Слова признательности 21 страница

Бен смотрел на них, сидевших плечом к плечу, с коленями, прижатыми к спинам впереди сидевших людей. Он увидел одного человека, который широко улыбался ему. Чжоу Цзинь, пастор Ли Цюаня! Бен ответил ему улыбкой.

Старик что-то горячо зашептал на ухо Юэ, но Бен его не расслышал.

— Он говорит, что шестерых здесь нет. Наверное, они подумали, что за ними следят. По крайней мере, двое пасторов в этот раз вызвались послужить приманкой.

— Приманкой?

— Когда мы хотим служить в одном месте, за несколько часов до нашего сбора они идут куда-нибудь, а за ними следуют агенты МОБ. Тогда у нас больше свободы, чтобы добраться до места назначения.

Чжоу Цзинь сел ближе к Бену, сжав его с другой стороны, в то время как на его место сел кто-то другой. Он показал на человека со спортивной вязаной шапочкой на голове и прошептал:

— Это Чю Юнсин. Он прошел сто сорок километров.

Бен быстро пересчитал — более восьмидесяти миль.

— Может быть, сначала за ним тоже следили, но через тридцать километров обычно уже безопасно. Они устают от преследования. Он обходил полицейские заслоны на главных дорогах.

— Сколько времени потребовалось на это?

— Пять дней.

Юэ указал на другого, человека лет пятидесяти в поношенной одежде, но с горящими глазами и радостной улыбкой, хотя зубы у него были коричневато-желтыми:

— Мне сказали, что этот пастор заблудился. Но когда он пришел, он сиял. Он сказал, что когда в первый день он сидел у костра, к нему из воздуха явился человек.

— Что?

— Тот человек сказал, что нужно сменить направление. И потом исчез.

Бен попытался не демонстрировать свой скепсис:

— Вы всегда встречаетесь здесь?

— Нет. Если собрание большое, иногда встречаемся в поле. Или можем взобраться по склону горы. Одно из наших любимых мест — сад вдалеке от дорог и любопытных глаз. Но там лучше собираться зимой.

— Почему?

— Когда очень холодно, МОБ за нами не следит и шпионы обычно не приходят. И на встречи приходят те, кто готов терпеть холод.

Встал еще один старик. Ли Юэ прошептал Бену:

— Собрание снова начинается. Он тоже пастор из... извините, об этом лучше не говорить.

Сгорбленный человек хрупкого сложения встал за грубо сколоченный стол, на котором стоял лишь стакан воды. И вдруг его лицо стало свирепым. Он схватил стакан и посмотрел на него, а потом сдавил посильнее, встряхивая его и расплескивая воду. Он сжал его так крепко, что Бен испугался, как бы стакан не разбился. Вены на его руках вздулись.

Может, у него припадок? Или он сошел с ума?

И вдруг он бросил стакан на землю в трех футах от Бена, а затем набросился на него и стал топтать, круша его на мелкие кусочки. Бен вскочил на ноги и двинулся обратно, а потом понял, что он единственный, кто стоит, не считая сердитого человека. Все остальные внимательно смотрели. На лице выступающего возникло выражение ликования, потом он снова потоптал разбитый стакан, обошел его кругами, торжествуя. С хитрым выражением лица он стал оглядываться вокруг.

Но вот он стал всматриваться в пыль под ногами и, казалось, что-то там увидел. Он наклонился, чтобы подобрать это. Это был осколок стекла. Затем он нашел еще один осколок, и еще, и обломки там и тут. Он снова наступил на них. Сокрушая осколки снова и снова, он обошел пещеру. Затем посмотрел на подошвы своих сандалий и снял с них осколок стекла. Чем больше он плясал на осколках, тем дальше они летели. Теперь он стал лихорадочно собирать стекло, словно пытаясь восстановить разрушенное, чтобы снова взять его в руки. Но это было невозможно. Наконец в отчаянии он швырнул осколки на землю и поднял в бессилии руки. Оттолкнув людей со своего пути, он выбежал из пещеры в переднюю комнату.

Бен смотрел, не веря своим глазам.

Интересно, во что я влез?

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах.

Наблюдая за сыном, который чахнул в тюрьме, Ли Тун процитировал слова, передавая через них утешение, надеясь, что Цюань каким-то образом это почувствует.

