Части тела.

Эта практика подобна рассечению скальпе­лем кожи нашего тела: она показывает то, что скрывается под нею, без всяких прикрас. Такое созерцание устраняет инстинктивное ощущение единого тела, выявляя его отдель­ные составные части; оно разрушает химерическое пред­ставление о красоте тела, обнаруживая наполняющую его нечистоту. Когда мы наглядно представим себе тело в виде ходячего скелета, окутанного кожей и мясом, мы вряд ли испытаем склонность отождествлять себя с собственным телом, вряд ли пожелаем обладать телом какого-нибудь другого человека.

Если мы достигли хорошей сосредоточенности в визуа­лизации частей тела⁶, тогда мы ощутим возрастающее внут­реннее отвращение к телу и непроизвольную отчужденность от него и от чувственности. Хотя на этой начальной стадии практики такой вывод будет лишь кратковременным и неполным, - пока мы не достигли второй и третьей стадии пути святости ⁷, - все же культивирование этого внутренне­го созерцания подействует в качестве приносящего помощь приближения к высокой цели. Когда мы выработаем в себе способность быстро и легко визуализировать ту или иную часть тела, это уменье окажется полезным также в практи­ческой жизни, когда мы захотим преодолеть сильную привя­занность к собственному телу (например, в случае серьез­ной болезни или какой-либо опасности) или сильное ум­ственное искушение.

Однако замысел этой практики - не в том, чтобы подав­лять чувство умственного желания при помощи эмоциональ­ного противодействия чувства отвращения к собственному телу. Цель ее заключается скорее в непроизвольном отстранении от таких желаний и в растущем проникнове­нии в подлинную сущность тела. Хотя созерцание частей тела иногда называют «медитацией отвращения», все же главным здесь является особое состояние ума, которое Должно появиться благодаря правильной практике; это никоим образом не эмоциональное омерзение по отношению к телу, а невозмутимое спокойствие и твердость духа вместе с внутренним отходом от тела, который возникает из трезвого его анализа.

Однако извлечь пользу из этой практики могут и те люди, которые, не имея намерения отказываться от своей нор­мальной мирской жизни, желают, однако, приобрести лишь несколько больший контроль над эмоциональными и ум­ственными импульсами. Ныне житель современного боль­шого города подавлен обилием мысленных впечатлений, осо­бенно в области сексуальных отношений; эти впечатления со всех сторон настойчиво проникают в его психику. Тот, кто уже привык к такому положению, вероятно, не будет склонен принимать его слишком серьезно. Даже если он иногда поддается увлекающим или развлекающим его иску­шениям, он может считать себя способным справиться с ними, полагать, что невзирая на них, он может удержать на высоте свой духовный и моральный уровень. Но в силу ежедневного повторения эти впечатления и увлечения будут оказывать тонкое влияние на его ум — и постепенно смогут вызвать глубоко идущие перемены в характере, если он не предохранит себя от них правильным вниманием. В этой самозащите от натиска всевозможных умственных впечат­лений практика медитативного созерцания частей тела может оказаться очень ценной.

5. Четыре элемента.

Эта практика ведет ко все большему разложению тела на всегда безличные составные части, ко­торые сводятся к четырем элементам — основным формам материи, общим для тела и внешней природы. Здесь также достигается определенный результат - отрезвление, отстра­ненность от тела и отвращение к нему, а также укрепление понимания безличной природы его органов.

Анализ тела, как состоящего из четырех основных видов материи, дхатуваваттхана, всегда особенно ценился в тра-дии буддийской медитации, как действенное средство для преодоления веры в субстанциональность тела и инстинктивной отождествленности с ним (см. «Путь истины», стр. 497). Эта медитация не включается в методические упраж­нения с избранными объектами внимания, как они описаны в последующих главах. Однако упражнения с одним из двух главных объектов - с дыханием или движением брюшной стенки - дают возможность глубоко проникнуть в сущность элементов: ветра, или движения, который в действительнос­ти является преобладающим в обоих этих процессах, а также и других трех элементов, так как и они при внимательном созерцании тела станут ощущаться более отчетливо.

