Глава XIX. Родная кровь.

Ее голос одновременно прозвучал в ушах наших друзей, и те недоуменно переглянулись.

«Вы… ждали… нас, госпожа? – наконец решился переспросить ее Шквал, - Именно нас, двоих?»

«Совершенно верно, юноша», - невозмутимо кивнула та, и молодой дракон так и присел в воде, оторопело хлопая глазами.

«Ух ты, - заметил он Лиринель, - Ты была права, этот остров стоило навестить… хотя бы для того, чтобы меня впервые назвали… юношей!» - и он издал низкий клекочущий звук, в его исполнении называемый смехом.

«Погодите… Так это вы звали меня?» - девушка чуть наклонила голову.

«Да».

«И что же вы хотели от нас, госпожа?» - спросила юная дальгария.

«От вас? Ничего, - та медленно и величаво покачала головой, этим небрежным жестом тут же выдав и свое благородное происхождение, и воспитание, достойное королевы, однако потом ее тонко очерченные губы тронула легкая улыбка, - Я лишь хотела увидеть вас… Но это не самое важное. И это вам от меня кое-что нужно».

Дракон и дальгария переглянулись.

«И, простите, что же?»

«Мои воспоминания, - еще одна легкая улыбка, - О великом Мильмеррионе, подводном городе королей дальгаров, об Эдальфире, сыне Телемерона, нашем нынешнем правителе и моем сыне, о Мерланде… и много о чем еще».

«Вашем… сыне? – тихо переспросила Лиринель, - Мой отец… Вы… вы моя… бабушка?»

«Меня зовут Атинелия, - кивнула та, мягко улыбнувшись, - Я хранительница Керон Датха… Мы можем с вами поговорить?»

Друзья вновь переглянулись, и Шквал едва заметно двинул третьим веком, что у человека равнялось бы легкому пожатию плеч.

«Да», - кивнула дальгария.

«Хорошо», - Атинелия чуть склонила голову и, соскользнув со своего валуна, неторопливо поплыла к берегу. Шквал еще раз покосился на подругу, но возражать не стал и, вздохнув, последовал за ней. Почтенная матрона не стала уводить их далеко, а лишь проводила в пещеру, расположенную у прибрежных скал, чей вход лежал под водой, но потом туннель резко уходил вверх и обрывался в просторной каменной зале. Эта пещера явно не вчера была открыта – свешивающиеся с потолка огромные сталактиты светились мягким голубым светом, берег был засыпан раковинками и мелким жемчугом, и отполированные камни были явно составлены таким образом, чтобы на них удобно было сидеть. Атинелия села первой, кивнув на место напротив:

«Прошу, устраивайтесь. Разговор обещает быть долгим».

Лиринель молча забралась на скалу, сев в приглянувшуюся ей ложбинку, и Шквал, не рискнув вылезать целиком и царапать когтями гладкий камень, просто положил голову рядом с ней, так, чтобы левый локоть девушки оказался у него на лбу, после чего оба вопросительно уставились на старую дальгарию, явно ожидая, чтобы она начала первой. Та еще долго хранила молчание, задумчиво глядя куда-то в сторону, однако наших друзей воспитали эльфы, раса весьма терпеливая, и потому они молча ждали, пока она обратит на них внимание. Кажется, это ей понравилось – в мимолетном взгляде, что она бросила на них, проскользнуло одобрение, и, когда она заговорила, ее голос звучал куда мягче:

«Значит, слухи не лгали. Вы все же выжили. И сумели вернуться в океан».

«Слухи?» - бровь Шквала чуть дернулась.

«Да. Уже несколько лет среди простого народа упорно плодятся слухи о том, что дочь Эдальфира жива и вот-вот обещает вернуться домой вместе с одним молодым морским драконом, чтобы наконец-то прекратить эту ужасную войну, - Атинелия слегка прикрыла глаза, - Правда, в Мильмеррионе мало кто верил этим домыслам, считая, что это всего лишь еще одна саморожденная легенда, не имеющая под собой никакой твердой почвы. Что ж, - на этот раз улыбка у нее вышла чуть насмешливой, - видно, иногда нашим благородным господам стоит прислушиваться даже к простолюдинам».

«Хм, - Шквал чуть шевельнул головой, ткнув Лиринель в бок, - слышала, сестренка? Не успела ты оказаться в море, как о тебе уже вода слухами полнится!»

«О вас, - подняла палец Атинелия, - Вот что важно…»

«Шквал».

«Шквал. Возвращение принцессы – это, конечно, достойное внимания событие, но то, что она возвращается вместе с морским драконом, одним из тех, кому ее отец объявил беспощадную войну – во стократ важнее. Надеюсь, вы понимаете, в чем тут разница».

«Кажется… кажется, да, госпожа, - морской дракон смущенно фыркнул, - Если бы мы вернулись по отдельности, наши народы тоже были бы рады – по отдельности, а так мы вернулись вместе…»

«Вы подарили нам надежду, - кивнула та, - Надежду на то, что дальгары и морские драконы все же сумеют найти общий язык и не уничтожить друг друга, ведь именно гибель Мерланды и потеря дочери лишила Эдальфира рассудка. Как видите, он даже меня не послушал, хотя раньше всегда с уважением относился к моим словам. Но в его нынешнем состоянии пробиться к его разуму практически невозможно, и не так уж неправы те, кто говорит, что наш король – безумен, - ее голос чуть задрожал, и это еле заметное дребезжание выдало, насколько сильно она переживает за своего сына, - В народе нарастает недовольство, это грозит обернуться восстанием. В пределах столицы уже действуют силы повстанцев, называющих себя инмерами, и с каждым боем на фронтах их ряды становятся все многочисленней. Они не остановятся ни перед чем, чтобы прекратить войну – даже ценой свержения короля. Но наш род уже три тысячи лет правит морями – так возможно ли, что из-за одной жестокой ошибки он прекратит свое существование? – теперь бывшая королева говорила властно, ее глаза сверкали, - Нет! Но в этом только вы двое можете нам помочь».

«Отправиться в Мильмеррион?» - спросила Лиринель.

«Да. Ты должна убедить своего отца прекратить войну и наконец признать свои ошибки. За смерть Мерланды и так уже заплачена громадная цена – жизни тысячи тысяч существ, от мала до велика, и в большинстве своем – ни в чем не повинных. Нельзя допустить, чтобы бойня продолжалась».

«Мы не позволим», - в памяти Шквала тут же промелькнула сцена из сна Лиринель, где воин-дальгар пронзил грудь маленького дракончика, и шипастый гребень на его спине тут же встал дыбом, а в глотке заклокотало, как в жерле вулкана. Лиринель успокаивающе положила руку ему на шею.

«Мы не позволим, - повторила она, - Ни за что».

«Верю, малышка, - на этот раз изящно очерченные губы изогнула совсем теплая, почти материнская улыбка, - Если ты хоть чуть-чуть похожа на своего отца, а я уже вижу, что очень похожа, то ты не остановишься и не отступишь, пока не добьешься своего», - в ее синих глазах словно растаяли давние льдинки, и Лиринель отчетливо почувствовала, что здесь, перед ней – ее бабушка, родная ей по крови. Ее бабушка… Нерешительно, словно гадая, позволено ли ей это, девушка вытянула вперед руку, и бабушка, у которой вдруг задрожали губы, рывком притянула ее к себе, обняв ее так, что казалось – никогда не отпустит, и зарылась лицом в ее пушистые волосы. Хоть дальгарам и не положено плакать – как шутил этот народ, в море и без того достаточно соли – но сейчас Шквал готов был поклясться, что щеки у старой дальгарии стали мокрыми.

«Защищай ее, Шквал, - прошептала она дракону, словно почувствовав его взгляд, - Защищай ее!»

«Даже ценой собственной жизни», - со всей серьезностью ответил тот, оскалив жуткие клыки, и Атинелия, кивнув, закрыла глаза.

«Вам пора, - прошептала она чуть погодя, - Постарайтесь покинуть остров до рассвета. Мне не хотелось бы, чтобы ваше появление здесь стало причиной неприятностей. Плывите на восток, и вскоре увидите Мильмеррион – этот город трудно пропустить, вы его обязательно найдете. И да хранит вас Океан!» - после чего, ни слова больше не говоря, она спрыгнула в воду и почти мгновенно пропала из виду, словно ее и не было здесь. А Лиринель только вздохнула ей вслед.

«Ну что… идем?»

