Религиозные организации и влияние их деятельности на военное дело и состояние правовой работы в войсках. 2 страница

Клятва христианской верой, продолжает далее о. Георгий, предполагается в следующих странах: Голландии, Норвегии, Ирландии, Германии, Лихтенштейне, Австрии. Более подробно: во Франции нет единогласия по поводу «светского государства». «Отделение» редко применялось на практике. В школах существует Катехизис как учебный предмет. «Последнее искушение» Н.Казандзакиса было запрещено исполнительной (не судебной!) властью. «Сторожевая башня» запрещена, и хилиазм не признается религией. В Германии нет пункта об отделении, поэтому официально признанные церкви (Римокатолическая и Евангелическая) получают дотации от специального церковного налога. В вузах существуют государственные богословские факультеты, в школах предмет «Закон Божий» является обязательным, а Церкви как юридические лица имеют право назначать учителей. В присутственных местах есть кресты и распятия. Функционирует религиозная служба в армии, в тюрьмах, христианские церкви имеют доступ к административному управлению, к вооруженным силам, к государственному телевещанию, и Имя Божие упоминается в Конституции. В Италии до 1984 г. существовала «государственная» религия. По новому соглашению признаются ценности религиозного образования и «католицизм» как часть исторического наследия страны. Преподается религиоведение с опорой на христианскую католическую религию, даже если учащиеся принадлежат к другому исповеданию. Католическая церковь сохраняет значительные льготы (с 1900 г. существует церковное налогооблажение, обязательное даже для атеистов). Наконец, что касается США, то здесь существование «отделения» - просто обман. Статья 7 Конституции упоминает «нашего Господа» (our Lord), имея ввиду Иисуса Христа. Государство и христианская церковь именуются «союзниками» (aliens)[212].

Рассуждая деле относительно Греции, о. Георгий приходит к следующему важному выводу: «Отделение греческого народа от Православия – лучший способ разрушить греческую нацию, поскольку именно православное сознание отличается наибольшим патриотизмом, которого не хватает существующим в нашем государстве псевдорелигиям и даже тем христианским вероисповеданиям, чьи руководящие центры находятся вне Греции. Скажем, Израиль, к его чести, повсюду прилагает усилия к сохранению связи с его религиозным преданием, из которого он черпает силы и дух единения; Греции же грозит подрыв, ослабление и увядание той самой силы, которая являлась и является ее основным жизненным элементом, – Православия»[213].

Таким образом, Православие является такой силой, таким основным жизненным элементом, без которого духовное, а вслед за ним и физическое здоровье нации его исповедующей невозможно. Подрыв, ослабление и увядание Православия, православного духа, а вместе с ними и правосознания нации, самого народа на руку врагам России, а потому должны жестко пресекаться и строго наказываться уполномоченными государственными органами.

Анализируя ситуацию далее, о. Георгий приходит к другому важному выводу: «Уделение внимания контролю возникающих в нашей стране иностранных «религиозных» движений, центров, которым они подчинены, их целей средств и методов, которые они используют, – национальная проблема. Как таковая, она входит в обязанности государства и его спецслужб в полном смысле этого слова, поскольку в этом случае под угрозой находится нация и ее единство. Церковные структуры в этом направлении могут предложить свое сотрудничество в духе взаимопонимания. Для этого необходимо реорганизовать государственные службы, которые обладают особой компетенцией в таких вопросах, и усилить национальное законодательство, с тем, чтобы более результативно оберегать наш народ (и особенно образование) от направляемых извне «деструктивных культов» и идеологий, подрывающих основы его существования»[214].

Следовательно, центральным вопросом правовой работы, ее основополагающим направлением должно являться совершенствование законодательства «с тем, чтобы более результативно оберегать наш народ (и особенно образование) от направляемых извне «деструктивных культов» и идеологий, подрывающих основы его существования».

