Слова признательности 15 страница

— Во-первых, потому что Бог не закончил все Свои дела с семьей Ли. У Него есть для нас цели, которые Он хочет выполнить. Ради этой цели родились Ли Вэнь и Ли Тун, а также Ли Цюань, с которым ты сейчас разговариваешь, Бен Филдинг. У Него есть, как я надеюсь, высшие планы и для жизни Ли Шэня. Но вторую причину мне рассказал мой старый дедушка. Он говорил, что, судя по словам тети, их напугала его мама.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда она лежала в грязи, она цитировала Писание. Стихи, которые она говорила, тетя моего отца переписала и передала нам. Мой отец выучил то, что она говорила им, как выучил их его отец.

— И что она сказала? — Бен наклонился вперед.

— Она показала на своих детей и сказала палачу: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской». Человек, к которому она обращалась, задрожал и поднял свой меч. И убил ее.

— А потом?

— Два человека подошли к моему восьмилетнему дедушке и его тете, чтобы отрубить им головы. Но их лидер, который убил моих прадедушку и прабабушку, приказал им остановиться. «Оставьте этих детей», — сказал он. Другой человек закричал на него, и они подрались. Тот, кто убил моих прадедушку и прабабушку, защищал их ребенка. В одно и то же мгновение они оба вонзили свои мечи друг в друга. Затем упали на землю и истекли кровью на глазах у моей тети. Убийца моего прадедушки посмотрел в небо и что-то прошептал. Тетя моего дедушки в то время не знала, что думать, но потом она решила, что он, наверное, молился.

— Молился?

— Да. Она думала, что тот воин, по-видимому, прошептал имя Господа Иисуса. Она говорила, что, может быть, он был как тот разбойник на кресте — может, он покаялся перед самой своей смертью.

— Все было почти так, как рассказывает Ли Цюань, верно?

— Вот только его прапрадедушка не был таким храбрым, как ему кажется. Но Цюань был абсолютно прав относительно своей прабабушки. Нань Ху была самой храброй из всех женщин, которые мне встречались.

— Спасибо, — сказала Нань Ху. Она посмотрела на Землю через портал и заговорила с тем, кто не мог слышать ее слов:

— Это была молитва, Ли Цюань, молитва покаяния. Недавно я еще раз разделила трапезу с Сун Дином, воином-боксером, который в тот день стал чадом Всемогущего. Мы молились за тебя! Ты, должно быть, его слышал. У него огромная ревность по Царю. Ты будешь счастлив познакомиться с ним в свое время.

— Истинный служитель Иисуса, — сказал Ли Маньчу Цюаню. — Мы вошли в Царство Благодати с разницей в несколько минут. Конечно, он не заслужил никакой награды, кроме как за спасение жизни Ли Вэня, но Царь высоко оценивает этот единственный акт послушания, ради которого он погиб. Теперь Сун Дин возрос в познании и проницательности. Тот, кому много прощено, много любит. — Он улыбнулся Нань Ху. — Нас убил самый прекрасный человек.

Цюань надел кожаный пиджак, чтобы выйти на улицу и посмотреть на звезды. Когда он сделал шаг к двери, она широко распахнулась. В комнату ворвались три офицера МОБ, и один из них держал в руках пистолет. Бен встал, уронив ноутбук на пол. Человек направил пистолет на Бена. Тот поднял руки вверх.

Вооруженные люди смотрели на Цюаня и Бена, а Минь в это время забилась в угол, обняв Шэня. Один из полицейских выдвинул ящики комода и сбросил их на пол, разбрасывая и исследуя их содержимое. Другой перевернул постели на кроватях, но на постелях Бена и Шэня не нашел ничего. Под кроватью Цюаня и Минь он обнаружил на уровне цементного пола деревянные доски, выкрашенные в серый цвет. Он вытащил доски, сунул в углубление руку и вытащил мешок. Затем перевернул его. Их мешка выпали три Библии. Он проверил их на наличие красной печати для подтверждения легальности. Печатей не было.