«Идем», - тихо прошептал Шквал, и двое друзей молча покинули потайную пещеру. Небо еще было темно, до рассвета явно было предостаточно времени, но дракон и дева морей не стали медлить и, ничего не спрашивая и не оглядываясь, поплыли к краю зачарованного острова, туда, где кольцом грохотал колоссальный водопад,, не слишком высокий, но огромный, пенящийся и великолепный.

«Отражение», - усмехнулась Лиринель, глядя на него.

«М-м?»

«Магическое отражение. Куда проще сложной иллюзии. Маги, охраняющие остров, поступили очень мудро, не став придумывать ничего нового, а просто отразив вокруг Керон Датха его же самого – только, если можно так выразиться, наизнанку. Такая иллюзия куда прочнее тех, которые используют, скажем, морголы, и выглядит гораздо убедительнее. За мной!» - и, махнув ему рукой, она бросилась прямо в облако пены, тут же почувствовав, как мощный поток подхватил ее и потащил вперед, через несколько удивительно долгих мгновений буквально вышвырнув девушку на поверхность океана. Почти сразу же рядом с ней, мотая головой и отфыркиваясь, вынырнул Шквал.

«Здоровский трюк, - признал он, - Я не прочь прокатиться еще!»

«Потом, ладно? – дальгария обняла его за шею, - Не забывай, у нас дела».

«О таком забудешь», - проворчал он и, дождавшись, пока она сядет на него верхом, поплыл на восток, туда, где бледно-бледно золотился край небосклона. Шквал уже не мог плыть во всю мочь – он не спал почти сутки, но на все уговоры устроить привал отвечал раздраженным рычанием, и вскоре Лиринель оставила бесплодные попытки. Луна постепенно склонялась к горизонту, но, опускаясь, словно светилась еще ярче, и вода искрилась серебром, радуясь ее холодным лучам, отражающимся в ней и в синих чешуях морского дракона, что все плыл и плыл, точно огромный лебедь, выгнув свою длинную шею. Лиринель молчала, сидя на его шее, и явно думала о чем-то своем, но потом вдруг встрепенулась и окликнула его:

«Шквал!»

«Да?»

«Ты… не можешь остановиться?»

«Зачем?»

«Мне… нужно… кое-что проверить».

«Что еще?» – в его голосе явно слышалось недовольство, но она, не став ничего объяснять, спрыгнула с него и поплыла в сторону, туда, где над морем, точно голова огромного дракона, поднималась одинокая скала. Девушка, подплыв к ней, ласково коснулась серого выщербленного камня и прижалась к нему щекой.

«Что ты делаешь?» - спросил ее дракон в полном недоумении, а она, оглянувшись, тихо пояснила ему:

«Здесь я родилась».

«Что – вот прямо здесь?!» - он был явно удивлен.

«Да. Моя мама не смогла вовремя добраться до острова и родила меня здесь, после чего отправилась дальше, уже по поверхности океана, чтобы я не задохнулась под водой. Но… она не успела».

«Понятно», - дракон так и передернулся всем телом, а дальгария, грустно улыбнувшись, села на край скалы, задумчиво подперев голову рукой.

«Все началось здесь, - сказала она другу, - Для меня… и для тебя».

«И хоть бы все поскорее кончилось», - буркнул Шквал, а Лиринель искренне засмеялась своим переливчатым музыкальным смехом.

«Ты так уверен, что хочешь этого? Чтобы все приключения кончились?»

«Не знаю, - он широко зевнул, - По-моему, я сыт этими приключениями по горло. И был бы не против остаток дней прожить спокойно».

«Да ну? – она хитро прищурилась, - Совсем-совсем спокойно?»

«Совсем-совсем», - тут уж в его голосе послышалась настоящая злость, и дальгария, улыбнувшись, заметила:

«Ну вот, я слышу настоящего мужчину».

«В каком смысле?» - он так удивился, что даже глаза разлепил.

«В обыкновенном. Чем голоднее и заспанней – тем раздражительней!»

«Ха-ха, очень смешно, - проворчал дракон, снова ложась подбородком на камень, - Просто сейчас кататься буду по земле от смеха».

«Да? – она посмотрела вниз, на воду, - А ты до нее достанешь?»

«Ну тебя», - фыркнул он, и Лиринель слегка хлопнула его по носу:

«Поспи немного, дружок. От недосыпа ты становишься слишком занудным!»

«Ладно, - он снова зевнул, - Наверное, ты права. Но на рассвете буди меня во что бы то ни стало, ясно?»

«Ясно, ясно», - кивнула она, и Шквал, устроившись поудобнее, вскоре засопел, оставив большую часть своего тела привольно качаться на волнах. Тем временем девушка аккуратно отвязала от его спины свой верный мешок, каким-то чудом переживший все их испытания, и, запустив руку внутрь, вытащила наружу хрустальный шар. Словно это вчера было – и спасение раненого ирахира, и ночь Голубой Луны, и прощание с горными эльфами… А теперь между ними огромное расстояние – и глубокая пропасть, что издревле отделяет жителей суши от обитателей моря. Суждено ли ей еще хоть раз увидеться с Фалендилом и Ильфирой? С Валланом и Нандой? С Маргоном, Арванной, Шильмаром? С Харлейном и его сородичами? С Дельмуром? Что-то подсказывало ей, что нет. На каждой тропинке есть узкие места, у каждого пути найдется участок, от которого уже невозможно повернуть назад. И то, что она окончательно стала дальгарией – тому веское доказательство. Детство кончилось, Лиринель. Все кончено… Почувствовав, что на глазах у нее закипают слезы, она прижала шар к груди и, стараясь не разрыдаться в голос, запрокинула голову, глядя на усыпанное звездами небо. Знакомые созвездия – Феникс, Алебарда, Кентавр, Лучница… Единорог. Он по-прежнему над ней, хотя Заоблачные горы остались далеко позади… но кое-чему в нашей жизни не пристало меняться. И, даже если не станет ее, Шквала и всего этого мира – звезды будут сиять по-прежнему. И по-прежнему будут смотреть на них одинокие, те, кому важно знать, что в этом мире они не одни, что за свою дорогу «стоит бороться». Голос Маргона прозвучал в ее ушах так ясно, что казалось – он сейчас стоит у нее за спиной, попирая копытами гладкую серую скалу посреди моря, и девушка улыбнулась: спасибо за поддержку, старый друг. Ты прав. Не время сейчас останавливаться. Путь до конца не пройден, а отступают, не дойдя до цели, только трусы. Она же не трусиха. И Шквал любому голову оторвет, если кто-то вздумает его так назвать. А значит – вперед. Как только встанет солнце – вперед, до самого Мильмерриона! Не оглядываясь на прошлое. Не забывая его, нет, но не позволяя ему править своим будущим. Что было, то было, но оно прошло, и теперь приходится иметь дело с настоящим, а значит – и с будущим. Своим будущим… Лиринель снова улыбнулась, а ее рука, сама того не осознав, опустилась на единственную вещь, выжившую в ее путешествии, помимо хрустального шара – арфу. Пальцы легко пробежали по вырезанному морскому дракону, привычно погладив его по голове, и девушка, подняв инструмент, установила его на своем хвосте, словно обняв руками, после чего мягко дотронулась до тонких серебристых струн. Она не знала, что будет петь, она не выдумывала эту мелодию – она просто пела. Песня словно звучала в ее ушах, и ей оставалось лишь облечь ее в звуки своей арфы, проделывая это с мастерством, в котором тут же угадывалась выучка Лунной Песни. Она пела. О горах и о звездах, о реках и равнинах, о лесах и водопадах, а также о всех друзьях, что повстречались ей на этом долгом пути – со всей любовью, что она питала к ним, со всем жаром и жалобной, рвущей душу тоской. О да, она скучала по ним. Даже по тем, кого совсем немного знала. И теперь, оказавшись посреди океана, в совершенно не знакомом ей мире, она скучала еще больше, зная, что этой тоске суждено будет глодать ее веками, но, тем самым, не давая ей забыть никого из них – и за это девушка была ей даже благодарна. Боль важна. Хоть она и терзает тебя – лучше помнить, лучше знать о том, что было, пусть даже будет очень больно. Лучше знать – чем не иметь ни боли, ни воспоминаний. И потому, несмотря на то, что каждый звук этой песни заставлял слезы все чаще катиться по щекам Лиринель, она не останавливалась и пела дальше, до конца уйдя в мелодию… пока не закончила и не опустила в бессилии руки, чувствуя себя совершенно опустошенной. Солнце уже готово было вот-вот встать, и она начала подумывать о том, что пора бы разбудить Шквала… но тут резкая боль разорвала ей затылок, и она, не успев даже закричать, ничком повалилась вниз. Провалилась в бездну.