Несмотря на то, что законодательство не реагирует на перечисленные современные угрозы, устранять которые необходимо в тесном сотрудничестве с РПЦ, сами военные организации эти угрозы прекрасно осознают и, опираясь на богатый исторический опыт, ищут такого сотрудничества с представителями православного военного духовенства. Органами военного управления заключено огромное количество различных соглашений с РПЦ и ее епархиями на местах, что является доказательством насущной необходимости в общении православного священника с личным составом и наглядно свидетельствует о его огромном и важном для военных организаций результате.

Так, например, совсем недавно 24.11.2006 г. стало известно о заключении Соглашения о трехстороннем сотрудничестве, подписанном представителями Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями, Свято-Тихоновским Православным гуманитарным университетом и Военным университетом Минобороны[215]. Со стороны Военного университета текст соглашения о сотрудничестве подписал начальник университета генерал-полковник В.И.Марченков. Соглашение предусматривает, в частности, активное включение священнослужителей с их лекционным материалом в образовательный процесс крупнейшего военного вуза страны, готовящего для армии кадры военных воспитателей, психологов, юристов и др. А 21 ноября 2006 г. командование Ленинградского военного округа и Санкт-Петербургская епархия подписали соглашение о сотрудничестве, которое предусматривает развитие отношений по патриотическому и нравственному воспитанию, духовному просвещению, социальной защите, реализации духовных потребностей военнослужащих и содержанию культовых сооружений (на территории многих гарнизонов округа действуют православные храмы, а при штабе ЛВО воссоздан и освящен храм во имя святого великомученика и Победоносца Георгия) [216].

В самом начале Первой мировой войны 21 июля 1914 года в войска было отправлено указание в адрес военного духовенства, раскрывающее сущность и духовный смысл сотрудничества военных и религиозных организаций, в котором в частности указывалось: «Все священнослужители должны всегда помнить: 1) что война решает участь народа; 2) что исход войны зависит от воли Божией и от напряжения сил народных. Отсюда долг военного священника: а) непрестанно молиться, чтобы Господь не оставил своею милостью нашу Родину и Армию, и б) всячески и словом, и делом содействовать подъему духовных сил воинской части, при которой он состоит»[217].

В этом, по-видимому, и состоит сущность религиозных организаций, применительно к военному делу.

Удовлетворение религиозных и духовных потребностей воинов. Основной задачей военного священника, по мнению Мельниковой Л.В., было удовлетворение религиозных чувств воинов через совершение богослужений и треб[218]. Последний протопресвитер Г.И.Шавельский отмечал, что «богослужение на войне – великое дело»[219]. Постоянные опасности, близость смерти, огромная напряженность военной работы требовали духовной поддержки для воинов со стороны пастыря церкви. «Русский солдат, писал Г.И.Шавельский, - не страшится смерти, но боится умереть без причастия, быть зарытым без церковного погребения»[220]. Поэтому, делает вывод Мельникова Л.В., для православных воинов было очень важно наличие в полку священника, который утешал раненых, напутствовал умирающих, погребал убитых. Однако деятельность священника не ограничивалась отправлением богослужений и погребением умерших. Военный пастырь был также учителем и вдохновителем православного русского воинства, руководителем его духовно-нравственной жизни.

Религиозные организации как организационно-правовое средство укрепления единства. Монгольский период, по мнению А.Б.Григорьева, – время становления нашего Отечества как монолитного государства. Разрозненные военные силы, не способные противостоять сильному врагу, начинают формироваться внутренне. Организация дружин княжеских и войска осуществляются по примеру или образу войска духовного, т.е. духовной иерархии. В самом деле: как много общего между церковью и вооруженными силами! Их сближает одинаковая иерархическая пирамида, четкая организация жизни по строгим канонам и регламенту уставов; безусловное выполнение возлагаемых обязанностей – послушания или исполнения долга (без послушания – нет церкви, а без дисциплины – армии). Как в церкви, так и в армии главным принципом воспитания служит личный пример (иерархические системы эффективны лишь тогда, когда стоящий во главе их обладает необходимыми качествами и может привить их другим)[221].

