Четыре вида прозрения

Старая буддийская традиция различает четыре вида про­зрения: прозрение в цель, прозрение в пригодность, прозрение в области медитации и прозрение свободы от заблуждения.

Прозрение в цель прежде всего ставит перед человеком воп­рос: действительно ли деятельность, которой он намерен заняться, соответствует его целям, задаче или идеалу? Ины­ми словами, речь идет о том, действительно ли его деятель­ность в этом, а также и в узко-практическом смысле являет­ся целенаправленной. У некоторых людей вполне может слу­читься, что они не будут особенно нуждаться в ученье или в упражнениях, потому что и без того, в силу своей «врож­денной разумности», постоянно действуют целенаправленно. Однако тот, кто серьезно проверяет себя, согласится, что такие случаи встречаются далеко не всегда; к тому же не­редко в подобных случаях речь идет о ближайших, грубо материальных целях. Придется признать, что человек дает увлечь себя в определенном направлении не только под дей­ствием неразумных страстей, но также весьма часто под влиянием совершенно случайных поверхностных увлечений, мгновенных капризов или любопытства; и оказывается, что само это направление полностью противоречит его жизнен­ной цели или даже выгоде. Под давлением бесконечного разнообразия впечатлений, которые вторгаются во внут­реннюю и внешнюю природу из «мира множественности», папанча, вполне понятно - и для среднего человека неиз­бежно - случайное отклонение от общей целенаправленно­сти жизни. Тем более необходимо сократить их появление, добиваясь их полного устранения. Во всяком случае, этих отклонений от главной жизненной линии вообще и от целе­сообразности действий в особенности нельзя избежать при помощи вынужденного подчинения предписаниям какого-то жесткого чувства долга или доводам высохшего рассуд­ка. Тогда эмоциональная сторона в человеке наверняка вос­стала бы против этих запретов и постаралась бы проявить себя в каком-нибудь демонстративно иррациональном об­разе действий. Поэтому для эмоциональной природы по­давление является причиной подобных настроений и эска­пад, которые играют роль особого клапана или протеста. И вот для того, чтобы мирным путем добиться от ирра­циональной сферы ума добровольного участия в разумных, целенаправленных действиях и соответствующем мышле­нии, необходимо «начинать с начала», т.е. полагаться на прочную основу чистого наблюдения. При помощи этого простого метода, свободного от принуждения и конфлик­тов, эмоциональные силы ума постепенно сливаются воеди­но в совокупности характера, его целей и идеалов, предуп­реждая возможность появления на свет конфликтов и на­пряжения. Целенаправленная координация разнообразных потребностей и действий человеческого ума может быть достигнута лишь благодаря расширению контроля созна­ния, осуществляемого на таком естественно-органическом и свободном от принуждения пути, каким является пра­вильная внимательность.

Часто может оказаться, что высокая цель, которую мы забыли или пожелали отложить под влиянием мимолетного настроения, стала совершенно недостижимой в результате изменившихся внешних обстоятельств, в которые мы попа­ли по своему неразумию. Цель может стать недостижимой также и вследствие изменившейся внутренней ситуации, если человек в силу привычки целиком поддается своим настрое­ниям, тогда как раз те энергии ума, которые направлены на достижение цели, в особенности сила воли, мало-помалу настолько расслабляются и угасают, что в конце-концов более не могут быть достаточными для осуществления цели или даже всего лишь для серьезного к ней отношения. Эти замечания можно считать достаточными для того, чтобы читателю стало ясно, как важно принять разумное решение относительно цели и целенаправленности всякой деятель­ности.