..Какой-то резкий запах, пробившийся к сознанию Лиринель даже сквозь пелену забытья, заставил ее раскашляться, и она порывисто села на месте, тут же схватившись руками за голову – та болела страшно.

«Найду, кто это сделал – урою!» - пообещала она себе мрачно.

«А можно я? Лапы так и чешутся!» - тут же в тон ей откликнулся Шквал, и девушка, почувствовав, что дело не вполне ладно, все же открыла глаза, тут же отметив: она под водой. Сначала зрение попросту отказывалось ей служить, но потом взгляд прояснился, и она оглянулась по сторонам… да так и подпрыгнула на месте, и руки ее привычно метнулись к поясу.

«Это ищешь?» - спокойно спросил ее дальгар, приподняв с пола черный ремень с метательными кинжалами. Он сидел перед ней, совершенно обнаженный и покрытый серебристой чешуей, с длинным хвостом вместо ног, держа в руках какой-то огромный цветок, и Лиринель тут же почувствовала тот же резкий запах, что привел ее в чувство.

«Наконец-то ты очнулась, - тем временем удовлетворенно сказал незнакомец, глядя на нее с той же легкой насмешкой, что спугнула ее еще в Марогхе, - А то я уже испугался, что перестарался немного».

«Сильно же ты… старался!» - девушка вновь потрогала затылок, подозрительно глядя на него, и, к ее удивлению, он засмеялся.

«Да уж! Но знала бы ты, как мне надоело за вами гоняться! В конце концов я понял, что просто со мной поговорить вы не желаете, вот и пришлось применить… крайние меры».

«Поговорить? – прозвучало саркастически, - Какой прогресс. А твои товарищи, кажется, думали только о том, как бы нас прикончить».

«Действительно, - кивнул он, - Но я – не они, иначе, уверяю вас, так легко вы бы до Океана не добрались!»

«Воображала», - тут же вставил Шквал, и девушка наконец-то оглянулась на своего друга – с невольной тревогой.

«Да жив он, жив, - успокоил ее дальгар, - Не прикончил я его. Хотя, право слово, стоило. Он у тебя храбрый, принцесса. До глупости храбрый. Чуть руку мне не оторвал, - он указал на свое правое плечо, - И я уже не упоминаю о том, что он мне чуть живот не вспорол своим хвостом, когда в озеро сбросил!»

«Вспорол бы – было бы одной проблемой меньше, - прорычал Шквал, после чего посмотрел на свою подругу, - Ты в порядке?»

«Да, вполне», - кивнула она, потирая висок, после чего обернулась и посмотрела на спокойно сидевшего дальгара.

«Кто ты? – спросила она, - Друг нам? Или враг?»

«Я же вас не прикончил, - пожал плечами тот, - Значит, не враг. Знаю, наши прошлые встречи нельзя назвать слишком дружескими, но уверяю вас – смерти я вам, обоим, отнюдь не желаю. Иначе, повторяюсь, вы бы здесь не сидели».

«Так кто же ты?»

«Меня зовут Дальминсарриан, для друзей – просто Дальм, и я посланник инмеров… вы же не знаете, кто это?»

«Повстанцы?»

«Ух ты… откуда?»

«Мы не глухие, - фыркнул Шквал, - И умеем слушать».

«Ясно… ну что ж, это даже к лучшему – не придется долго объяснять. Теперь вам понятно, почему я здесь?»

«Нет».

«Ну, это же очень просто! Мне, как и моим товарищам, до последней чешуйки надоела эта долгая и бессмысленная война. А единственный способ прекратить ее – позволить вам двоим вернуться в Мильмеррион. И я здесь – так сказать, в качестве вашего добровольного провожатого».

«А то сами мы, конечно, ни за что бы туда не добрались…»

«Не добрались бы, дракон. Соглядатаи Хингалора обнаружили бы вас в мгновение ока, и тогда ни один бы из вас не достиг королевского дворца».

«Кого?» - тут же насторожилась Лиринель. Имя показалось знакомым…

«Хингалора., - спокойно повторил Дальм, - Это один из ближайших советников короля Эдальфира и весьма влиятельная личность в Мильмеррионе. Это он послал меня и двоих моих… спутников, чтобы убить вас. Потому что он не успокоится, пока война не будет завершена. Либо нашим поражением, либо полным уничтожением драконов».

«Но зачем ему это?»

«О, причин хватает. Но среди них наиболее веской мы считаем ту, что, не считая тебя, принцесса, Хингалор, двоюродный брат короля, считается единственным претендентом на трон. А авторитет Эдальфира и без того сильно подорван, ведь недавно произошло еще одно столкновение с драконом, в котором погибло много воинов. Вода стала красной от крови, и матери много дней хоронили сыновей, а жены – мужей. Войско обескровлено и измучено, в народе нарастает гневный ропот. Не удивлюсь, если в конце концов мы сами свергнем Эдальфира, и Хингалору останется только захватить трон».

«Так вот почему он тогда встретил нас в море! – заметил Шквал, - Он просто хотел нас уничтожить!»

«Вполне вероятно, - кивнул дальгар, - Ваше возвращает означает конец войны. Всей этой долгой войны… - в его голосе слышалось недюжинное облегчение, и он с силой провел рукой по волосам, добавив, - Очень надеюсь, что мы не попадемся прихвостням Хингалора, но все же, - он перебросил ей пояс с кинжалами, - будь начеку, принцесса. И, похоже, нам пора», - он приподнялся и первым поплыл из пещеры. Шквал недовольно посторонился, пропуская его, но не сдвинулся с места, пока из пещеры не показалась Лиринель, и только тогда он занял привычное место в полутора шагах позади, чтобы его скула почти касалась ее бока. Видимо, они оказались глубоко на дне моря, в расщелине, густо покрытой водорослями. Тут и там сновали крупные и маленькие рыбы, медленно проплывали медузы, а по белому песку бочком пробегали шустрые крабы, выставив вверх свои клешни. Какая-то синяя в белых полосках рыбка подплыла к Лиринель, ничуть ее не боясь, и даже не возражала, когда дальгария мягко погладила ее по блестящей спинке. Тем временем Дальм сложил руки у рта и как-то по-особому пронзительно свистнул, отчего вода резко завибрировала, заставив Лиринель зажать уши, а Шквала – удивленно рявкнуть и недовольно затрясти головой. Впрочем, как оказалось, не для всех этот свист был таким уж неприятным – вскоре послышалось тихое пофыркивание, и, не успели девушка и дракон насторожиться, как из зарослей сине-зеленых водорослей показалось взнузданное и оседланное существо, которое наши герои уже однажды видели – наполовину коза, наполовину рыба, с гладкой, как у тюленя, шерстью, медного цвета рогами и чешуей, в слабом свете солнца напоминающей золоченые доспехи. Не обратив на дракона и малейшего внимания, дивное создание подплыло к хозяину и дружески обнюхало его в руки, а, найдя какое-то угощение, довольно схрумкало его, после чего с интересом повернуло голову к нашей паре. В его веселых глазах не было и капли агрессивности, так что, когда оно потянулось мордой к руке Лиринель, та не отдернула ладонь и ласково почесала ему подбородок.

«Красивый!»

«Его зовут Янтарь, - улыбнулся Дальм, - Не хочу хвастать, но он один из самых резвых агорнуров во всех морях и океанах!»

«Агорнуры?»

«Так мы называем этих животных. На суше их зовут козерогами, но мы так долго живем в океане, что порой забываем, кто такие козы и какие у них рога, поэтому мы дали им свое имя – агорнуры. Это одни из немногих животных, которых мы приручили, и они уже многие столетия служат нам верой и правдой, а мы растим их, холим, выводим новые породы и стремимся, чтобы эти замечательные звери никогда не исчезли из океана, - после чего он ловко запрыгнул на спину своего скакуна и предложил, - Ну что, Ваше Высочество, в путь? Только смотрите, за моим Янтарем тяжело угнаться!»

«Мы еще посмотрим, кто за кем гоняться будет, - проворчал в ответ Шквал, - Давай, сестренка», - и он помог ей взобраться к себе на загривок, а глаза Дальма азартно вспыхнули.