Исследуя влияние веры на военное дело еще в начале ХХ века, Яковлев П.П. отмечал, что «само название «христолюбивого», данное русскому воинству нашею церковью, объясняет собою тот идеал, который должен быть у русского войска, и характер его отношения к службе и к другим народам. Указывает оно и на ту связь, которая с давних времен существовала между церковью и войском, в виде духовного содействия последнему со стороны великих подвижников нашей церкви, в постоянных вопросах оберегания нашего православия и целости нашего православного государства»[222].

Как сообщается в письме Патриарха Московского и всея Руси Алексия председателю Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г.Карпову: «митрополит Илия[223] обрисовал положение Антиохийского Патриархата, как изолированного «от греков». Патриарха Александра[224] убеждали и Патриарх Христофор[225], и американцы, и отдельные лица, настроенные против Русской Церкви, – войти в блок с греками и отделиться от Московского Патриарха. По словам митрополита Илии, все эти демарши категорически отвергались Патриархом Александром»[226].

Как отмечает С.Фомин, в письмах Патриарха Алексия Г.Г.Карпову шла речь и о политике США по отношению к Православным Церквам, за которой легко угадывается основная цель американцев – Россия, существовавшая в описываемое время под личиной СССР. Достаточно точно эту политику характеризует информационный доклад берлинского протоиерея Аркадия Закидальского Управлению информации Советской военной администрации в Германии от 5 июля 1948 года. В ней передается содержание беседы с архимандритом Зарубежной Церкви Гермогеном (Кивачуком), состоявшейся 14 июня на квартире последнего в пригороде Мюнхена. По его словам, «американцам не так страшен коммунизм, как Россия. Они считаются с тем, что в данное время это самая могучая держава, которая стоит им на пути. Уверяю тебя, сказал он, что будь на месте Сталина Николай 2-й, положение ни сколько не изменилось бы. Коммунизм – это только ширма. Им прежде всего нужно уничтожить Россию как таковую, и тогда они смогут считать себя господами мира. Сейчас они больше всего боятся объединения эмиграции. Всеми силами стараются разбить ее на партии. Каких только партий они не создали, и все пользуются их поддержкой. То же самое наблюдается и в церковном мире. С одной стороны, всех поддерживают, а, с другой – стараются перессорить. В каждом лагере «Ди-Пи» создают 20 национальностей и столько же религий. Большинство эмиграции, особенно новой, политику Америки раскусили, но, к сожалению, слишком поздно»[227].

Примечательно то, что подобная тактика была применена и к России, накануне революции, и к СССР, накануне его уничтожения, и к РФ на современном этапе ее разрушения.

Государство тем сильнее и тем более имеет значение, по убеждению К.Победоносцева, чем явственнее в нем обозначается представительство духовное. Только под этим условием поддерживается и укрепляется в среде народной и в гражданской жизни чувство законности, уважение к закону и доверие к государственной власти. Ни начало целости государственной или государственного блага, государственной пользы, ни даже начало нравственное – сами по себе не достаточны к утверждению прочной связи между народом и государственной властью; и нравственное начало не устойчиво, непрочно, лишено основного корня, когда отрешается от религиозной санкции. Этой центральной, собирательной силы без сомнения лишено будет такое государство, которое во имя беспристрастного отношения ко всем верованиям само отрекается от всякого верования – какого бы то ни было. Доверие массы народа к правителям основано на вере, т. е. не только на единоверии народа с правительством, но и на простой уверенности в том, что правительство имеет веру и по вере действует[228].

По этой причине военное духовенство не только должно быть на государственной службе, утверждая в сознании воинов доверие и уважение к органам государственной власти и издаваемым ими законам, но оно должно основываться и придерживаться истинной, единой, главной в обществе и государстве религиозной системы, укрепляя, тем самым единство и монолитность воинского коллектива, единство и мощь воинского духа, а значит, и непобедимость армии и флота. Такой религиозной системой в России на протяжении более десяти веков является учение Русской Православной Церкви, представители духовенства которой и несли на протяжении многих веков, несут и по сей день, свой пастырский долг в войсках, повышая тем самым обороноспособность страны, уровень ее вооруженной защиты.

