Глава вторая. Барби буквально тряслась, ее нервы были на­тянуты до предела

Барби буквально тряслась, ее нервы были на­тянуты до предела, пока она ожидала своего выхо­да. Нет, она не должна была позволить Сью угово­рить себя. Но подруга задела самую главную стру­ну в ее душе — гордость, после чего Барби повери­ла, что вид обескураженного Ника Армстронга за­лечит нанесенные ей раны. Особенно, когда она с фальшивой улыбкой осыплет его блестящим кон­фетти, как маленького ребенка, а сама при этом бу­дет выглядеть как взрослая женщина.

«Сладкая месть» — так назвала их затею Сью.

Но сейчас Барби в этом сильно сомневалась: если Ник не узнает ее и не вспомнит, это будет ужасно. Впрочем, будет ужасно и в противном случае — ес­ли он ее узнает и вспомнит. А со стороны самой Барби бессмысленно пытаться притворяться, будто она видит его впервые.

И, тем не менее, она здесь, у входа в шатер на Обсервэтри-Хилл, и отменять выступление слишком поздно. Барби слышала, как кто-то внутри произ­носит речь. Похоже, Леон Уэбстер. То и дело раз­давались взрывы смеха. На вечеринке присутство­вало более ста гостей, одетых в дорогие вечерние наряды, как успела сообщить ей Сью, назвав их без всякого почтения «денежными мешками».

Поскольку стены шатра были выполнены из про­зрачного пластика, чтобы гости могли наслаждаться видом гавани с подвесным мостом и ночными огня­ми Сиднея, Барби была вынуждена спрятаться за ма­шину, ожидая, когда Сью, стоящая у входа, подаст ей сигнал о наступлении рокового момента.

В конце концов, она всегда может сбежать, ус­покаивала себя Барби. И машина припаркована совсем рядом с входом. Десять минут — только де­сять минут! — она пробудет сказочной феей, а по­том исчезнет в ночи. Сью, конечно же, не захочет уезжать с такой шикарной вечеринки. Она и оде­лась соответствующе — в облегающее зеленое ат­ласное платье, в котором походила на маленького и очень сексуального эльфа. Сью сказала, что добе­рется домой сама, раз уж Барби твердо решила не оставаться на праздник.

Взрыв аплодисментов заставил сердце Барби учащенно забиться. Сью подняла руку, предупреждая о готовности номер один. Барби на миг при­крыла глаза, вознеся молитву, чтобы не оторвались крылья у ее наряда, чтобы длинный шлейф ни за что не зацепился, чтобы не сорвался голос... Пусть в ее жизни будет только одно идеальное выступле­ние, но пусть оно будет сегодня.

Когда стихли аплодисменты, Леон Уэбстер под­нял руку, призывая к вниманию, и с улыбкой про­изнес:

— А теперь, дамы и господа, займите ваши мес­та. Мы приготовили для Ника специальный сюр­приз — немного волшебства в честь тридцатилетне­го юбилея.

Он дал знак джаз-оркестру и сошел со сцены под оживленный гул голосов. Ник наблюдал, как его друг с важным видом пересекает танцевальную площадку, направляясь к их столику. Несомненно, Леон сегодня был в ударе. Он произнес остроум­ную и прочувствованную речь, а теперь готовился извлечь из своей волшебной шляпы очередного кролика.

Леон был непревзойденным организатором вече­ринок и прямо-таки излучал энергию, усаживаясь на свое место за столиком. За годы их дружбы — и в уни­верситете, и позднее, когда они стали партнерами по бизнесу, — Ник не раз убеждался в этом. Они знали друг друга лучше, чем любая из женщин, в то или иное время присутствовавшая в их жизни.

Оркестр заиграл какую-то джазовую импрови­зацию, но когда вступил кларнетист, Ник узнал ме­лодию и рассмеялся. «Где-то над радугой».

— Детство какое-то, — фыркнула Таня.

Ник стиснул зубы, чтобы не нагрубить Тане. Весь вечер она демонстрировала свое раздражение, все критиковала, и он уже был готов предложить ей пересесть за другой столик.

Леон улыбнулся ей довольной улыбкой.

— Я просто решил подарить Нику немного ро­мантики. Он в ней нуждается.

Ник почувствовал, как ощетинилась Таня, гото­вясь ответить Леону очередной ехидной фразой, но в это время раздались удивленные возгласы «По­смотрите!» и «Вот это да!». Все гости повернулись к сцене, и Ник тоже развернулся вместе со своим стулом — и замер, ошеломленный.