Его Спутник положил ему руку на плечо:

— Что ты можешь сказать о своей вере, Ли Тун, — теперь, когда ты получил свою великую награду — или, скорее, начало своей награды?

— Как бы я желал тогда видеть это с большей ясностью. Но я действительно обрел мир. Иногда я радовался. Но я не помню, чтобы я скакал от радости.

— Но теперь ты скачешь от радости, не так ли?

— Каждый день. Земля означала холод, рубку дров и уголь для печки. Небеса — это семья у камина и друзья, возможность нежиться в тепле, смеяться и мечтать о завтрашнем дне, не боясь того, что он принесет.

Ли Тун потянулся к рукам своего Спутника, приподнимая и рассматривая их:

Но я никогда не забуду цену, которая была уплачена за мою радость.

Пока Бен сидел, пребывая в недоумении, люди вокруг улыбались, слышались одобрительные возгласы и даже хлопки. Трое молодых людей так осторожно, как могли, собрали осколки стекла в шелковый шарф. Старый пастор снова вошел в пещеру, улыбаясь и кивая головой.

Бен наклонился к Ли Юэ:

— Что это было?

И пока собравшиеся пели другую песню, Ли Юэ, приложив губы к уху Бена, прошептал:

— Много лет назад Ни То-Хенга, Вочмана Ни, попросили выступить на собрании. Он знал, что среди присутствующих было много представителей власти, желающих арестовать его, как только он заговорит об Иисусе и Церкви. Когда он встал, он увидел перед собой стакан воды. И вдруг он бросил его на землю и стал крошить каблуками. Но чем сильнее он крошил стекло, тем дальше разлетались осколки. Везде, куда бы он ни вставал, он распространял осколки от стакана. Потом он сел. Неверующие решили, что он сошел с ума. Но верующие его поняли. Это была проповедь без слов. Его не арестовали — как можно арестовать человека за проповедь, если он ничего не сказал?

— Но что все это значит?

— В попытке уничтожить Церковь правительство еще больше распространяет ее. Вместо того чтобы с осторожностью держать ее в руке, государство полностью утратило контроль над ней, и Церковь распространяется при коммунизме еще быстрее, чем Израиль размножался при тирании фараона. Китайское правительство отчаянно пытается снова завладеть контролем над Церковью. Но чем больше оно топает ногами и крушит стекло, тем больше оно распространяет его собственными действиями. Они заключают людей в тюрьмы, но и там провозглашается Евангелие. Они отправляют женщин в исправительные трудовые лагеря, на фермы в сельской местности — и те везут с собой Евангелие. Стекло контролировать невозможно. Его осколки распространяются повсюду. То же правительство, которое преследует Церковь, становится в руках Божьих инструментом, который способствует росту церквей.

— Интересная иллюстрация.

— Дядя Цюань раньше часто пользовался этой иллюстрацией.

— Раньше?

— Тетушка Минь попросила его прекратить — он перебил все стаканы!

— Мы готовы изучать Библию, — сказал мужчина с бородой. — Пусть учитель откроет нам Слово Иисуса.

Комната наполнилась гулом. Бен огляделся, пытаясь в темноте разглядеть приезжего преподавателя из Америки.

— Где же преподаватель? — спросил он шепотом Ли Юэ.

— Он здесь.

Где?

— Ему нужно сделать шаг вперед.

— Но кто это?

— Его зовут... Бен Филдинг.

Су Гань, подняв обагренные кровью кулаки, снова нанес удар по лицу Цюаня.

— Пиши признание!

Зачем вам признание, когда вы сами можете написать его и сказать, что это я написал?

Тот снова ударил его:

— Пиши!

— Что я должен написать?

— Измена. Предательство. Все твои преступления против государства.

— Но я ничего преступного не совершал — то есть, ничего из перечисленного вами. Я совершал многие другие ошибки. Но их я исповедал перед моим Богом. — Глаза Цюаня были темными от печали. — Что же мне написать?

Су Гань снова ударил его, после чего вручил карандаш и листок бумаги:

— Нелегальные собрания. Нелегальная пропаганда. Обращение детей.