«Агорнур против морского дракона? Мне уже интересно! Догоняй!» - и, толкнув Янтаря хвостом, Дальм мигом сорвался с места и стрелой полетел по расщелине. Шквал тут же бросился вдогонку, прижав лапы к телу и вытянув голову, а его мощный хвост по-змеиному извивался в воде, и морской дракон с поистине невероятной скоростью нагонял агорнура и его хозяина, а, догнав, весело подмигнул им голубым глазом и, торжествующе оскалив зубы, рванулся дальше, оставив соперников далеко позади. Лишь на самой вершине песчаной дюны он приостановился, поджидая их и гордо изогнув свою длинную шею, а когда Янтарь устало подплыл ближе, заметил:

«Не родилась еще та лошадь – или, в данном случае, агорнур – которой суждено обогнать дракона, хотя на суше, хоть на море! – и, прищурившись, он огляделся по сторонам, но тут его глаза прищурились, - А это еще кто?»

«Где?» - не понял Дальм, но, когда Янтарь вынес его на вершину дюны, и он увидел соседний откос, то лицо его резко побелело, а руки крепко сжали поводья агорнура – там замерли на своих скакунах пятеро всадников в небесно-голубых одеждах, и у каждого на груди был вышит герб королевской семьи, так хорошо знакомый Лиринель. И все пятеро смотрели в их сторону.

«Плыви!» - едва обретя дар соображать, закричал Дальм, и в тот же миг в них полетела синяя магическая стрела, едва не попавшая в грудь Шквала – дракон едва успел прянуть в сторону. Поняв, что дело пахнет жареным – или, точнее, вареным – Шквал тут же сорвался с места и бросился наутек, а за ним, верхом на завизжавшем от страха Янтаре, помчался Дальм, хотя даже в таком состоянии агорнур не мог догнать дракона, и расстояние между ними стремительно сокращалось. Наверное, в конце концов они бы бросили его далеко позади, если бы Лиринель, оглянувшись, не увидела, как они отстали, и не крикнула:

«Стой, надо им помочь!» - и, соскочив с холки дракона, она воздела руки вверх, ее волосы взвились за спиной, точно крылья, в глазах полыхнул огонь, и с резким криком вытолкнула вперед волну магической энергии, что, точно охотничий сокол, ринулась на их преследователей и, ловко обойдя встречный огонь, закружилась вокруг них огненным водоворотом, заключив их словно в сверкающую клетку. Это дало Дальму время, и он все же сумел их настичь.

«Залезай!» - рявкнул на него Шквал, подставляя плечо, и тот, не задавая лишних вопросов, запрыгнул на него, после чего дракон так свирепо зарычал на Янтаря, что несчастное животное так и припустило уплывать.

«Лиринель!» - крикнул молодой дальгар девушке, и та, увидев, что он уже на Шквале, бросилась к ним, ухватилась за шип на спине друга и одним махом запрыгнула ему на загривок перед Дальмом, а дракон, не жалея сил, рванулся прочь. Огненный вихрь тут же исчез, рассыпавшись мириадами искр, но, сколько ни погоняли преследователи своих задыхающихся агорнуров, они не могли тягаться в скорости с нашими друзьями, а две стрелы, что они послали им вслед, чиркнули по песку и даже не коснувшись хвоста морского дракона, так что вскоре они потеряли их из виду.

«Кто… кто это был?» - задыхаясь, спросила Лиринель, пережитое заклинание все еще давало о себе знать.

«Патрульный отряд, - мрачновато ответил Дальм, - Нам повезло, что их было только пятеро, и среди них не было достаточно могущественных чародеев, иначе нам бы пришлось туго. Это я виноват, принцесса. Надо было мне плыть впереди и проверять дорогу, а не устраивать эти глупые гонки, из-за которых Янтарь пропал, а мы чуть не погибли».

«Вернется твой Янтарь, - проворчал Шквал, зорко оглядываясь по сторонам, - И, чем извиняться, лучше бы сказал, куда мне плыть! И, главное, как».

«Уже недалеко осталось. Мы приближаемся к Мильмерриону с юго-запада, а не с востока и не с северо-востока, где расположены основные ворота в город и расположены наиболее крупные пригородные поселения, так что неприятных встреч не должно быть».

«А как же нам проникнуть в город? – спросил Шквал, - Сомневаюсь я что-то, что там с распростертыми объятиями встретят подобного мне!»

«Это уже наша забота, - махнул рукой Дальм, - Вот доберемся до столицы – и там уж вам ни о чем не надо будет беспокоиться».

«Совсем ни о чем, - голос дракона просто сочился иронией, - Ну, разве что о том, как уговорить короля прекратить войну, как не попасться в лапы Хингалора… ну, и еще о паре-тройке мелочей. Пустяки!» - и он оглушительно фыркнул, выпустив целое облако мелких пузырьков, после чего угрюмо замолчал, и только настороженно оглядывался по сторонам, на ходу придумывая, как бы половчее укрыться за неровностями дна, чтобы его сверкающую шкуру не заметили враги. Но, как бы он ни прятался, пловцом он был не самым неприметным, и, когда уже к заходу солнца они увидели серые скалы, каменным кольцом окружавшие Мильмеррион, и почти тут же зычный голос приказал им остановиться – все трое не очень этому удивились. Удивляться пришлось позже, когда появились сами говорившие – воин-дальгар и… дракон! А, если быть точнее, то дракониха, довольно молодая, едва ли старше Шквала, очень красивая и элегантная на вид, но, судя по тому, какие шрамы украшала ее тело и какие зубы росли в ее пасти, доверяться ее внешности вряд ли стоило.

- Нельгор! Буря! Это я, Дальм! Я вернулся! – окликнул их провожатый наших героев и спрыгнул со спины уже успевшего ощетиниться Шквала, что настороженно следил за незнакомцами. Те что-то негромко и довольно резко спросили у него – пароль или что-то вроде того – и, едва он ответил, как они тут же отсалютовали ему и даже слегка улыбнулись, явно радуясь его возращению, но основное их внимание было приковано к нашим героям, Лиринель и Шкалу, из которых последний беспокойно дергал хвостом, и дышал чаще обычного, а сапфировая цепь на его груди переливалась и блестела, меча вокруг синие искры. В ответ на вопросительные взгляды Дальм лишь утвердительно кивнул, и Лиринель, понимая, чего они ждут, подняла руку, отчего наследное кольцо полыхнуло на ее пальце лазурным пламенем, и лицо дальгара тут же просветлело, а сам он, повернувшись к девушке, почтительно ей поклонился. Та лишь улыбнулась в ответ, а Шквал удовлетворенно заворчал, но продолжить знакомство не удалось – воин и дракониха, по-прежнему ни слова не говоря, жестами приказали им следовать за ними, и, не оборачиваясь, поплыли в тень скал, почти тут же едва ли не растворившись в искусном переплетении каменных ущелий. Изредка из темноты раздавались негромкие голоса, но, удостоверившись, что опасности нет, невидимые воины пропадали во мраке, лишь только их пристальные взгляды еще долго смотрели в спину юной дальгарии и морского дракона, медленно исчезающих в синих сумерках. В конце концов Дальм легко дотронулся до плеча Шквала и тихо сказал: «Сюда», после чего нырнул куда-то вбок, в завесу непроглядного мрака. И, хоть глаза дальгаров и зрячи в темноте, но впереди себя Лиринель ничего не могла разглядеть, как, впрочем, и Шквал, так что пришлось им плыть вслепую, полагаясь лишь на еле-еле ощутимые колебания воды. Время от времени тихие голоса подсказывали им направление, и они почти не натыкались на стены, но все же не передать облегчение, с которым они увидели впереди слабый свет, озаривший стены пещеры. Он привел их в громадный грот, чей потолок был покрыт мхом и длинными плетями водорослей, что слабо, мерцающе, светились во мраке, заливая все вокруг мягким сиянием. Видимо, об их приходе уже оповестили, и из густой тьмы то и дело показывались темные тени с сияющими синими глазами, а в воде дрожали слова: «Принцесса… они вернулись… это правда… войне конец…» Даже Шквал немного расслабился, и уже не так напряженно смотрел по сторонам, а когда Лиринель осторожно спустилась с его холки – не стал возражать, хотя ни на шаг не отставал от своей подруги. Дальгаров становилось все больше, а вместе с ними в подводной пещере появилось и четыре незнакомых морских дракона. Один из них, огромный, с тяжелой головой и длинными, как наконечники копий, шипами проплыл к центру, туда, где под прядями кудрявых синих водорослей наших героев ждали двое. Это был совершенно седой, но крепкий и сильный на вид дальгар, а с ним – мужчина помоложе, чью голову, несмотря на возраст, тоже сильно побила седина, а грудь перечеркнули четыре косых шрама, одного взгляда на которые хватило, чтобы понять: можно считать чудом, что он вообще выжил. Судя по толщине рубцов, оставившие их когти были просто огромными… и не надо было долго гадать, чьи именно это были когти. На подплывшего старика дальгар даже не посмотрел, а вот при виде Шквала, чуть ли не касающегося плечом талии Лиринель, заметно напрягся, однако вовремя сумел с собой справиться.

