию. В каждом человеке воплощено все человечество, его прошлое и настоящее, а значит, и будущее. Каждый из нас — живое олицетворение культуры человечества и одновременно — ее творец.

00.htm - glava59

Дата добавления: 2015-07-17