Цюань взял карандаш. В голове пульсировала боль, глаза почти ничего не видели. На бумаге стали появляться слова. Он писал все быстрее и быстрее. Су Гань сделал шаг назад, спокойно наблюдая. Он стал улыбаться.

Через десять минут Цюань кончил писать. Он отдал признание Су Ганю. Надзиратель взял его, открыл дверь и зашагал в кабинет начальника тюрьмы.

Всевидящие глаза, минуту назад бывшие глубокими озерами благодати и долготерпения, посмотрели на Су Ганя, и произошла мгновенная метаморфоза. Они стали пылающими и ужасными. Тот, Кто секундой раньше казался настроенным на прикосновения исцеления, теперь готов был схватить меч и обрушить его на Землю, рассекая ее надвое. Его любовь к гонимым казалась неотделимой от гнева к гонителям.

И как влажные глаза сострадания смотрели на Ли Цюаня, так теперь вулканически пылающие глаза смотрели на Су Ганя. Он оглядел безмолвную планету, и шар, бывший прежде голубым и зеленым, стал пепельно-серым. Ярость, казалось, вот-вот исторгнет из себя пламя, и Земля сгорит, как сухая бумага в кратком мгновении испепеляющего жара. Ли Маньчу, Ли Вэнь и Ли Тун затаили дыхание, думая, что, быть может, судьбоносный момент уже настал.

Но глаза Царя вновь стали мягкими. Зеленое и голубое вернулось на Землю. Планета, на мгновение казавшаяся на краю гибели, снова осталась нетронутой.

Пока.

— Бог послал вас из Америки, чтобы вы обратились к нам. Мы готовы вас слушать.

— Но... я не... ты не понимаешь. Я никак не могу...

Ли Юэ поднял Бена на ноги.

— Это что, такая шутка? Что я скажу всем этим людям? — Он разговаривал с Юэ по-английски, надеясь, что больше никто его не понимает. Казалось, люди действительно не понимали. В наступившей тишине каждый из присутствующих смотрел на него... с ожиданием... с надеждой.

И вдруг, словно по знаку из невидимого источника, все склонили головы и несколько человек стали усиленно молиться. Бен почувствовал, что его обволакивает огромная волна. Может, стоит попробовать совершить эту немыслимую вещь?

— Добро пожаловать, — закричал кто-то. — Научи нас Слову Божьему.

— Чему я могу их научить? — спросил Бен Юэ. — Единственное, что я знаю, — это бизнес.

— Иисус прислал вас, чтобы учить. Не о бизнесе, но о Божьем Слове.

Ли Юэ повернулся к группе и заговорил по-китайски:

— Что вы хотели бы услышать от американца Бена Филдинга?

Последовала оживленная дискуссия, из которой Бен понял далеко не все. Пастор, который шел на собрание пять дней, казалось, имел какое-то твердое мнение, как и Чжоу Цзинь.

— Им не нужен бизнес, — сказал наконец Ли Юэ. — Они хотят, чтобы вы учили их Библии. Они решают, из какой книги вы должны их учить.

— Почему говорят в основном старики?

— Потому что они Lao Da — первые братья. Хорошо научены в Библии. Они заслужили право решать. Многие провели в тюрьмах долгие годы.

— Учи нас, — сказал один из Lao Da, — по Книге Иоанна.

Бен полистал английскую Библию, не помня, где находится Евангелие от Иоанна — в начале, в середине или в конце. Наконец он обратился к оглавлению. Вот оно. Он быстро нашел нужную страницу:

— Думаю, я могу просто прочитать ее.

— Да, читайте нам каждый стих и объясняйте, что он значит, — сказал Ли Юэ. — Чтобы мы поняли, вы сами должны понимать прочитанное. Просто читайте до тех пор, пока не поймете.

— Но... откуда начать?

— С начала.

Улыбающиеся лица наклонились вперед в предвкушении, почти у трети из них были свои Библии, а другие заглядывали к ним. Бен взглянул на Чжоу Цзиня, красноречивого пастора, на занятиях которого он сидел несколько воскресений. Почему он не хочет выступить?

— Говорите на мандаринском или английском, — сказал Юэ. — Я могу перевести.

Бен поменялся с Юэ Библиями и начал читать на мандаринском. Некоторые слова он произносил с трудом, поскольку это были явные библейские термины.

