Благородный Господин

Колеса экипажа свернули на лондонскую дорогу, и неприятная тряска сменилась мягким покачиванием, так что оба путешественника внутри него могли теперь облегчить дорожную скуку чтением книг, предусмотрительно уложенных в саквояжи. Более получаса прошло в сосредоточенном молчании, Дарси лишь изредка бросал на сестру взгляд. Закусив нижнюю губку, она напряженно вникала в текст. Дарси сдержал непроизвольный вздох и вернулся к своему чтению, но так и не смог всецело отдаться ему, как было пару минут назад.

Задумчиво поднял цветную свою закладочку и обмотал вокруг пальца.

Рождество в Пемберли прошло наилучшим образом, не хуже, чем прежде, вполне на уровне знаменитого поместья. В Канун Рождества все публичные комнаты были открыты для всех желающих посмотреть дворец во всем блеске убранства. Посетителей проводили по залам в сопровождении той гордой своим хозяином прислуги, которая была способна рассказать об окружающем их великолепии. Потом их отводили к кухонному столу, угощали горячим сидром и выпечкой. А на улице были устроены забавы, гонки на санях, катание на коньках по озеру, лотки с жареными каштанами, – и все это под музыку усердных уличных музыкантов. Позже все имеющиеся в Пемберли транспортные средства доставляли гуляющих на вечернюю службу в церковь Св.Лоренса и обратно, где уже был готов бал для прислуги, обильный стол и музыка до полуночи. Каждый малыш принес домой орехи, сладости и фрукты в паре теплых шерстяных носков, а их отцы по горсти полу-крон и похвалы Создателю и хозяину Пемберли.

Веселье внутри дома шло лишь немного сдержаннее, чем снаружи, где при помощи тети сам Дарси руководил балом и ужином для местного дворянства. Он танцевал с леди Мэтлок в первом, а с Джорджианой во втором танце. Но, исполнив свой долг хозяина, оставил это поле боя его приверженцам и предпочел погрузиться в заботы соседей. Уэлсли отдыхал на зимних квартирах, и главной тревогой местных джентльменов были луддитские бунты против станков и полное непонимание местных проблем пришлыми усмирителями. Критические настроения были под стать тем, которые Дарси слышал в своем клубе, но потом разговоры переключились на одного юного небезызвестного шотландского пэра за его симпатии к радикалам и шокирующий успех у женщин.

Мир между кузенами Дарси действительно длился на протяжении всего их визита в Пемберли, все, что они себе позволили, это лишь обмен несколькими остротами и колкостями. Хотя, похоже, с досадой подумал Дарси, не имея возможности кусать друг друга, они отводят душу на мне. Его светлость и леди Мэтлок милы, как и всегда. Более того, предложение тети позаботиться о Джорджиане в столице было для него большим облегчением, и Дарси испытывал возросшее уважение и восхищение к ним не только как просто родственникам.

Все прошло отлично, особенно если вспомнить, в какой тревоге он возвращался домой. Он посмотрел на сестру, разматывая ниточки-прядки, с нарастающим недовольством. Может, соблазны большого города оторвут таки ее внимание от этой проклятой книжонки! Никогда он не думал о том, что будет желать того, чтобы чтение его сестры ограничилось лишь романами, вопреки собственному же совету прекрасному полу развивать свой ум разносторонним чтением.

Она приняла все подарки с милыми выражениями удовольствия, что умножило его счастье угождать ей. Особенно она была рада книгам и нотам, ведь она оставалась истинной Дарси. Новая книга Мэри Эджуорт отмечена была ее благодарностью, потом и улыбкой узнавания ее тетки. Д’Арси фыркнул при виде «Вождей Шотландии», не в силах поверить, что юная кузина осилит такой том, и предложил просто пересказать ей содержание книги. Фицуильям же наоборот, отговаривал ее от этого, сомневаясь, что брат в состоянии так долго заниматься чем-то одним. Тетя подарила ей новый роман одной неизвестной дамы, и примечательно, что, едва книга освободилась от оберток, как тетушка с жаром упросила племянницу одолжить ей книгу сразу по прочтении.

– В нем говорится об одной вдове и ее трех дочерях, дорогая, выгнанных прочь бессердечным пасынком и его злобной женой. Я почти уверена, что он основан на реальной истории. Ты не припоминаешь такого скандала, милорд?

– Нет, любовь моя, – ответил Его светлость, изучая обложку книги, – но я надеюсь, что «Разум» будет оправдан, а «чувства» осуждены.

И пошел жаркий спор между Фицуильямами о преимуществах разума против чувств на жизненном пути. И вот тут-то Джорджиана развернула последний подарок. Он был сначала озадачен, поскольку не помнил, чтобы покупал еще что-то. Но обертка упала, и он узнал ту книгу, которую схватил второпях, чтобы сбежать от «Пуделя» Бинга, приставшего к нему с этим флетчеровым галстуком.

– Джорджиана, начал он, – ты извини, это не предназначалось…

– Фицуильям! О, как я могу отблагодарить тебя! – воскликнула она, целуя его в щеку и прижимая книгу к груди, – Это именно то, о чем я мечтала!

– Неужели? Это более чем удивительно, ведь я взял ее по ошибке, не глядя. – Она странным взглядом посмотрела на него и показала ему название, – «Практические взгляды на преобладающие религиозные системы» – прочитал он и скептически добавил, – Я не знаком с книгой, но мне не кажется, что это подходящее чтение для столь юной особы.

– Прошу, Фицуильям, я подчинюсь твоему решению, но оставь мне эту книгу. Автор один из уважаемых членов Парламента. Значит, она не может быть неприемлемой, не правда ли?

Дарси знал, что она опять уговорила его, если не логикой, так хитрым обещанием подчиниться. Он сдался, и с этой минуты книга была всегда при ней.

Опять уложив нитки на колено, он принялся за книгу. Соблазны и развлечения Лондона столь притягательны, что устоять перед ними очень трудно. Уж в этом он мог быть уверен.

– Мистер Дарси, сэр, прошу прощения. – Уитчер перехватил Дарси в холле спустя несколько дней после возвращения в Лондон.

– Да, что случилось, Уитчер? – Отложив шляпу и трость, Дарси стал снимать перчатки. Хотя было уже за полдень, январский ветер так выдувал все признаки тепла, что Дарси подумывал, не отменить ли позирование Джорджианы у Лоренса. Пока было сделано только несколько набросков, и Дарси понимал, хоть и сдержанный для художественной натуры, Лоренс не будет радоваться отсрочкам.

– Прислана записка, сэр, и посыльный имеет повеление ждать ответа столько, сколько понадобиться. – Уитчер сделал знак лакею принять одежду хозяина. – Я положил ее под пресс-папье на вашем столе в библиотеке.

Размышляя, что бы это могло быть, Дарси кивнул.

– Спасибо, Уитчер. Пожалуйста, пришлите чаю покрепче и скажите мисс Дарси, что я вернулся и буду у нее через полчаса.

