Слова признательности 9 страница

— Зачем?

— Так делают друзья. Мы с тобой старые друзья.

Бен вздохнул:

— У меня был еще один ребенок, сын. Джейсон, наш младший ребенок. — Как только он произнес это имя, он понял, что пути обратно нет, и ему придется рассказать все. — Однажды я смотрел, как он играет у бассейна. Зазвонил телефон... звонил кто-то из офиса. Я вошел в дом всего на несколько секунд. Когда я вернулся, он уже был под водой. Я пытался вернуть его к жизни, но...

— Я так сожалею, Бен Филдинг.

Бен рывком остановил машину у грязной обочины. Он повернулся к Цюаню и заорал на него: — Что это за Бог, Который отворачивается, когда ребенок тонет?

Вопрос повис в воздухе на полминуты, и ответом ему была лишь тишина.

— Почему ты думаешь, что Бог отвернулся? — мягко спросил Цюань.

— Ты что, не слышал меня? Мой сын умер! И твой Бог это допустил.

— Да, Он допустил. Но Он любит твоего сына. И тебя тоже.

— Где в этом смысл? Не наивно ли это?

— Я знаю кое-что о страданиях, Бен Филдинг. Я понял, что Бог мне не слуга. Неужели ты думаешь, что Он похож на сказку об Аладдине? Он что, твой джинн? Ты думаешь, это прирученный, укрощенный и безопасный Бог, Который по твоему приказу будет выделывать трюки, чтобы развлекать тебя? Наверное, это американское восприятие Бога. Но к Господу это никак не относится. Ты не можешь потереть волшебную лампу и приказать Богу исполнить твою волю. Ты принимаешь благословения из Его руки и продолжаешь получать их, однако, отвергаешь Его из-за свалившихся на тебя бедствий?

— Это был мой единственный сын.

— Да. И мой дедушка тоже потерял своего единственного сына. Ли Цюань потерял своего единственного отца в тюрьме. И мою единственную маму в землетрясении, и двух двоюродных братьев, и многих дорогих друзей. Иногда по ночам мне так хочется увидеться со своими родителями. Но я вижу глаза отца и улыбку мамы только во сне. Да, твой старый товарищ знает кое-что о страданиях, хотя меньше, чем знают многие. Но разве мы не глина, а Бог не Горшечник? Когда Он отказывается согласовать свои действия с твоими желаниями, разве мы можем отречься от Него? Если ты ищешь религию, которая вращается вокруг тебя единственного, Бен, я должен согласиться, что христианство — не тот выбор.

— Он не имел права так делать.

— Он имеет право прибить нас на этом самом месте. Почему ты цепляешься за права, которые тебе не принадлежат? В каком месте Он обещал, что ты никогда не будешь страдать? Я могу процитировать многие места из Писания, где Он обещал, что мы будем страдать. Разве ты отрекся от такого Бога? Или ты отвернулся от ложного бога, которого сам создал в своем воображении?

— У тебя на все есть ответы, да? Ну так я заявляю, что это высокомерие, когда ты берешься говорить вместо Бога.

— Я не говорю вместо Бога. Я только повторяю то, что Он Сам сказал. И в этом вся разница. Есть многое, чего я тоже не понимаю. Но я верю Богу, верю, что Он благой, всех любит, и Он всемогущ. Он есть Бог Провидения, и Он совершает все события ради достойных целей.

— Не вижу Его Провидения.

— Тогда, наверное, тебе следует открыть глаза. Я вижу Его Провидение в том, что более двадцати лет назад Он поселил меня с тобой в общежитии Гарварда, Бен Филдинг. И в том, что Он снова дал мне встретиться с моим старым другом в Китае после стольких лет разлуки.

— Я бы сказал, что события происходят в результате тяжких трудов, случайностей, везения или невезения.

— Ты говорил о высокомерии. Разве не высокомерие не верить в Писание и доверять только самому себе?

— Я отказываюсь верить в Бога, Который отправляет людей в ад.