— Ли Цюань, ты арестован, — закричал офицер.

— В чем его обвиняют? — спросил Бен.

Человек вытащил из кармана форменной рубашки листок бумаги и прочитал:

— «Хранение запрещенной литературы. Распространение нелегальной пропаганды. Участие в нелегальных религиозных собраниях. Руководство нелегальными религиозными собраниями. Нелегальное религиозное обучение ребенка, не достигшего восемнадцати лет. Чрезмерное иностранное влияние». Тай Хун говорит, что могут быть и другие обвинения.

Зазвонил сотовый телефон. Минь потянулась к нему, но другой офицер перехватил его и открыл.

— Чего вы хотите? — заорал он в трубку.

Телефон молчал. Офицер швырнул его об стену, и он разлетелся на мелкие кусочки.

— Тай Хун говорит, что очень желает повидаться с Ли Цюанем у себя в кабинете. Он приказал мне передать тебе привет от него. — С этими словами он вытащил из-за пояса двухфутовую дубинку и нанес удар по ногам Цюаня. Раздался треск костей, и Цюань со стоном упал на землю.

Минь закричала. Шэнь взвыл. Мужчины поволокли Цюаня к двери.

— Нет! Нет! — закричала Минь. — Иисус, помоги ему!

Один из солдат повернулся и споткнулся об стул из красного дерева. Он выругался и пнул его ногой, а затем взвыл от боли. Стул даже не шелохнулся.

Минь схватила заранее приготовленную сумку с вещами. Она попыталась отдать ее Цюаню. Офицер перехватил ее, проверил содержимое, а затем бросил на пол. Коричневые брюки, голубая рубашка с длинными рукавами, нижнее белье, старая куртка и одеяло. Он махнул другим мужчинам. Один из них толкнул Цюаня к двери.

— Я сам пойду, — сказал Цюань. Мужчина, ударившийся ногой о стул, прихрамывая, толкнул Цюаня из двери прямо в грязь.

— Вставай!

Другие два офицера поволокли его к полицейской машине, а Минь в это время торопливо засовывала вещи обратно в сумку, после чего побежала к машине. Плачущая, она стояла на коленях в грязи и умоляла:

— Пожалуйста, возьмите это для Ли Цюаня.

Один из них пинком выбил сумку из ее рук. Бен бросился к ней, увидев, как он поднял над ней палку, и вдруг замер.

— Если быстрый американец сделает еще один шаг, он поймет, что паспорт ему больше не поможет.

Они посадили Цюаня в машину. Он взглянул на Минь и кивнул ей, затем перевел взгляд на Шэня, стоявшего в проеме дверей и беспомощно смотревшего на него. Цюаню показалось, что он заметил темное пятно на штанах ребенка. Он вспомнил, что сам обмочился, когда однажды его отца арестовали. Он надеялся, что Минь и Бен не станут ничего говорить Шэню.

— Пожалуйста, Иисус, — прошептал он, — не дай ему стыдиться.

Машина отъехала, окатив грязью рубашку Бена и Минь целиком. Бен подошел к ней, все еще стоявшей на коленях рядом с брошенной сумкой. Он поднял ее на ноги и обнял. Она прижалась лицом к его груди, вся дрожа.

Постояв так несколько минут, они медленно побрели к дому. Шэнь уже переоделся и прибирался в комнате. Он внимательно осмотрел пустой стул с высокой спинкой, чтобы найти повреждения после столкновения с офицером. Но ничего не увидел.

Когда его мать вошла в комнату с Беном, лицо Шэня скривилось. Минь уронила сумку, бросилась к сыну и обняла его. Вместе они заплакали.

Минь сказала, что ей нужно позвонить Чжоу Цзиню. Бен посмотрел на кусочки разбитого телефона на полу и дал ей свой. Пока она разговаривала с пастором, Бен помог Шэню сложить вещи в комод. Он бессистемно складывал разбросанные вещи одну за другой в ящики комода, когда наткнулся на рубашку, в которой было что-то завернуто. Он развернул ее и обнаружил тонкую пачку фотографий.