На сцене стояла потрясающая блондинка в пе­реливающемся наряде сказочной феи с прозрачны­ми крылышками.

Несколько мгновений Ник не отрывал от нее взгляда, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохо­таться. Леон — этот бессовестный Макиавелли — раздобыл-таки для него фею с волшебной палоч­кой, не забыв их разговор в офисе. Тане, безуслов­но, шутка Леона придется не по вкусу, но Нику это было уже безразлично. Если бы по мановению этой самой волшебной палочки она сейчас исчезла, он бы не стал возражать.

Ник улыбнулся сказочной фее. Если бы она при­надлежала ему, он бы не позволил ей пылиться па полке среди других игрушек. Рядом с ней ему не потребовалось бы волшебство, чтобы проявить се­бя непревзойденным любовником. Она была луч­шим воплощением мужской фантазии, которое он когда-либо видел.

Какая потрясающая фигура!

Тонкая серебристая ткань облегала тело феи, похожее своими формами на песочные часы, на­столько плотно, что казалось, будто под ней ничего нет. Эффект был потрясающим — перед Ником сто­яла женщина из плоти и крови, но совершенная на­столько, что в ее сказочном происхождении не при­ходилось сомневаться.

Прелестное лицо светилось улыбкой, способ­ной растопить даже каменное сердце. Головку с длинными белокурыми волосами венчала диадема, делая сходство со сказочной феей полным. У Ника было единственное желание, которое эта фея с ее волшебной палочкой могла выполнить без труда, — чтобы она осталась на его вечеринке и он смог по­знакомиться с ней поближе.

Пока все идет хорошо, говорила себе Барби, улыбаясь так старательно, что от напряжения забо­лели мышцы лица. Во всяком случае, до сцены она добралась без каких-либо потерь и неприятностей. Ее неожиданное появление действительно стало сюрпризом, благосклонно принятым гостями — ни свиста, ни смеха, лишь легкий удивленный шумок и желание узнать, что же будет дальше.

Ника она увидела в тот миг, когда ступила на сцену. Леон предупредил Сью, что сам он и име­нинник будут располагаться за столиком как раз на­против оркестра. Они действительно сидели там, и Леон даже выразительно указал на Ника, как на ви­новника торжества.

Ник улыбался ей и выглядел еще более краси­вым, чем она помнила его. Темно-синяя рубашка подчеркивала глубокую синеву его глаз... глаз, смотрящих на нее так, как будто она — то единствен­ное, чего он желает в этой жизни.

На миг сердце-предатель радостно затрепетало: Нику явно нравилось то, что он видел. Но рассудок тут же погасил нелепую радость. Дурочка, это по­хоть, а не любовь. С таким же вожделением он смо­трел бы на выскакивающую из торта стриптизер­шу, если бы Леон придумал заказать такой пошло-холостяцкий сюрприз.

Взгляд Барби скользнул по женщине, сидящей рядом с Ником. Густая масса черных кудрей, пух­лые ярко-красные губы и такое же красное, сильно декольтированное платье. Да, это тот тип, который нравится Нику. Такую же ярко раскрашенную кук­лу он предпочел настоящей любви тогда, в свой двадцать первый день рождения.

Барби возненавидела эту неизвестную ей жен­щину с первого взгляда. И было очевидно, что та прониклась к Барби таким же чувством. Сказочная фея для Ника вовсе не входила в планы Тани.

Сладкое чувство необъяснимого удовлетворе­ния охватило Барби. Она подарила Нику особен­ную улыбку и подошла к микрофону. Пусть теперь пылает желанием к ней, а не к своей черноволосой любовнице, зло думала она, соблазнительно пока­чивая бедрами, чтобы закрепить успех.

Сью была права по поводу мести. Это станет бальзамом для раненой души Барби, если весь ве­чер Ник посвятит ее преследованию. Конечно, это еще раз докажет, что он всего-навсего подлый пре­датель, но зато Барби сможет покончить с болез­ненными воспоминаниями и начать новую жизнь.

Сегодня она разделается с ним, а затем уйдет на­всегда!

Барби рассчитала точно и подошла к микрофо­ну с последним аккордом «Где-то над радугой». Музыканты улыбались ей, выражая одобрение ее эффектным появлением, а дирижер даже подмиг­нул. И тут Барби пришла в голову идея.