— А ты думаешь, что твой отказ верить в Бога заставит Его изменить Его натуру? Он есть Тот, Кто есть, вне зависимости от твоего о Нем мнения. Независимо от мнения американцев, вселенная не есть демократия. Истина не определяется большинством голосов. Что касается ада, если ты такой же справедливый и святой, как Бог, ты бы понимал, что все люди заслуживают ада. Ничего нет удивительного в том, что люди должны закончить свою жизнь адом. Однако удивительно, что люди отправляются в рай.

— Он убил моего единственного сына.

— Он убил Своего единственного Сына, чтобы ты и твоя семья могли жить. Чтобы твой сын и ты не отправились в ад, которого заслуживали, но на небеса, которых не заслуживаете. Вместо того чтобы презирать Бога за то, что Он не последовал твоим инструкциям, тебе следует упасть на колени и восхвалить Его за Его благодать к тебе. Сожалею о твоих страданиях, Бен Филдинг. И плачу о твоей утрате. — Бен впервые видел слезы друга. — Но не обвиняй Того, Кто дает тебе каждый вздох, Кто предлагает тебе благодать вне всякой меры. Он есть Творец, а мы — Его творение. Мы подотчетны перед Ним, а Он не должен отчитываться перед нами.

Бен чувствовал наплыв гнева, желания защищаться и оправдываться и вины одновременно:

— Я не теолог, как ты, Профессор. Я ничего об этом не знаю.

— Но ты знаешь, что детям нужны отцы.

— Мертвым сыновьям не нужны отцы.

— Твои дочери не виноваты в том, что твой сын умер. Они по-прежнему нуждаются в отце.

— Уже слишком поздно.

— Если ты все еще жив и если живы они, то никогда не поздно.

После полуночи в доме Цюаня Бена разбудил пронзительный крик. Он инстинктивно занял оборонительную позицию, выставив перед собой кулаки.

— Все в порядке, —- услышал он шепот Цюаня, — тебе опять приснился плохой сон.

Он услышал, как Шэнь, что-то бормоча, забрался в маленькую постель к родителям. И хотя было совсем темно, Бену показалось, что он видит, как руки Минь обнимают мужа и сына.

Он услышал приглушенный стон Цюаня, за которым последовали рыдания в ночи. Минь уверяла его, что все в порядке. Всегда невозмутимый Ли Цюань теперь показался Бену маленьким мальчиком, который боится темноты и хочет защиты и безопасности.

Бен сидел на постели, чувствуя себя виноватым в том, что стал очевидцем такой личной сцены. Он надеялся, что Ли Цюань забудет о его присутствии.

Большую часть последующих трех дней Бен провел в Пушане, разговаривая с продавцами и людьми на улицах. Он использовал компактный, но навороченный диктофон, чтобы записывать ответы, которые могли помочь специалистам в области маркетинга и отделу продаж компании «Гетц».

В субботу Бен с извинениями снова уехал на «собрание в Шанхае», чтобы в очередной раз уединиться в отеле Пушана. Он не должен быть в гостях у друга, когда тот собирается на нелегальное собрание. Он хотел сказать Мартину, Вону Чи и любому другому, что в семье друга не видел ничего, что можно было бы использовать против Цюаня.

Наступило четырнадцатое октября. В тот вечер Бен вернулся к Цюаню, чувствуя себя виноватым за свой обман с шанхайскими собраниями. Когда он лежал в постели, испытывая раскаяние за свою ложь, он вдруг услышал в ночи тихие мужские голоса. Он нажал на кнопку подсветки на своих часах. 2:20 ночи. Бродяги или воры? Нет. У дверей стоял Цюань с горящей свечой в руке. Рядом с ним Бен увидел неясную тень. Тень вручила Цюаню нечто, похожее на мешок. Цюань повернулся, чтобы посмотреть на Бена. Бен мгновенно закрыл глаза. Затем молча и с легким стоном повернул голову, словно во сне.

