О заключительных прениях по судебному следствию

Статьи 735–736

Закрепляют переход к следующей стадии судебного разбирательства – прениям сторон и раскрывают сущность их. Прения сторон, писал И. Я. Фойницкий, завершают судебное следствие и имеют задачу – доставить каждой стороне полную возможность высказать свои доводы на основании совокупности доказательств, проверенных судебным следствием, и опровергнуть построения другой стороны ³⁰⁰ [См.: Фойницкий И. Я. Курс.., ч. II, с. 462]. На этой стадии с наибольшей полнотой проявлялся принцип состязательности, отмечал А. Ф. Кони ³⁰¹ [Систематический комментарий, вып. IV, с. 1206]. Заключительные прения происходят по существу рассмотренных и проверенных доказательств, здесь оцениваются и критически анализируются доказательства и улики в их логической силе. Дается перечень лиц, участвующих в заключительных прениях, и не ограничивается число их. В сложных делах, при наличии большого числа подсудимых обязанности обвинителя могли выполняться двумя 1 и более представителями прокуратуры. Так было в процессе «нечаевцев», «193-х». По этой же причине подсудимый мог иметь нескольких защитников, а потерпевший, пользовавшийся правами обвинителя, гражданский истец и гражданский ответчик в уголовном суде – нескольких представителей ³⁰² [Там же, с. 1212]. Устанавливается последовательность заключительных прений.

Статьи 737–740

Посвящены обвинительной речи прокурора, устанавливают границы и элементы обвинительной речи. Еще при подготовке судебной реформы высказывалось пожелание, чтобы прокурор в обвинительной речи указывал все факты, навлекающие подозрение на подсудимого, дабы предоставить последнему возможность обстоятельного оправдания, но он не обязан поддерживать обвинительный акт, опровергнутый судебным следствием, и если не убеждается в виновности подсудимого, то может и должен заявить об этом суду по совести ³⁰³ [См.: Объяснительная записка с. 350]. А. Ф. Кони писал, что эти правила составляют одну из ценных особенностей нашего Устава, и что западноевропейские континентальные кодексы не имеют ничего им подобного ³⁰⁴ [Систематический комментарий, вып. IV, с. 350]. «Прокурор есть обличитель преступления во имя закона, видам которого осуждение невиновного еще более противно, чем оправдание виновного. Целью всех его действий должно быть не обвинение, а исключительно раскрытие истины», – со всей категоричностью подчеркивалось при подготовке реформы ³⁰⁵ [Объяснительная записка, с. 350]. Применение судебных уставов, в особенности при рассмотрении политических преступлений, в процессах революционного народничества 70-х годов, явило совершенно другую картину. Прокуратура делала все от нее зависящее, чтобы добиться осуждения подсудимых, не останавливаясь перед подтасовкой фактов, открытым давлением на свидетелей, инсинуаций против адвокатов и проч. ³⁰⁶ [См.: Виленский Б. В. Указ. соч., с. 233–264; Троицкий Н. А. Безумство храбрых. М. 1978, с. 185–265].

Статьи 741–749

Определяют правовое положение других участников судебного разбирательства – частного обвинителя, гражданского истца, защитника и подсудимого.

Задача защитительной речи адвоката состоите опровержении или ослаблении обвинения, предъявленного подсудимому. А. Ф. Кони, комментируя ст. 745, подчеркивал, что Устав уголовного судопроизводства не устанавливает по отношению к ней требований, аналогичных тем, которые он предъявляет прокурору в ст. 739, ибо в опровержении выводов обвинителя защита не может быть стеснена ничем иным, кроме условий, изложенных в ст. 745 ³⁰⁷ [См.: Систематический комментарий, вып. IV, с. 1227–1230]. Цели защиты обусловливают и то, что защитник, даже будучи убежден в виновности подсудимого, вследствие неопровержимости доказательств обвинения или собственного признания последнего, обязан говорить о снисхождении и возражать прокурору. Поэтому недопустимо, отмечал А Ф. Кони, «ограничение речи защитника властным вмешательством председателя», за исключением обстоятельств, предусмотренных законом ³⁰⁸ [См. там же]. Если даже защитник и «преувеличил страдания подсудимого и его достоинства», председатель, не прерывая речь защитника, может в руководящем напутствии присяжным заседателям указать на преувеличения в оценке неблагоприятно сложившихся для подсудимого обстоятельств.

Кроме содержания речи защитника регламентируется и характер его поведения ³⁰⁹ [См. там же, с. 1227]. Если первое определяется существом обстоятельств, оправдывающих подсудимого или ослабляющих его вину, то поведение защитника, по духу ст. 745, касается приемов и форм защитительной речи, границ ее, т. е. внешней стороны. Отсюда устанавливается, когда председательствующий вправе, а когда не вправе прервать защитительную речь ³¹⁰ [См. там же, с. 1228].

Дата добавления: 2015-07-11