Слова признательности 12 страница

— Во время моей встречи в Шанхае я разговаривал с моим другом Вон Чи о трех принципах самостоятельности церкви.

— Зачем?

— Мы просто разговаривали, и все.

— Ты говорил ему, что обсуждал со мной подобные вещи? Ты упоминал мое имя?

— Возможно. А что?

Ли Цюань отвел взгляд и стал оглядывать комнату.

— Послушай, я ничего плохого про тебя не говорил, Цюань! Чи говорил мне о том, что я слышал сотни раз. В зарегистрированной церкви всем хватит места. Они просто не хотят подводных течений. У них достаточно проблем с культами.

Цюань помахал листком бумаги, как адвокат, представляющий доказательство:

— Такие циркуляры рассылаются, чтобы напомнить людям то, о чем они не имеют права говорить. Партия боится христианства, потому что оно производит изменение сердца. Они не в состоянии контролировать этот процесс.

— Ну перестань, Цюань. Я ходил в твою церковь, и я уважаю людей оттуда. Это так. Но тебе нужно понять, что у каждого правительства есть свои правила. Они вынуждены так действовать. Ты не сможешь быть таким же свободным, как в Соединенных Штатах. У нас в Портленде, например, есть церковь, которая принимала бездомных и кормила их бесплатными обедами. В результате стали возникать пробки на дорогах, и приличные люди, жившие по соседству с церковью, стали жаловаться. Поэтому городские власти ограничили время собраний в этой церкви и количество людей, которые могли на них прийти.

— И церковь согласилась с этим?

— Ну, им это не понравилось. Но это вопрос, касающийся интересов двух сторон. Некоторые из таких церквей считают, что они могут принимать все больше и больше людей и устраивать собрания тогда, когда им это удобно. Но что делать с соседями, которым приходится мириться с шумом и проблемами в уличном движении? Разве у них нет прав?

Цюань молча смотрел на него.

— Слушай, на нашем старом месте жительства каждый четверг по вечерам собиралось до двадцати и более автомобилей, и некоторые из них занимали двойные места из-за своей величины. Постоянно хлопали двери, подростки то входили, то выходили из дома на противоположной стороне улицы. Там встречалась большая группа по изучению Библии. Несколько человек с нашей улицы поговорили с ними, однако хозяева того дома очень вежливо заявили, что имеют на это право. Тогда мы позвонили в полицию. Там нам велели обратиться в администрацию округа. Мы добились постановления, которое запретило им собираться в том доме. И точка. Если они хотят устраивать большие собрания, на это есть церковные здания, разве не так?

— Вот только там ограничивают количество людей, которым можно собираться... ты ведь так сказал?

— Ну... не всегда.

— Те подростки употребляли наркотики?

— Нет.

— Они портили вам имущество?

— Нет, но они занимали все места на парковке.

— Они что-нибудь украли у тебя?

— К чему ты клонишь, Цюань?

— Я удивляюсь, что ты выступаешь против молодых людей, которые изучают Библию, чтобы стать лучше. Если они не смогут встречаться для изучения Библии, — может, они соберутся для того, чтобы грабить дома, напиваться или употреблять наркотики, драться или портить чужое имущество. Разве это не высокая цена за отнятую свободу встречаться в церкви?

— Ты не понимаешь, Цюань. Ты не понимаешь, как это работает в Америке. У нас все не так, как в Китае.

На лице Цюаня отразилось сомнение.

— Разве?

— Мы молимся за сестру У Ся, которая страдает от туберкулеза.

Наступило двадцать восьмое октября, второе воскресенье Бена в домашней церкви. Та самая женщина с сияющим лицом молилась об одном человеке за другим. Электричество мигнуло три раза, а потом погасло, но все равно была ввернута лишь одна лампочка.

Ли Цюань встал. Минь вытащила из свертка Библию его матери. Затем вручила ему. Он подошел ближе к мерцающей свече, открыл Библию на помеченной странице и стал читать. Бен пытался понять. Китайская христианская терминология была ему непонятна, как даже многим китайцам, поскольку этот лексикон был запрещен в обиходном употреблении.

О сем радуйтесь, поскорбев теперь немного, если нужно, от различных искушений, дабы испытанная вера ваша оказалась драгоценнее гибнущего, хотя и огнем испытываемого золота, к похвале и чести и славе в явление Иисуса Христа, Которого, не видев, любите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною, достигая наконец верою вашею спасения душ.