«Добро пожаловать, - поклонился он им, - Меня зовут Орлениан, я предводитель инмеров, а это мой друг и советник, Багрилиор, и глава присоединившихся к нашему союзу морских драконов, Гром. Мы рады приветствовать вас здесь».

«Благодарю», - поклонилась в ответ Лиринель, и Шквал, некоторое время пристально посозерцав новых знакомых, в конце концов тоже кивнул им, заметив:

«А ведь вы, господин Багрилиор, не просто так здесь стоите. И черты вашего лица подсказывают мне, что не чужая вам Лиринель».

«Ты совершенно прав, - слегка улыбнулся тот, - Это сейчас меня зовут просто Багрилиором, но не так давно я был лордом Багрилиором, сыном Хельсамина, хранителем Королевского дома. Самому Эдальфиру приходился я родным дядей, братом его отца, но, - он развел руками, - все скоротечно в водах Океана, и, как видите, даже мне пришлось примкнуть к инмерам, чтобы не словом, так делом доказать королю его неправоту. Поэтому твое возвращение, - он повернулся к Лиринель, - радует меня, как никого другого, ведь я уже почти похоронил честь и славу моего дома. А ты вернула мне надежду», - и он поклонился племяннице, а Гром добавил: «И всем нам. Ваше возвращение означает, что война наконец-то кончится, и мир опустится на воды королевства и воцарится в сердце его короля. Долог был ваш путь, долог и опасен, но вы прошли его, вы здесь, и потому не передать радости, с которой мы приветствуем вас в Океане!» - воскликнул он, и собравшиеся разразились криками, и наших героев тут же окружила ликующая толпа. Все смеялись, о чем-то спрашивали… и улыбки еще не успели сойти с их лиц, когда в зал, оттолкнув с дороги недоуменно окликнувшего его стражника, заскочил юркий, гибкий телом молодой дальгар, и его задыхающийся крик огласил всю огромную пещеру, точно удар колокола:

«Дракон!»

Глава XX. «Мы вернулись домой!»

«Тальмир! – повернулся к нему Багрилиор, - Что случилось? Где Найлан?»

«Мы… мы еле прорывались… - он говорил с трудом, глаза у него были дикие, и, не закончив фразы, он закричал во все горло: - Но это не важно, потому что дракон, дракон в городе! Старейший! Войска атаковали Гнездо!»

«Что?» - заорал Орлениан, но его слова попросту утонули в свирепом, холодящем душу реве, что исторгли из себя сразу пять драконьих глоток. Дальгары так и шарахнулись от них – и от громадных столбов кипящей воды, вырвавшихся из их оскаленных пастей.

«Где они? – тут же зарычал Шквал, - Где?! Да я их на куски разорву!»

«Успокойся! – властный голос Орлениана чуть утихомирил разбушевавшегося ящера, и тот, ворча, умолк, - Грубой силой ты своему соплеменнику ничем не поможешь. А твоя гибель, как и гибель принцессы, поставит под угрозу все, за что мы так долго боролись. А если такое случится – будь уверен, война закончится лишь с полным уничтожением драконов. Мы воины, а не дикари, и будем действовать обдуманно, ясно? Идемте», - он махнул рукой и поплыл куда-то во тьму, сквозь мгновенно поредевшую толпу. Больше уже никто не улыбался, и на лицах застыло одинаково мрачное выражение, присущее воинам, собирающимся на битву. Орлениан же провел принцессу и дракона в какой-то узкий проход, слабо освещенный клочьями голубоватого мха, и постепенно спускался с ними все глубже под землю, пока даже слабые звуки не исчезли, и вокруг не воцарилась зловещая тишина. Багрилиор молча следовал за ними, старательно уворачиваясь от длинного хвоста Шквала, а замыкал процессию угрюмый старый Гром. Коридоры сплетались и пересекались, сходясь и расходясь, образуя теснейшую сеть запутанного лабиринта, Время от времени то один, то другой воин в полном боевом облачении появлялся откуда-то сбоку, коротко кланялся им и устраивался за ними, так что вскоре целый отряд дальгаров молчаливо следовал за своими предводителями. Был среди них и Дальм – Лиринель мгновенно узнала его по густой каштановой шевелюре, и молодой дальгар, коротко кивнув ей, растворился в темноте. Драконов же, кроме Шквала и Грома, видно не было, но наши герои сразу поняли, почему, едва Орлениан, жестом приказав всем остановиться, чуть коснулся плеча Лиринель и повел ее и Шквала в какой-то боковой коридор. Извилистый туннель окончился в довольно большой пещере, где было развешано оружие и сложены доспехи: панцири, кольчуги, кирасы, поручи и какие-то странной формы кольчатые конусы, которые, при желании, можно было бы обозвать «нахвостниками». Тут же были и трое других драконов, что чем-то грохотали в другом отсеке пещеры, но Орлениан даже не посмотрел в их сторону, а, стремительно проплыв через всю залу, вскоре вернулся, держа в руках удивительно тонкую серебристую кольчугу, переливающуюся, точно перламутр. Ворот и рукава ее были отделаны мелким, как бисер, жемчугом, и нити искусного узора переплетались, точно узор на зимнем стекле, обвивая предплечья и сверкая в слабом свете голубого мха.

«Эту кольчугу, - негромко сказал воин, - я выковал уже после смерти королевы Мерланды, словно этим хотел выпросить прощения у моей госпожи, которую я не смог уберечь в ту роковую ночь… Я был в том отряде, принцесса. Меня посчитали за мертвого и только потому не стали добивать, но обратно, ко двору Эдальфира, путь мне был заказан, и я подался в добровольное изгнание. И хорошо, что так поступил – так я, по крайней мере, могу содействовать прекращению, а не продолжению этой ужасной войны, начало которой я видел в ту роковую ночь. К тому же, я виноват и перед вами, - он виновато опустил голову, - Я даже не попытался вас разыскать… уберечь… я просто уплыл, как последний трус, оставив позади все свое прошлое, забрав с собой лишь то, во что я верил и за что готов был бороться. Держите, - он протянул девушке металлическое кружево, - Она ваша. И… простите меня, если можете».

«Ты не виноват, Орлениан, - покачала головой Лиринель, покачав головой, - А если и виноват – не мне тебя судить. Что случилось, то случилось, и не стоит бередить прошлое – лучше уж задуматься о настоящем и о будущем, которое мы еще можем изменить, - и она бережно приняла кольчугу, осторожно коснувшись покрытой шрамами ладони Орлениана, - Не кори себя за то, что уже прошло. Даже если совершаешь ошибку – куда важнее не повторять их впредь, чем до конца жизни терзаться себя ощущением вины, - она чуть улыбнулась, - А теперь… не поможешь мне это надеть? А то я в кольчугах и всем прочем соображаю не больше Шквала!»

Дракон в ответ фыркнул, а Орлениан, улыбнувшись, кивнул. Кольчуга превосходно гнулась и принимала почти любую форму, и дальгар легко натянул ее на девушку, застегнув витые серебряные поручи и затянув тонкие кожаные ремешки, чтобы металлическая сеть не болталась на тонкой фигурке Лиринель. После этого девушка привычно застегнула свой пояс, попутно перевязав ослабевший узел на ножнах одного из кинжалов, одернула кольчугу и, повернувшись к Шквалу, весело спросила его:

«Ну? Как я выгляжу?»

«Неплохо, - он кивнул, - Хотя и похоже, что ты натянула на себя еще одну чешую!» - и он клокочуще засмеялся.