Что это? Это были его фотографии! На одной он держал в руках фрисби. Судя по фону, это был Гарвард. На другой он стоял рядом с Цюанем, который широко улыбался. Где это? Ну конечно же, Барстон Холл, где встречалась группа христиан-студентов. Два снимка с теннисного корта, четыре из общежития. Все, висевшее на стенах их комнаты в общежитии, одежда, длинные волосы, — все это выпустило поток воспоминаний о том времени. Особенно это последнее фото — он и Пэм, улыбающиеся, рядом со свадебным тортом. Должно быть, он прислал ее Цюаню. Он долго и молча разглядывал фотографию, пока Минь не закончила разговаривать по телефону.

— Почему он прятал эти фотографии? — спросил он ее.

— Иногда плохо хранить фотографии из Америки, — она указала рукой на группу студентов-христиан. — Здесь вы с Цюанем держите Библии. Такие фотографии рискованные.

Он посмотрел на Библию в своих руках на фотографии. Он даже не был уверен, есть ли у него та Библия.

Минь забрала фотографии, затем подошла к подушке, валявшейся на полу, и вытащила из нее коробку из-под Библии. Осторожно и бережно она положила фотографии внутрь коробки.

Бен сел.

— Неужели все это того стоит? — спросил он.

— Миньхуа не понимает твоего вопроса.

— Я имею в виду ту боль, которую все это принесло твоей семье. Оно того стоит?

— Семья очень важна. Но Иисус важнее. Цюань должен поставить Иисуса перед Минь и Шэнем. Минь должна поставить Иисуса перед Цюанем. Должна поставить Его даже перед нашим сыном. — Она привлекла Ли Шэня к себе, и ее губы задрожали.

Ли Маньчу, Ли Вэнь и Ли Тун взялись за руки, наблюдая и молясь. Затем они повернулись к Читателю и услышали:

Вечером водворяется плач, а на утро радость. Буду радоваться и веселиться о милости Твоей, потому что Ты призрел на бедствие мое, узнал горесть души моей и не предал меня в руки врага; поставил ноги мои на пространном месте. Возложи на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя. Никогда не даст Он поколебаться праведнику. Он не презрел и не пренебрег скорби страждущего, не скрыл от него лица Своего, но услышал его, когда сей воззвал к Нему.

— Пожалуй, сейчас начнется, — сказал Ли Тун.

— Нити сплетены вместе, — сказал Ли Маньчу. — Рисунок приобретает четкие формы. Однако конечный продукт Ткача еще не готов, и мы его не знаем.

— Но по крайней мере теперь мы видим верхнюю часть ковра, — сказал Ли Вэнь. — А они видят его только снизу.

Бен посмотрел на Минь.

— Не могу поверить, что это произошло.

Она вытерла слезы.

— Такое происходило и раньше.

— Он сказал начальнику полиции, что сидел в тюрьме пять раз.

— Пять раз в Пушане. Но он сидел еще два раза. Или даже три. Чжоу Цзинь сидел еще больше. Он называет это «семинарией». Однажды ему пришлось сидеть в тюрьме двенадцать лет.

— Сколько они его продержат?

— Не знаю. Несколько дней, может, недель. Самый долгий срок, когда Ли Цюань сидел, — восемь месяцев.

— Цюань сидел в тюрьме восемь месяцев? Почему он не говорил мне об этом?

— Об этом нелегко говорить. Не хотел... привлекать к себе внимания.

— Может, это по-китайски, но я из Америки. — Бен посмотрел на нее. — Я отменяю свой вылет. Я не уеду, пока Цюань в тюрьме.

Минь посмотрела на него с удивлением, и захотела возразить, но потом медленно кивнула.

— Может, мне съехать отсюда, пока Цюаня нет дома? То есть, если это не принято, ну ты знаешь.

Она посмотрела на него, смущенная.