Как замечает К.Победоносцев, «государство безверное есть не что иное, как утопия, невозможная к осуществлению, ибо безверие есть прямое отрицание государства. Религия, и именно христианство, есть духовная основа всякого права в государственном и гражданском быту и всякой истинной культуры. Вот почему мы видим, что политические партии – самые враждебные общественному порядку партии, радикально отрицающие государство, провозглашают впереди всего, что религия есть одно лишь личное, частное дело, один лишь личный и частный интерес»[229].

Основание русского самосознания и самого образа нашей жизни рождено и полностью обусловлено Православной Верой. На ней же зиждутся все наши механизмы самозащиты как от внешней, так и от внутренней агрессии. Русский народ – нация, рожденная в купели Веры Христовой. Можно сказать, что русские – вообще не нация в обычном смысле этого слова. Это – вера! Вообще, мы как-то привыкли к беспрецедентному событию принятия русским народом Православной Веры. Хорошо известно, какой духовный, социальный и политический кризис переживала будущая Русь перед крещением в Днепровских водах. Господь попустил незадолго перед совершением этого Таинства возрождение мощи Руси как языческого царства Рюриковичей, чтобы она обретенным единством обрела и единую Святую Веру. Царство Рюриковичей собрало ко времени крещения уже распадающееся единство славянских племен будущей Православной Руси. И вот, многие совсем разные по духу и характеру племена будущей России стали во Христе навеки единым и неделимым русским народом. У Руси и по сию пору нет иных защитных «инстинктов», кроме рожденных Святой Верой. Наша сила в Вере, а бессилие в безверии[230].

Любая религия помимо неповрежденного ересями Православия, являющего полноту истины – Христа, несет в себе семя зла. Это очевидно, так как все, содержащее еще «что-то», кроме Истины, несет в себе ложь, а значит – зло. При «благоприятных условиях» затаившееся злое семя быстро прорастает. Тогда-то начинаются войны, расколы, междоусобицы, процветают ереси и растление[231]. Такой вывод о полноте истины лишь у Православия ставит вопрос о крайней необходимости поддержания государством Российским в своих войсках лишь одной истинной, проверенной временем религии – Православия, как истинной религии, как религии подавляющего большинства населения, как средства единения русского народа, необоримое оружие борьбы с ересями и расколами.

Религиозные средства укрепления боевого духа. Среди душевных явлений, отмечает Яковлев П.П., «чувство веры занимает первое место, в смысле православного совершенствования, и с ним связано могучее проявление духовных сил человека, изумляющих своею глубиною и степенью напряжения. До какой степени может доходить сила человеческого духа, благодаря глубине веры, – лучшим образцом служат христиане первых веков христианства, в периоды наибольших гонений против них. Затем, вся история христианства дает также очень большое число подтверждений. Наконец, трогательныя картины последних минут жизни верующего русского солдата на полях сражений дают и в наше время прекрасный образец величия духа на почве веры. Вообще же говоря, сила веры в человеке, это – могучий рычаг человеческой деятельности, нравственная ценность которой, однако, зависит от чистоты и возвышенности самих идеалов той или иной веры»[232].

Как известно, отмечает Мельникова Л.В., важным условием победоносности любой армии, наряду с военной подготовкой, является тщательно выработанный и сложившийся дух ее, когда эта армия, во-первых, ясно представляет себе предмет или идею войны, которую она ведет, и, во-вторых, когда она горит сильным желанием во что бы то ни стало победить врага[233]. Не знавший поражений А.В.Суворов говорил: «Ни руки, ни ноги, ни бренное человеческое тело одерживает победу, а бессмертная душа, которая правит и руками, и ногами, и оружием, - и если душа воина велика и могуча, не предается страху и не падает на войне, то и победа несомненна, а потому и нужно воспитывать и закаливать сердце воина так, чтобы оно не боялось никакой опасности, - и всегда было неустрашимо и бестрепетно»[234].

