Адепты периода после появления христианства христианского периода и их доктрины

Что вообще знает мир о Петре и Симоне, например? Светская история не упоминает о них, а то, что сообщает о них так называемая священная литература, разбросано скупыми фразами по «Деяниям». Что же касается апокрифов, то само их название не позволяет критикам доверять информации из них. Однако, оккультисты заявляют, что, несмотря на их односторонность и предвзятость, эти апокрифические Евангелия содержат гораздо больше исторически правдивых событий и фактов, нежели Новый Завет вместе с «Деяниями». Первые представляют собой сырые предания, вторые (официальные Евангелия) – тщательно обработанные легенды. Священность Нового Завета – это вопрос личных убеждений и слепой веры, и хотя каждый обязан уважать личное мнение ближнего, но никто не обязан разделять его.

Кем был Симон Волхв, и что о нём известно? Из «Деяний» мы только узнаём, что за свои замечательные магические способности он был прозван «великой силой Божией». Сказано, что этот самаритянин крестился у Филиппа, а впоследствии его же обвиняют в предложении Петру и Иоанну денег за обучение его искусству настоящих «чудес», при этом утверждается, что ложные – от Дьявола.[209] И это всё, если не считать произвольного оскорбления за «чудеса» последнего рода. Ориген упоминает, что Симон посетил Рим во время царствования Нерона[210], а Мошейм относит его к откровенным врагам христианства,[211] но оккультная традиция обвиняет его не более, чем в отказе признать «Симеона» Наместником Бога. Был ли этим «Симеоном» Пётр или кто-то другой – для критиков остаётся открытым вопросом.

113] {НЕСПРАВЕДЛИВАЯ КРИТИКА} Утверждения Иринея[212] и Епифания,[213] будто Симон Волхв объявил себя воплощением троицы и в Самарии представлялся Отцом, в Иудее Сыном, а неевреям выдавал себя за Святого Духа, – просто клевета. Времена и события меняются, а человеческая натура нет, оставаясь всё той же под любым небом и в любые эпохи. Эти обвинение есть результат и продукт традиционного традиционной и теперь классического классической odium theologicum.[214] Ни один оккультист – каждый из которых в большей или меньшей степени испытывал на себе затаённую богословскую злобу – никогда не поверит в подобное по одним только словам Иринея, если он действительно писал это сам. О Симоне же рассказывается, будто он держал при себе женщину, которую выдавал за троянскую Елену, прошедшую сотню перевоплощений и бывшую ещё раньше, в начале эонов, Софией, Божественной Мудростью, эманацией его собственного (Симона) Вечного Ума, когда он (Симон) был «Отцом»; и наконец, что с нею он «зачал Архангелов и Ангелов, которые и создали этот мир», и т.д.

Но все мы знаем, насколько может преобразиться и как пышно обрасти любой голый факт, пройдя хотя бы через полдюжины рук. Кроме того, можно объяснить и даже показать, что все эти утверждения основаны на правде. Симон Волхв был каббалистом и мистиком, который, как и множество других реформаторов, пытался создать новую религию, основанную на фундаментальных учениях Тайной Доктрины, но не разглашая её тайн больше, чем необходимо. Почему же тогда как мистик, глубоко вдохновляемый знанием о повторных воплощениях (можно не обращать внимания на число «сто» как на весьма вероятное преувеличение его учеников), Симон не мог говорить о той, кого психически опознал как воплощение некоей героини с этим именем и именно так, как он говорил, если он, вообще, говорил это? Разве в нынешнем веке не встречаются люди, не какие-то шарлатаны, но интеллигенты, занимающие высокое положение в обществе, чья внутренняя убеждённость говорит им, что они были – одна царицей Клеопатрой, другой Александром Великим, третья Жанной Д’Арк и кем бы то ни было ещё? Это вопрос внутренней убеждённости, большего или меньшего знакомства с оккультизмом и веры в современную теорию перевоплощений. Последняя, как ещё будет показано, расходится с подлинной доктриной древности, но ведь не бывает правил без исключения.