— Помните, как Мэрилин Монро пела «С днем рождения» для президента Кеннеди? — шепотом спросила она дирижера.

Тот кивнул, озорно блеснув глазами.

— Сыграйте для меня в том же темпе, ладно?

— Для тебя все что угодно, малышка.

Барби взяла микрофон и пару раз сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло. Одним из ее та­лантов было умение хорошо подражать, и она ре­шила воспользоваться им сегодня. Конечно, снача­ла стоило бы порепетировать, но даже если ее го­лос дрогнет на какой-нибудь ноте, это лишь при­даст ему сексуальности, а Ник Армстронг будет повержен.

Публика успокоилась, и наступила тишина. Сью показала ей большой палец с того места у вхо­да, где она по-прежнему стояла. Леон наклонился и что-то говорил Нику, а его черноволосая спутница прямо-таки кипела от ярости. Ник усмехнулся в от­вет на слова Леона и, игнорируя сидящую рядом женщину, повернулся к ней спиной и лицом к сце­не. Он не проявил даже элементарной вежливости, довольно отметила Барби, а с голодным желанием пожирал глазами ее, «Бе-е - Бе-е» Лэм.

Оркестр взял первый аккорд. Барби, глядя на виновника торжества, придвинула микрофон вплотную ко рту.

— «С дне...ем рож...де...ния те...бя...», — с приды­ханием пропела она голосом Мэрилин.

Послышался гул одобрения. Публика всколых­нулась, а Ник откинулся на спинку стула и издал низкий, горловой смешок, музыкой прозвучавший для ушей Барби. Все, ловушка захлопнулась!

Барби еще раз пропела куплет, добавив в голос чувственной хрипотцы. Оркестр выдержал паузу, пока стих гул, а когда заиграл, Барби пропела в тре­тий раз «С днем рождения», придав наиболее сла­дострастные модуляции словам «милый Ники». Они прозвучали явным соблазнением.

Негодяя Ника это ни капли не смутило. Чуть склонив голову набок и не скрывая своего удоволь­ствия, он явно ждал продолжения.

И он его получил. Барби пропела последнюю строчку с максимальной чувственностью, затем ок­руглила губы и послала ему воздушный поцелуй.

Публика взорвалась аплодисментами, мужчины вскочили на стулья, хлопая и свистя, женщины смеялись. Леон Уэбстер стал раскланиваться, что­бы все поняли, кто организатор и вдохновитель этого шоу.

Но Ник даже не посмотрел на друга. Как не смо­трел он и на веселящихся гостей. Его взгляд был прикован к сказочной фее, и Барби, вынужденная удерживать на лице ослепительную улыбку, уже чувствовала боль в лицевых мышцах. Она вернула микрофон на место и сошла со сцены, чтобы при­ступить к завершающей части своего выступления.

— Поют все! — закричал Леон и стал размахивать руками, якобы дирижируя.

Оркестр снова заиграл «С днем рождения», но уже в более привычной интерпретации, и все те, кто еще не встал со своих стульев, поднялись и на­чали петь для единственного человека, который продолжал невозмутимо сидеть на месте. По мере приближения Барби лицо черноволосой любовни­цы Ника становилось все мрачнее, а когда Барби взмахнула своей волшебной палочкой, женщина положила руку с длинными алыми ногтями на пле­чо Ника, явно демонстрируя свои права на него.

Если Ник и почувствовал ее прикосновение, то никак не отреагировал. Он неотрывно следил за приближающейся феей, наслаждаясь каждым мгновением этого волшебного миража.

А Барби наслаждалась ощущением собственно­го, пусть и иллюзорного и сиюминутного, могуще­ства. Это ощущение не шло ни в какое сравнение со всеми аплодисментами, какие она получала, раз­влекая публику. Она чувствовала свою власть над всеми присутствующими здесь мужчинами, а глав­ное, над тем единственным мужчиной, мысли о ко­тором не покидали ее все эти годы... над Ником Армстронгом.

От наслаждения у Барби свело живот, груди, каза­лось, стали тяжелее, а соски напряглись. Провокаци­онно покачивая бедрами, она приближалась к Нику, как никогда остро осознавая свою женственность.

Он продолжал сидеть и лишь поднял голову, чтобы смотреть прямо на Барби, когда та останови­лась рядом с ним. Было чудом, что она еще помни­ла о своих обязанностях сказочной феи с волшебной палочкой в руках. Взгляд Ника был неотрывно прикован к ее лицу, в нем читалось неприкрытое мужское восхищение.