Мужчины еще пошептались с минутку, в то время как Бен пытался расслышать их слова. Цюань, казалось, уговаривал человека провести в его доме ночь. Посетитель все время смотрел на Бена, который, в свою очередь, смотрел на них, чуть приоткрыв глаза. Человек несколько раз показал на Бена, задавая вопросы, которые Бен не мог понять. Этот диалект не был похож на мандаринский язык.

Цюань взял мешок, пересек комнату, встал на колени и руками стал искать что-то под кроватью. Минь и Шэнь либо крепко спали, либо притворялись. Бен видел, как Цюань затолкал мешок под кровать, в то время как посетитель все время переводил взгляд с Цюаня на Бена. Послышались какие-то невнятные звуки, потом Цюань встал. Бен застонал и вытянулся, думая, не переигрывает ли он.

Цюань подошел к двери и поманил за собой незнакомца. Оба тихо вышли и закрыли за собой дверь. Бен слышал их приглушенные голоса, удалявшиеся в ночи.

Он тихо встал и выглянул в окно. Бледная луна отбрасывала их тени под деревом гинкго. В комнате продолжала гореть свеча, всего в двух футах от головы Минь.

Кто этот человек? Что это за мешок? Почему Цюань спрятал его? Наркотики? Оружие? Отмывание денег? Не может быть, чтобы Цюань занимался этим.

Но ведь сам Цюань говорил о том, что порядочные люди были вынуждены продавать по ночам наркотики и осуществлять их доставку? Цюань говорил, что в Китае процветает коррупция. Его лишили хорошего заработка, запретив преподавать. Он зарабатывал мало, и ему было трудно обеспечить свою семью. Разве мог Бен осуждать его, если он делал что-то нелегальное, чтобы заработать хоть какие-то деньги? Он вспомнил холодные глаза человека, который шпионил за ними перед отелем. Он вспомнил о компьютере, который невозможно было купить на заработок помощника слесаря.

Бен снова лег и закрыл глаза в слабой попытке заснуть. Но мешок и его неизвестное содержимое тревожили его разум. Он полежал еще пару минут, затем сел на постели и свесил ноги. Он присмотрелся к теням, которые все еще виднелись из-под дерева гинкго, затем посмотрел на безмятежное лицо Минь. Он уже придумал себе оправдание. «Мне просто захотелось в туалет. Я не мог найти фонарь и потому взял свечу с пола».

Он поднял свечу и на цыпочках двинулся по комнате. Он был благодарен за цементный пол, зная, что деревянные половицы под его ногами обязательно заскрипели бы. Свет упал на льва, стоявшего в центре стола и смотревшего на него. Краем глаза он заметил какое-то движение. И замер. Затем резко повернулся и увидел, что темная фигура тоже повернулась.

Его тень.

Чувствуя себя идиотом, он встал на колени, надеясь, что Минь не проснется и не увидит его в таком положении.

Он поставил свечу на пол точно в то же место, куда ставил ее Цюань, когда прятал мешок под кроватью. Он низко пригнулся и далеко просунул руку в поисках мешка. Его пальцы прощупали холодный цементный пол, пока не наткнулись на что-то плотное. Похоже на дерево. Он подсунул пальцы под край. Там была неплотно прикрепленная доска. Он дернул ее и сдвинул в сторону, крепко зажав в пальцах.

Вдруг он почувствовал, что к его руке что-то прикоснулось. Затем он услышал что-то. Оно побежало по его руке, остановившись в дюйме от глаза, и в мерцающем пламени свечи оно показалось ему огромным. Он застыл. Оно сползло ему на подбородок, которым он уткнулся в пол. Потом оно оказалось настолько близко, что превратилось в нечто огромное и размытое. Он почувствовал, что к его подбородку что-то прикасается. Усики? Он в ужасе затаил дыхание, желая только, чтобы оно убежало. Но оно стояло на месте, словно не решаясь сделать следующее движение. Затем таракан взобрался на его губы. Бен взвизгнул и резко поднял голову, ударившись головой о фанеру под матрацем.