– Хорошо, сэр, мне послать лакея за вашим письмом?

– Нет. – Дарси помедлил. Неизвестно, от кого записка. Чем меньше рук, тем лучше. – Нет, приходи сам, будь добр. Хочу разобраться с этим до того, как поднимусь к мисс Дарси.

– Да, мистер Дарси. – Уитчер кивнул, а Дарси направился в тепло и уют библиотеки Эреуил-Хаус. Они были уже неделю в городе, и, если повесить дверной молоточек на его законный крючок на двери, их просто засыплют приглашениями. Хотя она еще не «выходила в свет», все равно оставалось еще немало увеселений, доступных для юных леди, которыми можно было занять все ее время от рассвета до заката. Дарси поощрял те занятия, что прошли его придирчивый отбор, плюс сеансы у Лоренса, плюс поездка к мадам Ла Куре за украшениями для купленных им отрезов, да плюс вечера в театре.

– Закрыв за собой двери, Дарси подошел к большому резному столу и, убрав пресс-папье, взял эту настолько важную записку, что посыльный на кухне до сих пор ожидал ответа. Дарси подошел к живительному огню камина. Ни бумага, ни печать ровно ни о чем не говорили ему. Пожав плечами, он сел в обтянутое кожей кресло к огню поближе, сломал печать и прочитал:

Сэр,

Произошло чрезвычайно огорчительное событие, которое, я боюсь, сведет на нет все наши труды! В этот Критический момент, прошу Вас, сэр, кто так умело отразил все опасности в прошлом, сослужить службу Вашему другу еще раз. Коротко говоря, мисс Беннет здесь, в городе! И она прислала записку на Олдфорд стрит! Что нам делать, сэр? В. ничего не знает. Мы с сестрой ждем Ваших указаний. Все будет сделано так, как Вы прикажете.

К.

Волна гнева прокатилось по телу Дарси. Какая назойливость!

С несвойственной ему стремительностью он вскочил на ноги, скомкал записку и бросил ее в огонь. Неужели этому не будет конца? Недовольство постоянными призывами мисс Бингли к помощи в этой головоломке вернулось сразу же вслед за вспышкой слепого гнева и перекинулось на неспособность Бингли соблюдать разумную осторожность, которая и являлась первопричиной тягостной ситуации. И это, а также и то, что сердце его предательски дрогнуло при имени Беннет, породив неизбежные мысли о том, а не сопровождает ли ее, часом, сестра в поездке, вкупе довели Дарси на опасной черты.

Подойдя к столу, он резко выдернул лист бумаги из стопки, не обращая внимания на то, куда он упадет, поискал перо. Нашел подходящее, наклонился и открыл чернильницу. И замер с пером в руке. Какого черта он обязан быть у нее советчиком? Дарси тупо смотрел на перо и бумагу, а потом опустился в кресло около стола. Нет, знакомство Бингли и мисс Беннет должно быть прекращено, причем так, чтобы никаких больше попыток не возникало ни с какой стороны. Это единственный способ решить этот вопрос раз и навсегда. Кусая губы, он озирался по сторонам. И в самой середине поисков идеи в дверь постучали.

– Да, войдите. – Сжато приказал он.

– Что? Опять сидишь за цифрами? Это просто никуда не годится, Фиц, придется мне положить этому конец!

– Дай! – Дарси поднял голову и увидел входящего друга, лорда Дайфеда Брума, с лорнетом в руке. – А что ты сделал с Уитчером, негодяй? – добродушно проворчал он.

– С Уитчером? Ровно ничего, если не считать брошенной ему золотой монетки за то, что дал мне просочиться сюда и застать тебя врасплох. Мне это удалось, не так ли? – Дай бросил на него любопытный взгляд.

– Нет, ничего подобного! – Дарси сначала хотел убрать лист, но, под недоверчивым взглядом Дая, и под влиянием внезапного порыва признался. – Честно говоря, ты и впрямь застукал меня. У меня просят совета, который как раз по твоей части.

– Неужели? По моей части, говоришь? И что же это, скажи-ка? – Брум уселся в соседнее кресло.

– Деликатное дельце. Ты помнишь Бингли, конечно же?

Брум кивнул.

– Ты пытался убедить его попастись на другом поле, образно выражаясь о том дельце с молодой дамой, как я помню. И удачно?

– Удача или логика, не скажу, но он действительно опомнился перед тем, как я уехал в Пемберли. – Дарси пропустил перо между пальцами, нахмурившись. – Но не будет преувеличением сказать, что я до сих пор не уверен, что он устоит перед ней, если неожиданно встретится с ней в недалеком времени… – и он задумался.

– Немного шансов! Леди живет в Хардфордшире, не так ли?

– К несчастью, она недавно приехала в город и собирается навестить сестер Бингли. И они в сомнениях, что же им делать. – Темные глаза Дарси впились в друга. – Что ты предлагаешь, Дай?

Дарси дописал записку к мисс Бингли, сложил лист с указаниями, сочиненными им вместе с Брумом. Пока он возился с этим, вышеупомянутый лорд бродил по библиотеке, потрогав книгу тут, полистав журнал здесь, то и дело поднося лорнет к своему

пресыщенному глазу в поисках – чего-то.

– Ничего занимательного не вижу, Фиц.

Дарси удивленно посмотрел на него, оторвавшись от своих дел.

– Значит, ты не добрался до моей «Осады Бадахоса». Можешь взять на время, если хочешь. Она там на полке, справа от тебя. Хатчард тотчас же послал мне, как только получил.

– Где? Ах, да. – Брум поднес лорнет, изучая корешок. – Уже прочел, наверное?

– Да, еще в Хардфордшире.

– Х-м-м, – ответил его друг, продолжая изучать полки. – Я-то думал, что ты слишком занят был отпугиванием от Бингли очаровательных сестричек Беннет для того, чтобы еще и читать. А это – что такое?

Дарси встал в испуге, увидав совсем другой том в руках у Брума, помахивающего блестящими сплетенными ниточками.

– Ничего! – Дарси потянулся к шелку, но Брум коварно отвел руку в сторону.

– Не может быть; это несомненно кое-что, дружище, или же…

– Тогда закладка, Это закладка! – Уверил его Дарси, схватив его за руку. Со смехом Брум вернул ему и сокровище, и книгу, в которой оно таилось. Дарси быстро отправил прядку во внутренний карман жилета и вернулся к столу. – Так как, хочешь ты взять «Бадахос»? – Спросил он, желая отвлечь внимание приятеля.

– Нет, я уже прочел. – Брум все крутил книгу в руках, прежде чем вернуть на полку. – И «Фуэнте де Оньоро» тоже, пусть в нем немного толку, – он зевнул, – хотя у меня не было такой соблазнительной закладки, что притягивала бы меня к ее страницам.

– Ты не считаешь эти отчеты достаточно точными? – Дарси посмотрел на него с интересом.

– Фиц! – Брум взглянут на него с нескрываемым разочарованием. – Неужели же тебя так легко одурачить?