Прозрение в цель имеет и функцию отрицания — это противодействие далеко идущей пустоте жизни, бесцельно­сти, рассеянности и произвольности большей части челове­ческого существования, которые проявляются как в поступ­ках, так и в мышлении и речи. И его положительная функция состоит в том, чтобы собрать воедино рассеянные силы че­ловека, употребить их с пользой для сознательного образа жизни, придать им целеустремленность и вместе с тем зас­тавить их работать для построения жизненного центра, до­статочно крепкого для того, чтобы постепенно сгруппи­ровать вокруг себя все виды человеческой деятельности, а также самые внешние периферические функции. Прозрение в цель укрепляет руководящию роль ума; оно дает ему ини­циативу там, где до сих пор господствовала слепая реакция на раздражение и наследственный механизм. Внутри мира множественности спутанных впечатлений ясное «прозре­ние в цель» осуществляет необходимые выбор и оценку.

Масштабом, определяющим принципом этого выбора яв­ляется продвижение в учении Возвышенного, понимание и осуществление этого учения. Как раз в этом и заключается, как говорят старые комментаторы, цель рассматриваемого здесь прозрения в цель. Потому что если человек однажды понял истину о страдании во всей ее тяжести, тогда фактически наиболее неотложным интересом человека станет про­движение по пути освобождения от страданий - истинная и подлинная цель его жизни.

Прозрение в пригодность, т.е. понимание своей деятельно­сти при данных обстоятельствах» приносит расчет фактов, из которого видно, что выбор целесообразного и желатель­ного образа действий не всегда находится в нашей власти, а ограничен узкими рамками возможностей внешней обста­новки и наших способностей. Прозрение в пригодность учит нас «искусству возможного» т.е. приспособлению к усло­виям времени и места, задаткам характера и т.п. Оно также обуздывает слепые порывы своевольных страстей, жела­ний, поставленных целей и идеалов, благодаря чему избав­ляет нас от некоторых незаметных промахов, вызывающих разочарование, которой мы затем ошибочно ставим в вину идеалу, намерению или самой Цели. «Прозрение в пригод­ность» делает нас способными выбирать правильные сред­ства, упайа-косалла; этим качеством Будда обладал в мак­симальной степени - и стольпоразительным образом при­менял его в поучениях и в руководстве людьми.

Прозрение в область медитации. Обапервых вида прозре­ния задуманы также и для чисто практического применения внутри необходимостей повседневной жизни, хотя и при условии постоянной связи с религиозным идеалом. Встре­чаясь теперь с третьим видом прозрения, мы вступаем в собственную область учения. С его помощью должны быть введены в повседневную жизнь характерные методы уче­ния, а вместе с четвертом видом, с «прозрением в отсут­ствие заблуждения» в эту повседневную жизнь вводятся основы непосредственного познания.

Комментарий объяснит «прозрение в область медитации как способность «не потерять объект медитации во время повседневных обязанности»- Это также понимается двояко:

а) Если человек имеет некоторый специальный, ограниченный предмет медитации, ему следует стараться поста­вить в связь с этим предметом все нынешние дела и течение повседневных мыслей. Или, выражаясь иначе, деятельность данного момента необходимо по возможности включать в тему медитации, как ее практическую иллюстрацию. Так, например, процесс еды можно легко связать с созерцанием преходящего характера тела, четырех элементов, обуслов­ленности жизненных органов и т.д. Таким образом можно тесно связать друг с другом медитацию и повседневную деятельность к их обоюдной пользе. Если, однако, как это бывает во многих случаях, такую связь установить невоз­можно, или она оказалась бы неопределенной или искусст­венной, тогда при необходимости следует сознательно от­ложить тему медитации и затем не забыть возобновить ее разработку, как только это позволят обстоятельства («от­ложить как поклажу», - говорит древний комментарий). Это также считается способностью «не потерять объект медитации».

б) Однако существует и упражнение в общем «удержива­нии внимания на настоящем момента», или сатипаттхана; там никогда нет необходимости «откладывать» медитацию, а требуется постепенно распространять ее на всю телесную, словесную и умственную деятельность. Цель устремления находится здесь же: она состоит в том, чтобы вся жизнь стала упражнением в медитации, чтобы упражнение в меди­тации охватило всю жизнь. Как далеко пойдет это упражне­ние - зависит от состояния ума в данный момент и от внима­тельности, а также от возрастающей и создающей привычку силы серьезных, регулярных упражнений.

