Глава 2. То, что имеет значение.

- Просто послушай. Я тут подумал…

Ой, нужно было подумать лучше. Я замолкаю на мгновение, чтобы дать ему съязвить. У него есть на это право. Как ни странно, он не отвечает. Я продолжаю. Эту речь я сочинял в течение всех ночей, когда сидел и смотрел, как он спит. Я мог бы провести так всю жизнь. Но сегодня мы должны выйти из темницы. Меня тошнит от мысли об окружающем мире. Но еще хуже мне становится, когда я думаю, что не смогу больше лежать рядом с ним, чувствовать его, любоваться им во сне.

- Ты можешь быть злобным ублюдком в классе. А вечером я накажу тебя за это,— я улыбаюсь и поворачиваюсь к нему. Каменное лицо. Сердце останавливается. На что я рассчитывал?

- Нет.

Ладно, если разумные доводы не работают, попробую попросить.

- Сев.

- Нет. И не называй меня так, — отвечает он и поднимается с постели, одевая мантию. Я поднимаюсь вслед за ним.

- Почему?

- Потому что это не мое имя.

Ха—ха.

- Ты же знаешь, что я не это имею в виду. - Он сердито смотрит на меня. Я тоже так могу.

- Почему?

- Это не сработает.

- Отлично. А что ты предлагаешь?

- Выпить чаю.

Он выходит из комнаты. Я одеваюсь, пытаясь подобрать слова. Но все, что приходит в голову — это - Ты мне нужен. Я без тебя умру. Пожалуйста, не бросай меня.

Мне кажется, что это еще больше напугает его. Но это правда. Он не понимает, что только он позволил мне выжить. Я должен был сойти с ума этим летом, потерявшись в кошмарных воспоминаниях. Но он был со мной — молчаливый и ненавязчивый. Он не спрашивал, что случилось. Как бывший Пожиратель Смерти, он должен знать, что могло произойти. Я благодарен ему. Многого я не помню, но то, что осталось в памяти, настолько ужасно, что я не мог об этом говорить. Я даже не могу думать об этом без нервной дрожи. И когда я начинаю об этом думать, он всегда рядом, чтобы успокоить.

Я одеваюсь и иду к нему. Сажусь на самый неудобный стул и жду, когда он что-нибудь скажет. Когда он убьет меня словом. Я задыхаюсь от паники.

- Ну?

- Это не должно продолжаться.

Я проглатываю застрявший в горле комок. - Что именно? - Я не дам ему это сделать. Я не дам ему просто уйти.

- Ладно. Я могу прожить без секса. Но…, — его лицо вытягивается. Он тоже не хочет, чтобы все закончилось. - Но ты идиот. Честно. Ты… тебе ведь это нравится так же, как и мне, даже если ты никогда не признаешься в этом. Ты всегда говорил мне, что я не должен приносить себя в жертву. Самое время тебе последовать собственному совету.

Он не отвечает, только пялится в свою чашку. Я думаю, что он пытается найти слова и объяснить мне, почему это не сработает. Меня снова охватывает паника. Я падаю к его ногам, отчаянно подбирая слова. - Слушай. Ты всегда пытаешься поступать так, как считаешь правильным. Мы решили, что не должны быть вместе. Но так получилось, что мы вместе. И… я думаю, что у нас нет выбора. Мы привязались друг к другу. - Я слабо улыбаюсь, и он вздрагивает.

Я знаю, что он не хочет, чтобы все закончилось. Я нужен ему так же, как и он мне. Он беспокоится только о том, что скажут люди. Они нас осудят. Только потому, что он старше меня. Но я знаю и то, что если он попробует меня оттолкнуть, я снова окажусь здесь. Как бы ни смешно это звучало, мне кажется, что это судьба. По крайней мере, я на это надеюсь.

- Как… ладно, мы ничего не решили. Посмотрим, как пойдут дела, когда мы отсюда выйдем. Ладно?. - Он не отвечает, и я сажусь к нему на колени. - Северус? Скажи что-нибудь.

- Мне нужно выпить.

Не совсем тот ответ, которого я ждал. Но во всяком случае, он не сказал, — Я рад от тебя отделаться или что—то типа того. Я чувствую облегчение от того, что он сменил тему.

- Сейчас 6.30 утра.

- Значит, у меня есть ровно десять с половиной часов, чтобы приготовиться для возвращения в мир.

Мир. Мир, где я должен не спать ночами и не сметь пойти к нему. Где я должен делать вид, что не люблю его, и мне нет дела до того, что он так далеко от меня. Мне вдруг захотелось быть еще ближе к нему. Я хочу быть с ним. В нем. Во мне.

- У меня есть идеи, как можно провести время получше.

Он смотрит на меня.

- Я не сомневаюсь. - Я решаю заткнуть его. - Гарри…

Его дыхание становится прерывистым, и я понимаю, что включилось кресло. Он закрывает глаза. Мне хочется рассмеяться, но я решаю воспользоваться своим преимуществом, пока он молчит. Это большая редкость. Я целую его, скользя языком между его зубов, как он научил меня. Осторожно, мягко. Я ловлю зубами его нижнюю губу — как он это любит. Он отвечает мне. У него нет выбора. Я отрываюсь от него, прежде чем он начнет ощущать невидимые пальцы.

- Гарри, — выдавливает он и хмурится.

- Чертово кресло.

- Когда придет Дамблдор?

- Заклинания закончат действовать в пять.

- Думаю, что нам лучше вернуться в постель. Вечером тебе понадобятся силы. - Я усмехаюсь.

- Вот почему я не собираюсь ложиться в постель с тобой. Слезь с меня. У тебя разве нет домашнего задания?

Ага, есть кое-что, что мне хотелось бы изучить подробнее. - Ммм… Может, ты мне поможешь? Что ты знаешь о том, как быть сверху?