Он застонал, а потом услышал пронзительный крик Минь наверху.

Его правая рука сжалась, он вытащил голову из-под кровати, а таракан тем временем исчез в дыре. Его левая рука наткнулась на свечу, и та погасла.

Он слышал хриплый голос Минь, произносивший непонятные слова на каком-то диалекте, — бессвязную полусонную речь или камбоджийский язык из детства.

— Минь, это я, Бен. Все в порядке. Я хотел взять свечу и пойти в туалет. Я кое-что уронил, и оно закатилось под кровать.

Что он мог уронить? Он заново придумал историю для своего оправдания, пока Минь говорила что-то на непонятном языке. Затем он услышал, как тихо плачет Шэнь.

— Бен, это ты? — спросила Минь на мандаринском. — Где Ли Цюань?

И словно в ответ дверь в комнату распахнулась. Тьма продержалась еще минуту, а потом чиркнула спичка, после чего появился свет.

— Свеча лежит на полу, Цюань, — Бен пытался сделать вид, что хочет помочь, и старался принять невинный вид. — Я уронил ее. Она закатилась под кровать.

Его правая рука болела, словно побывала в тисках.

Цюань зажег свечу. Он увидел, что Минь стоит на коленях в постели, обхватив себя руками. Шэнь уже залез к матери, и его распахнутые глаза были мокрыми от слез.

— Я собирался выйти в туалет, — сказал он Цюаню. — Я уронил свечу, она закатилась под кровать, а там был... таракан. Он меня напугал, а я разбудил Минь. Простите, я...

Бен стоял как завравшийся ребенок, пытающийся скрыть свою ложь. Он слышал, как незнакомец возбужденно произнес какие-то слова, значения которых он полностью не понял. Затем этот человек показал на болевшую правую руку Бена.

Бен посмотрел вниз и увидел, что держит в руке доску размером в восемнадцать дюймов.

Бен сказал:

— Прости, Цюань, но ты что-то прятал. Я боялся, что ты в беде. Все это выглядело очень подозрительно, словно ты делаешь что-то... незаконное.

Он жестом показал под кровать, пытаясь отвлечь от себя внимание:

— Ведь это не наркотики, нет?

— Наркотики? — переспросил Цюань. — Ты веришь, что я пойду на нарушение закона ради наркотиков?

Бен услышал боль в голосе своего друга.

— Нет. Но ты сам говорил, что времена тяжелые. Люди делают то, чего в норме не делали бы. Но не ты, Цюань. Я знаю это. И чувствую себя глупцом.

— Тот, кто спрашивает, — глупец на пять минут, но тот, кто не спрашивает, остается глупцом навеки. Если у тебя вопросы к старому другу, спроси его.

Цюань включил лампу, затем встал на колени и сунул руки под кровать.

— Нет, — сказал человек, качая головой. Выражение лица Минь, отошедшей от кровати, тоже говорило «нет».

— Пришло время, — сказал Цюань.

— Ты уверен? — спросила Минь.

Цюань продолжал поиски, и Бен услышал знакомый звук. Сразу после этого Цюань вытащил из-под кровати мешок. Он встал и вручил мешок Бену.

— Цюань, ты не обязан мне его показывать. Это не мое дело. То есть, я хочу сказать... — Бен увидел встревоженное лицо незнакомца. Совершенно очевидно, что тот не понимал английского.

— Открой его, Бен.

Бен медленно открыл мешок, намного более громоздкий и тяжелый, чем он думал. Нервничая, он засунул в него руку, боясь наткнуться еще на одного таракана. Он схватил что-то и вытащил это наружу. Это была Книга в черной виниловой обложке, небольшого размера, но толстая, с символом рыбы, вытисненным на передней обложке снизу.

— Библия? — спросил Бен.

Цюань кивнул.

Бен вывалил содержимое мешка на кровать. Еще шесть Библий. Незнакомец, явно не одобряя происходящего, сел на пол. Цюань сел рядом. Бен пододвинул стул. Все еще дрожа, Минь снова села на кровати. Она обнимала Шэня, который снова стал засыпать.