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

Ли Юэ произнес молитву, прося Бога дать Бену способность открыть Свое Слово. Бен посмотрел в глаза двадцати одного мужчины и пяти женщин в пещере. Он впервые заметил человека впереди, со страстным лицом, его бровь пересекал глубокий шрам.

Когда он читал, люди торжественно кивали головами. Бен видел, что слова имеют для них гораздо большее значение, чем для него. Он продолжал читать, пока не дошел до восемнадцатого стиха. Он остановился, потому что с этого места в мандаринской Библии начинался новый раздел.

Бен заговорил по-английски:

— Ну, я думаю, что здесь говорится о том, что... Слово было связано с Богом, и что Оно было... Оно было... Бог, я полагаю, или что-то вроде этого. И... все, или почти все, стало существовать через Него, и все такое. Может, все это произошло через Большой взрыв или что-то подобное. Так или иначе, вы понимаете, о чем я говорю.

Один взгляд на Ли Юэ подтвердил, что он ничего не понимает. Бен повернулся к Юэ, ожидая перевода. Но вместо этого получил взгляд, полный замешательства.

Пытаясь перевести сказанное на мандаринский, Юэ заметно спотыкался, но Бен заметил, что перевод значительно лучше оригинала. Услышав улучшенную версию из уст Юэ, он почувствовал надежду, что Юэ как-нибудь его вытащит, так что он не будет выглядеть в глазах этих людей полным идиотом. Бен снова стал читать, затем перефразировал прочитанное и стал комментировать каждый стих. В отчаянии он стал молиться, чтобы ему вспомнить все то, что он слышал давным-давно на занятиях по изучению Библии в колледже и в церкви. Ему было трудно объяснить то, что означали слова в тексте.

Бен снова попытался заговорить по-китайски, но быстро понял, что когда он говорит по-английски, а Ли Юэ переводит, люди реагируют намного лучше. В процессе комментирования текста он снова перешел на английский, и в результате почувствовал себя менее напряженным; и пока Юэ переводил, у него было время обдумать, о чем говорить дальше. Вернувшись немного обратно, он снова зачитал текст из китайской Библии.

«И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца».

В комнате послышался гул. Мужчины и женщины смотрели на Вена, словно он был выдающимся учителем.

Но я же только читаю! Затем его озарило. Их учит сама Книга, а не мои комментарии.

Когда он возобновил комментарии, они успокоились. В этот момент до него дошло. Слово есть Иисус. Христос есть Слово. Бен читал об Иисусе. Так вот Кто есть это Слово — Иисус!

Набравшись опыта из комментариев Юэ, Бен начал видеть Иисуса через эти стихи. К тому времени, когда он дошел до второй главы, перевод Юэ стал намного ближе к тому, что на самом деле говорил Бен, потому что Бен говорил то, что было написано в самой Книге. Его слова казались избыточными, но он видел, что все люди воспринимают каждое утверждение об Иисусе с благоговением и радостью.

Бен прочитал из третьей главы:

Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него... Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы. Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы; а поступающий по правде идет к свету...

Бен читал и перечитывал каждый стих, пытаясь передать его содержание. Так он прочитал четвертую и пятую главы.

В конце пятой главы Бен прочитал:

«Как вы можете веровать, когда друг от друга принимаете славу, а славы, которая от Единого Бога, не ищете?»

И вдруг Бен почувствовал на лбу капли пота. У него закружилась голова. Он посмотрел на часы. Была половина двенадцатого. Он говорил больше трех часов.

— Мне нужно сесть.

— Да. Но продолжайте учить, — сказал один из Lao Da. Одна из женщин принесла Бену старый плетеный стул, по пути задевая им все головы. Другая принесла стакан воды. После первого глотка он только делал вид, что пьет. Он предположил, что вода некипяченая, и знал, что его американский желудок подобного отношения не потерпит.

Сев на стул, Бен прочитал всю шестую главу:

Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру. На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб. Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда.

Бен перестал читать текст и спросил:

— Вы когда-нибудь испытывали настоящий голод?

Люди закивали головами. Чуть позже женщина принесла ему жесткую кукурузную лепешку и с ней рис с небольшим количеством теплого бульона. Все засмеялись. Она передала еду также всем остальным.