— Или наоборот, мне нужно остаться и помочь тебе. То есть, с нами ведь все время будет Шэнь. Я могу приносить уголь, заняться ремонтом. Может, смогу помочь Шэню. Но более всего я смогу наладить связи, поговорить с нужными людьми и вытащить оттуда Цюаня как можно скорее.

Минь слабо улыбнулась, а затем сказала:

— Xiexie, Бен Филдинг. Чань Миньхуа очень тебе благодарна.

— У тебя нетрезвый голос, Джонни.

— Бен? Сейчас 4:07 утра. Что случилось?

— Извини. Наверное, неправильно рассчитал разницу во времени.

— Ты где?

— В Китае.

— Разве ты вчера не улетел оттуда?

— Моего друга Ли Цюаня арестовали. К нему ворвалась полиция, его вытолкали из дому и увезли. Новый начальник полиции его преследует.

— В чем его обвиняют?

— Несколько обвинений, но все связаны с нелегальной религиозной активностью.

— Это правда?

— Ну, отчасти.

— Ты нарушаешь закон в Китае, и тебе лучше подготовиться к последствиям. В тюрьмах нет телевизионного канала ESPN, ты знаешь?

— Послушай, Джонни, никакого слушания не было. Я звонил всюду. Они даже семье не говорят, где он. Мне нужна помощь юриста. Мне нужно вытащить Цюаня. Я уже звонил Ляо, ты знаешь их?

— Конечно, это самая лучшая юридическая фирма в Шанхае. «Гетц» обращался к ним десятки раз.

— Я упомянул имя Гетца и переговорил со старшим партнером. Я сказал, что нам нужна помощь с человеком, которому вменяют преступления и, насколько мы знаем, держат без предъявления обвинений и без возможности отпустить под залог. Я звонил вчера, но они мне пока не перезванивали.

— Я не удивляюсь.

— Почему?

- Послушай, Бен. Нам нужно поговорить. Ты прилетаешь завтра?

— Нет, не прилетаю. Я объяснил Мартину, что у меня кризисная ситуация. Я жил у этих людей полтора месяца. Я не могу бросить их, пока ситуация не будет взята под контроль.

— Хорошо. Дай мне знать, что скажут у Ляо. Тем временем я все проверю отсюда и посмотрим, что можно будет сделать. Я знаю некоторые деловые законы в Китае, но криминальные вне моего ведения. Мне нужно выяснить, в чем проблема, статус заключенного, его права, и все такое.

— Спасибо, Джонни.

— Пожалуйста. Но в следующий раз подожди пару часов со звонком.

В четверг они молча сидели за ужином, с двумя пустыми стульями и двумя пустыми тарелками. После того, как Бен поиграл с Шэнем, стало темно.

Минь сказала:

— Пора.

Они сели в машину, отъехали три мили, припарковались за деревьями и остальной путь прошли пешком.

Бен сидел в первом ряду в доме У Ся, женщины с туберкулезом. К его удивлению, Минь встала. Шэнь, сидевший перед ней, развернул бабушкину Библию, затем встал и передал Книгу матери. Она открыла и прочитала:

Вспомните прежние дни ваши, когда вы, быв просвещены, выдержали великий подвиг страданий, то сами среди поношений и скорбей служа зрелищем для других, то принимая участие в других, находившихся в таком же состоянии; ибо вы и моим узам сострадали и расхищение имения вашего приняли с радостью, зная, что есть у вас на небесах имущество лучшее и непреходящее. Итак, не оставляйте упования вашего, которому предстоит великое воздаяние. Терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное; ибо еще немного, очень немного, и Грядущий придет и не умедлит. Праведный верою жив будет; а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя.

В пятницу, пятнадцатого ноября, Бен еще раз позвонил в фирму Ляо. В приемной его соединили с партнером, с которым он говорил раньше.

— Это Бен Филдинг, вице-президент «Getz International». Я звонил вам три дня назад.

— Да, я помню.