114] Что же касается единства Волхва «с Богом-Отцом, Богом-Сыном и Богом Святым Духом», то и это, опять-таки, вполне допустимо, если мы признаём право мистика и провидца на аллегорический язык. Кроме того, в данном случае это вполне оправдано доктриной Вселенского Единства из эзотерической философии. Каждый оккультист скажет то же самое на (для него) научном и логическом основании и в полном согласии с учением, которое он исповедует. Нет ведантиста, который не говорил бы того же ежедневно: он, конечно, и Брахман, и Парабрахман, поскольку отвергает индивидуальность своего личного духа и признаёт Божественный Луч, который пребывает в его Высшем «Я» лишь как отражение Вселенского Духа. Это звучащее во все времена и эпохи эхо изначальной доктрины Эманаций. Первой Эманацией Неведомого является «Отец», второй – «Сын», и всё и вся исходит из Единого, или того Божественного Духа, который «непознаваем». Отсюда и утверждение, что с нею (Софией, или Минервой, Божественной Мудростью) он (Симон), когда пребывал ещё в лоне Отца, сам являющийся Отцом (или первой коллективной Эманацией), зачал Архангелов – «Сына», – которые стали творцами этого мира.

Сами римские католики, прижатые к стене неопровержимыми аргументами своих оппонентов – учёных филологов и специалистов по древнему символизму, которые в пух и прах разносят церковные догмы и их авторитетов и указывают на множественность Элохим в Библии, – признают ныне, что первое «творение» Бога, Цаба, или Архангелы, должны были участвовать в сотворении Вселенной. Разве нельзя предположить, что:

Хотя «Бог сам сотворил небо и землю»… однако, несмотря на их [Ангелов] непричастность к первому творению ех nihilo,[215] им могло быть поручено его завершение, продолжение и поддержание?[216]

восклицает в ответ Ренану, Лакуру, Мори и всем членам Французского Института Де Мирвилль. С некоторыми отличиями именно так и говорит Тайная Доктрина. На самом деле не было ни одной доктрины из проповедуемых множеством реформаторов первого и последующих веков нашей эры, исходные учения которой не основывались бы на этой общемировой космогонии. Обратитесь к Мошейму и вы увидите, что он говорит о тех многих «ересях», которые описывает. Иудей Церинт

Учил, что Творец мира сего… Высший Бог еврейского народа, был Существом, порождённым Всевышним Богом;

И, более того, что Существо это,

Постепенно отпало от своей природной добродетели и первоначального достоинства утратило присущее ему достоинство и высокое положение.

115] {ДВА ВЕЧНЫХ ПРИНЦИПА} С небольшими отличиями тех же самых идей придерживались и египетские гностики второго столетия Василид, Карпократ и Валентин. Василид проповедовал о семи Эонах (Воинствах, или Архангелах), которые произошли из субстанции Всевышнего. Двое из них, Сила и Мудрость, породили небесную иерархию первого класса и достоинства, из которой эманировала вторая, из той третья и т. д. Каждая последующая эволюция имела менее возвышенную суть, чем предыдущая, и каждая творила себе Небеса для обитания, чистота и слава которых сокращаются соответственно приближению к земному состоянию. Так число этих Небес дошло до 365, и над всеми стоит Высочайший Неведомый, называемый Абраксасом, именем, которое по греческому методу исчисления даёт число 365, содержащее в своём мистическом и нумерологическом значении число 355, или человеческую величину.[217] Это была одна из гностических тайн, основанная на тайне изначальной эволюции, которая закончилась «человеком».