«Думаю, эта кольчуга убережет вас от смертельных ран, но все же советую вам держаться поближе к тылу – там безопаснее…» - тем временем продолжал Орлениан, и, едва поняв, что он говорит, Лиринель резко обернулась, так, что черные волосы взметнулись за ее плечами, и опасно прищурилась:

«Что?! За запасных оставляете? Я могу сражаться!»

«Вот именно, - тут же поддержал ее Шквал, - Мы не останемся позади!»

«Ваши жизни…», - тут же попытался возразить Орлениан.

«Наши жизни в полной безопасности, - фыркнул дракон и оскалил зубы, - Не верите – испытайте нас, а уж потом решайте, куда нас ставить!»

На лице Орлениана отразилось сомнение, но тут Лиринель, прищурившись, натренированным жестом выхватила из воды свой Гамалион, и смертоносное лезвие, вспыхнув, остановилось в каком-то волоске от горла дальгара.

«Проверь меня!» - потребовала она, синие глаза яростно сверкали, и воин, пожав плечами, подцепил хвостовым плавником древко лежащего рядом длинного копья и метко швырнул его прямо к себе в руки, небрежно провернув его между пальцев и нацелив острый, как кинжал, наконечник в грудь Лиринель. Та и бровью не повела, а воин, чуть заметно усмехнувшись, перевернул копье.

«Тупыми концами», - подчеркнул он.

«Пожалуйста», - она только плечом дернула и повторила его жест с Гамалионом. Трезубец тут же недовольно заворчал, но она мигом его приструнила, напомнив, что, после этого учебного поединка, ему придется поработать по-настоящему, и уж тогда веселья будет – хоть отбавляй. Поняв, что она права, зачарованное оружие тут же умолкло, и Лиринель, улыбнувшись и за улыбкой попытавшись скрыть волнение от своего первого поединка под водой, жестом предложила Орлениану начинать. Тот ответил едва заметным кивком и тут же двинулся вперед, одновременно поворачиваясь вокруг своей оси и нанося ей стремительный удар в плечо. Действовал он явно вполсилы, жалеючи, но дальгария, отнюдь не испытав по этому поводу благодарности, тут же пригнулась, уходя от удара, и Гамалион, точно огромная змея, ткнулся в живот врага, заставив того резко отшатнуться назад, выгнувшись дугой, чтобы окованный сталью конец древка трезубца не пробил его насквозь.

«Не поддавайся! – свирепо, точно разъяренная львица, рявкнула на него Лиринель, - Бей в полную силу!» - и, не давая ему времени опомниться, вновь атаковала, нанося удар за ударом и полностью используя те уроки, что еще в детстве ей преподал Гамалион. Это был яростный, агрессивный стиль атаки практически без уходов в защиту, состоящий из стремительных ударов со всех сторон, следующих друг за другом почти непрерывно, и потому оставляющих противнику мало шансов контратаковать. Вскоре Орлениан понял, что жалеть себя она не позволит, и действительно начал сражаться по полной, но пробиться сквозь ее заслон не мог. Шквал наблюдал за поединком с этакой снисходительной ленцой, про себя посмеиваясь, и когда, в конце концов, копье отлетело далеко прочь, а Гамалион вторично ткнулся в шею Орлениана – он не был слишком удивлен, и только одобрительно заурчал, точно огромный кот.

«Ну? – чуть запыхавшаяся, но все равно спокойная Лиринель чуть приподняла бровь, - Убедился?»

«Вполне», - кивнул он, но, едва она отвела трезубец от его горла, как его рука метнулась к ее шее, точно змея… однако навстречу ей тут же взметнулась самая настоящая змея. Эрасса яростно зашипела, а ее серебряные клыки вонзились в мякоть его ладони, точно острые иглы, и Орлениан, невольно вскрикнув, отшатнулся назад, пытаясь стряхнуть с себя повисшую на нем змею.

«Вот видишь, - улыбнулась Лиринель и, перехватив Эрассу, заставила ее разжать челюсти и перебраться к себе на руки, - Я под надежной защитой», - после чего, ласково почесав змейку под подбородком, уговорила ее вернуться в свое исходное состояние и застегнула на талии черный пояс.

«Да уж… - дальгар потирал прокушенную ладонь, на которой остались четыре симметричных отметины от змеиных клыков, - Вы полны сюрпризов, Ваше Высочество. И сюрпризы эти по большей части опасны для ваших врагов».

«Более чем, - добавил Шквал, - А я – первый из них. Так что, вы нас пустите на битву? Или нам так туда плыть, без спроса?»

«Думаю… думаю, будет разумнее позволить вам сражаться, - Орлениан чуть заметно улыбнулся, - Но прошу вас, всеми силами заклинаю – берегите себя. Если вы погибнете… боюсь, что наше дело обречено».

«Мы поняли», - кивнула Лиринель, отпуская Гамалион.

«Мы будем осторожны», - поддержал ее Шквал, и вождь инмеров, кивнув, повернулся к нему.

«Ну что ж… тогда займемся тобой».

«А что я?» - удивился дракон.

«А вот что!» - раздался голос старого Грома, а там и он сам показался, закованный в тяжелую стальную броню. Его голова была защищена литым шлемом, покрытым искусной насечкой, а шею, бока и хвост обняли широкие пластины, напоминающие незамкнутое кольцо. На груди у него находилась еще одна толстая пластина, сцепленная с остальными, а брюхо покрывали широкие и почти плоские прямоугольники, полностью закрывшие его, так что только нижняя челюсть, лапы и конец хвоста дракона оказались свободны… да еще боковые плавники, для которых в спинных пластинах специально были оставлены парные щели. Гром шел к ним в довольно странной позе – на задних лапах, как огромная курица, потому что плыть ему явно было трудно – в передних лапах он нес еще один комплект доспехов, размером поменьше.

«Это что – мне?» - округлил глаза Шквал.

«А для кого же еще?» - буркнул старый дракон. Свалив наземь оглушительно загрохотавшие пластины, он приказал нашему герою стоять неподвижно и, с помощью Орлениана, принялся надевать на него все это хозяйство. Каждую пластину нужно было пристегнуть ремнями или же вдеть длинные стальные крючья в специально для них выкованные петли, и работа была тяжелой и утомительной, но результат того поистине стоил. Когда Шквалу наконец позволили пошевелиться, он уже был по большей части не сверкающе-синего, а серебристо-серого цвета, и при каждом его движении броня гремела так, что казалось – мимо промчался целый эскадрон полностью экипированных рыцарей. Молодой дракон повертелся так и этак, выгибая шею и принимая различные позы, чтобы проверить доспехи на гибкость, и, в конце концов, остался вполне доволен результатом.

«Плавать во всем этом, я, по крайней мере, смогу, - заявил он, фыркая от непривычного запаха, - И сражаться, кажется, тоже».

«Ну и хорошо, - кивнул Гром, - А то я уже разволновался, что не найдем достаточно маленького размера для такого малыша…»

«Кто малыш?! – дракон так и подпрыгнул, - Я, что ли?!!»

«Ты, ты, - в горле старика загрохотало от смеха, - Не я же».

«Прошу прощения! – Шквал явно был оскорблен до глубины души, - Но мне уже семь лет от роду! И, если вы не заметили, я уже вполне взрослый!»

«А мне от роду недавно минуло ровно восемьсот пятьдесят два года, - Гром по-прежнему смеялся, - Так что для меня ты поистине малыш, дружок!»

Шквал в ответ только фыркнул и отвернулся, а старик, все еще посмеиваясь, направился к своим товарищам. Орлениан лишь головой покачал ему вслед.

«Не обращай внимания, - посоветовал он Шквалу, - Гром, если захочет, кого угодно может до белого каления довести. Плывите за мной», - и он отправился обратно в извилистый коридор, приведший их в оружейную. Остальные драконы молча следовали за ними, явно про себя посмеиваясь над шуткой Грома, так что, хотя Шквал все еще ворчал, но уже про себя и не слишком заметно, и Лиринель не стала его одергивать. Появление их перед дальгарами вызвало одобрительные взгляды и довольные улыбки бывалых воинов, после чего весь отряд двинулся дальше под мерный перезвон оружия и доспехов.

«Куда мы плывем?» - негромко спросила Лиринель у Орлениана.

«В Мильмеррион. Эти коридоры проходят под городом и образуют настоящий лабиринт. Благодаря им мы можем оказаться практически в любой точке столицы, даже не показываясь на поверхности».