Цюань перевернул страницу и посмотрел на размытые влагой слова.

Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу. Ибо вы к тому призваны, потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его.

Звук звонка заставил Бена вздрогнуть. Чжоу Цзинь вынул из кармана сотовый телефон. Он открыл его и стал слушать. Пастор разговаривает по телефону во время собрания? Чжоу Цзинь вскочил на ноги:

— Немедленно уходите, — сказал он собранию встревоженным голосом. — И да будет с вами Бог. Молитесь по пути домой. Мы оповестим вас о следующем собрании.

Цзинь передал сотовый телефон Цюаню:

— Уходи. Я попытаюсь задержать их.

— Я не оставлю тебя.

— Ты должен. Мы уже говорили об этом. Таково мое решение — я пастор. Заботься о них. Помни коня, который ускакал прочь.

Цюань обнял старика, затем быстро вывел семью из задней двери. Все велосипеды уже исчезли, и люди торопливо разъезжались по всем направлениям. Цюань бегом повел свою семью и Бена через лес.

— Разве нам не нужно идти к машине? — спросил Бен.

— Да. Но нельзя, чтобы нас увидели у дороги.

Они успели отойти всего на пятьдесят ярдов и спрятаться за деревьями, когда услышали, как хлопнула дверца машины и вслед послышались громкие голоса.

Цюань остановился и схватил за руки Минь и Шэня:

— Господи, пребудь вместе с Чжоу Цзинем.

Они бежали через редкий лес, громко топая по опавшей листве. Маленькие ножки Шэня стремительно двигались. Он заплакал, и отец взял его на руки. После полумили Бен забрал Шэня и посадил к себе на плечи, крепко держа его за упругие и грязные икры ног. Наконец они подошли к окольной дороге, где нашли «Мицубиси» Бена. Они забрались в машину и направились к дому Цюаня. Все тяжело дышали. Бен опустил стекла в машине.

— Что произошло? — спросил он.

— Облава.

— Ты имеешь в виду МОБ?

— Если полиция не устроила засаду в кустах, большая часть людей, наверное, смогла скрыться. Чжоу Цзинь остался, чтобы МОБ не погнались за остальными и не схватили их. В ярости они иногда выходят из себя и творят много зла. Чжоу Цзинь скорее позволит себя арестовать, чем навредит своему народу.

— Они его арестуют?

— В таких случаях да.

— Как часто случается такое?

Цюань пожал плечами.

— А что там было с сотовым телефоном?

— Технологии можно использовать и для добрых дел. У нас есть друг в полиции. Он один из немногих особых людей, кто знает этот номер телефона. Его миссия — предупреждать нас об облавах.

— Это просто возмутительно, — сказал Бен, подъезжая к дому Цюаня.

— Такова жизнь, — сказал Цюань.

— Что имел в виду Чжоу Цзинь, когда говорил о коне, который ускакал прочь?

— Это старая история, которую знает каждый китаец. Очень давно рядом с границей жил один старик. Однажды его конь убежал. Ему сказали, что конь ушел далеко. Утешить его пришли все его соседи, но старик был совершенно спокоен.

Он сказал: «Может быть, все это не так уж и плохо. Может, это даже к лучшему». Однажды ночью старик услышал большой шум и встал, чтобы посмотреть, что случилось. К своему удивлению, он увидел не только своего старого коня, но и молодую, красивую кобылицу. Его конь привел домой подругу. Все соседи пришли поздравить его.

— И в чем мораль?

— Чжоу Цзинь хотел сказать, что то, что кажется потерей, может на деле оказаться приобретением, когда мы увидим все в полноте. Китайская мудрость говорит нам об этом, и обычно так оно и оказывается. Божье Слово тоже говорит нам об этом, а оно всегда право. Когда Иосифа продали в рабство, и он долгие годы просидел в тюрьме, наступил момент, когда он встал перед братьями и сказал: «Вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро».

— Но то, что произошло сегодня, никак не может быть благом.

С нашей точки зрения — нет. Не здесь, и не сейчас. Но, возможно, с другой точки зрения? Кроме того, то, что ты увидел, было исполнением закона, который некоторое время назад ты считал разумным. Ты начинаешь менять свое мнение об удивительных религиозных свободах в Китае?

Бен проигнорировал этот вопрос:

— Почему Чжоу Цзинь отдал тебе сотовый телефон?