— Вы собирались мне перезвонить. Мне говорили, что фирма Ляо лучшая в Шанхае. Я сам говорил это людям. Моя фирма имела с вами дела и раньше. Но прежде всего мне нужна помощь с этим заключенным, Ли Цюанем. Я ездил в тюрьму в Пушане, строение номер шесть, но они со мной даже разговаривать не захотели. Они не хотят даже подтвердить, что Цюань находится там. Его семья хочет выяснить, где он. Нам нужно с ним увидеться. Нам нужен юридический совет.

— Да, мистер Филдинг. После вашего звонка я разговаривал с некоторыми моими сотрудниками.

— И?

— Мы сожалеем... но помочь вам не сможем.

— Почему?

— Это очень сложная ситуация.

— Да. Именно поэтому я обратился к лучшей юридической фирме в Шанхае. Вы говорите, что ситуация слишком сложна для вас?

— Мы не занимаемся такими делами.

— В каком смысле?

— Ляо специализируется в деловой юриспруденции.

- Да, но ведь ваша фирма предположительно предоставляет полный спектр услуг, не так ли? Вы хотите сказать, что никогда не имели дела с уголовным законодательством?

— Мистер Филдинг, поскольку у нас рабочие отношения с вашей фирмой, я скажу вам следующее — Ляо не занимается делами, которые связаны с полицией или МОБ.

— Почему нет?

— Мы поняли, что это невыгодно. Всем этим занимается правительство.

— Правильно. В этом-то вся проблема.

— Сожалеем, что не можем помочь.

— Я тоже сожалею. Адвокаты боятся потребовать отчета у полиции и правительства? Это было бы невозможно там, откуда я прилетел.

— Это не Америка, мистер Филдинг.

— Можете повторять это снова и снова. — Бен с грохотом опустил трубку.

Он сел за стационарный компьютер Цюаня, открыл программу электронной почты и напечатал адрес:

Привет, Джонни. Это Бен. Сейчас у тебя глубокая ночь. Я чуть не позвонил, но пожалел тебя, и потому посылаю тебе горящее письмо, которое ты прочитаешь за утренним кофе. У моего ноутбука проблемы, вирус или что-то еще, так что я пользуюсь компьютером Цюаня. Тебе повезло, что у него есть английский шрифт, так что ты сможешь прочитать мое письмо на своем родном языке.

Вот тебе сенсация: Ляо боится правительства. Ты это знал, так ведь? Они называют себя юридической фирмой, но ничего не хотят сделать, чтобы помочь невинному человеку, не говоря уже о желании вытащить его из тюрьмы. Дома я созвал бы газетчиков, сообщил им интересные новости, и на следующий день все только и говорили бы о нас. Но здесь средства массовой информации под еще более жестким контролем, чем эта жалкая фирма.

Ну что ж, я отправлю кое-какие письма нашим партнерам в Гонконге и Сингапуре, посмотрим, можно ли расшевелить их там. Буду благодарен за любую помощь. Если не можешь позвонить, просто ответь на это письмо. Я буду проверять почту на компьютере Ли Цюаня.

Шэнь сидел в углу, читая Библию отца, написанную почерком улыбающейся бабушки, которую он никогда не знал. Начальник полиции вернул эту Библию за день до своего исчезновения.

В связи с этим Цюань сказал своей семье, что эта Библия снова чуть не потерялась для семьи, но была чудесным образом возвращена им. Шэнь размышлял, будет ли его отец таким же образом возвращен.

— Цюань рассказал мне кое-что во время нашего с ним полета из Пекина, — сказал Бен Минь, когда они сидели, греясь, у печки. — Недалеко от вас ученики в школе были наказаны за посещение воскресной школы в незарегистрированной церкви. Он сказал, что детей избили и им угрожали. Их предупредили больше никогда не ходить в такую церковь.

Минь кивнула головой:

— Путь Креста рано приходит к нашим детям. Даже теперь Шэнь, читая Библию своего отца, думает о том, что с ним.

Бен кивнул, видя в ее глазах боль.