Огромную роль, как свидетельствуют многие факты истории, в подъеме и укреплении воинского духа играли святыни. Как отмечает иеромонах Даниил (Сычев), с первых веков принятия христианства русское православное воинство сражалось с неприятелем под покровительством чтимых образов Божией Матери. Святые иконы уносили от врагов как важнейшее сокровище, они сопровождали войска во всех походах и сражения[235]. Так, из Бородино 22 августа (4 сентября) 1812 г. М.И.Кутузов писал Е.И.Кутузовой: «Солдаты из Смоленска вынесли чудотворный образ Смоленской Богоматери и сей образ везде сопутствует нам»[236].

Как известно, единственным зданием, уцелевшим среди руин Сталинграда, был храм во имя Казанской иконы Божией Матери с пределом преподобного Сергия Радонежского, в который неоднократно заходил легендарный командарм Чуйков. Молча стоял, возжигая свечи, молясь о победе над врагом[237]. Именно перед Казанским образом Божией Матери совершал в ноябре 1942 года под Сталинградом молебен митрополит Николай (Ярушевич)[238]. Тогда же, в 1942-м, самолет с Казанской иконой Пресвятой Богородицы облетел Сталинград – факт, подтвержденный в беседе с писателем Юрием Бондаревым маршалом Г.К.Жуковым[239], который, в свою очередь, всю войну возил с собой в машине Казанский образ Божией Матери[240].

Влияние святынь, религиозных ритуалов, общения с Богом на воинский дух понимали многие высокие военачальники. Особенно сильно это понимание обнаруживается в годины суровых испытаний, войн. Один из современных исследователей Великой Отечественной войны М.В.Шкаровский пишет: «Необходимо отметить не только присутствие священнослужителей в составе действующей армии или антифашистского подполья, но и обращение к вере многих солдат, офицеров, партизан, в том числе старших командиров. Из свидетельства очевидцев известно, что начальник Генерального штаба Б.М.Шапошников (полковник царской армии) носил финифтевый образ свят. Николая и молился: «Господи, спаси Россию и мой народ!». Его приемником на посту начальника Генштаба стал сын священника из Кинешмы маршал А.М.Василевский. В освобожденной Вене в 1945 году по приказу маршала Ф.И.Толбухина (брат которого – протоиерей – служил все годы блокады в Ленинграде) были отреставрированы витражи в русском православном соборе и отлит в дар храму колокол с надписью «Русской Православной Церкви от победоносной Красной Армии». Неоднократно свои религиозные чувства публично проявлял командующий Ленинградским фронтом маршал Л.А.Говоров, после Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В.Н.Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г.К.Жуков. В 1945 году он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном «Битве народов» с Наполеоновской армией. А в конце 1940-х годов, отправленный командовать Одесским военным округом, проезжая Киев, Г.Жуков принес в храм и попросил оставить в алтаре свою «военную» икону Казанской Божией Матери. Естественно, что верующими становились и рядовые солдаты, ежедневно рисковавшие своей жизнью…

Ленинград сражался не только силой оружия, но и молитвой церкви… В чин Божественной литургии вводились специальные молитвы о даровании победы нашему доблестному воинству и избавлении томящимся во вражеской неволе. Служился тогда и особый молебен «В нашествии супостатов, певаемый в Отечественную войну». Позднее на некоторых богослужениях в Никольском кафедральном соборе присутствовало командование Ленинградским фронтом во главе с маршалом Л.А.Говоровым»[241].