– Как? Что ты узнал? – с интересом спросил Дарси.

– О, да ничего! – Быстро ответил Брум, пряча свои мысли и разочарование за насмешливой маской. – Ничего, кроме того, что нетрудно разгадать при внимательном чтении скверной прозы.

Парень все поет об «отваге и славе»! А сам только с краю постоял, я ручаюсь в этом! Скорее всего, он нахватал это у болтунов, уцелевших на передовой, а потом досочинил остальное.

Стук в дверь помешал Дарси обдумать удивительные замечания Блума. Он открыл дверь, обнаружив за ней Уитчера.

– Мистер Дарси, сэр. Ваше письмо?

– Да, Уитчер, возьми. – Дарси взял со стола записку и положил ее старому слуге в руку. – Отправляй посыльного, и надеюсь, на этом делу конец. Чай готов ли?

– Да, готов сей момент. Желаете сюда подать?

Дарси взглянул на Брума.

– Не желаешь ли повидать Джорджиану, Дай?

– С превеликим удовольствием, – формально ответил Его светлость, – но добавил дрогнувшим голосом, – Давно не видел.

– Отлично! Уитчер, мы ждем чай в гостиной. Мы тотчас же будем там. – Они встали, как только Уитчер исчез из виду, Дарси помедлил. – Ты увидишь ее совсем другой, Дай, – начал он.

– Представляю себе, – прервал его Брум, – Прошло почти семь лет!

– Семь! – Воскликнул Дарси. – Неужели?

– С самого Университета! Последний раз я видел ее в этом доме на вечеринке в честь твоего окончания Университета. Они с Джорджианой спустились только на пару минут. Думаю, здоровье мистера Дарси не позволило ему остаться дольше.

– Да, – кивнул Дарси, сведя брови в воспоминаниях. – Он тогда в последний раз показался на публике. Я не имел представления до этого дня о его состоянии. Он никому не позволял говорить об этом, даже мне.

К этому моменту они уже приблизились к дверям гостиной.

– Джорджиана, – позвал Дарси, прежде чем слуга, открывший двери, успел объявить их, – старый друг хочет повидать тебя. Можешь ли угадать, кто это?

Похоже, они застали Джорджиану погруженной в свои занятия, поскольку ее взгляд, оторвавшийся от книг разложенных между ней и миссис Эннсли, с трудом переключился на совершенно другую тему. Она поднялась, без усилия улыбаясь вошедшему брату, сделала реверанс стоявшему рядом с ним, но Дарси не нашел и следа узнавания в ее глазах.

– Не может быть, мисс Дарси, неужели вы не узнаете меня? – Брум элегантно поклонился и улыбнулся ей своей знаменитой обаятельной улыбкой.

– Мой… милорд Брум? – Джорджиана в смущении опять сделала реверанс. – Прошу меня извинить, я правда не узнала вас.

– Уже исполнено! Кто может отказать милейшей мисс Дарси? Но, боюсь, мы помешали урокам. Неужели ваш брат приковывает вас к книгам так же, как и себя? – Брум пробежался взглядом по книгам на столе. – Уверен, вам пора отдохнуть!

– О, нет, милорд! Миссис Эннсли и я… ничуть не… – Джорджиана еле подбирала слова.

– Умоляю, увольте меня от «милордов», мисс Дарси. – И вздохнул. – Это просто убивает меня! Брум – в самый раз, это и ваш брат подтвердит. – Он поднял лорнет к глазам и оглядел ее от туфелек до локонов вокруг лица. – Но, помилуйте, вы совсем выросли, дитя мое.

Джорджиана вспыхнула, пораженная такой странной личностью, чья необычная внешность и экстравагантные манеры не имели ничего общего с тем серьезным юношей, которого она помнила с детства. Сделав шаг назад, она указала на свою компаньонку.

– Могу я представить вам мою компаньонку, миссис Эннсли? Мисс Эннсли, лорд Брум, Граф Уэстмарч.

– Я очарован, мадам, – кивнул Брум,- прошу извинить меня, я прервал ваши уроки, или же это был просто тет-а-тет?

– Милорд. – Миссис Эннсли сделала реверанс. – Ни то, ни другое. Больше похоже на совместное изучение, но мы можем продолжить занятие в любое другое время.

– Изучение! – Глаза Брума вспыхнули от любопытства. – Думаю, мисс Дарси способная ученица. Мы с ее братом в одной упряжке пахали в Университете, знаете ли. Но вы удивляете меня, мадам! – Он направился к столу. – И что же вы изучаете, мисс Дарси?

От ужаса перед тем, что, узнай Брум предмет ее «изучения», он не упустит возможности поупражняться в остроумии за счет сестры, Дарси шагнул к ним.

– И как давно ты стал интересоваться женским образованием, Дай? – спросил он, кивнув на книги миссис Эннсли, которая быстро сложила их в стопочку.

– Но на что только не пойдет мужчина ради того, чтобы постичь глубины женского ума, Фиц? – возразил Брум, вставая в ораторскую позу. – Это наиболее непостижимая загадка созидания, посланная нам для того, чтобы напоминать миру мужчин о том, что, невзирая на всю нашу логику и воинственность, мы все равно ущербны без женских представительниц нашей расы. Вы согласны, мисс Дарси?

К несчастью, занятая помощью миссис Эннсли, убиравшей эти объекты их изучения, Джорджиана вздрогнула при этих словах. Книги выскользнули из ее рук, и самая маленькая из них упала прямо Бруму на ногу.

– Милорд! – Воскликнула Джорджиана в унисон с Брумом, нечаянно вскрикнувшем от боли, и поспешно наклонилась за книгой.

– Это пустяки, – выдохнул Брум, кусая губы, и останавливая ее движением руки. – Прошу, позвольте мне. Я намерен компенсировать причиненную мне боль установлением предмета вашего изучения, даже если ваш брат постарается помешать мне.

Но как только Брум наклонился за книгой, вошел Уитчер с чаем, и в последующей суете, как казалось Дарси, о книге все забыли. Разговор перекинулся на слухи, ходившие по салонам и клубам города, то есть как раз на тему, в которой Брум был как рыба в воде и мог от души потешить хозяев. Оспаривать познания Брума по этой части было, по сути, бесполезно, однако, когда тот заявил, что миссис Сиддонс объявила о своем уходе со сцены, он возразил:

– Но она угрожает сделать это уже не первый год, Дай, – насмешливо сказал он, – почему же теперь этому надо верить?

– Потому, Фиц, что я слышал это из ее уст, и видел афишу, извещающую об ее последнем представлении, – самодовольно ответил Брум, – и я слышал, что Вы, мисс Дарси, прекрасно играете и поете. Не окажете ли нам честь порадовать нас немного вашими талантами?

По лицу Джорджианы пробежала тень, скорее, нервического нежелания, так что Дарси встал и подошел к ней, взяв ее руки в свои.

– Та пьеса, которую ты столько раз уже проиграла… думаю, это было бы прекрасно. И нет нужды петь, если ты не хочешь.