Некоторые не стали есть, но другие, пока Бен говорил, быстро заработали палочками. Когда Юэ переводил, Бен быстро откусывал. Еда помогла, но у него пересохли губы. Прямо перед ним стояла чашка с водой, но он боялся пить нечистую воду.

Бену стало трудно сосредоточиться. Но он продолжал читать и перечитывать седьмую главу.

В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой.

— Вы когда-нибудь испытывали настоящую жажду? — спросил Бен, облизывая пересохшие губы. Все закивали головами и стали выражать согласие.

— Эти слова может оценить только тот, кто по-настоящему испытывал сильную жажду.

Бен почувствовал, что его голова непроизвольно склонилась влево.

— Учитель должен отдохнуть, — объявил Юэ, вставая. Одна из женщин выступила вперед, держа что-то в руках.

Вода в бутылке! Должно быть, она купила ее на рынке. Она открыла бутылку для Бена. Услышав запах свежести, он схватил бутылку, приложил к губам, запрокинул голову и стал жадно глотать. Вода была прохладной, но, самое главное, она была мокрой. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо в своей жизни пробовал что-то вкуснее. Не видя, что все за ним наблюдают, он пил воду большими глотками. Немного воды выплеснулось на рубашку. Мгновение спустя бутылка была пуста.

Послышался взрыв смеха, люди кивали головами и шептались между собой.

Юэ сказал:

— Задайте им вопрос. Пока они отвечают, вы можете поесть и попить.

Бен спросил на мандаринском:

— Почему вы идете издалека и допоздна задерживаетесь в этой семинарии?

— Многие из нас, имеющие богословское образование, уже очень стары, -— сказал один из Lao Da. — Без правильного библейского образования очень большой проблемой становится ересь. Семинарии, преподающие по принципу тройной независимости, недостаточно хороши, и их все равно недостаточно. В любом случае лидеры домашних церквей не могут туда поступить. Но церкви растут слишком быстро. Мы не успеваем за жатвой.

— Новообращенным недостает дара различения, — сказал мужчина могучего телосложения с густым голосом и длинным шрамом над бровью. — Они подхватывают странные учения. Молодых лидеров нужно обучать, чтобы они распознавали ересь.

— Какую ересь? — спросил Бен.

Lao Da посмотрели друг на друга, словно размышляя, с чего начать.

Один маленький человечек, почти беззубый, громко заговорил:

— Один человек, не слушавший Иисуса, шел через пустынное поле и упал в старый колодец. Он свалился туда вниз головой и застрял в колодце. Там было тесно. Он не мог перевернуться и стал молиться: «Господи, если Ты меня вытащишь отсюда, я всегда буду следовать за Тобой». Он взывал о помощи, но знал, что это бесполезно. А кровь тем временем продолжала приливать к голове. Наконец он слишком ослаб, чтобы кричать. И вдруг он услышал голоса. Потом почувствовал, что вокруг ног обвилась веревка. Вскоре его вытащили, и он глубоко вдохнул свежий воздух.

— Это прекрасно, — сказал Бен.

— Но что не прекрасно, так это то, что теперь он руководит культом, в который он увлек более десяти тысяч человек, которые уверены, что молиться можно только стоя на голове.

— Вы шутите.

— Нет, это серьезно, — сказал другой Lao Da. — То, чего не могут сделать в церкви коммунисты, делает ересь. Самые большие беды приходят не от атеистов, которые говорят, что Бога нет, но от тех, кто принимает странные идеи из-за отсутствия знания Библии. У нас миллионы новообращенных, не имеющих Библий. Некоторые обольщаются людьми, которые объявляют себя мессиями или пророками. Одни из них учат тому, что верующие должны разводиться со своими неверующими супругами. Другие утверждают, что обращение должно быть подтверждено тремя сутками плача перед Господом.

— В моей деревне, — сказал один человек, — две женщины попытались принести в жертву своих сыновей, имитируя историю Авраама и Исаака. У них не было других частей Библии.

— Подобные истории заставляют правительство с недоверием относиться к домашним церквам, — откликнулся Ли Юэ. — Однако именно правительство поддерживает ереси тем, что удерживает от нас Библии, толкая нас к подполью, заставляя либо пренебрегать библейскими занятиями, либо рисковать своей свободой, встречаясь нелегально.