Днем 4 сентября 1943 года на ближней даче в Кунцеве Сталин собрал совещание, в котором участвовали Г.М.Маленков и Л.П.Берия. На совещании присутствовал полковник НКГБ Г.Г.Карпов. Незадолго до этого откомандированный из штаба партизанских отрядов на Украине, он был назначен начальником отдела, осуществлявшего контроль за деятельностью религиозных организаций. Обсудив некоторые практические вопросы, было решено провести встречу Сталина со священноначалием Церкви. Тут же из кабинета Сталина полковник Г.Г.Карпов позвонил митрополиту Сергию и договорился о встрече. Поздним вечером того же дня в Троицкие ворота Кремля въехал черный правительственный лимузин. В нем находились Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий, митрополит Алексий (Симанский) и митрополит Николай (Ярушевич). Через несколько минут они были уже в кабинете Сталина. Навстречу святителям вышел хозяин кабинета… В ходе беседы Сталин неоднократно подчеркивал, что «Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР». В беседе принимали участие В.М.Молотов и Г.Г.Карпов[242].

Таким образом, религиозные организации не только своей деятельностью содействуют укреплению духа войск, их духовной мощи, они также способствуют исправлению правовой работы в лучшую (правильную, т.е. основанную на Правде и Истине) сторону посредством очищения правосознания светом Истины, а посредством этого утверждения Правды в нормотворческой и правоприменительной деятельности как органов военного управления, так и рядовых воинов, от решительных и правильных действий которых зависит успех в военном предприятии, победа на войне.

На огромное значение, ценность религии и деятельности религиозных организаций в жизни государства, общества, в т.ч. и такой специфической его части как военная организация, указывают многие исследователи.В частности,протопресвитер Шавельский Г.И. отмечал: «А когда священник благословляет крестом полк, идущий в бой, иль когда во время боя обойдет, под градом пуль и снарядов, свою часть: ободрит одних, утешит других, спокойно побеседует с третьими – как сразу подымается дух войска»[243].

Все выше приведенные свидетельства доказывают огромную роль военного духовенства в укреплении боевого духа, правосознания воинов, особенно в критические минуты на поле брани. Как свидетельствует вся военная история, главной действующей силой, религиозной организацией несшей на протяжении веков всю тяжесть по духовному окормлению воинов, вдохновлению их на героическую смерть, на мученические воинские подвиги и доказавшей свою способность выполнять достойно эту тяжелейшую историческую миссию является Русская Православная Церковь. Вклад ее в государственное строительство, в военное дело, в многовековую оборону России от непрестанно нападающих на нее агрессоров трудно переоценить. Поэтому уравнивать РПЦ с другими конфессиями, чуждыми русскому духу, не имеющими никаких заслуг перед государством и его военной организацией, в правах на служение своему Отечеству духовным окормлением его воинов недопустимо.

Одной из активных форм сотрудничества является участие священнослужителей в командных сборах, проводимых на разных уровнях органов военного управления. Так, например, 22 ноября 2006 г. двенадцать священников, окормляющих части дальней авиации, из всех концов страны приняли участие в сборе командиров дальней авиации в Рязани. Перед началом сборов духовенством ВВС был отслужен молебен»[244].

О необходимости духовного возрождения армии и флота высказываются многие высокие военачальники, на собственном практическом опыте осознав важность этого фактора в военном деле. В частности, такого мнения придерживался маршал России И.Д.Сергеев. В своем последнем выступлении, опубликованном в газете «Красная звезда» на полосе «Церковь и армия», он доказывал необходимость возрождения института военного духовенства[245].

Воздействие религии на нравственность и воинские качества личного состава. В боевой деятельности любого народа или племени, замечает Яковлев П.П., «мы найдем эту связь между нравственной энергией и силой верования, и величина первой находится в прямой зависимости от второй. Даже, так называемые, передовые народы, у которых вера в Бога ослабела, по тем или иным причинам, и те, для поднятия энергии своих войск, считают необходимым обращаться к идеям или идеалам, с которыми могло бы быть связано верование, как один из важнейших душевных процессов. И чем такое верование глубже захватывает человека, тем более он проявляет энергии и решимости в необходимые минуты. Русская армия, обладая такими данными нравственного порядка, находится в лучшем положении потому, что с ея идеалами христианства связана та чистота, которая возвышает душу человека и поднимает его до большой нравственной высоты, хотя это не всегда бывает в формах, привычных для «образованного» взгляда на вещи… Русский воин, имея перед собою правду и Бога, – как верно определил Петр Великий, – и есть тот воин, каким, по нравственному состоянию, и должен быть христианский воин»[246].