— Это учебная Библия, она особенно ценная, — пояснил Цюань. — У большей части пасторов домашних церквей нет теологического образования. У них нет христианских книг. Они называют такие Библии карманной семинарией. Это Слово Божье с комментариями и инструкциями о том, как изучать и использовать его. Кроме того, эта книга объясняет, как проповедовать и учить Библии.

Цюань открыл книгу, и его голос стал страстным. Он перелистывал страницу за страницей:

— В этой книге есть список тем, тезисы проповедей, карты и схемы. Разве ты не понимаешь, что это значит, Бен Филдинг? Многие пасторы даже Библий не имеют. А те, кто имеют, не знают, как ими пользоваться. Эта Библия — подарок Иисуса нам.

— Что значит рыба?

— Греческое слово, означающее рыбу, ichthys, — сказал Цюань. — Ранние христиане использовали это слово как акростих. Оно значит — Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель. Каждая греческая буква в слове «рыба» является начальной буквой каждого из этих слов. Когда христианская вера сделалась в Риме нелегальной, верующие рисовали этот символ палкой на земле, чтобы идентифицировать себя. Когда другие христиане это видели, они тоже рисовали этот символ. Таким способом они узнавали, что это их братья и сестры. Некоторые из нас тоже используют этот знак. Он также напоминает нам о рыбе, которую Иисус дал множеству народа, и о той рыбе, которую Он приготовил, преподнес Своим ученикам и ел Сам после Своего воскресения.

Бен кивнул, не совсем уверенный, что все понял.

— Вот почему мы подали тебе рыбу на тарелке нашей бабушки в первый вечер нашей встречи. Тарелка и рыба напоминают нам об Иисусе, Который подал нам Себя на Кресте, а через три дня после Своего распятия подал рыбу Своим ученикам. Мы хотим подавать Иисуса нашим семьям и соседям. Этот символ также связывает нас с нашими гонимыми братьями и сестрами, которые жили две тысячи лет назад. Но самое главное — не символ, а Сам Господь.

— Что ты сделаешь с этими Библиями?

— Я отвезу их в одно место и там отдам.

— Это отель «Биньгуань» и канадец с четвертого этажа, мистер Роджерс, так?

— Мистер Джеймс.

— Человек, который увеличивает громкость телевизора, когда к нему приходят посетители.

— Во многих гостиничных номерах есть насекомые.

— Что?

— Я использовал неправильное слово? Жучки? Да. Именно, во многих номерах есть жучки. Поэтому мы включаем телевизор, чтобы заглушить разговоры. Многие садятся в тюрьму, когда такие разговоры прослушиваются.

— Ты не дал мистеру Джеймсу мясо и хлеб, не так ли?

— О, да. Мясо и хлеб, которые привез мне мой старый американский друг.

— Ты отдал ему Библию, которую я привез тебе?

— Да.

— А что он дал тебе? «Классическую музыку»?

— Компакт-диски со словами и образами, которые как музыка для души. Это то, что правительство не разрешает нам иметь.

— Почему ты мне не говорил всего этого?

— Я рискую многим.

— Ты мне не доверяешь?

Цюань заколебался, но промолчал.

— Зачем ты уходил от дома спиной вперед?

— У тебя острые глаза. Ты все видишь. Это старый трюк, которому я научился у отца. Мои следы могут проверить. Иногда лучше, чтобы люди поверили, что кто-то пришел в твой дом, вместо того, чтобы они узнали, что ты сам уходил из дома.

— Но зачем?

— Об этом лучше не говорить. Так было нужно.

Ты предлагаешь мне спрашивать, но не доверяешь, и потому не отвечаешь? Хорошо, тогда скажи, кто этот человек, который пришел к тебе посреди ночи? — Бен указал на незнакомца.