— Потому что, — ответил Цюань, — я теперь пастор.

Me ряя шагами комнату, Бен проговорил:

— Все равно не могу в это поверить.

Цюань сидел на полу с тазиком воды и старой тряпкой в руках. Сначала он вычистил грязь с ботинок Бена, потом с обуви Минь и Шэня и теперь чистил свою обувь.

— Теперь, когда ты увидел все это собственными глазами, оно для тебя стало реальностью? Но для нас это было реальным всегда.

— Но почему они это делают?

— Mogui ненавидит Церковь. Его изгнали из небесного дома и отдали этот дом Церкви.

— Что значит mogui? Не помню этого слова.

— Сатана.

— Дьявол?

— Один из наших братьев из Канады говорит, что церковь в Китае — самая быстрорастущая церковь в мире. Он утверждает, что здесь христиан больше, чем в Америке и Европе, вместе взятых. Mogui — это дракон. Я имею в виду, в библейском смысле. Дракон — добрый персонаж в китайской истории, но в Книге Откровение — злой. Mogui — злой дракон, который хочет пожрать Церковь.

Вдруг глаза Цюаня зажглись, и рука с мокрой тряпкой перестала двигаться:

— Но Иисус — добрый Лев, могущественный и мудрый, и Он уничтожит дракона. Дракон уже повержен. Он будет сокрушен под нашими ногами. Тот, Кто в нас, сильнее его. Но по мере того, как истекает время сатаны, он корчится в смертельной агонии, извергая на нас все виды казней, какие только может.

Но не такого объяснения ждал Бен.

— Они тоже в этой комнате, ты знаешь? — сказал Цюань

— Кто?

— Праведные и злые воины. Они бьются в смертельной схватке.

— И ты действительно веришь в это?

— Конечно верю. Бог не лжет. И разве ты сам не видишь вокруг многие свидетельства?

Бен оглядел комнату:

—Ну... в общем, нет.

— Разве ты не чувствовал проявление сил сегодня, когда мы собрались — и когда разбежались? Неужели ты настолько слеп, что не понимаешь: Земля — это поле битвы, где ведется яростная война между двумя царствами за души человеческие?

Бен почувствовал, как у него возникает желание спорить и не соглашаться, но он решил обдумать все сказанное. Наконец он спросил:

— Ты когда-нибудь... видел ангела?

— Не уверен, но думаю, да.

— Когда?

— Кое-что из этой истории ты знаешь, я рассказывал тебе в Гарварде. Но что-то я никогда тебе не рассказывал, потому что знаю, что все это покажется тебе странным. После землетрясения, когда умерла моя мама, я остался совершенно один. Я был атеистом. Я отвернулся от веры своих родителей. Я отрекся от отца и отверг Иисуса, — он низко опустил голову. — Но я молился, и это было довольно эгоистично. Я молился о том, чтобы поехать в Америку. Я знал, что это невозможно. В те дни в Америку могли выехать только несколько сот китайских студентов из привилегированных семей. У меня были хорошие оценки, но все равно это было невозможно. Я сидел на обломках нашего дома, сердясь на Бога, когда кто-то похлопал меня по плечу.

— Кто это был?

— Некто, кто сказал, что пришел, чтобы помочь жертвам землетрясения. Там были европейцы из благотворительной организации, а среди них один американец. Но тот человек не был одет в обычную одежду. Он спросил, чем он может мне помочь. Я ответил, что хочу поехать в Америку, но понимаю, что это невозможно. Он сказал, что сможет помочь. Я дал ему адрес дедушки и бабушки. Он сказал, что напишет мне. И хотя другие работники из благотворительной организацииработали еще две недели, этого человека я больше не видел, несмотря на то, что искал его. Через месяц я получил приглашение из Гарварда, в котором сообщалось, что мне дают стипендию на обучение. Мне нужно было только заполнить заявление и отослать его обратно. В те времена также было невозможно получить паспорт, но каким-то образом я его получил. Кто-то дал мне точную сумму денег, чтобы долететь до Массачусетса. У меня в рюкзаке была только моя одежда. Вот почему мне пришлось носить твои большие рубашки, пока я не заработал на свою первую обновку. Даже возможность работать по студенческой визе была настоящим чудом. Мы не всегда признаем чудеса, когда они случаются, — а тогда я просто считал себя счастливчиком. Теперь я понимаю, что объяснить все это можно только вмешательством Бога.