— Возможно, все это изменится, — заявил еще один из собравшихся. — Я слышал, правительство собирается разрешить радиопередачи, которые обучают библейским истинам, так что если люди верят Библии, они, по крайней мере, не будут совершать ошибок, которые подвергают других людей опасности.

— Я пастор Фу Чи, — сказал могучего телосложения брат со шрамом на лбу. — Я из деревни Ань Нин за горами. Я встречал вашего друга Ли Цюаня. Прекрасный брат.

Бен кивнул, удивленный тем, что глаза его сразу же повлажнели. Он снова посмотрел на шрам говорившего:

— Подождите. Это о вас говорил Ван Шаомин?

— Горный воин Иисуса? Мы так называем Ван Шаомина, — сказал Фу Чи, улыбаясь. Другие тоже подтвердили свое одобрение. — Я пришел из-за гор, чтобы получить больше знаний по Библии. Четыре недели назад моего сына арестовали за распространение евангельской литературы, которую принес Шаомин. Я не вернусь в деревню, пока не узнаю, что случилось с моим единственным сыном.

— Я понимаю, — сказал Бен.

Но вы задали вопрос, — сказал Фу Чи своим густым и низким голосом. — И вот мой ответ. Люди более голодны по духовному хлебу, чем по рису и хлебу обычному. Не имея навыков в различении истины, они легко увлекаются ложными учениями. Один человек из близлежащей деревни сказал мне: «Я должен слышать голос, я должен слышать голос...» Лидеры его церкви дали ему срок до двадцать второго числа текущего месяца, чтобы он услышал голос Божий. Если он не услышит голос, то будет навеки проклят. Неудивительно, что он был в ужасе и отчаянии, ибо наступила полночь двадцать первого дня! Позже мы узнали, что он покончил с собой.

Фу Чи опустил голову:

— Он принадлежал к одному из самых известных культов. Его основателю дали единственную страницу из Писаний. Это был фрагмент из девятой главы Книги Деяний, история об обращении Павла на дамасской дороге. Поскольку у этого пастора не было других частей Библии, которые он мог бы прочитать, он пришел к выводу, что о спасении мы можем судить по тому, что Иисус заговорит к каждому из нас слышимым образом.

— Теперь вы понимаете, как нам нужна ваша помощь, — сказал еще один Lao Da. — Нам нужно богословское образование. Преследования — не самое страшное, с чем мы сталкиваемся. Самое страшное — это ересь. Ревность без знаний. Это кризис.

— Лукавый — лжец и обманщик, — добавил Фу Чи. — Если он не может удержать людей от веры в Иисуса, он сделает все возможное, чтобы извратить их служение. Наша страна очень большая, а люди очень бедные. Слишком бедные, чтобы ездить на занятия по ученичеству. Люди в сельской местности едва окончили начальную школу. В некоторых отдаленных провинциях уровень безграмотности до сих пор достигает восьмидесяти процентов. Новообращенные приходят от шаманства. Очень распространены колдовство и гадание. Как мы можем ожидать, что они оставят все это в прошлом, без хорошего знания Библии?

Они говорили об этом еще на протяжении получаса. Бен настолько увлекся их историями, что ему пришлось напомнить себе о еде. Теперь они говорили об агентах и шпионах в Церкви.

— Иногда, — сказал Фу Чи, задумчиво потирая свой шрам, — нам приходится применять крайние меры, чтобы избавиться от агентов.

— Но в других ситуациях, — заметил Чжоу Цзинь, глядя прямо на Фу Чи, — предпринимаемые меры бывают чересчур крайними.

— Вы закончили отдыхать? — спросила женщина Бена. — Теперь мы зададим вам вопросы. Вы пастор в Америке?

— Нет.

— Старейшина? Диакон?

— Нет.

— Как вы служите в своей церкви?

— Ну, я... э-э...

— Вы хороший учитель. Вы учите в своей церкви?

— Нет.

— Вы помогаете нуждающимся от лица церкви?

— Ну, не совсем.

— Так как же вы тогда служите в церкви?