— Я не назову его имя даже тебе. Я никому не скажу этого, кроме тех, кому положено знать. — Цюань посмотрел на свои руки. — Ты прав. Я не уверен, Бен, что могу тебе доверять.

Эти слова ударили Бена больше, чем он мог предположить.

— Итак, я предлагал тебе задавать вопросы, и теперь я спрошу тебя. Кому ты верен больше, своей компании или своему Богу? Связан ли твой бизнес с китайским правительством? Обязан ли ты чем-нибудь партии? Я не знаю. Где сокровище человека, там и сердце его. Где твое сокровище, Бен Филдинг?

— Я могу не соглашаться с тем, что ты делаешь. Но я тебя не предам.

— Думаю, не предашь. Но у нас есть такая пословица: «Мысли обходятся дешево. А неправильные мысли — дорого». Если я ошибся относительно моего дорогого друга, я многих поставил в рискованное положение. Раньше я не мог решиться. Но теперь... думаю, что могу тебе довериться.

— Когда мы ездили в отель, кто были те двое мужчин?

— Один был офицером МОБ в штатской одежде. Главный — это начальник Тай Хун.

Минь вздрогнула и схватила Цюаня за руку.

— Кто он? — спросил Бен.

— Заместитель начальника полиции. Тай ненавидит верующих.

— Я снова видел его у отеля, когда мы ездили в Шанхай, чтобы улететь в Пекин, — когда ты понес с собой мешок.

— Тай Хун был там?

— Он наблюдал за тобой. Откуда пришли эти Библии? — Бен показал на шесть книг, лежавшие на кровати, одна из которых теперь была в руках Шэня.

Цюань посмотрел на человека и потом кивнул. Незнакомец с сильным акцентом сказал по-мандарински:

— Я — «осел Иисуса».

Бену показалось, что он не понял произнесенных слов.

— Я вожу на себе драгоценный груз. И делаю это тридцать лет. Это мое призвание. — Человек склонил голову.

— Откуда вы? — спросил Бен. Минь быстро встала и на цыпочках, как маленькая девочка, прошла к переднему окну и задернула занавески, затем подошла к заднему окну и сделала то же самое. Она надела на себя кожаную куртку, которую подарил ей Бен. Он заметил, что она дрожит.

— Падение в канаву делает человека мудрее, — сказал незнакомец. — Я падал в такое количество канав, что обрел достаточно мудрости для того, чтобы не отвечать на твой вопрос. Этнически я китаец, но из другой страны. Я знаю «ослов Иисуса» из семи стран, включая вашу страну. Иногда ваши люди привозят Библии извне. И я везу их дальше. Я вызываю меньше подозрений, потому что мои предки китайцы, и я бедный гражданин. Я заходил далеко вглубь континента, в регионы, где о Евангелии слышали меньше всего, — это мусульманские анклавы на северо-западе и Тибет на юго-западе.

— Зачем вы это делаете? — спросил Бен.

— Простите? — удивился незнакомец. — Цюань сказал, что вам можно доверять, но ваши вопросы показывают, что вы не знаете путей Иисуса.

— Наверное, не знаю. В таком случае научите меня.

Человек поднял Библию. Он поднес ее к носу и понюхал.

— Это книга Бога. Нет ничего более ценного. На прошлой неделе я доставил двенадцать таких Книг в церковь из одной тысячи человек. До моего приезда у них было пять Библий на всю церковь. Люди готовы отдать мне свое месячное жалованье за одну Библию. Но я доставляю их бесплатно и отдаю тоже бесплатно. Я соглашаюсь только на постель и еду.

— То, что вы делаете, разрешено законом?

— Меня много раз сажали в тюрьму, — ответил человек. — Но поскольку я иностранный гражданин, у меня есть паспорт. И меня всегда отпускали. Мне запрещено возвращаться сюда. Поэтому в следующий раз я прихожу сюда под другим именем. Ли Цюань из Хан Чжоу знает одно из моих старых имен. Но даже он не знает моего настоящего имени.

— У вас есть семья? — спросил Бен «осла».