6. Созерцание мертвого тела.

Объекты для этого созерца­ния берутся или из непосредственного окружения, или из живых образных представлений. Они показывают мертвое тело в различных стадиях разложения и распада. Эти уп­ражнения могут привести страстно-рассудочную природу человека к отвращению по отношению к объекту желания, хотя при некоторых особенностях характера к этому методу можно присоединить и другие. Далее практика идет по той же линии, что и описанная выше: от отвращения к отрез­влению, отчужденности и отходу, а затем - к познанию отсутствия «я».

Эти виды созерцания являются также убедительной иллюстрацией преходящей и безличной природы тела. Мы увидим, как разлагающееся тело, о котором кто-то еще совсем недавно говорил, как о «моем теле», которое он оберегал, за которым ухаживал, теперь, после смерти, стало «собственностью» червей или разрушающих его сил природы.

В древней Индии объекты этого созерцания без труда можно было найти на кладбищах, где трупы бедняков или нарушителей законов отдавались на съедение диким зверям или подвер­гались весьма неполному сожжению. Сходные виды созерцания, хотя не во всех девяти фазах, можно производить и в наши дни в моргах и анатомических залах. К сожалению, жажда власти, злоба и безумие людей все еще заботятся о том, чтобы материал Для такого зрелища доставляли также и поля сражений.Рассмотренные здесь вкратце упражнения «созерцания тела» разделяются между двумя ступенями упражнений: некоторые из них принадлежат «чистому наблюдению», другие- «прозрению».

Мы обнаруживаем таким образом, что все виды созерца­ния тела имеют одну общую черту: в силу приобретаемого благодаря им познания они приводят к некоторому отстра­нению от тела. А эта внутренняя отстраненнась от тела дает практикующему мастерство, непосредственность, свободу, которые распространяются также и на тело. Не нужно никакого насилия, никакой аскезы страданий; у того, кто пользуется направленным на тело вниманием, тело стано­вится послушным и легким, как об этом часто сообщают в своих стихах древние буддийские святые:

«Каким легким стало мое тело,

Все пропитанное полнотой счастья и восхищения!»

/ «Песни монахов», 104./

СОЗЕРЦАНИЕ ЧУВСТВ⁸

«Чувством» (палийское «ведана») здесь, как и везде в буд­дийской психологии, мы называем лишь приятные, непри­ятные или нейтральные переживания; эти переживания могут быть телесного, а также психического происхожде­ния. Чувство в этом понимании не обладает многообразным содержанием эмоций, в которых могут соединяться однов­ременно желание, ненависть, гордость, любовь, рассудоч­ные мысли и т.д.

В таком понимании чувственная оценка объекта принад­лежит к первым реакциям ума на какое-нибудь впечатление (также и умственное) - и потому она заслуживает особого внимания со стороны того, кто стремится к познанию ума и к господству над ним. В ряду «обусловленного возникнове­ния», в котором Будда показывает «возникновение всей этой пучины страдания», чувство обусловлено шестерным впе­чатлением и со своей стороны может служить фактором, обуславливающим возникновение желания, танха, из кото­рого снова проистекает сильная привязанность, или вожде­ление, упадана; само по себе чувство в своем чистом виде является, однако, моральным, еще не дифференцирован­ным состоянием. Если при получении сознательного впе­чатления нам удается остановиться на первой простой чув­ственной реакции и подвергнуть ее чистому наблюдению, тогда мы сможем воспрепятствовать дальнейшему переходу чувства в желание или в другие страсти.

Поэтому данная фаза в ряду «обусловленного возникно­вения» имеет решающее значение - ведь в этом исходном пункте можно благодаря правильному вниманию разрушить ту гибельную связь, которая ведет к власти страдания. Если мы займемся тем, что при возникновении какого-либо чув­ства будем останавливаться на определении «приятно», «не­приятно», «безразлично», тогда прозрение будет распола­гать достаточным временем для того, чтобы подобрать со­ответствующую для данной ситуации установку, соот­ветствующее действие.Если мы вновь и вновь станем с возрастающей ясностью наблюдать за тем, как чувство возникает, постепенно угасает и вытесняется другим чувст­вом, тогда мы на собственном опыте увидим, что в чувстве не заключено какой-либо необходимости, ведущей к жела­нию или ненависти, что потому возможно освободиться от этой привычной ассоциации. Если мы сможем при этих начальных приятных или неприятных ощущениях немного приостановиться, у них не будет никакой возможности пустить на свет зловредные побеги. Таким образом, это незаметное созерцание чувства может превратиться в со­стояние рождения нового качества ума - внутренней сво­боды. Потому также оно занимает в буддийских писаниях столь же существенное место, как и медитация о четырех элементах в созерцании тела.