— А что тот человек из благотворительной организации?

— Я никогда больше его не видел. И я не думаю, что это был человек.

— Ты думаешь, это был ангел?

— Думаю, что хотя я сердился на Иисуса, и даже отвергал Его, Он проявил верность ко мне. В Своем Провидении и из любви к моим верным предкам, моему отцу и матери, Бог послал ангела, чтобы подготовить для меня путь в Гарвардский университет, чтобы на чужбине я мог стать последователем Господа Иисуса. И мог встретиться с Беном Филдингом.

В воскресенье днем Ли Цюань молился о Чжоу Цзине. О нем по-прежнему ничего не было слышно. Цюань открыл свою Библию и читал отрывки из нее Шэню. Минь слушала, занимаясь ремонтом одежды. Все еще потрясенный случившимся, Бен открыл свой портфель, надеясь найти какое-нибудь чтиво, которое могло бы успокоить его встревоженный разум. Он вытащил оттуда две книги и журнал «Fortune».

Цюань взглянул на чтение Бена и встал с выражением ужаса на лице.

— Убери это из моего дома, — сказал он, указывая пальцем на литературу.

— Тебе не нравится «Fortune»?

— Я говорю вот об этой книге, — он указал на книгу с Далай-ламой на обложке.

— Что в ней плохого? Ну да, он не христианин, но он порядочный парень. Религиозный. Сострадательный. Думающий человек. По крайней мере больше, чем некоторые христиане. У него есть очень позитивное послание для мира.

— Для тебя, быть может, это просто книга, — голос Цюаня дрожал. — Ты не видел тьму твердынь mogui.

— О чем ты говоришь? Далай-лама? Это добрый, щедрый и очень уважаемый человек, помимо всего прочего, он был в списке бестселлеров, по оценке «New York Times».

— Я не знаю Далай-ламу. Но я знаю его религию. Я живу здесь, и я бывал в Тибете. Я мог бы рассказать тебе кое-какие истории, но ты не поверишь.

— В том-то и дело, Цюань. Ты рассуждаешь как ограниченный и неразумный человек. Пожалуй, нет более мудрого и щедрого на благотворительность человека из всех живых. Ты видел «Семь лет в Тибете» с Бредом Питом?

Цюань непонимающе смотрел на него.

— Это фильм. Как бы то ни было, Далай-лама был в этом фильме ребенком, одаренным и сообразительным, который вырос в мудрого правителя. В нем показано, как Китай покорил Тибет и...

— Два часа до обеда? — спросил Цюань Минь, внезапно переключаясь на мандаринский язык. Затем, взглянув на Бена, он сказал:

— Сначала я переоденусь. Потом на твоей машине мы поедем в Пушан.

— Куда именно?

— Увидишь. Но, пожалуйста, — Цюань указал рукой на книгу, — убери эту книгу из дома Ли.

Пока Цюань не видел, Бен затолкал книгу под пассажирское сиденье автомашины. Десятью минутами позже они выехали на улицу.

— Послушай, Цюань, я думаю, ты переигрываешь.

— Ты был в Тибете?

— Нет, но всегда хотел там побывать.

— Значит, ты читал книгу и видел фильм? Вот что делает тебя великим экспертом в ламаистском буддизме.

— Я никогда не называл себя экспертом. Когда ты был в Тибете?

— Когда мне отказали в месте преподавателя, помнишь? Я накопил денег и поехал подавать заявление в университет. Я стоял перед храмом Джоканг, одним из святейших храмов ламаистского буддизма. Китай действительно виноват в отнятии политических свобод у Тибета. Но не позволяй своим симпатиям к угнетенному народу превратиться в симпатию к религии, которая точно так же угнетает их.

— Куда мы едем?

— Выезжай на главную улицу Пушана. Я скажу, когда нужно будет повернуть. Еще десять минут.

— Тебе это не понравится, Цюань, но должен сказать, что я почерпнул много хорошего из буддистской философии. В ней действительно много полезного. В ней есть необычайное спокойствие, что очень притягивает. Теперь эта философия используется в деловом контексте, начиная с бизнес-семинаров и заканчивая укреплением психического здоровья персонала. Она помогает людям обрести мир с самими собой.

— Кто сказал тебе это, Бен Филдинг?

— Это написано в статьях. Об этом говорят по телевидению. В книгах. И у меня есть определенный опыт.