Сфера медитации в упражнениях внимания не имеет ка­ких-либо установленных границ; это скорее некое государ­ство, которое постоянно растет и включает в себя все более далекие области жизни. Имея в виду эту всеохватывающую сферу действия метода сатипаттхана, вполне справедливы­ми кажутся слова Учителя: «Что же тогда, о монахи, будет [родной] обителью, гочара, такого монаха², его собственной, наследственной областью? Именно это четвертое уст­ремление внимания на настоящий момент»³. Ученик этой системы воспитания ума должен поэтому вместе с «Шанти-ведой» постоянно спрашивать себя:

«Как можно при этих обстоятельствах сделать упражне­ние во внимательности действенным?»

/Бодхичарьяватара VII, 73/.

Кто не забывает задавать этот вопрос и затем соответст­венно правильно поступает, тот обладает правильным вни­манием, прозрением в область медитации.

Приобрести его далеко не просто. Однако трудности бу­дут уменьшаться, если оба первые вида прозрения подгото­вили для этого почву. Тогда благодаря «прозрению в цель» сознание уже приобрело определенную степень устойчиво­сти и целеустремленности; и «прозрение в пригодность» содействовало формированию и приспособляемости ума. Если таким образом достигнуто определенное приближе­ние к уровню медитативного сознания, легче будет добить­ся начального углубления в область медитации, а также его постепенного расширения. Поэтому старый комментарий весьма выразительно говорит: «После того, как монах овла­дел двумя первыми способами прозрения, он избирает свой «областью» какой-нибудь объект медитации».

Прозрение в неослепленность. Благодаря яркому свету истинного знания прозрение в неослепленность устраняет то глубочайшее ослепление, которое окутывает всего чело­века, а именно - иллюзию «я». Поэтому оно и называется «неослепленностью», асаммоха. Оно заключается в ясном знании в каждый момент того факта, что во всех функциях, протекающих в области других видов прозрения, не суще­ствует никакого постоянного и неизменного «я», никакой души, как существа, равно как и никакой неизменной суб­станции. Здесь упражняющийся столкнется с величайшим внутренним сопротивлением - потому что против призна­ния этого самого значительного мысленного подвига Будды, учения о том, что «нет я», изо всех сил борется бессоз­нательная часть человека и его долгая привычка мыслить в понятиях «я» и «моего», интенсивная воля к жизни, прояв­ляющаяся как самоутверждение. Трудность будет заклю­чаться не только в чисто интеллектуальном понимании мыс­ли «нет я» и ее одобрении, сколько в ее повторном терпели­вом и постоянном умственном приложении к отдельным слу­чаям деятельности и мышления. Как раз это и является осо­бой задачей «прозрения в неослепленность». Лишь в том случае, если человек вновь и вновь продолжает упражнения и созерцает протекающие в каждый данный момент движе­ния тела и появляющиеся точно в это же время мысли или чувства, созерцает их, как чисто безличные процессы, - тог­да только ему удастся постепенно уменьшить власть старо­го эгоистического мышления и наследственных привычек и в конце-концов полностью ее уничтожить.