— Загадай желание, — хрипло предложила Барби с улыбкой, взмахивая палочкой над его головой и нажимая потайную кнопку на ней. На Ника про­лился дождь сверкающих блесток, усыпав волосы, нос, щеки, отчего синева его глаз стала еще прон­зительнее, еще загадочнее.

Барби наклонилась, чтобы запечатлеть на его щеке волшебный поцелуй. Стук собственного сердца отдавался у нее в ушах, все остальные зву­ки она слышала словно сквозь вату. Совсем близко Барби увидела, как раскрылись его губы... Искуше­ние оказалось слишком велико. Вместо того, чтобы легко поцеловать Ника в щеку, ее губы сами по се­бе приникли к его губам.

Первое дразнящее прикосновение — и Барби больше себя не контролировала. Ник встал на ноги, нежно очертил большим пальцем контур ее подбо­родка и скул, а затем запустил руку ей в волосы, оттягивая голову назад. Приникнув к губам Барби, он положил вторую руку ей на спину, под крылья, и что есть силы прижал к своему откровенно возбужденному телу.

Это не было похоже ни на один поцелуй, кото­рые изредка случались в жизни Барби, — неисто­вый, всепоглощающий, он увлек ее в водоворот фантастических ощущений; исступленный, страст­ный, он показал ей, каким пьянящим и неодоли­мым может быть желание. Охваченная непередава­емыми ощущениями, она даже не заметила, как волшебная палочка выскользнула из ее рук.

С грубой внезапностью рот, повергший все су­щество Барби в такой чувственный восторг, ото­рвался от ее губ. Резкий окрик «Что за черт!» во­рвался в ее сознание. Глаза Барби распахнулись как раз в тот момент, когда волшебная палочка с силой опустилась на голову Ника, как будто это была хло­пушка для мух. От удара из палочки снова посыпа­лись серебристые блестки.

— Я покажу тебе волшебство! — визжала черново­лосая женщина, поднимая палочку для нового удара.

Ник поспешно высвободил руку из волос Барби и перехватил занесенную для удара руку женщины.

— Прекрати, Таня! — раздраженно произнес он.

— Это ты прекрати! — прозвучал резкий ответ.

Черноволосая красавица вмиг превратилась в фурию. Барби во все глаза смотрела на разъярен­ную женщину, чувствуя себя беспристрастной зри­тельницей сцены, разыгрываемой разгневанной любовницей Ника.

— Как ты посмел целовать ее в моем присутст­вии! — злобно шипела та, пока Ник пытался ото­брать у нее злополучную палочку.

Вырвавшись из его рук, Таня повернулась к Барби, которую Ник прижимал к своему боку, отче­го перед «лобовой атакой» она оказалась беззащит­на. Алый рот женщины был растянут в глумливой усмешке, а рука с палочкой занесена для удара, на этот раз по голове Барби.

— А ты... дешевая проститутка, попытайся снять на вечер кого-нибудь другого. Ник — мой!

На этот раз руку взбешенной женщины перехва­тил Леон Уэбстер. Он выхватил злополучную па­лочку и бросил на пол.

— Остынь, Таня! — приказным тоном сказал он. Но, даже лишившись своего оружия, фурия не успокоилась. Скрючив пальцы, Таня со змеиным шипением бросилась на Барби.

Ник заслонил Барби собой, а Леон сзади схва­тил Таню за руки и прижал их к бокам. Все произо­шло настолько быстро, что Барби не сразу пришла в себя, а когда пришла, ее стала сотрясать дрожь — и снаружи, и внутри.

— Отпусти меня! — бушевала Таня.

— Не отпущу, пока ты не возьмешь себя в руки, — ответил Леон.

— Правильно! — услышала Барби знакомый голос. Сью!

— Вы заверяли, никакого риска, мистер Уэбстер, не правда ли? Все будет пристойно, да? Никаких оскорблений? — возмущенно спросила Сью, уперев руки в бока и гневно взирая на Ника и Леона, удер­живающих все еще беснующуюся Таню. — Это и есть сливки сиднейского общества? — язвительно уточнила она.

— Мисс Ольсен... Сью... — заискивающе загово­рил Леон.

— Мою сказочную фею чуть ли не избили на гла­зах сотни гостей!

—Я не ожидал ничего подобного...

— Мы с точностью выполнили ваши пожелания, сэр, — прервала его Сью. — Вы настаивали на краси­вой, сексуальной...