Я хотел спросить тебя кое о чем. В первый же день после приезда я дал Цюаню Библию, о которой он просил. И пока он рассматривал ее, ты все время смотрела на коробку. Потом ты ее спрятала. Я вижу, ты прячешь ее в своей подушке. Зачем?

— У мамы Миньхуа была такая же коробка. У нее никогда не было своей Библии. Но однажды нашему пастору привезли четыре Библии в коробках. Он отнес эти Библии в свою церковь, состоящую из трехсот человек, и они бросили жребий. Библии достались выигравшим. Они забрали их домой, зная, что если власти обнаружат это, их посадят в тюрьму, но ничто не могло лишить их радости. И когда пастор раздал Библии, мама заметила, что кто-то забрал Библию, но оставил коробку. Она попросила коробку у пастора. Тот сказал: «Извини, но больше Библий нет». Она ответила: «Я знаю, но я прошу коробку, ибо она тоже священна, в ней когда-то было Слово Божье». В этой коробке мы хранили наши самые дорогие вещи, включая семейные фотографии. Минь теперь делает то же самое.

— У меня не только ноутбук испортился, — сказал Бен. -Теперь я не могу получать и принимать корреспонденцию на компьютере Цюаня. Сегодня утром позвонили из компании-провайдера и сказали, что мы больше не сможем выходить в Интернет. И никаких объяснений. Что все это значит?

— Это значит, что кому-то не нравятся электронные письма, которые он посылает, — сказал Джонни.

— Он ничего не посылает, он в тюрьме.

— Но его компьютером пользуешься ты, так ведь? Вполне вероятно, что твоего электронного письма, посланного мне, было достаточно. Однако ты сказал, что намерен послать еще какие-то неприятные письма в Гонконг и Сингапур, так? Таким косвенным образом они дают тебе понять: «Хватит!»

— Они читают мои письма? Ты шутишь!

Проснись и понюхай зеленый чай, Бен. Даже мы это делаем, или, по крайней мере, можем делать. У ФБР есть оборудование, которое сканирует любые входящие и исходящие послания на сервере, и задает поиск по конкретным словам или именам. Если поставщик услуг Интернет предоставит им доступ на свою территорию, где они ищут следы криминальной деятельности, тогда система автоматически сохраняет эти послания для дальнейшего принудительного анализа. Они могут отследить мгновенные послания тех, кто посещает веб-страницы, например. Так что если ФБР это может сделать, ты думаешь, в Пекине не могут?

— Но... они не должны делать этого!

— Ни одна газета против них не пойдет — они сами являются собственниками газет. Там не будет возмущения общественности, как здесь. И что поставщик услуг Интернет скажет правительству — «Я не дам вам доступа к моей информации»? Ну хорошо. Тогда их заморозят навечно. Так что у них есть эквивалент нашей системы проверки. Они могут просканировать всех. И если им что-то не понравится, они арестуют их или лишат привилегии доступа в Интернет. Они уже арестовали твоего друга. Теперь они арестовали твою электронную почту, потому что им не нравится, что ты пишешь.

— Большой Брат смотрит на тебя¹⁰, — сказал Бен.

— А Пекин и есть настоящий Большой Брат. Высотой в восемь футов и весом в пятьсот фунтов.

Я разузнал кое-что у нашего поставщика, который не хотел портить с нами деловых отношений, — сказал Джонни. — Мы, конечно, тоже не хотим терять с ними контактов, поэтому я рискую, разговаривая с тобой. Рискую больше, чем хотелось бы Мартину, если бы он узнал. В любом случае, они считают, что получили из МОБ некоторую информацию.

— Как?

Я не спрашивал, но уверен, они заплатили за это несколько тысяч юаней. Мы так или иначе получим счет за это. Полагаю, нам придется записать этот платеж в годовом отчете под графой «Подкупы».

— Что они сказали тебе?

Начальнику полиции, Тай Хуну, донесли, что у твоего друга в доме есть Библии. Что у него бывают поздние гости. А потом всплыла информация, что у него полтора месяца гостит друг из Америки.