Христианское учение, по мнению Яковлева П.П., «при его высоте и чистоте, своею заповедью возлюбить ближнего своего, как самого себя и указанием положить душу свою за други своя, - способно поднять каждого воина на недосягаемую степень нравственной высоты и тем дать героя в высоком значении. И такое явление не редкость в среде русского народа и особенно русского солдата, и это высокое состояние проявляется у нас почти всегда в скромной, незаметной форме, вполне соответствующей тому христианскому смирению, которое внедрилось в русском народе. Этим же объясняется часто встречающееся у нас такое поучительное явление на войне, как защита и спасение солдатом своего офицера, при безусловной неизбежности гибели первого. Обращаясь же к цвету «европейски-образованных» людей, поклоняющихся идеалу «личного земного счастья», а следовательно, культивирующих и чувство самосохранения, мы видели поразительное, по контрасту с только что сказанным, явление в сценах на пожаре, бывшем в здании базара благотворительности в Париже, несколько лет тому назад, когда мужчины, представители лучшего парижского общества, с помощью палочных ударов, наносимых женщинам, прокладывали себе дорогу к выходу. Чтобы спасти свои драгоценные особы»[247].

Проводя аналитическое сравнение воинских качеств русских воинов и воинов западных армий, Яковлев П.П. отмечает, что «как безропотное перенесение трудов и лишений военной жизни, так и храбрость – единогласно признаются всюду, как главные отличительные черты характера русского солдата. Все необходимые нашему солдату качества, как воину, даются легко, благодаря воспринятым заветам Христа, которые православие бережно хранит русскому народу». Таким образом, приходит к заключению Яковлев П.П., «всем главным условиям хороших войск, как я старался доказать, удовлетворяет вполне русское войско, тогда как эта же мерка, приложенная к западным государствам, показывает крупные недочеты в их армиях. И это, как мы видим, благодаря православной вере, сохранившей для нас в чистоте заветы Христа, способные поднять человека нравственно и сделать его более высоким воином»[248].

Подводя итог своему исследованию, Яковлев П.П. указывает, что «главною чертою нашего отличия от Западной Европы служит наше православие, влиявшее на наш народ без малого тысячелетие, как чистый и ценный источник нашей силы; что в нем наша сила и как отдельных людей, и как целого народа, – а следовательно, я смело могу сказать в заключение, что, – как русским людям, – офицерскому составу русской православной армии, имеющему свою обширную работу (оцениваемую в период войн жизнью людей) и правильно понимающему значение веры вообще в деле воспитания войск, – естественно необходимо признать веру крупною и высокою силою в военном деле и культивировать ее наиболее широко, так как она, в виде нашего православия, являет собою силу, облагораживающую и нравственно поднимающую каждого из нас и в высшей степени благотворно влияющую на нашу армию»[249].

Термин «морально-боевые качества», служит синонимом распространенного в XIX в. термин «боевой дух» войск. В свою очередь, «военные традиции» принято считать синонимом к словосочетаниям «победные традиции», «героические традиции»[250].

Именно военные традиции, впитывая на протяжении веков все самое лучшее в военном деле, являются основой формирования боевого духа войск. Как справедливо отмечает А.Б.Григорьев, принятые в Вооруженных Силах торжественные праздники (события) и церемонии покоятся на традициях и обычаях русской армии и по-прежнему создают обстановку, в которой человек внутренне подтягивается, стараясь стать лучше. Церемонии и праздники – это цемент воинской дисциплины, а традиции ее – фундамент, поскольку только на дисциплине основана подлинная воинская служба[251].

Дата добавления: 2015-07-08