— Да, да. Но...

— Вы должны были контролировать ситуацию, мистер Уэбстер.

— Я так и поступил — спас ее от нападения. Таня, немедленно извинись перед этими леди.

— Леди?! Какие это леди? Это шлюхи!

— Еще одно оскорбление, — констатировала Сью. Она перевела взгляд на Ника. — Будьте любезны, отпустите мою фею. Я забираю ее с этого отврати­тельного мероприятия.

Когда Ник убрал свою теплую, такую надежную руку, Барби начал бить озноб. А Ник умоляющим тоном обратился к Сью:

— Простите за эту сцену. Никто не ожидал, что ситуация выйдет из-под контроля...

— Надеюсь, теперь вы восстановите этот кон­троль, — резко ответила Сью. — А вы, мистер Уэб­стер, проводите нас к выходу из этого вертепа, обеспечив должную безопасность моей фее. И поз­вольте вам сказать, сэр... — ее зеленые глаза впи­лись в Ника, — ваш выбор оставляет желать много лучшего. Вот это... — она презрительно посмотрела на Таню, — не леди.

— Да кто ты такая?! — завопила «леди».

Проигнорировав ее выпад, Сью кивнула Барби и сказала:

— Палочку хорошо бы забрать.

Барби глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки, и отступила от Ника. Стараясь сохранять достоинст­во, она подошла к палочке, валяющейся на полу.

— Постойте! — В хриплом голосе Ника звучала мольба.

Барби заколебалась, все еще находясь под тем магическим воздействием, которое всегда оказыва­ла на нее близость Ника, но потом решила, что Сью права. Им необходимо немедленно убраться отсюда. Ничем хорошим возникшая ситуация все равно не кончится. Да, месть — это палка о двух концах, подумала Барби.

— Пожалуйста, подождите!

В голосе Ника была такая мука, что сердце де­вушки невольно сжалось, готовое рвануться на этот зов. Но прежде, чем она успела что-либо отве­тить, кто-то схватил ее за прозрачные крылья и дернул, с треском отрывая их от платья. Барби в ужасе вскрикнула и обернулась, обнаружив обес­кураженного Ника с крыльями в руках.

— Я не... я просто хотел...

— Так-так, теперь еще и нападение, — обвиняющим тоном констатировала Сью. — Мистер Уэбстер.

— Ради бога, Ник! — взмолился Леон. — Отпусти фею и забери от меня Таню.

— Да не нужна мне Таня! — закричал на него Ник. — Все, что я хочу, так это чтобы она спрыгну­ла с моста и я ее больше никогда не видел!

— Мерзавец!

Новый яростный импульс придал сил черново­лосой ведьме: она вырвалась из рук Леона и вцепи­лась в крылья, которые держал Ник. Тоненькие крылышки упали на пол, и Таня принялась исступ­ленно топтать их ногами. Ярко-красные ногти на ее ногах, видневшиеся в вырезе открытых черных бо­соножек на шпильке, походили на капли крови на серебристой паутинке истерзанных крыльев.

Шок охватил всех присутствующих, но тут Бар­би простонала:

—О, нет!..

Этот стон привел Ника в чувство. Он подхватил беснующуюся женщину на руки и отнес подальше, хотя справиться с ней оказалось непросто.

Барби смотрела на сломанные крылья. Она тру­дилась над их созданием много часов, и они поис­тине были прекрасны. Ее глаза наполнились слеза­ми. Произошедшее было похоже на осквернение...

Кто-то коснулся запястья Барби и протянул вол­шебную палочку. С конца серебристого стержня сви­сала оторванная звездочка — палочка тоже была сло­мана.

— Я выставлю вам огромный счет за нанесенный ущерб, мистер Уэбстер, — мрачно предупредила Сью, скрестив на груди руки. Вид у нее был весь­ма воинственный.

— Конечно, я заплачу, — пообещал Леон со вздо­хом. — Полагаю, нам лучше уйти...

В сопровождении Леона Сью и Барби двину­лись к выходу из гудящего как улей шатра. Крылья остались лежать на полу. Леон бормотал что-то о неудавшейся шутке, Сью упрекала его в плохой ор­ганизации, а Барби смотрела на сломанную вол­шебную палочку в своих руках.

Падающая звезда, подумала она.

Загадать желание?

А сбываются ли когда-нибудь эти загаданные желания?

Дата добавления: 2015-07-10