– Я не буду настаивать на пении, при условии, что вы нам сыграете, – мягко подтвердил Брум, поощрительно улыбаясь ей.

Кивнув головой в знак согласия, Джорджиана сжала руку брата и позволила отвести себя к фортепиано. Пока она устраивалась с нотами, он, возвращаясь на свое место, благодарно кивнул Бруму. Джорджиана еще никогда не выступала за пределами их семейного круга. И самое время для этого, подумал он, когда она положила пальцы на клавиши. Через год ей выходить в свет, так что пора ей преодолеть застенчивость, иначе ее оттеснят бесталанные, но бойкие. И у кого больше настойчивости и обходительности, чтобы убедить ее сыграть, чем у Дая? Он всего за час дважды показал себя истинным другом. Дарси перевел на него взгляд. Удовлетворенное выражение на лице Брума было бы пределом его желаний в этой части. Хотя Брум уже имел стойкую репутацию бездельника, его мнение в области музыки весьма ценилось, и его оценка способностей Джорджианы очень скоро разойдется по светским салонам.

Дарси оглянулся на сестру. Ее напряжение, похоже, отступало по мере того, так пальцы ее пробежали по клавишам, и он обнаружил, что ее игра не так хорошо звучала, когда она практиковалась в Пемберли. Вероятно, надо заказать инструмент получше. Краем глаза он мог видеть друга, и он увидел, как тот, хотя глаза его были почти прикрыты, медленно поднял что-то, лежавшее сбоку от него. Дарси бросило в холодный пот, когда он увидел, какую книгу переворачивает Дай, чтобы посмотреть ее название. Это была та самая, которую Дарси прихватил у Хатчарда и с которой теперь не расставалась его сестра. Если Брум узнает что это такое и он не сможет остановить его, его сестра навсегда получит кличку жалкой «одержимой» и заработает клеймо еще до того, как выйдет в свет.

Дарси, затаив дыхание, в бессилии не сводил с друга глаз, ожидая презрительной усмешки, или ужаса отвращения в его лице. Дай поднес книгу ближе к глазам, и посмотрел на корешок книги. Его лицо побледнело. Он нахмурился и посмотрел еще раз, не веря своим глазам. Потом, чуть покачав головой, осторожно опустил книгу туда, где она покоилась раньше, и поглядел на Джорджиану взглядом, смысл которого Дарси был неспособен расшифровать.

Джорджиана закончила исполнение, последние звуки музыки прозвучали нежным резонансом, когда она поднялась и сделала реверанс в ответ на аплодисменты своей восхищенной небольшой аудитории. Прежде, чем Дарси поднялся, Брум был уже рядом с ней и отвел ее к ее креслу. Он заметил, что она не так охотно подала Бруму руку, и, даже не взглянув на него, напротив, как будто в молчаливой просьбе обернувшись к нему самому.

– Фиц, ты скрывал от нас сокровище! – Брум помог ей сесть, склонился к ее ручке, прежде чем отпустить ее. – Мисс Дарси. Позвольте мне признать, что вы необыкновенная юная леди. – Повернулся к Дарси. – Старина, я вынужден просить извинить меня, но мне предстоит тащиться в Голландский дом сегодня вечером, а мой слуга желал заполучить меня в свои когти немного раньше обычного. Поэтому я вынужден вас покинуть. Мисс Дарси, миссис Эннсли. – Он откланялся, и Дарси проводил его к дверям.

Они в удручающем, по мнению Дарси, молчании направились в холл. Его друг казался погруженным в свои мысли, и, догадываясь об их возможном предмете, Дарси все не мог решить, что лучше – сохранять молчание, или же потребовать разъяснений. Когда они оказались на лестнице, и его тревога за будущее сестры достигла пика, он приступил к делу.

– Дай…

– Фиц. – Его светлость произнес одновременно с ним. – Когда Джорджиана должна выйти в свет?

Удивленный вопросом, Дарси замер на ступеньке и, обернувшись, осторожно взглянул на друга.

– В начале будущего года, полагаю.

– И кто же ее будет представлять?

– Моя тетя, леди Мэтлок представит ее. Она приезжает в Лондон на следующей неделе, и будет заниматься с ней.

– Леди Мэтлок. – Дарси физически чувствовал те колесики, что вращались сейчас в голове у Брума. – Да, отлично. Высший класс стиля и достоинства, но совершенно в стороне от новомодной суеты. Отлично, – пробормотал он.

– Я крайне признателен за твое одобрение моих намерений касательно сестры!- резко ответил Дарси, внезапно в раздражении потеряв осторожность.

– О, всегда пожалуйста, Фиц, всегда рад. – И он спустился ниже. – Этим вещам нужно особое внимание. – Внизу в холле он обернулся и со значением посмотрел Дарси в глаза. – И я буду счастлив оказать тебе любую помощь, которая только может потребоваться.

Бремя напряжения, давившее на него в течение этих последних получаса, внезапно улетучилось и Дарси почувствовал даже какую-то слабость в теле от облегчения. Он схватил и по-дружески крепко пожал протянутую Даем руку, собственно, настолько крепко, что его друг удивленно поднял брови.

– Всегда рад помочь, старина, – уверил его Дай, разминая пальцы. – Так как, я увижу тебя на Друри-Лейн вечером в четверг?

– Да, мы с Джорджианой будем там.

– Тогда я загляну к вам в ложу в перерыв. И, если вы не заняты, могу я вас пригласить на ужин по окончании?

– Было бы отлично! – напряжение Дарси исчезло окончательно. – Но должен сказать, что миссис Эннсли будет присутствовать, если это тебя устраивает.

– Конечно, компаньонка мисс Дарси! Конечно, исключительной миссис Эннсли мы всегда будем рады. Она прекрасно поладит с моей пожилой кузиной, которая тоже будет с нами. Замечательная старушка, но немного глуховата.

Подошедшие Уитчер и слуга помогли одеться Бруму, а они с Дарси тем временем переключились на обсуждение предстоящего шахматного турнира.

– Ты участвуешь, Фиц? – Поинтересовался Брум, устраивая шляпу на своих каштановых кудрях под весьма легкомысленным углом.

– Нет, меня опять попросили быть в судействе в этом году.

– А жаль! Хотелось бы посмотреть, как ты их разделаешь! – он двинулся к дверям. – О, между прочим, Фиц, – он понизил голос, так что Дарси пришлось наклониться к нему, – Ты сказал Джорджиане, что это я спрятал тогда ее куклу?

– Нет, – ответил Дарси, удивленный тревогой в глазах друга, – не сказал. А в чем дело?

– Хорошо! Отлично, правда. Да будет так! Благодарствую, Фиц!

Невзирая на холодный ветер, Дарси ступил за ним за дверь и смотрел, как Брум сбегает по ступенькам.

– Позволите закрыть дверь, сэр? – спросил слуга.

– Да… да. – И Дарси задумчиво вернулся в тепло Ереуил-Хаус.