— Я живу с женой и детьми четыре месяца в году. Даже ослам иногда нужно остановиться. Большую часть года я перевожу ценные грузы. Иисус въехал на осле в Иерусалим. Его Слово приводит Его к людям. Я — осел, на котором Иисус въехал в сотни городов и деревень. Это мое призвание. — Он снова склонил голову.

Цюань взял в руки одну Библию, приблизил ее к носу и вдохнул запах:

— Мне нравится, как пахнут книги. Но ни одна книга не пахнет так, как Библия. — Он сложил книги в мешок и залез под кровать, укладывая доску на место. — Я разбил цемент, чтобы соорудить этот священный тайник. МОБ может заглянуть под кровать и ничего не увидеть. Надеюсь, что благодаря цементному полу они не станут отодвигать кровать, чтобы заглянуть под нее.

— Думаю, то, что делает этот человек, достойно уважения, — сказал Бен. — Однако, как он только что сказал, в случае чего его просто депортируют. Но для тебя этим не обойдется.

— Наши люди изголодались по Божьему Слову, — сказал Цюань. — Что я буду за человек, если не накормлю голодных?

— Но ты можешь потерять свою свободу. Или еще хуже.

— Послушный человек даже в тюрьме остается свободным, — ответил Цюань. — Непослушный и на свободе будет пленником.

Бену не понравилось, как Цюань посмотрел на него.

— Желание ученика — прославить своего Господина, — сказал «осел». — Существуют намного более важные вещи, чем сохранение жизни. Последователи Иисуса должны любить Его больше собственной жизни.

Бен посмотрел на Цюаня. Не зная, что сказать, он кивнул головой.

Ли Тун сидел на траве, наблюдая за двумя огромными существами, которые восхищали его с тех самых пор, как он впервые попал сюда, — Наблюдателями. Они были очень похожи друг на друга, только один стоял и говорил, в то время как другой сидел и записывал. Насколько Ли Тун знал, они никогда не прерывали своих занятий. Он слышал их имена, но не смог произнести их. Поэтому он назвал одного Читателем, а другого Писателем.

Наблюдатели смотрели через огромный портал, острым взглядом часовых наблюдая за континентами Земли. Но через этот конкретный портал они и прочие, такие как Ли Тун, видели только конкретные вещи. Этот портал никогда не фокусировался на массах людей, но всегда только на отдельных людях, семьях и церквах.

В этот момент они видели человека, сидевшего в грязной тюремной камере. Далее они увидели маленькую девочку, которую жестоко избивал захвативший ее человек. Затем они смотрели на женщину, хоронившую сына. На ребенка, обнимавшего мертвую мать. Моментом позже они увидели лицо насильника, тюремщика и палача. Лица людей, причинявших другим боль, были видны так же ясно, как и лица тех, кто страдал.

Писатель быстро писал в своей книжке большим гусиным пером, чернила в котором никогда не заканчивались. Он писал безукоризненным почерком и на языке, на котором Тун пока не научился читать достаточно бегло, хотя он видел, что другие посланники пишут на нем. Один из них объяснил ему значение некоторых символов. В каком-то смысле это письмо было похоже на китайское, и разные символы в нем обозначали людей, животных и события. Но в нем было намного больше символов и знаков. Как ему объяснили, это был древний язык, в котором когда-то было всего несколько десятков знаков, но он развивался, и знаков становилось больше по мере того, как на Земле тысячелетиями продолжалась драма.

Другое существо, Читатель, стоял, иногда читая, а иногда цитируя слова из огромной Библии, написанной от руки на том же древнем языке. Он тоже наблюдал за тем, что происходит на темной планете. Но пока Писатель писал, Читатель переворачивал страницу за страницей в Книге, со страстью произнося слова из нее. Тун слушал, как он читал, замечая, что Читатель смотрит только в трех направлениях, — иногда на Книгу, иногда на страдающих людей на темной планете, а иногда на Царя, сидевшего на престоле:

Сеявшие со слезами будут пожинать с радостью. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. От Господа спасение праведникам, Он — защита их во время скорби. И будут уповать на Тебя знающие имя Твое, потому что Ты не оставляешь ищущих Тебя, Господи.