— Тогда все это — голос mogui. Иисус сказал, что дьявол — отец лжи. Если ты веришь, что мир можно найти в темной религии, которая отрицает Иисуса, значит, ты так же обманут mogui, как другие.

— Пожалуйста, неужели нельзя проявить немного терпимости, чуть больше приоткрыть разум? Куда приведет нас с тобой заявление, что я обманут дьяволом? Кому-то нужно научить тебя немного умерять свой пыл.

— Ли Цюань не хотел тебя обидеть. Я хорошо знаю mogui. Когда-то я служил ему. Чтобы выиграть битву, нужно хорошо знать противника. Думаю, ты не понимаешь стратегию сатаны. Он — мастер притворства и обмана.

— Неужели ты серьезно считаешь, что миллионы буддистов — потерянные люди?

— Иисус сказал: «Никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Эти слова придумал не я. Я просто верю в них.

— Не высокомерие ли это, и не осуждение ли?

— Бог действительно будет судить мир — Он есть Судия. Ты считаешь, что Он осуждает? Не думаю, что Он съежился от страха перед твоим мнением. Он не будет стоять перед твоим судом. Но ты будешь стоять перед Ним.

— Много истины в разных религиях, — включая буддизм.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Конечно не понимаю. Профессор Ли Цюань — единственный, кто все знает.

— Буддизм призывает к зависимости от собственного сердца или внутренней природы. Но Библия говорит, что лукаво сердце человека и крайне испорчено. Она утверждает, что есть пути, которые кажутся человеку прямыми, но конец их в смерти. Люди сами не в состоянии найти истину, они могут обрести ее только по откровению Божьему. Библия и есть такое откровение. Религии не открывают Божью правду, они скрывают ее. — Он указал рукой вперед. — Мы приближаемся к логову ламы.

— Тибетцы в Пушане?

— Да. Большая часть из них живет в Тибете, но некоторые перешли в Китай. У них во многих городах имеются свои общины. Вон туда, припаркуйся рядом с тем зданием.

— Это храм?

— Им не разрешают строить настоящие храмы. Но это здание называется храмом и используется для поклонения. В течение дня оно открыто для посетителей.

Они вышли из машины и перешли улицу, направляясь к входу. Цюань повернулся и заглянул Бену в глаза:

— Следуй за мной, но не разговаривай. Я не знаю, что произойдет. Но ты должен все увидеть сам. Будь осторожен.

Цюань склонил голову и пробормотал что-то, чего Бен не расслышал.

Они вошли в здание. У дверей, наполовину скрываясь внутри, стояли двое мужчин с бритыми головами в длинных желто-оранжевых платьях.

Когда Бен приблизился к ним, один из них взглянул на него с любопытством, а другой с явной враждебностью. Затем недружелюбный посмотрел на Цюаня. Бен увидел выражение двух чувств на лице монаха — ненависти и страха. Он даже не видел, но как бы ощутил или вкусил эти чувства. Что-то витало в воздухе, он знал, но это было знание, которому объяснений не было.

Это странно. Далай-лама всегда такой добродушный в своих интервью. Почему...

Цюань обратился к священникам сильным, но дрожащим голосом:

— Единый Истинный Бог в Своей священной Книге говорит: «Нет Бога, кроме Меня, и никогда не будет. Я есмь Господь, и кроме Меня нет другого Спасителя».

Прошла целая минута, в течение которой монах с пустыми глазами впитывал произнесенные слова.

— Уходи прочь, убирайся! — неожиданно прошипел голос неземного происхождения, словно масло, разлившееся на раскаленной печи. Голос был глубоким, глубже, чем что-либо и когда-либо слышанное Беном. От этого звука у Бена возникло ощущение тошноты и дурноты.

Вдруг этот голос стал говорить на странном диалекте, совершенно непонятном Бену. Он отступил назад, ему трудно стало дышать, словно чужая сила высасывала кислород из воздуха.

Цюань заговорил снова:

— Иисус сказал: «Я есть путь, истина и жизнь. Никто не приходит к Отцу, как только через Меня». Буддизм — не есть путь. Лама — не есть путь. Иисус — единственный Путь. Священная Книга утверждает: «Нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись». Иисус — единственное Имя, единственный Спаситель.

Первый монах исчез в темноте, но глаза второго затуманились, челюсть отвисла, и ужасающий голос заговорил снова:

— Уходите! Уходите, или мы убьем вас! — Мускулы на лице монаха судорожно двигались, словно на нем была надета резиновая маска. — Это наше место, — прошипел он.