– Моя дорогая Джорджиана, – проворковала Кэролайн Бингли, – Прошу, позволь мне направлять тебя. – Она заложила пальцем страницу, которую обсуждалась в «La Belle Assemble». – Уверяю, ты изменишь свое мнение, когда выйдешь в свет и убедишься, что все молодые леди будут носить именно такие платья. Это же мода! Все, что не модно, дает повод для неодобрения и насмешек.

Дарси взглянул поверх карт, что держал в руке и которые Херст только что сдал ему, на мисс Бингли. Кэролайн Бингли – наставница его сестры в выборе платьев для ее выхода в свет? Чертовски маловероятно! Он вбросил карту и откинулся в кресле. Джорджиана тихо улыбнулась хозяйке, но некоторая неловкость в ней, которую только брат и был способен уловить, убедила его, что ему нет необходимости предупреждать сестру о чем-либо. Дарси перевел взгляд на карты в руке, ожидая, пока остальные игроки разберутся со своими картами, и начнется игра. Он уже давно отказался от вредной привычки раскладывать карты в руке; этот способ держать карты позволяет наблюдательным оппонентам видеть более чем достаточно, и он считал, что эта привычка просто характеризует леность ума.

– Вот вам! – Довольный Бингли бросил карту в ответ на карту Дарси. – И так вам и надо!

Бингли был так недоволен картами на руках, розданными Херстом, что не обратил внимания на его предупреждение; скорее, это только подхлестнуло его метнуть молнии в голову деверя, так что Дарси приходилось лишь гадать, что это с ним. Херст взял одну из своих карт и, используя ее как совок, подвинул кучку карт к Дарси.

– Интересное начало, Дарси, – проворчал он, когда длинные пальцы Дарси сгребли карты, и он сделал следующий ход.

– Дарси обожает интересничать за карточным столом, – проворчал Бингли, раздумывая над своими картами, – это сбивает остальных с толку, мне кажется. – Вздохнув, он вынул карту и бездумно бросил ее поверх карты Дарси.

Дарси посмотрел на друга, выгнув бровь.

– Плохое настроение, Чарльз?

Торжествующее «А-ха!» Херста не дал ему услышать ответ Бингли, но его поникшие плечи отбили у Дарси охоту расспрашивать. Они закончили партию в молчании, но беседа сидящих рядом дам служила хорошим извинением для их неразговорчивости.

– Когда ты уезжаешь к лорду Сейру? – Внезапный вопрос Бингли остановил все разговоры в комнате, а мисс Бингли даже привстала.

– В следующий понедельник, – ответил Дарси, собирая карты.

– Мистер Дарси, – начала мисс Бингли, – это как-то неожиданно, не так ли? Я не знала, что вы собираетесь нас покинуть. – И она сверкнула глазами в сторону брата.

– Я думаю, что мы вполне можем пережить неделю без Дарси, Кэролайн, особенно учитывая то, что он постоянно выигрывает в карты, – ответил Чарльз. Потом повернулся к другу. – Но это весьма неожиданно, эта твоя идея смыться отсюда. По крайней мере, я только сегодня узнал об этом.

Мисс Бингли поддержала брата, добавив:

– Как же вы оставите мисс Дарси одну?

– Моя тетя, леди Мэтлок, приехала в город и берет Джорджиану под свою опеку на время моего отсутствия. – Он положил стопку карт на стол, и, взяв рюмку с портвейном, пригубил с наслаждением, прежде чем продолжить:

– Мои кузены тоже не забывают о ней, да и мой друг лорд Брум обещал присматривать за ней. Я вовсе не бросаю Джорджиану одну.

Мисс Бингли побледнела при таком упреке и поспешно вернулась к своему модному журналу.

– Ну, что же, – Бингли откашлялся и взял карты. – Будем продолжать?

Дарси кивнул и взял свои карты, розданные Бингли. Его решение принять приглашение лорда Сейра на вечеринку в его имении Норвик Кастл действительно было внезапным и невероятным, но, несмотря на его необычность, оно было более чем насущно необходимым для него.

Указание Хинчклифу подтвердить его согласие на приглашение Сейра секретарь встретил приподниманием бровей и неодобрительно поджатыми губами.

– Что? Что ты слышал? – Потребовал ответа Дарси.

– Финансы его в совершенно отчаянном положении, сэр. Негоже так говорить, но к весне Его светлости придется серьезно сократить свои расходы. Долги торговцам, банкирам и прочим торговцам деньгами. И карточные долги тоже…

– Иными словами, типичный пэр. – Перебил его Дарси. – Но я еду не для того, чтобы улаживать его финансовые дела, Хинчклиф. Или любые другие проблемы, – быстро добавил он, пока секретарь не принялся выстраивать другие возражения. – В этом я был твоим хорошим учеником. Мне просто необходимо рассеяться.

– Очень хорошо, сэр, – ответил Хинчклиф, хотя, если разобраться, он никак не мог так думать.

Но совершенно противоположным образом к поездке отнесся его слуга. Глаза Флетчера распахнулись, когда он узнал новость, а бурная деятельность, которую он развил по подготовке к поездке, поставила на уши всю прислугу Ереуил-Хауса. В таком большом доме, как Норвик Кастл, среди целой когорты камердинеров, Флетчер будет в своей стихии, и, хочешь не хочешь, но придется признать за ним право на некоторую свободу творчества.

– Но в разумных пределах, Флетчер, – предупредил он, – я не собираюсь превращаться в модную куклу ради твоей репутации. Так что давай-ка без сюрпризов!

– Конечно, сэр! – охотно кивнул Флетчер. – Ничего вульгарного, экстравагантного, лишь особая степень элегантности, – набросал он ему портрет. Потом, после паузы, – Мистер Дарси, сэр? – Дарси кивнул, позволяя продолжить. – Роуки, сэр. Не согласитесь ли Вы…

– Твой проклятый узел? – Проворчал Дарси и отвел взгляд, слишком живы еще в памяти последствия триумфа Флетчера. Однако, обдумав ущерб для репутации и гордости слуги, положения их среди пэров, он обернулся и кратко кивнул. – Но только пусть это останется твоим последним изобретением!

– Да, сэр. Спасибо, сэр! – пробормотал, запинаясь, Флетчер, с трудом сдерживая радость, и быстро прекратил разговор, чуть ли не потирая на ходу руки.

Его сестра восприняла новость совсем иначе. Джорджиана быстро скрыла удивление и разочарование, выслушав его неуклюжее объявление за ужином. Он видел, что она немного подавлена и надеялся на то, что она не станет расспрашивать его о причинах внезапного отъезда; потому что он вряд ли смог бы дать ей связное объяснение, а надеяться на то, что она сможет понять придуманные более для успокоения совести уловки, не приходилось. Ведь правда заключалась в том, что решение принять приглашение лорда Сейра было скорее импульсивным, чем обдуманным.