«Совсем как ты в свое время», - заметил Шквал, но Лиринель даже не улыбнулась. Значит, они уже в Мильмеррионе… совсем близко от дворца… от Эдальфира. Признает ли ее отец? Хватит ли у него сил прервать эту войну? Страшно… Но – назад пути нет, и ей придется плыть дальше, ибо она сама выбрала свой путь, сама определила свою дорогу. И должна идти по ней до конца! А потому, когда впереди что-то зашуршало, и каменная стена, движимая нажавшей на неприметный валун рукой Орлениана, послушно подалась вниз, открывая проход – она, не задерживаясь, поплыла вперед с гордо поднятой головой, хоть сердце и замирало от страха, точно у робкой лани. Словно тени, отряд дальгаров бесшумно появился среди коралловых деревьев, разноцветным ковром окружавших королевский дворец – огромное и величественное здание снежно-белого мрамора и великолепной архитектуры, с которой, пожалуй, могли бы сравниться лишь величайшие из мастеров суши. Магические огни всех цветов радуги эффектно подчеркивали его очертания, переливающимися волнами пробегая по самым красивым статуям, колоннам и карнизам. По едва заметному жесту Орлениана двое разведчиков тихо отделились от отряда и отправились вперед, обнажив оружие… но, не успели они отплыть слишком далеко, как раздались тревожные крики, полыхнуло заклятие – и один из воинов упал мертвым, а инмеры, поняв, что их обнаружили, со звоном выхватили мечи и бросились в бой. И во главе их, сметая все на своем пути, несся яростно ревущий Шквал, чьи глаза пылали, точно раскаленные угли, а клыки сверкали в свирепом оскале – дерзком вызове всякому, кто посмеет встать у него на пути! Даже собратья-драконы не могли за ним угнаться, так что вскоре он вынес сидевшую на его загривке Лиринель далеко вперед. Первый встреченный ими враг попытался поднырнуть под брюхо дракона и привычно ударить его в грудь, но наконечник трезубца скользнул по стальной броне, не причинив Шквалу ни малейшего вреда, а в следующий миг в его горло ударила синяя стрела, и Лиринель, будто руку опалив, прижала ее к груди. В ее глазах на мгновение мелькнуло выражение боли… но оно тут же исчезло, едва следующий воин попытался ударить ее друга в нижнюю челюсть и пронзить ему пасть. Гневно закричав, дальгария вскинула руки, готовясь и его угостить своей магией, но с этим Шквал сам справился, и, ликуя и рыча, бросился дальше, оставив труп дальгара качаться на воде, окрашивая ее, такую прозрачную, в кроваво-красный цвет. Это был бой, жестокий бой, и вода звенела от криков и боли, но наши герои, не вспоминая об этом, подобно смертоносной стреле пробивались к дворцу, работая клыками, когтями, кинжалами, трезубцем, магией – брат и сестра, как никогда прежде единые в порыве бешеной отваги и безудержной ярости, два воина, впервые в жизни оказавшиеся посреди настоящего сражения, но и тогда сражающиеся за правое дело!

«Ну что, Лиринель, - проревел Шквал, сметая хвостом очередного врага, - готова наконец-то повстречаться со своим отцом?» - и он недвусмысленно кивнул наверх, на огромное окно в стене дворца.

«Вполне!» - засмеялась девушка и ухватилась за его шею, а дракон, зарычав во все горло и двумя ударами расчистив себе путь, подпрыгнул на мощных лапах, взмахнув широкими плавниками, как крыльями, что вознесли его почти на самую крышу дворца, после чего он, сложив их, двинул хвостом и камнем рухнул в окно, разбив его на мириады осколков и свалившись прямо на головы опешившей страже. Впрочем, их он почти не заметил и, не медля ни мгновения, бросился по коридору, скрежеща когтями по камню и снося все на своем пути. Копья и заклинания летели в него со всех сторон, но Лиринель, сидевшая на спине друга, сбивала их ответными ударами, а те, что все-таки долетали до него, уже были на излете и соскальзывали с прочной стали, оставляя на ней лишь длинные борозды. У парадных дверей большого зала их встретило не меньше десяти воинов, загородивших путь, и наконечники копий были направлены в грудь дракону, но тот даже не зарычал, а рассмеялся им в лицо, огласив весь дворец, а в глазах его сияла такая бесшабашная отвага, что было ясно – никакие копья не смогут его остановить! Однако Лиринель, судя по всему, его решение пробивать себе дорогу собственным телом не обрадовало, и он подняла вверх руку, на которой полыхнуло ярко-синее сапфировое кольцо, исторгнув из себя потоки ослепительного света, и дальгары невольно закричали, прикрывая глаза и отшатываясь во все стороны, так что Шквалу не составило труда, метнув свое тело в диком, невообразимом прыжке, смять дрогнувший стальной частокол, расшвыряв стражников, точно сухие листья, во все стороны. И надо было видеть, что произошло с высокими, украшенными янтарем и жемчугом дверями, когда бронированное, сплетенное из одних мускулов тело со всего размаху обрушилось на них…

«Ты совершаешь ошибку, король дальгаров, - глухо промолвил громадный, закованный в стальные цепи морской дракон, чей голос напоминал рокот древнего вулкана, спящего под тонкой корочкой застывшей лавы, - И твоя ошибка, как и все предыдущие, будет стоить многих жизней».

«И жизней всего твоего рода, дракон, - с убийственной холодностью в голосе ответил еще довольно молодой дальгар, чей лоб был украшен замысловатой серебристой пластиной, украшенной искусной насечкой, мелким жемчугом и чистейшей воды сапфирами, что словно обвивала тонкое лицо и двумя переливающими плавниками уходила назад, к затылку, сверкая, точно перламутр, - Твое племя будет уничтожено, и больше ни один подводный ящер не станет угрожать моему народу! Больше ни один дальгар не погибнет по его вине!»

«Эдальфир, - в голубых глазах дракона сплелись воедино печаль и боль, - Почти двадцать лет мы ведем эту кровопролитную войну, но сейчас, помня о всех жертвах с обеих наших сторон, скажи мне: во имя чего?»

«Не слушайте его, Ваше Величество, - тут же зашептал королю один из его советников, стоявший чуть позади трона, - Мало ли что он наплетет во имя спасения собственной жизни!»

«Двадцать лет мы сражаемся и убиваем, хороним близких и оплакиваем погибших, - не обращая внимания, продолжал дракон, - Но скажи, разве мы чего-то этим добились? Зачем мы сражаемся? За что?!»

«Я скажу тебе, за что я сражаюсь, - кивнул Эдальфир и поднялся с трона, в его синих глазах запылали опасные огоньки, - По вине твоих соплеменников когда-то я лишился самого дорогого, что у меня было – моей жены и моей маленькой дочери, и с тех пор я живу лишь тем, что думаю, как покараю все твое глубоко мне ненавистное племя! И я добьюсь этого, клянусь тебе, я добьюсь этого во что бы то мне ни стало! Я выжгу драконов из вод Океана! Я окрашу его воды вашей ядовитой кровью! Я уничтожу всех вас – до последнего! Я не оставлю о вас даже памяти, даже следов! Я…»

Но договорить он не успел. Именно в этот момент в зал ворвался один из дворцовых стражников, и король, повернувшись к нему, сощурил глаза, но тот, не дав ему вылить на себя свой гнев, закричал:

«Мятежники, Ваше Величество! Инмеры напали на дворец!»

«Так чего же вы ждете? Уничтожьте предателей!»

«Но с ними драконы!»

«Что?! – глаза Эдальфира сверкнули, - Значит, одни мои враги объединились с другими? Отлично! – и он повернулся к своему советнику, - Хингалор, отправляйтесь туда! Вместе со своими воинами. Остановите их!»

«Боюсь, что это невозможно, Ваше Величество», - ответил Хингалор, скрестив руки на груди, на его лице застыло непроницаемое выражение.

«Вот как? И почему же?»

«А вот почему!» - усмехнулся советник и, неожиданно размахнувшись, хлестко ударил короля в подбородок. Тот, не ожидавший ничего подобного, отлетел прочь, рухнув на пол, а его корона осталась в руке Хингалора.

«Что это значит?! – Эдальфир с трудом поднялся, - Это измена, Хингалор! Стража, взять его!»

Но ни один из стражников даже не пошевелился, а Хингалор заметил:

«Увы, Эдальфир. Боюсь, что время твоего правления кончилось, и теперь они подчиняются мне, - после чего, кивнув им, он добавил, - Ну что ж, повторяю приказ короля… о, прошу прощения, бывшего короля. Взять его».

