А ведь когда-то.

Первобытнообщинный строй имел, как мы не раз напоминали, историю в сотни тысяч, если не миллионы, лет. Фантастически долгую, если сравнить с нею продолжительность так называемой цивилизованной эпохи. Классовому обществу нет и десятка тысяч лет. В эти немногие тысячелетия укладывается история и капитализма, и феодализма, и рабовладения. Во много раз длиннее история людей, не знающих понятий «богатый» и «бедный», «раб» и «господин», «хозяин» и «слуга».

Как же осуществлялось воспитание в первобытном обществе? На первый взгляд (то есть взгляд первых путешественников, соприкасавшихся с племенами, находившимися в первобытном состоянии)—почти никак, судя с традиционной европейской точки зрения. Детей не наказывают. Им позволяют вести себя — во всяком случае в самом раннем возрасте — буквально как угодно. Европейцы, жившие среди эскимосов, поражались тому, как мало ограничений накладывается здесь на

==212

детей — вплоть до того, что бесспорно любящие родители допускают рискованные, смертельно опасные игры на краю обрыва над морем. И никто не стал бы в старину в индейском племени мапуче (Южная Аргентина) выговаривать годовалому ребенку, в упоении лупящему своих родителей по лицу. В четыре года его капризы еще выполняются беспрекословно, даже если он захочет, чтобы родители перенесли жилище. Но каким-то образом уже в семь лет маленький индеец становится весьма трудолюбивым и добросовестным работником. Как и маленький эскимос.

Можно подумать, что здесь осуществляется педагогический завет древней Индии: до пяти лет обращаться с сыном как с царем, потом до пятнадцати — как со слугой, после пятнадцати — как с равным. Да вот не было в обществе индейцев мапуче ни слуг, ни царей, были только равные.

Но не само по себе равенство членов племени обеспечивает блистательный успех первобытного воспитания.

Все члены общины чувствуют себя в необычайно высокой степени связанными, спаянными со своей общиной. Эту спаянность Маркс сравнил со связью отдельной пчелы и пчелиного улья. Главное — род, его законы и обычаи, его правила общежития. Они должны быть переданы следующему поколению: это главная задача родового воспитания.

И вот родители у многих североамериканских «диких» индейцев- не бьют детей и даже не кричат на них.

Среди аборигенов Полинезии и Центральной Африки, Мадагаскара и Огненной Земли — там, где еще сохранялось первобытное общество,— детей тоже

не наказывали. Впрочем, иногда и в классовых обществах, даже в развитых государствах, долго удерживалось «первобытное» отношение к детям. Но это уж скорее исключение. В -Индии мальчик до пятнадцати лет должен быть слугой родителей. А как обращались со слугой в обществе рабовладельческом и феодальном, мы знаем.

Каковы же были принципы первобытного воспитания?

У ребенка, начиная с определенного возраста, появлялись обязанности, от выполнения которых он не мог отказываться. Он был неразрывной частью общины, общины небольшой, где все у всех на глазах и все всё видят. Он знал, больше того, ощущал, что не делать то, что полагалось делать, немыслимо.

Взрослые почти не ссорились между собой — и дети не ссорились, не дрались. А мужество и силу демонстрировали на охоте и в играх, вроде, скажем, такой. Мальчики по очереди берут голой рукой из костра угольки и держат их на раскрытой ладони. Кто выдержит дольше всех — победитель. А в пору так называемого переходного возраста, как правило, каждый юноша, а во многих местах и каждая девушка проходят через испытания, рядом с которыми игра с угольками — только забава.

Инициации — так называют эти испытания ученые. Это своеобразные «экзамены на аттестат зрелости».

В программу входят обычно испытание голодом и жаждой, демонстрация умения добывать пищу, способность стойко переносить боль.

Каждый ребенок знает, что ему предстоят такие экзамены, и готовится к ним. Провал страшен. Всю жизнь будет неудачник ходить в детском,

==213

а то и в женском костюме, не получит права голоса на собраниях племени.

Девушек испытаниям такого рода подвергают далеко не везде, зато им предстоят другие, нередко не менее суровые.

Во время подготовки к инициациям окончательно затверждаются правила жизни племени, закрепляются привычки неукоснительно следовать обычаям, подчиняться родовым запретам.

История культуры свидетельствует, что для воспитания чрезвычайно важно раннее приобщение к труду. В Полинезии — с трех, у народов Сибири с пяти лет ребенок помогал взрослым, а лет в десять — двенадцать, еще задолго до признания совершеннолетним, он знал все основные виды работ и справлялся с ними. Вот что писал русский этнограф и революционер Л. Я. Штернберг: «...гиляцкий подросток десяти — двенадцати лет обыкновенно уже accomplished gentleman (совершенный джентльмен). Он не только усвоил всю технику обиходных работ, он не только стрелок, рыболов, гребец и так далее, но уже физический работник, такой, как все. Мало того, он в значительной мере обладает уже всей суммой духовного знания, он знает уже из практики все родовые обычаи, все родственные названия, знает легенды, сказки и песни своего племени и в довершение всего — то знание людей, которое дает постоянное пребывание в обществе взрослых:в путешествиях, на охоте, рыбной ловле, празднествах и т. д. Отсюда — его чувство собственного достоинства, и солидность в речи, и умение держаться...»

Иногда из таких характеристик делают вывод, что мальчики и девочки в родовых обществах очень рано становятся са

мостоятельными в буквальном смысле слова, сами несут ответственность за свои поступки, могут начать жить отдельно от родителей и пр. Но этот вывод неверен. Умеющий и знающий столь многое ненец, полинезиец или даяк с Борнео будет признан полноправным членом своей общины лишь через годы, иногда долгие. Впереди его ждут инициации, только после них он станет взрослым, самостоятельным настолько, насколько это возможно при родовом строе, получит право голоса на собраниях племени (и еще долго-долго почти не будет этим правом пользоваться — надо накопить опыт, доказать, что к тебе стоит прислушиваться).

00.htm - glava44

Дата добавления: 2015-07-17