Этот четвертый вид прозрения выполняет еще одну важ­ную функцию, весьма существенную для непрерывного про­движения по пути освобождения от страданий. Вместе с тремя первыми видами прозрения упражняющийся отбра­сывает относительную безопасность и свободу чистого на­блюдения и оказывается возвратившимся в мир цели и целе­направленной деятельности. В отличие от возможной и не­обходимой при чистом наблюдении сдержанности, теперь он здесь встречается со следующим фактом: почти каждое действие стремится увлечь его в лабиринт внешнего мира, папанча, который он же и построил. Даже в своей работе над тремя первыми видами прозрения упражняющийся по­чувствует, что его действия (также и внутри «области меди­тации») стремятся сковать его и запутать в новых интере­сах, новых задачах, целях, связях, обязанностях и осложне­ниях. Это значит, что он станет перед опасностью утратить достигнутое или хотя бы упустить его из виду. Теперь без­личное созерцание четвертого прозрения будет для него помощником и опорой. «Здесь, внутри, нет никакого «я», которое действует; и снаружи нет ничего такого, за или против которого мы действуем». Если человек все дальше отходит от своих действий — и не только при важных пред­приятиях, но и во время не менее значительных повседнев­ных действий по исполнению своих обязанностей, - тогда постепенно устанавливается некоторая благотворная внут­ренняя независимость от успеха или неудачи, от похвалы или порицания, приносимых действиями. Да и само дей­ствие, цель и пригодность которого известны заранее, про­исходит теперь как бы по своей собственной воле. Поэтому некоторое видимое безразличие, которое появилось вслед­ствие безличного созерцания, означает также не только от­сутствие какой бы то ни было траты энергии во время дея­тельности, но даже возрастание ее, а также и возрастание надежды на успех.

Если человек более не привязан к своей деятельности всеми фибрами души, если он не отождествляет себя с ней, не ставит себя в зависимость от успеха и признания, тогда уменьшается также и опасность того, что он силой наслед­ственно созданной направленности своих действий будет увлечен во всё новые сферы моря сансары. Он с большей легкостью сохранит возможность контролирования даль­нейшего хода деятельности самого исходного пункта или, когда это возможно, способность отступления под защиту чистого наблюдения, «неделанья».

Целенаправленная деятельность неосвобожденного ума большей частью оказывается лишь возобновлением его пре­жней скованности. Внутри области этой скованности со­хранить внутреннюю свободу поведения - в этом и заключа­ется общая задача и работа четвертого «прозрения» в со­вместном действии с тремя первыми. В отличие от этого - в добавление ко всему сказанному - чистое наблюдение учит свободе действия, или неделанью. Выше мы привели слова Будды, из смысла которых явствует, что освобожденный ум подлинно великого, т.е. святого человека - это не что иное, как совершенное упражнение сатипаттхана. После того, как мы теперь узнали обе свободы - свободу поведения и свободу действия, - мы сможем по достоинству оценить эти слова Будды об освобождающем действии упражнения са-типаттхана.

Еще одна функция четвертого вида «прозрения» состоит в том, чтобы пропитать сутью учения Будды, которая имеет решающее значение для освобождения от страданий, а имен­но: мышлением, свободным от «я», также и активную часть нашей жизни, причем влияние прозрения не остается огра­ниченным лишь немногими дозволенными нам часами со­зерцания и медитации. Наша жизнь коротка; уже на этом основании мы не можем позволить себе рассматривать го­раздо большую ее часть как всего лишь мертвый груз, как своего рода долю илота, т.е., к сожалению необходимый, но презренный рабский труд, который остается только на низ­шем уровне культуры. Мы не в состоянии разрешить себе, чтобы большая часть нашей жизненной силы оставалась не­использованной и неукрощенной, чтобы большая часть на­ших мыслей, чувств и устремлений могла бы действовать и развиваться по своему произволу - и так часто к нашему несчастью! Даже не говоря о том, что нам необходимо гар­монизировать свою жизнь в целом, чего мы добиваемся с помощью метода сатипаттхана, уже самая краткость про­межутка нашей жизни требует, чтобы каждое пролетающее ее мгновенье, каждую, даже самую незначительную дея­тельность мы, в соответствии с их особенностями, подчини­ли бы труду освобождения. За выполнение этой задачи бе­рется «прозрение в неослепленность», в особенности мыш­ление, свободное от «я». Прекрасно говорит об этой сторо­не дела тибетская буддийская мудрость:

«Необходима система развития ума, которая порождает способность сосредоточивать ум на всем, что есть и что будет. Необходимо такое искусство жизни, которое дает че­ловеку способность воспользоваться каждый действием, как помощью на пути».

Такая система, такое искусство жизни — это и есть метод сатипаттхана.

Дата добавления: 2015-07-10