— Пусть наш друг отдохнет еще немного, — вмешался ли Юэ. — Он утомился. Они не учат так долго в американских церквах. Ему нужно набраться сил, чтобы снова встать и учить словам Иисуса.

— Мы еще не закончили? — спросил Бен.

После того как они пели и молились в течение получаса, Бен снова стал читать, и читал до тех пор, пока его голова не стала клониться набок. Ли Юэ настоял на том, чтобы приостановить собрание для ночного отдыха. Он помолился о благословении. Было почти три часа утра.

— Вот теперь все, — сказал Юэ Бену. — Некоторые будут спать снаружи. Вы учитель, так что будете спать на кровати. Утром у нас будет завтрак. А потом будете учить.

— Опять?

— Они разойдутся только после того, как вы закончите Евангелие от Иоанна.

— Но мы же остановились только на девятой главе. Сколько там глав?

— Двадцать одна.

Бен заморгал, не в состоянии отнять девять от двадцати одного.

— Вам повезло, — с улыбкой сказал Ли Юэ. — Я однажды видел, как у одного учителя Библии конфисковали багаж, чтобы он не уехал из города. Они очень жадные до учебы.

Бен, спотыкаясь, добрел до кровати, которую освободили для него. Он был уверен, что, раз уснув, он уже не проснется никогда. Но если проснется, ему нужно будет учить несколько быстрее. Бен Филдинг положил свою измученную голову на кровать без подушки. И не успел он понять, комфортабельна ли постель, и принять удобное положение, как крепко заснул.

Голова Цюаня пульсировала. Он полтора дня не пил. С огромным нетерпением он ждал следующего посещения Бена. Конечно, он должен скоро прийти. Он молился, чтобы на сей раз он мог бы найти правильные слова, слова, которые Иисус сможет использовать, чтобы прикоснуться к сердцу его старого друга. Он также задавал себе все тот же вопрос: «Неужели это тот день?»

Цюань процитировал стих: «Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» Потом он произнес слова Иисуса: «Кто жаждет, иди ко Мне и пей».

Ли Цюань почти почувствовал во рту вкус воды.

На какое-то мгновение в другом конце своей шестифутовой камеры он увидел стену. Каким-то образом по камере стал разливаться свет. Ему показалось, что он услышал слова, адресованные ему. И хотя он не мог понять их, он увидел свет и почувствовал в нем утешение. Его жажда по-прежнему была реальной. Но он почти почувствовал во рту прохладную воду скрытого потока.

Почти.

Наблюдатели осмотрели всю Землю, их глаза проникали во все шатры, пещеры, ямы и тюремные камеры. Царь смотрел на континенты, и Его глаза переходили с места на место. Периодически Он останавливался, смотрел и кивал.

В Нидерландах маленькая церковь встала на колени, чтобы молиться о преследуемых. В Австралии одна церковь принесла особые пожертвования в помощь миссии, доставлявшей Библии в закрытые страны. Церковь в Корее планировала пересечь границу. В Сингапуре человек посадил свою семью на борт самолета, чтобы лететь в далекую страну. Глаза Царя остановились на учениках пятого класса из воскресной школы в Америке, которые собирали деньги.

— Это все деньги, что я заработал прошлым летом стрижкой газонов, — сказал мальчик.

— Эти деньги я копила на велосипед, — сказала маленькая девочка, улыбаясь.

Еще один мальчик с гордостью вручил учительнице конверт. Она открыла его и заглянула внутрь:

— Откуда эти деньги?

— Я рассказал маме с папой, что мы обсуждали тему преследования христиан и думали, как им помочь. Я сказал, что мы все жертвуем деньги на помощь им. А мои родители сказали, что они тоже хотят помочь. И тогда я решил, что не хочу ехать в Диснейленд в эти выходные. И вот что мы сделали. Мы отлично провели выходные. А это деньги, которые мы потратили бы на самолеты, отели и билеты в Диснейленд и прочее.

Царь наблюдал, кивал и улыбался. Он что-то прошептал. Шепот Царя был таким могущественным, что все небеса услышали его.

— Спасибо вам, — сказал Он детям из класса воскресной школы. Он повернулся к мужчинам, женщинам и ангелам, наблюдавшим с небес:

Дата добавления: 2015-07-11