— Это место Иисуса, — сказал Цюань. — Все места принадлежат Иисусу.

— Не произноси этого имени! — завизжал монах с такой взрывной яростью, что Бен был уверен, что его услышали далеко вокруг. Монах наклонился к Цюаню, но было видно, что он не может двинуться вперед. Неожиданно монах сделал шаг к Бену, протянул руку и прикоснулся к его груди. Бен отлетел назад и упал на землю. Он лежал в семи футах от того места, где стоял моментом раньше.

Цюань возвысил голос:

— Я буду произносить имя Иисуса. Ты не сможешь остановить меня. Это Имя выше всех имен — Имя, которому ты однажды поклонишься. Это Он пролил Свою кровь, чтобы выкупить для нас путь в небеса!

Священник издал вой, от которого стыла кровь, звучащий, как стон раненого зверя. Он ретировался во тьму, царившую за открытыми дверьми.

Цюань наклонился и протянул руку Бену.

— Ты в порядке?

— Я... не знаю, — сказал Бен. — Мне все еще трудно дышать.

Цюань повел его к машине. Они посидели несколько минут молча. Бен оглянулся на дверь, и ему показалось, что он видит глаза, блеснувшие на них из темноты.

Все еще задыхаясь, Бен спросил:

— Цюань, что сейчас произошло?

В полном молчании они отъехали от Пушана, и Бена всю дорогу трясло. Наконец Бен остановился у манговой рощи с голыми деревьями. Рукавом он вытер лицо. Оно было мокрым и липким.

— Извини, Бен. Я повел себя глупо. Мне следовало тебя предупредить. Не нужно было возить тебя туда. Я рассердился... Я не знал, что все случится именно так. В прошлый раз все было иначе.

— Голос того человека... был нечеловеческим.

— Да. Тот, кто обитает в священнике, живет в ином мире.

— Хочешь сказать, что это... голос сатаны?

— Нет.

— Нет? — Бен был смущен и обрадован одновременно.

— Это был голос одного из воинов сатаны, одного из демонов.

— На каком языке он говорил? То есть, я слышал несколько слов на мандаринском, и подумал, что этот язык, должно быть, тибетский, но он не был похож ни на один из слышанных мной языков.

— Может, этот язык относится к миру, в котором ты никогда не бывал.

— Так значит, ты решил показать мне ламаистский буддизм?

— На этот раз все оказалось еще более демоническим, чем раньше. Несколько раз я видел ситуации, чрезвычайно гнетущие. И всегда ощущал там сильную тьму. Тибетцы рабски зависимы от тибетских монахов. Годы назад сорок процентов мужского населения Тибета стало монахами. Населению приходилось кормить их, плюс заботиться о женщинах, которые остались незамужними. Поскольку жизнь народа находилась под контролем священства, население прозябало в нищете и невежестве. Люди до сих пор живут в страхе перед их богами. Их духовное рабство усугубляется ритуалами, колдовством и жертвоприношениями. Демоническая одержимость — естественная часть их жизни.

— Я не имел представления об этом. Почему об этом не говорят в кино и в книгах?

— Потому что для Америки это непопулярная стратегия. Mogui — злобное, но не тупое существо. Что касается Тибета, ему нужна не только политическая свобода. Это одна из сильнейших твердынь сатаны. Во всей стране имеется, наверное, с пятьдесят христиан. Наша церковь часто молится за спасение Далай-ламы, чтобы он привел свой народ к свободе в Иисусе. Но даже если он останется слугой mogui, мы молимся, чтобы пленники ламы могли обрести свободу и стали чадами Божьими.

— Он чуть-чуть прикоснулся ко мне, но мне показалось, что по груди меня ударили бейсбольной битой.

— Я этого не предвидел. Это тяжелый урок, намного опаснее, чем я представлял. Прости меня. Я рассердился, и в результате рассердил его. Но, может, ты поймешь, что можно обмануться улыбками и мудрыми словами. Молись за человека на обложке твоей книги. Плачь за этот народ. Но не принимай его послания. Ибо его голос, как голоса многих людей, которые кажутся мудрыми, добрыми и щедрыми, является орудием другого — того, кто распространяет мглу, маскируясь под ангела света.

— Он такой сильный.

— По сравнению с Иисусом он слаб. Лукавый — это лишь gou, собака на привязи.