Дарси знал его со времен Итона, и, хотя мальчик, будучи старше, никогда не был с ним на равных, он всегда был добр и снисходителен к младшим. Позже, в Кембридже, они оказались в одном общежитии, так что приглашение подавалось как воссоединение студенческого товарищества. И все же вовсе не возможность спеть «Старое доброе время» заставил Дарси принять необычное приглашение. Как ни странно, это заслуга последней записки Кэролайн Бингли. С того момента, как они с Брумом написали ответ мисс Бингли, те несколько слов являлись к нему каждую ночь и терзали его грешную душу.

«Мисс Беннет в городе». Хотя теперь он считал маловероятной возможность того, что Элизабет Беннет сопровождает сестру, в тот миг его истерзанное сердце дрогнуло, а по телу пробежали мурашки головокружительного восторга. Мощный отклик его существа на эту гипотезу поразил и расстроил его. Но тогда, в ночной тиши, он знал, что охватившее его опьянение надеждой на ее приезд в Лондон было просто воплощением тех мечтаний, тех фантазий, что он лелеял с проведенных вместе в Незерфилде дней.

Он достал из кармашка жилета свой амулет и пальцами ласкал словно не прядки ниток, забытых ею посреди страниц «Потерянного Рая», а свои страсти, свои желания. Все в ее существе, что жило в его памяти – улыбка, богатый тон ее густых локонов, контраст между темными бровками и нежно-кремовым оттенком превосходной кожи… и ее глаза – все возбуждало его восхищение и его чувства. Ее образ как живой стоял перед его глазами со времен незерфилдского бала – Женственная округлость ее пленительной фигурки, изящные, затянутые в перчатку пальчики, что с каждой минутой все доверчивее покоились в его руке. Он не сомневался, что уже одно только ее присутствие наполняет его таким восторгом, такой радостью жизни, каких он до сих пор никогда не испытывал. То, насколько мощно эти фантазии проникли в его душу, доказывало, что, вопреки всем запретам, он вовсе не оставил ее в Незерфилде, а перевез с собой в свой Пемберли, более того, он показывал ей все великолепие дома, почти физически ощущая ее близость.

Он ласкал прядки, пропуская их между большим и указательным пальцами, пытаясь разобраться, что же именно в ней так притягивает его. Ее живое остроумие, светившееся в ее загадочных глазах, легко завоевало его ум и порождало острый резонанс во всем его существе. Ее живая реакция в ответ на любую попытку прощупать ее оборону была по-женски эмоциональной, однако на редкость незапятнанной вульгарным кокетством; то есть как раз такой, которую он сам искренне счел бы идеальной для своей спутницы жизни. Невозможно было не восхищаться ее добротой к дорогим ей родственным душам. Он убедился в этом собственными глазами. Даже ее участие к этому мерзавцу Уикему доказывало, в Элизабет Беннет не было ни притворства, ни хитрости, ни обмана. Она была сама собой и перед светом, и перед ним. И когда пришла к нему…

Он конвульсивно сжал шелк, проклиная себя за то, что так мучает себя. Элизабет Беннет и не собирается прийти к нему. О чем он только думает? Он поднялся и стал расхаживать по спальне. Ведь абсолютно ничего не изменилось. И ее положение в обществе, и ее связи, и ее жалкие родичи так и остаются барьером на пути к даже вероятному союзу. Легко представить реакцию его родни и друзей.

Беннеты из Хардфордшира? Да кто они такие, что ради них само имя Дарси должно быть столь унижено? Дело не только в том, что брак не принес ему никакой материальной выгоды. Стоит ли рисковать всем, что создано многими поколениями семьи? А что, если такая хозяйка Пемберли не будет принята в обществе? И ты уверен, что и спустя некоторое время будешь вполне удовлетворен тем ущербным обществом, которым вам придется довольствоваться? А как насчет наследников от такого мезальянса? С кем придется им сочетаться браком – с детьми твоих арендаторов?

Он замер перед камином и уставился на огонь невидящим взглядом. Это надо прекратить. Фантазии, которыми он тешил себя, безответственны, он же обязан помнить о долге. Определенно он способен найти женщину своего круга, столь же прекрасную и умную, как Элизабет Беннет, женщину, чьи чары окажутся способны изгнать ее из его мыслей и заменить ее в его сердце. И настала этому пора! Род Дарси ждет наследника, Пемберли ждет хозяйку, Джорджиане нужна надежная сестра, а ему нужна… Он прикрыл глаза, брови страдальчески изогнулись от боли, которая по идее должна исходить оттуда, где располагается сердце. Долг зовет.

Дарси разжал кулак и посмотрел на свой талисман, мягко мерцающий у него на ладони. Он оглянулся на огонь. Он знал, что это полагается сжечь. Он вытянул руку, прядки струились сквозь его пальцы. Долг и желание боролись в его груди. Долг превыше всего. Он знал, что долг должен победить! Но, прежде чем сокровище скользнуло в огонь, его ладонь конвульсивно сжалась и он отошел от камина. Обернув нити вокруг пальцев, он открыл свой ящик для драгоценностей, положил шелковые колечки внутрь и запер крышку. Потом подошел к столику у камина, плеснул себе бренди и быстро проглотил его и, немного еще помучив себя сомнениями, принял решение поехать к Сейру. Оттуда и начнем исполнять свой долг. Это место ничем не хуже любого другого! Он налил себе еще бренди, и, отсалютовав той незнакомке, которую выберет ему в жены его зануда Долг, отпил немного и бросил рюмку с остатками в огонь.

– Мистер Дарси!

Партия была закончена, и Бингли, Херст и прочие перебрались к угощению, уже сервированному прислугой, предоставив мисс Бингли возможность прошептать ему:

– Мне придется нанести визит мисс Беннет в субботу! Что же вы мне посоветуете в этом случае, сэр?

Дарси поднял рюмку к губам и медленно опустошил его. Потом, поднявшись, с бесстрастным выражением лица посмотрел сверху вниз на свою сообщницу.

– В отношении к мисс Беннет делайте все, что вам будет угодно. Я больше не желаю слышать это имя.

К тому моменту, когда его возничий Джеймс наконец заставил разномастную четверку, которую им пришлось нанять на последней почтовой станции, остановиться хотя бы приблизительно под портиком Норвик Кастл, Дарси был окончательно вымотан и уже почти сожалел о своем импульсивном решении приехать в гости к Сейру. Путешествие было ознаменовано таким зловещим инцидентом, как сломанной задней осью экипажа. Плюс изматывающая езда по занесенным снегом дорогам и без этого безрадостного времени года. Огни уже были зажжены под портиком и в окнах старого Большого Зала, откуда прямо из-за обеденного стола поспешил ему навстречу сам хозяин.

– Дарси, дорогой мой товарищ! – восклицал его друг еще в дверях, – Как ты выдержал такую ужасную поездку! Да еще в самый первый визит в Норвик Кастл! Я просто обязан искупить свою вину!

Дарси поклонился хозяину.