Если при методической медитации сатипаттхана медити­рующий пришел к стадии постоянного хода упражнения с каким-либо телесным объектом, мастер медитации может посоветовать ему направить внимание на настроение удов­летворения или неудовлетворенности соответствующим течением медитации. Необходимо проявлять такую внима­тельность также и тогда, если человек практикует в одино­честве, без учителя. Если он направит на эти настроения взор чистого наблюдения, они раскроют ему свой эмоцио­нальный характер, свою связь с «я», - и снова приведут к чувству приятного и неприятного, которое явилось след­ствием удачного или неудачного течения практики. Это об­стоятельство воспрепятствует экзальтации, самодовольст­ву и гордости при временных успехах, а при временных неудачах оно не допустит упадка духа, подавленности и преувеличенной самокритичности. Возрастающее отключе­ние таких настроений будет способствовать не только успеху практики, но также и уменьшению благодаря этой практике связи с «я» и подчеркивания «я».

Текст поучения, относящийся к созерцанию чуств, дает для этой практики прежде всего простое констатирование качества чувств: радостные (приятные), печальные (непри­ятные) и нерадостные и непечальные (нейтральные).

Затем следует разграничение чувств, связанных с умом, и чувств, свободных от ума; это разграничение ведется также тройственным способом. Далее наше внимание должно быть направлено на то обстоятельство, в каком объеме мы под­даемся чувствам более грубого и более тонкого качества. Уже только благодаря такому определению можно вызвать усиление более возвышенных чувств и ослабление более низких. Благодаря трезвому внутреннему восприятию своего состояния мы окажемся способными повлиять на жизнь чувств с большей легкостью, нежели при помощи эмоцио­нального давления убеждений или уговоров. К тому же, на основании опыта, известно, что типичный человек чувства реагирует скорее на повторные спокойные внушения, чем на многословные доводы или бурные взрывы. Поэтому метод чи­стого наблюдения и простого констатирования, как он выражен в открывке для поучения, оказываеся здесь особо уместным. У людей эмоционального типа отмечается некоторое подчеркивание чувственного аспекта внешних и внутренних процессов. Элемент удовольствия или отвращения в данной ситуации окажется для них преобладающим или наиболее важным; а это легко приводит к чересчур оптимистическо­му или пессимистическому реагированию, к чрезмерному энтузиазму или депрессии, к иллюзорным надеждам и не­обоснованному отчаянью.

Однако и при умеренном темпераменте чувства имеют склонность к преувеличениям. Нередно можно слышать, как говорят: «Это мое единственное счастье!» или: «Это было бы для меня смертью!» А тихий голос созерцания чувств говорит другие: «Это такое же чувство, как и многие другие чувства радости, - и ничего больше!» - «Это такое же чув­ство печали, как и многие другие, - и более ничего!» Такая способность добиться внутреннего отстранения от собствен­ных чувств среди подъемов и падений жизни, несомненно, чрезвычайно полезна. И хотя спокойный взор внимания лишает чувства их неистовости, он при этом все же не наносит ущерба их человеческой теплоте.

Еще одна слабость одностороннего преувеличения чувств - это субъективизм, который вообще не подвергает сомне­нию собственную чувственную оценку лиц, вещей и собы­тий, совершенно не допускает возможности иной оценки, а также весьма легко оказывается готовым к тому, чтобы не обращать внимания на чувства другого лица. Субъективиз­му противодействует практика внимательности с созерца­нием чувств других людей в сравнении их с собственными.

Дата добавления: 2015-07-10