— Я... никогда раньше не слышал демонических голосов.

— Ошибаешься.

— В смысле?

— Дело не в том, что ты не слышал голоса демонов. Все дело в том, что ты не узнавал их, когда слышал. — Цюань положил свою руку на дрожащую руку Бена. — Просто в Америке голоса демонов звучат приятнее.

Воскресным вечером после ужина, три часа спустя после посещения храма, Бен все еще не мог успокоиться. Когда зазвонил телефон, он подпрыгнул. Цюань взял трубку, послушал, а затем объяснил Минь, Бену и Шэню, что произошло. Чжоу Цзинь и Хо Линь, в доме которого встречалась церковь, были арестованы и посажены в тюрьму.

Цюань, Минь и Шэнь собрались на молитву, пригласив Бена присоединиться к ним. Но он решил прогуляться, чувствуя, что ему нужно нечто больше, чем молитва.

В понедельник утром, двадцать девятого октября, Бен оставил Цюаня у мастерской и провел день в Пушане, разговаривая со стратегически важными знакомыми, которых он приобрел. Он обсуждал планы «Getz International», спрашивая людей, какие продукты они хотели бы видеть в Китае и какие цены устроили бы их. Он также упомянул имена Чжоу Цзиня и Хо Линя в паре стратегических разговоров, выразив озабоченность заинтересованных американцев в возможном нарушении прав человека. Когда он заехал за Цюанем в конце рабочего дня, то рассказал ему о своих делах.

— С кем конкретно разговаривал Бен Филдинг?

— Пара крупных бизнесменов подсказала мне интересные идеи. Свой день я закончил встречей с одним из помощников мэра.

— Ты ходил в офис к мэру?

— Да, это человек, с которым я встречался на прошлой неделе. Ты знаешь, я попросил его заполнить анкету, которую я буду использовать для написания отчета о своей поездке. Сын мэра болен, поэтому он не смог прийти, но я попросил его встретиться со мной. Его помощник думает, что он вскоре сможет уделить мне время.

— Ты рассказывал этим людям что-нибудь о наших собраниях? — спросил Цюань, четко выговаривая каждое слово и приблизившись к Бену. — Ты упоминал какие-нибудь имена?

— Нет... не думаю, — Бен сделал шаг назад. — Я просто выразил надежду, что эти люди в тюрьме не задержатся. Видишь ли, когда они знают, что крупный руководитель американского бизнеса наблюдает за ситуацией, они скорее приведут все эти дела в порядок. На самом деле мне понравилось в офисе мэра.

— Ты знаешь, что именно из офиса мэра поступил приказ МОБ устроить облаву на церковь и арестовать Чжоу Цзиня и Хо Линя?

— Нет! Кто тебе это сказал?

— Лучше я тебе не отвечу. Тебе не нужно знать других имен.

— Что? Я просто пытался помочь. Ты думаешь, я предаю людей или что-то в этом роде?

— Я думаю, Бен Филдинг, что ты делаешь то, что считаешь наилучшим.

— Я сказал им, что домашние церкви никому не причиняют вреда, по моему мнению. Я не называл ни твоего, ни какого-либо другого имени.

— Они следят за всеми иностранцами. Ты ведешь себя так, словно никто не знает, где ты остановился. Ты думаешь, Тай Хун не помнит, где ты живешь? Если они поймут, что ты побывал в домашней церкви, они будут знать, что это я тебя туда отвез. Я уже включен в их список подозреваемых. Меня уже арестовывали в связи с домашними церквами. Так что все легко вычислить. Ты говорил им что-нибудь про Библии?

— Ни слова!

— Ты вообще произносил это слово?

— Только для того, чтобы выяснить, правда ли, что некоторые Библии продаются легально, а другие запрещены. Конечно, я никогда не упоминал твоего имени, и они, казалось, все понимают, но... наверное, тот факт, что я спрашивал про Библии, бросил на тебя тень подозрения. Прости меня. Я не подумал об этом.

— Все в порядке, Бен Филдинг. Трудно научить свободного человека мыслить так, как мыслят рабы.

В течение трех дней Бен почти не видел Цюаня. Бен продолжал брать интервью у людей на улицах, в магазинах и офисах. Он собирал информацию, которая была ему интересна, и он много фотографировал. Он подумывал о возможности написания книги о взгляде на Китай изнутри глазами американца. Книги с большим количеством фотографий.

Дата добавления: 2015-07-11