– Дружище Сейр, это я должен извиняться за то, что вытащил тебя от стола, да еще и наружу…

– Ш-ш, Дарси, больше ни слова. Не стоит церемониться так со старыми добрыми друзьями! Представляю себе, как ты голоден, так что прошу к столу. Тебя проводят в твои апартаменты, и, как будешь готов, присоединяйся к нам, – убеждал его улыбчивый хозяин.

С верным Флетчером позади Дарси проследовал за лакеем в роскошно обставленные апартаменты, выходившие окнами в маленький огороженный садик, сейчас погребенный под сугробами снега. Там, за стенами садика, царствовала ночная тьма, но Дарси угадывал, что тот старинный ров, который они пересекали при подъезде, тянулся как раз отсюда на восток. Они едва успели оценить удобства их размещения, как грохот сгружаемых сундуков в гардеробной призвал Флетчера к исполнению его обязанностей. Скоро и горячая вода, и теплые полотенца были к его услугам, и Флетчер как всегда расторопен и умел, так что постепенно в душе Дарси зародилась надежда на то, что изматывающая нервотрепка последних дней останется позади и все пойдет так, как должно.

Так, как должно! Дарси размышлял, откинувшись в кресле, пока Флетчер избавлял его от выросшей за время путешествие щетины. Пальцы его по привычке опустились в кармашек жилета, но там было пусто. Что такое? Он озадаченно дернулся, и, прежде чем опомнился, бритва в руке Флетчера порезала ему щеку.

– О, сэр! – Огорченно воскликнул Флетчер и быстро приложил полотенце к порезу.

– Черт! – проворчал Дарси, отмахиваясь от слуги и отбирая у него полотенце. Он с досадой взглянул на красное пятно. Опять приложив ткань к порезу, огорченно вздохнул и откинулся в кресле.

– Последняя точка в череде неприятностей! – пару минут он просто смотрел в потолок, потом повернулся к слуге.

– И что можно сделать, Флетчер!

Тот просто заклеил порез пластырем. – Не очень глубокий разрез, сэр, и очень быстро заживет, но не обещаю, что пластырь можно будет снять уже перед ужином.

Дарси поморщился.

– Но я обязан пойти, я и так поздно приехал. Оскорбительно для Сейра и гостей не присоединиться к компании. – Он занял свое место перед слугой. – Заканчивай, Флетчер. Пусть будет пластырь, раз нужно подтверждение моей глупости.

Флетчер бросил на него удивленный взгляд, принимаясь за свои инструменты, но ничего не сказал.

Глупость остается глупостью. Конечно, шелк уже не в его кармашке! А в шкатулке с украшениями, сам туда и положил. Как это он умудрился превратить моток ниток в талисман, никак не меньше! Господи помилуй, спаси остатки моего разума!

То, что будет. Дарси собрался с мыслями, вспоминая прошедшие сутки с момента напряженного прощания с сестрой. Джорджиана не была в восторге от его внезапного решения оставить ее на неделю ради компании едва знакомых людей. Она сдерживала свое разочарование, вымученно улыбаясь ему, что только усиливало его чувство вины. Наверное, поэтому он стал расхваливать перед ней целый список развлечений, спланированный ее теткой, закончив обещанием Брума приглядывать за ней. И вот тут-то Джорджиана потеряла терпение.

– Милорд Брум? – повторила она, – Но с какой стати Его светлость дал такое обещание? – Она посмотрела на него с таким выражением, которого он не смог разгадать. – Брат, да не может быть, чтобы ты попросил его следить за мной! Скажи, что это не так!

– Нет, дорогая моя, он сам предложил это, когда я сообщил ему об отъезде. Он ведь тоже из этой же компании, и тоже получил такое приглашение.

Она отвернулась от него и сказала низким, сдержанным голосом:

– Я удивлена, что Его светлость не поедет. Подобные собрания, как я поняла, как раз в его вкусе.

– Джорджиана! – Удивленный ее тоном, он укорил ее. – Лорд Брум мой очень старый друг, и хотя я не могу восхищаться его образом жизни, его можно упрекнуть только в том, что он растрачивает впустую свой незаурядный ум. Недостойно с твоей стороны проявлять недовольство тем, что он предлагает тебе покровительство.

– Покровительство? – повторила она, ее щеки вспыхнули от его осуждения. – Я даже не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Прилично воспитанная леди и не может понимать. – Он ответил резче, чем следовало, и скорее по причине своей нечистой совести, чем неправоты сестры. Ошеломленный взгляд ее сразу отрезвил его, и он мысленно обругал себя. – Джорджиана, прости, я не хотел…

– Он знает? – Прошептала она, когда он сжал в ладонях ее ручки.

– Нет, и я не об этом!

– Тогда о чем же? – Она осторожно глянула на него, но он не мог решить, как же ей объяснить ситуацию, и только молча смотрел на их сплетенный пальцы. – Фицуильям, ты должен мне объяснить, что ты имел в виду. Что означает покровительство лорда Брума?

– Это означает, что он не станет упоминать в высшем обществе о твоей «одержимости» некоторыми вещами, и это, как я понимаю, из уважения к нашей долгой дружбе, – запинаясь, признался он.

– О моей «одержимости», – повторила она едва слышно, отнимая руки. – Я поняла. – Она встала и подошла к фортепиано. – Откуда же Его светлость знает о моей «одержимости»? вы говорили об этом?

– Нет, никогда. – Он тоже поднялся, но не стал приближаться, если уж Джорджиана предпочла сохранять между ними дистанцию.

– Так откуда…

– Это все твоя книга! Помнишь, в первый раз, когда он пришел? Я думал, что он не обратил внимания, но, когда ты играла для нас, он тайком поднял ее. Его лицо совершенно ясно отразило его мысли.

Она отвернулась от него, в напряженном молчании проведя пальцами по сияющей поверхности фортепиано.

– Значит, ты стыдишься меня, брат? – Проговорила она, наконец. – То есть то, что моя глупость и коварство Уикема не могли довести до конца, удалось моей религиозности! И милорд Брум изволит помочь тебе скрыть мои странности от общества.

– Нет, Джорджиана… Дорогая, это вовсе не стыд, – он подыскивал слова, – беспокойство, забота о том, куда это может привести… О, я просто не знаю, – закончил он в полном отчаянии, зная, что никакие слова не могут искупить ее боль. Потом попытался снова, вкладывая в слова всю искренность, на какую был способен. – Поверь мне, я хорошо знаю мир, в котором нем приходится вращаться, и он беспощаден к тем, кто выходит за установленные им границы. Скоро, в один прекрасный день ты, как и должно быть, займешь свое место в этом обществе. И мой долг перед нашим отцом и передо мной самим сделать все для того, чтобы твое счастье не противоречило твоему долгу. – Сила его слов, тяжесть его вздоха потрясли ее, а его сердце содрогнулось при виде ее лица, однако от не отвел взгляда, твердо уверенный в своей правоте и честности.

– Думаю, что я вполне поняла тебя, Фицуильям, и ты должен знать, что я признательна тебе за заботу обо мне, – прошептала она, а когда повернулась, в ее глазах стояли слезы. Он подошел, обнял ее, целуя в бровку. – Но лорд Брум, брат! – проговорила она ему в складки шейного платка, – он такой легкомысленный, а его разговоры не более, как изысканные пустяки.