Теперь Читатель смотрел в четвертом направлении, — на сей раз на лица тех, кто причинял страдания, — а затем вновь перевел взгляд на Царя:

Горе тем, кто принимает несправедливые законы, тем, кто утверждает жестокие постановления, устраняет бедных от правосудия и похищает права у малосильных из народа Моего, чтобы вдов сделать добычею своею и ограбить сирот.

Что вы будете делать в день суда, когда несчастья придут издалека? К кому вы побежите за помощью? Где вы оставите свои сокровища?

И поставлю суд мерилом и правду весами; и градом истребится убежище лжи, и воды потопят место укрывательства. И союз ваш со смертью рушится, и договор ваш с преисподней не устоит.

Тун взглянул на престол и на Того, Кто сидел на нем. Его губы шевелились, повторяя, как ему показалось, слова, произнесенные Читателем. Царь произносил их, словно это были Его слова.

Был поздний вечер восемнадцатого октября, пятнадцатый день после приезда Бена в Китай. Большую часть этой недели он провел в рыночных исследованиях, разговаривая с людьми на улицах и рынках. Он спрашивал, есть ли у людей компьютер, и подавляющее большинство отвечало отрицательно. Далее он спрашивал, приобретут ли они его, если у них появится такая возможность. И люди подтверждали свое желание, улыбаясь и кивая головами.

Все еще испытывая смущение из-за события, которое произошло той ночью, он купил специальный подарок для Цюаня. Бен вынес из музыкального магазина Путана большую коробку. Он прошел мимо человека, снимавшего кожу с угрей, и мимо уличного дантиста. Он заметил женщину в зеленом платье, разговаривавшую с остановившимся прохожим. Она не выглядела нищенкой и не была похожа на продавца. Вдруг она повернулась к Бену и посмотрела на него.

— Вы верующий? — спросила она его на мандаринском языке.

— Верующий? Во что?

— Вы верите в Евангелие?

Он заколебался, глядя на окружавших его людей, которые, казалось, его не замечали. Она ткнула в него пальцем, задержав его в нескольких дюймах от его носа.

— Вы родились заново?

Он кивнул головой, только чтобы угодить ей.

— Вы покрыты кровью Иисуса, Святого Божьего?

Он снова кивнул, пытаясь выглядеть искренне.

— Да, — сказал он наконец. В его голосе прозвучала уверенность, которую он не испытывал в своем разуме.

— Хорошо. Очень хорошо, — сказала она. — Вы принадлежите Иисусу? Тогда поступайте подобающим образом.

Она погрозила ему пальцем, и в этом жесте было и воодушевление и упрек, после чего пошла вниз по улице в поисках очередной жертвы. Бен смотрел, как она жестом подозвала к себе велосипедиста, а затем исчезла в толпе. Он чувствовал себя человеком, которого пристрелили на ходу из двигавшегося автомобиля.

С упавшим настроением Бен еще раз остановился у магазина, в который заходил уже дважды. Он купил еще одну бутылку водки «Маотай». Он завернул ее в пакет, взял в левую руку, затем осторожно повернулся, чтобы не задеть никого длинной коробкой в правой руке.

Шэнь побежал к машине, чтобы приветствовать его. Бен быстро затолкал пакет с бутылкой под сиденье автомобиля. Затем он попросил Шэня помочь ему, хотя в помощи он не нуждался. Вместе они вытащили длинную коробку, упакованную в магазине.

— Еще один подарок? — спросил Шэнь. — Мама ушла в гости.

— Это для твоего отца.

— Для папы? — С помощью Шэня Бен внес коробку в дом и поставил у ног Цюаня.

— Открой ее, — предложил Бен.

Цюань, волнуясь, разорвал коричневую бумагу. Увидев содержимое коробки, он сказал:

Дата добавления: 2015-07-11