«Что?!» - воскликнул Эдальфир, однако стража молча повернулась к нему, выставив вперед копья, а у него не было даже ножа. И, должно быть, незавидная бы ждала его судьба, если бы не старый дракон. Откуда в нем взялось столько прыти? Эдальфир не успел даже вскрикнуть, как длинный хвост, захлестнув его в поясе, отбросил его прочь, как пушинку, и длинные челюсти ящера жутко клацнули у самого лица одного из воинов, заставив того отшатнуться. Но вперед тут же бросилось еще два стражника, чьи копья светились слабым светом, и только поднятая передняя лапа спасла дракону жизнь – острые наконечники вонзились в нее, а не в грудь. Тем временем остальные стражники уже приготовились метнуть свое оружие в голову дракона, и тот, ревя от боли, рванулся в сторону, но цепи, натянувшись, дернули его назад, и он со всего размаху рухнул на бок, открывая незащищенный живот. Еще бы несколько мгновений – и все было бы кончено, но тут раздался жуткий грохот, и в зал, на куски разломав двери, ворвался еще один дракон, совсем молодой, но с диким блеском в сверкающих лазурных глазах. Стража загородила ему путь, но он, свирепо зарычав, сам помчался в атаку, словно ураган, смяв сразу двоих и оскалив свои громадные клыки. В тот же миг с его спины, сверкнув, словно рассыпались серебристые искры, и одному дальгару незнамо откуда прилетевшее стальное лезвие вонзилось в горло, а другому два клинка пробили грудь, мгновенно выпустив из него жизнь. Остальные невольно отшатнулись, и тут, размахивая сверкающим трезубцем, со спины дракона спрыгнула юная девушка, мгновенно врубившаяся в их ряды и расшвыривающая бывалых воинов, как котят. Ее кольчуга переливалась, точно жемчужное платье, черные кудри разметались по плечам, и она со всей яростью крутилась на месте, отражая удары и нанося ответные – в диком ритме своего безумного танца! Синяя стрела, не сумев даже достигнуть ее тела, растворилась, поглощенная сияющим Гамалионом, а Шквал, что тут же проследил направление удара и без труда опознал средних лет дальгара со светлыми волосами, тут же взвыл: «Ты-ы-ы!» - и, отшвырнув с дороги последнего врага, пригнулся, точно кот, и бросился на него, выставив для удара свои огромные когти. На этот раз не уйдет! Не скроется в туннеле! Не обманет! Не солжет! Хингалор резко вскинул копье, готовясь к обороне, но молодой дракон не испугался и не отпрянул, все же обрушившись на него всем своим весом. Острая боль пронзила его грудь, точно стрела – навылет, но он только оскалился в ответ, потому что была в этой боли и зловещая радость, ведь одна из его лап все же настигла врага…

Нежные женские руки обняли Эдальфиру за шею, а волна пушистых волос защекотала лицо. Мерланда, радостно подумалось ему. Его Мерланда, его единственная, его любимая… Она пришла за ним. Она здесь, рядом… но откуда же этот скрежет? И боль в боку – там, где его ударили чьи-то острые шипы? Разве в мире мертвых существует нечто подобное? Сквозь силу, с трудом подняв веки, и его рука медленно опустилась на дрожащую девичью спину, на худенькое тело, прижавшееся к его груди, и сознания, слабо тлеющего в недрах головы, коснулось тихое, радостное: «Отец!»

Отец! Но нет, этого не может быть! Приподнявшись, он обхватил руками девушку, что обняла его за шею, заглянув ей в лицо, в ее ясные, как само море, синие глаза… что-то до невозможности натянулось в его теле, что-то, державшее его в путах все эти годы, зазвенело… и лопнуло, а он смог лишь прошептать: «Это ты…» и крепко, так крепко, как только мог, прижать дочь к себе, зажмурив глаза и чувствуя себя невероятно, просто нереально счастливым. Вновь раздавшийся скрежет немного отвлек его, и, повернув голову, он увидел молодого дракона, что стоял рядом со старейшиной и клыками и когтями разламывал цепи на его лапах. Словно почувствовав взгляд короля, он обернулся – блеснули сапфиры в цепи на его груди – и, выплюнув кусок металла, сказал:

«Здравствуйте, Ваше Величество», - и вернулся к своей работе, рыча от напряжения и боли в жестоко раненной груди – если бы не драгоценный подарок Велиминфиры, копье пробило бы сердце, а так лишь кровь сочилась потихоньку, да ныли мышцы. Эдальфир недоуменно посмотрел на дочь, и та улыбнулась:

«Познакомься, отец – это Шквал, мой лучший друг и названый брат, тот, с кем я прошла весь этот долгий путь, что привел меня назад, в Океан. Я не раз была обязана ему своей жизнью».

«Как и я – ей, - тут же добавил дракон, - И будьте уверены, король Эдальфир, - он совершенно серьезно посмотрел на него, - если бы мне представился случай отдать жизнь за вашу дочь – я бы сделал это, не раздумывая», - и, последним рывком содрав с лапы старого дракона последние оковы, он помог ему встать.

«Спасибо, - кивнул тот, - И тебе спасибо, принцесса. Я в тебе не ошибся».

«Я же обещала, что вернусь, - сказала она, - Тебе обещала, старейший».

«Да, верно, - он чуть улыбнулся, - И вы нашли меня. Нашли то, что искали, - и тут он вздохнул, - Видишь, Эдальфир… Повторяю еще раз: зачем? Ради чего?»

«Я… я был неправ, - король склонил голову, длинные седоватые пряди упали ему на лицо, - Я был не прав все эти годы… Двадцать лет! Как же я был глуп, что не сумел отличить друга от врага! Простите меня… простите! Не знаю, смогу ли я хоть когда-нибудь вымолить свое прощение… простите».

«Мы, драконы – старейшая раса этого мира, - заметил Шквал, - Мы старше эльфов, людей и дальгаров. Мы живем на земле и в море уже тысячи лет. Мы помним, как рождались столетия, мы помним, как они умирали. Мы ничего не забываем. Но если бы мы помнили все плохое, что с нами случалось, то, боюсь, в конце концов потонули бы в своей ненависти и чувстве мести. А потому, король Эдальфир, драконы умеют прощать».

«Умеют прощать и дальгары, - сказала Лиринель, обнимая отца за талию и склоняя голову ему на грудь, - Все мы порой стоим на краю пропасти, отец. Все порой заносят ногу, чтобы сделать шаг в бездну. И не столь важно, сколько раз мы обнаруживаем себя там, на самой грани, за миг до падения – важно лишь вовремя остановиться и отойти от края».

«Важно не дать себе упасть, - кивнул старейшина и, осторожно подплыв к истерзанному трупу, в котором с трудом можно было узнать Хингалора, он наклонил голову и вырвал из руки предателя серебряную корону, после чего оглянулся и, резко дернув головой, бросил ее Шквалу. Молодой дракон подхватил реликвию невероятно бережно, словно она была хрустальная, после чего подошел к Эдальфиру. Король смотрел на него во все глаза, и дракон, наклонил огромную голову, опустив корону на голову законного повелителя Мильмерриона.

«Важно суметь признать свои ошибки», - пророкотал он негромко.

«Важно уметь их не повторять, - в голос названому брату прошептала Лиринель, прижимаясь к отцу, - Важно помнить о них – всегда. Во все времена своей будущей жизни – жизни, которая для всех нас только начинается, потому что мы наконец-то вернулись! Мы вернулись домой!

Оглавление

Глава I. День беспризорницы. 1

Глава II. Голубая жемчужина. 10

Глава III. Первые знаки. 18

Глава IV. Лунная Песня. 28

Глава V. Мертвые глаза. 37

Глава VI. Лесные стражи. 47

Глава VII. Иллюзионист. 58

Глава VIII. Царство сумерек. 67

Глава IX. Пробуждение. 76

Глава X. Схватка в небесах. 80

Глава XI. Колдовская ночь. 89

Глава XII. В дальний путь. 98

Глава XIII. Тени во плоти. 107

Глава XIV. Встреча с прошлым. 117

Глава XV. На грани мира и войны. 127

Глава XVI. Внезапный удар. 137

Глава XVII. Хранительница Меора. 147

Глава XVIII. У истоков. 156

Глава XIX. Родная кровь. 164

Глава XX. «Мы вернулись домой!». 175

Дата добавления: 2015-07-10