– Да, но временами это только видимость, – предупредил он ее, – в Дае таится гораздо более глубокое, чего не видит высшее общество, а за этими «пустяками», я знаю, нередко прячутся очень серьезные «важности». – Он погладил ее подбородок. – Не стоит недооценивать его, радость моя. Даже одно его одобрение может помочь распахнуть для тебя те двери, в которые в один прекрасный день тебе, возможно, захочется войти.

Она с сомнением подняла брови при его последних словах, но ничего не осветила.

Пока Дарси обдумывал тревоги и сомнения бесценной сестрицы, Флетчер и методические движения бритвы ликвидировали щетину на его лице. Обвинения в том, что он стыдится ее, не меньше, чем те причины, по которым он пустился в самое это путешествие, мучили его всю дорогу. Ведь вопреки сказанному мисс Бингли и собственной клятве, скрепленной бренди, лицо и голос Элизабет Беннет следовали за ним неотступно. Он оторвал от себя ее амулет, считая это важным шагом на пути к исполнению долга, но продолжал неосознанно искать его, в такие вот минуты, как сейчас. С той ночи, когда он принял решение о женитьбе, он утешал себя мыслью, и вполне резонной, что мысли о мисс Элизабет Беннет не покидают его только потому, что он не нашел еще ее – Женщины. Когда Она будет с ним, другая растает, и может быть, даже навсегда. Но это будет, как наш Бард выразился устами лукавого короля Джона, «слабым утешением». А для такого, как он, гордившегося всю свою жизнь самообладанием, признаваться в неспособности справиться с такими сентиментальными чувствами, было истинно посланным Преисподней мучением.

И вот тот давний пристальный взгляд Элизабет, а теперь вот тревожный – Джорджианы, грозили поколебать его самоуверенность. Нет, безусловно, он прав! Флетчер закончил бритье и передал ему теплое полотенце. Он прижал ткань к лицу, вытирая остатки пены, все еще не в силах прийти к окончательному мнению. Снял жилет, рубашку и умылся из кувшина с горячей водой. Неужто Джорджиана читала в его сердце лучше, чем он сам? Чем в большей степени объяснялась его смущение перед ее религиозностью – возможными социальными последствиями для нее, или же его беспокойными подозрениями, что они направлены совсем не туда, куда следует?

Дарси подставлял ладони под струю воды и сполоснул лицо и грудь. Обливание почти обжигающей водой и массаж полотенцем хорошо взбодрили его. Он слишком много думает, и это становится опасным! Деятельность, активные занятия – вот что нужно его душе и телу, а не это кружение мыслей, раз за разом об одном и том же. Он приехал сюда, чтобы найти себе жену, или как минимум серьезно начать эти поиски, да и развлечься, в конце концов. Итак, вперед!

Флетчер облачил хозяина в белоснежную льняную рубашку.

– Мистер Дарси, сэр. – Указал на разложенную одежду для вечера, ожидая его одобрения.

– Да, – согласился он. – Флетчер, как насчет пластыря?

Слуга попробовал его снять. Его хозяин скривился.

– Еще немного кровоточит, сэр. Не стоит поливать галстук кровью с целью очаровать юных леди. Но порез будет скрыт воротником и узлом, так что лучше оставить пластырь, я думаю.

– Узлом? – Дарси посмотрел на слугу. – Каким именно сегодня предполагаешь удивлять, Флетчер?

– О, сегодня будет довольно простой, сэр. Я… то есть, вы вряд ли хотите начать с чего-то великолепного, иначе потом нечем будет удивить публику.

– Несомненно! – Ухмыльнулся Дарси, а Флетчер, набросав план своей компании, приступил к процедуре облачения.

– Простите мне сегодняшнюю тривиальность, сэр, но мы только что прибыли, – извинился он. – Когда я узнаю планы нашего хозяина и оценю прочих гостей, я буду знать, как поступать дальше.

Дарси подумал, что такая педантичность и усердие со стороны слуги заслуживают полезной для дела откровенности с его стороны.

– Есть один фактор, Флетчер, который тебе надо бы учесть.

– Сэр? – Флетчер был весь внимание.

– Я решил, что пора мне найти себе жену.

– Жену, сэр? Это правда, мистер Дарси? – На лице Флетчера появилась какая-то особенная улыбка. – Значит, они здесь?

– Кто здесь? Я не знаю всех гостей лорда Сейра. Кого ты имеешь в виду? – потребовал Дарси разъяснения.

Слуга посмотрел в полном смущении.

– Тогда почему же мы здесь, сэр?

– Почему? Найти подходящую кандидатуру – это очевидно. Где же еще мы должны быть?

Дарси с удивлением наблюдал, как его слуга открыл, было, рот, но потом закрыл, так ничего и не сказав. Потом, покраснев, изрек:

– Нигде, сэр! То есть… здесь, думаю, сэр! Извините, мистер Дарси! – и он принялся рыться в ящичках стола.

Дарси продолжал одеваться, поглядывая на гримасу на лице слуги, пока все, что ему оставалось, это лишь завязать узел галстука.

– Флетчер! – позвал он. – Я тебя жду.

– Да, сэр. – Слуга подошел к нему с целым ворохом кусков ткани в руках, явным признаком сомнений в принятии решения.

– Я полагал, сегодня будет нечто простое. – Дарси указал на кучу.

– Простите, мистер Дарси, но вдруг я неважно себя почувствовал.

Остальные взял на всякий случай. – Он обвил один из них вокруг шеи хозяина и принялся за дело.

– Нездоров, Флетчер! И это в минуту крайней необходимости! – Ехидно спросил он, сильно сомневаясь в том, что в болезни причина загадочного поведения слуги. – И как же мне искать жену, если я не буду подобающе одет? Я ведь целиком в твоей власти, приятель!

Но улыбаться Флетчер был не в состоянии, он лишь поднял брови и покосился на хозяина.

– Вы намерены танцевать сегодня, сэр?

– Не имею представления. Я решу это за ужином. А что такое? – Дарси был склонен продолжить состязание в остроумии.

– Если да, сэр, я бы рекомендовал вам уклониться от шотландской джиги, в противном случае вам придется упражняться в нем всю жизнь. – Флетчер затянул концы узла. – Вот так, сэр, думаю, теперь вы готовы.

– Если честно, Флетчер? – Дарси взглянул на него. – Из какой же это пьесы? Я не могу понять. – Флетчер отворил двери в холл, приглашая его на выход, но Дарси удержал створку, не давая возможности ему улизнуть. – Какая пьеса? – настаивал он.

Флетчер не был рад расспросам, но Дарси не собирался уходить, не получив ответа. Наконец, их взгляды встретились. Распрямив плечи, он выговорил:

– «Много шума из ничего», мистер Дарси, так я думаю… сэр!

Дата добавления: 2015-07-18