— Благодаря его аресту, он гостит уже почти два месяца.

— У Ли Цюаня уже был послужной список. Он также дружит с человеком с длинной преступной историей. Его зовут... вот оно. Чжоу Цзинь.

Бен засмеялся.

— Тебе это кажется смешным?

— Это старик, который держит инструментальную мастерскую. И он пастор.

— Незарегистрированной церкви?

— Да, но...

— Как я уже говорил, он преступник. В любом случае, после донесения они стали следить за Цюанем. Он засветился на видеоаппаратуре в гостинице. По-видимому, там есть видеокамеры за каждым зеркалом на этаже. Твой друг занес что-то в отель, но не вынес этого. В следующий раз видеокамеры зафиксировали, что в отель он ничего не вносил, но вынес тяжелую сумку.

— Мне нужно название и адрес тюрьмы, где они держат его.

— У меня нет этого адреса. Это в Пушане, но у них там несколько зданий. Ты же не собираешься их посетить, не так ли?

— Я начну с той же тюрьмы, в которую уже ходил, со строения номер шесть. Если нужно, обойду остальные.

— Осторожно, Бен. Нам не нужны неприятности.

— Они у нас уже есть.

— Сначала вы мне сказали, что его здесь нет, — говорил Бен женщине за стойкой в строении номер шесть. — А теперь вы заявляете, что его здесь уже нет.

— Может, его освободили?

— Нет, не освободили. Я бы знал. Я живу в его доме.

— Тогда, наверное, его перевели в другое здание.

— Отлично. Скажите, какое.

Служащая что-то шепнула своему боссу, затем повернулась к Бену:

— У нас нет этой информации.

— То есть, вы не хотите поделиться ею.

— Это против правил. Вы должны пойти законным путем.

— Я пытался. Ни одна юридическая фирма не желает иметь дела с темной стороной МОБ.

— Мне жаль, мистер Филдинг.

— Нет, вам не жаль. Но позже действительно будет жаль.

— Что происходит, Джонни? Прошло шесть дней со дня ареста Цюаня.

— Это дело подобно блужданию по лабиринту. Ты думаешь, что уже почти нащупал, а потом оказывается, что ты стоишь в точке, с которой начал. У меня нет для тебя ничего нового.

— Завтра Чи везет меня на экскурсию на фабрику РТЕ за Шанхаем. На это уйдет большая часть дня. Я снова позвоню тебе в пятницу. Нам нужно найти его. Не может же человек исчезнуть просто так. Я не знаю, что делать, Джонни. Мне нужно ехать домой.

— Да, Мартин говорил что-то подобное три дня назад.

— Но я не могу оставить семью Цюаня, — прошептал Бен. — Неужели он этого не понимает?

— Он понимает, что мы пытаемся управлять многонациональной корпорацией, а его ключевой человек застрял на другом конце планеты в какой-то Богом забытой деревне, потому что его друг из колледжа является членом запрещенной религиозной секты.

— Мне нужно его найти, — сказал Бен. — Я начинаю думать, что он...

— Умер?

— Спасибо тебе за чуткость, Джонни, я высоко ценю это.

Бен повесил трубку, потом попытался сообразить, что еще можно сделать, за какие нити еще можно дернуть. Но ничего нового, чего бы он уже не пробовал, придумать не смог. Его беспомощность усугублялась ощущением беспокойной опустошенности. Он пошел к машине, налил в чайную чашку немного водки «Маотай» и вернулся в дом. Он сел в углу, глядя на пустой стул. Минь сидела на полу перед ним, рассматривая фотографии из коробки из-под Библии. Бен увидел, что это фотографии Минь и Цюаня с Шэнем. Затем он увидел свои с Пэм свадебные фотографии.

Минь взглянула на него:

— Это не сильно помогает, не так ли?

— Что?

— Водка «Маотай».

Бен молча смотрел на нее.

Бывают времена, когда трудно оставаться трезвым.