Той же доктрины с некоторыми видоизменениями придерживался и Сатурнил из Антиохии. Он учил о двух вечных принципах, Добре и Зле, которые на самом деле суть Дух и Материя. Семь Ангелов, управляющих семью планетами, это Строители нашей Вселенной, что составляет чисто восточную доктрину, поскольку Сатурнил был азиатским гностиком. Эти Ангелы являются естественными Хранителями семи областей нашей Планетной системы, причём один из самых могущественных из этих семи творящих Ангелов третьего класса – «Сатурн», правящий гений планеты Сатурн и Бог еврейского народа, то есть Иегова, которого почитали евреи и которому они посвятили седьмой день недели, или Саббат, субботу – «день Сатурна» у скандинавов и индусов.

Маркион, который тоже придерживался доктрины двух противоположных принципов Добра и Зла, говорил о третьем Божестве «смешанной природы» между ними. Это Бог евреев, Творец (вместе с его Воинством) низшего, или нашего, мира. Хотя он пребывает в постоянном противоборстве с Принципом 116] Зла, но это промежуточное Существо противопоставлялось и Принципу Добра, на чьё положение и статус оно претендовало.

Таким образом, Симон был лишь сыном своего времени, религиозным реформатором, каких было немало, и Адептом-каббалистом. Церковь, которой вера в его реальное существование и великие силы просто необходима, чтобы выгодно подчеркнуть «чудо», совершённое Петром, и его победу над Симоном, не скупясь, превозносит удивительные магические деяния последнего. С другой стороны, скептицизм специалистов и учёных критиков пытается полностью вычеркнуть его. Так, после отрицания самого существования Симона они, наконец, сочли за благо всецело отождествить его индивидуальность с Павлом. Анонимный автор труда «Supernatural Religion» упорно старается доказать, что под именем Симона Волхва следует понимать апостола Павла, чьи «Послания» и тайно, и открыто порочил Пётр, возражавший на них и порицавший их «неразумную[218] учёность». Это и впрямь кажется весьма вероятным, когда мы думаем об обоих апостолах и сопоставляем их характеры.

Апостол язычников был смелым, откровенным, искренним и очень образованным, тогда как апостол Обрезания был труслив, осторожен, неискренен и весьма невежествен. Нет почти никаких сомнений в том, что Павел был хотя бы частично, если и не полностью, посвящён в теургические мистерии. Его язык, фразеология, настолько характерные для греческих философов, некоторые выражения, употреблявшиеся только Посвящёнными, – всё это, безусловно, ведёт нас к такому выводу. Наше подозрение подтвердила и талантливая статья д-ра А. Вильдера Уайлдера «Павел и Платон», где автор делает замечательное и весьма ценное для нас наблюдение. Он указывает на обилие в посланиях Павла к коринфянам «выражений, навеянных сабасийскими и Элевзинскими элевсинскими посвящениями и лекциями (греческих) философов. Он (Павел) называет себя idiotes, т.е. неискусным в Слове, но не в гнозисе, или философских знаниях. “Мудрость же мы говорим между совершенными, или посвящёнными,” пишет он, даже сокровенную мудрость, “но мудрость не мира сего и не властей мира сего, но божественную мудрость, тайную, сокровенную, – которой никто из властей мира сего не познал ”».[219]

Что же ещё может подразумевать под этими недвусмысленными словами апостол, как не то, что, сам будучи мистом (Посвящённым), он говорит о том, что показывается и объясняется только в Мистериях? Слова «Божественная Мудрость, тайная, сокровенная, которой никто из властей мира сего не познал», явно имеют какое-то непосредственное отношение к василевсу элевсинского Посвящения, который знал должен был знать её. Этот василевс входил в окружение великого Иерофанта и был афинским архоном.[220] В качестве такового он был одним из главных мистов и относился к внутренним Мистериям, доступ к которым получало лишь очень небольшое число избранных.[221] Тех, кто руководил проведением Элевсиний, называли архонами архонтами.[222]

Однако, сначала нам нужно поговорить о Симоне Волхве.

117]

Дата добавления: 2015-07-10