Восемнадцатого ноября Бен подъезжал к Шанхаю. Был понедельник, но он не мог заставить себя вслух повторять свои карьерные цели. Если ему и нужно было что-то визуализировать, то это относилось к необходимости найти Ли Цюаня и вытащить его из тюрьмы.

Вон Чи объяснил ему направление к фабрике РТЕ, которая находилась в двадцати минутах езды от Шанхая. Ему совершенно не хотелось осматривать фабрику. Он видел ее полгода назад. Насколько она могла измениться? Но по крайней мере, он скажет Мартину, что видел ее, и тем самым докажет, что ответственно подошел к своему пребыванию в Китае. Он прошел к офису управляющего фабрикой, чтобы встретиться с Чи, и по пути его почтительно приветствовали все встречавшиеся ему работники.

Вместе с управляющим фабрикой и Вон Чи он шел над фабричной территорией по веревочному мосту, на двадцать футов возвышаясь над рабочими. Глядя на людей с такой высоты, он испытал странное ощущение. Рабочие понимали, что за ними наблюдают. Ему казалось, что он стоит над миром. Отсюда все виделось абсолютно с иной перспективы.

Похоже, все рабочие на фабрике были мужчинами. Там были небольшие подразделения с женщинами, но между подразделениями, видимо, не было сообщений. Все рабочие были высококвалифицированными и сосредоточенными на работе. Но их нищета ужасала. Хотя они были одеты в фабричную униформу, вид у них был потрепанный, как и лица. Как большая часть китайцев, они вкладывали в труд долгие часы и были счастливы, имея работу.

Чи повел Бена к другому изолированному участку, где несколько десятков человек работали с полупроводниками. Бен восхищался их сноровкой. Пока Чи и управляющий разговаривали с начальником, Бен наблюдал за одним из рабочих. Он любовался хирургической точностью, с которой действовали его руки во время сборки нужного компонента. Сквозь тонкие волосы у него буквально просвечивал череп. Бену было интересно, какая семья у этого человека, в каком доме он живет и кем является. Ему хотелось поговорить с ним. В Китае проживал один миллиард двести миллионов человек, но каждый был личностью, и у каждого была своя история. Бену было интересно, какая история у этого человека.

— Эй, Бен, — позвал его Вон Чи. Бен уже собрался последовать за Чи, когда рабочий повернул голову чуть в сторону, чтобы внимательнее всмотреться в компонент, который он собирал. Мочка уха у этого рабочего была изуродована. Даже с расстояния в двадцать футов Бен заметил искореженную мочку, и под ней красноватый шрам...

— Ли Цюань? — закричал Бен.

Рабочий поднял голову, невольно съежившись от неожиданного крика сверху. Затем он ошеломленно произнес:

— Бен Филдинг?

Джонни сказал:

— Все в порядке. Когда я сказал, что ты нашел своего друга на фабрике, мой источник взял его след. Он выяснил, что Ли Цюаня неделю назад перевели из Пушана в тюрьму, расположенную в тридцати километрах к западу от Шанхая.

— Рядом с фабрикой.

— Вероятно, каждое утро они отвозят их на транспорте на фабрику, а вечером обратно в тюрьму. Мой источник замолк и не говорит, сколько еще заключенных работает на фабрике. Мне показалось, он стал нервничать. Не хочет потерять работу.

— Никто не хочет. Чи уверяет, что ничего об этом не знал. Я ему верю, потому что если бы он знал, то не стал бы водить меня в первую очередь по этой фабрике, — тем более туда, где работал Цюань. Однако он не позволил мне спуститься вниз и поговорить с Цюанем. Вместе с управляющим они проводили меня в офис, и вообще собрались как можно скорее выставить меня с фабрики. Я настоял, чтобы вернуться туда, где увидел Цюаня. Но к тому времени его там уже не было. Я был готов голову кое-кому оторвать. Что происходит, Джонни? Почему Цюань работает на фабрике, и тем более на нашей? Что-то в Шанхае не так...

Дата добавления: 2015-07-11