- Слезь с меня, ненасытный маленький негодяй.

Ну ладно.

- Я настаиваю.

Я целую его, и он на мгновение напрягается. Тут же его руки скользят под мою футболку и начинают гладить спину. Я победно улыбаюсь. Но мне хочется большего. Я развязываю пояс его мантии и вижу, что он возбужден. Он меня хочет. Кровать вдруг кажется очень далекой. Я хочу его прямо сейчас. Здесь.

Он снимает с меня футболку, и я встаю, чтобы скинуть брюки. Я все еще ношу старые штаны Дадли. Он тоже поднимается и снимает мантию. Он стоит передо мной — бледный, обнаженный, стройный. Прекрасный. Я знаю, что никто со мной не согласится. Но это делает его еще более красивым. Это делает его моим.

Он прижимает меня к себе, и я задыхаюсь от бури эмоций. Совершенство. Единственное слово, которое приходит мне в голову, чтобы описать это. Он дополняет меня. Я дополняю его. Когда мы вместе, все кажется несущественным и несовершенным. Мы — это тепло, покой и безопасность. Самая прекрасное, что есть в мире. Просто мы.

Я чувствую его эрекцию, и тут же все мысли о власти улетучиваются. Я хочу, чтобы он был во мне. Чтобы он никогда не покидал мое тело. Он мне нужен.

Он проводит пальцами вдоль спины и приоткрывает рот мне навстречу. Как я собираюсь жить без этого? А как собирается он? Это совершенство. Он не может этого не чувствовать. Это слишком сильно, чтобы не быть взаимным. Я обнимаю его за шею и приподнимаюсь на цыпочки, чтобы быть ближе к нему. Если бы волшебство действительно существовало, мы бы превратились в единого человека. - Я хочу, чтобы ты был во мне, — говорю я. Я не имею в виду его член. Я имею в виду его. Во мне. Со мной. Навсегда.

*Невозможно*

Он тянется к своей палочке, чтобы взять любрикант. Я его останавливаю. Я этого не хочу. -
Я не хочу причинить тебе боль, — шепчет он. Его рука гладит мой подбородок, шею, лицо.
Я встречаюсь с ним взглядом. - Ты не причинишь. В смысле… это не будет плохо. - Я не могу объяснить, что именно имею в виду. Но, кажется, он понимает. Он всегда понимает. Все, что я чувствую. Все, что я есть. Он просто знает.

Он кивает и становится за моей спиной, обнимая меня. Он кладет мне руки на плечи, и я опускаюсь на колени, опираясь на кресло.

От ощущения его дыхания на своей заднице я вздрагиваю. Что…, — я не заканчиваю вопроса, когда его язык проникает в мое отверстие. Мой мозг отключился. И это как раз тогда, когда я подумал, что секс не может быть еще лучше.

Я могу только стонать. К языку присоединяется палец, и я еле сдерживаюсь, чтобы тут же не кончить. Я кричу и почти плачу от удовольствия. Он удерживает мои бедра руками.

Потом одной рукой он тянется к моему члену и начинает поглаживать его. Я снова кричу и кончаю, свалившись на стул без сил. Мне приходит в голову, не так ли умирают от удовольствия.

Он подставляет руки и собирает мою сперму. - Вставай, — командует он. Я не могу. Сердце бешено колотится, ноги ватные. Не может же он правда рассчитывать, что я смогу встать. Он смеется, и я пытаюсь подняться, но мне удается лишь присесть на корточки. Он садится на стул передо мной и смазывает свой член моей спермой. Невероятное зрелище.

- Ну, если ты не можешь с собой справиться, я помог себе сам. - Он усмехается, подняв бровь. Я с трудом поднимаюсь. - Повернись. - Я подчиняюсь и чувствую его руки на своих бедрах. Он тянет меня к себе и коленом раздвигает мои ноги.

Он легко входит в меня, и я снова чувствую возбуждение. Северус вдыхает сквозь зубы и стонет. Я медленно опускаюсь на его член. Это не очень больно. Не больнее, чем мне хочется.

- Все нормально? — спрашивает он неровным голосом.

Я не могу говорить. Или дышать. Я киваю. Он приподнимает меня и насаживает с силой. Я вскрикиваю и откидываюсь назад. Он скользит по мне руками и целует мою шею. Я слышу его быстрое прерывистое дыхание. Я хочу остановить время. Хочу как-нибудь стать его частью. Я хватаю его за руки, прижимая сильнее.

Я шевелю бедрами, и он кусает меня за плечо. Его руки гладят мои бедра, он входит в меня глубже, чем я мог себе представить. Я держусь за подлокотники кресла, приподняв свое тело, пока он медленно продвигается в меня. Мне кажется, что каждым своим движением он проникает мне прямо в душу. Одной рукой он прижимает меня к себе за плечи, а другой начинает гладить мой быстро увеличивающийся в размерах член в унисон с движениями бедер. В животе теплеет, он продолжает в умопомрачительно медленном темпе, и я не хочу ускоряться. Мои ноги дрожат от напряжения, но я не хочу, чтобы он останавливался. Никогда.

Но все когда-то должно закончиться.

Он хватает меня, и мы оба падаем на пол. Я едва успеваю подставить руки, чтобы не рухнуть лицом в ковер. Он почти полностью выходит из меня, и резким движением проникает снова.

- Черт!. - Волна удовольствия пульсирует во мне, и я кричу. Он понимает мой крик как знак одобрения, и продолжает в том же духе, пока я не теряю дар речи.

А он не теряет.

- Кончи еще раз, Гарри… Для меня… Я хочу чтобы ты кричал…

Я вдруг чувствую себя так, как будто меня ударили в живот. Я закрываю глаза и говорю себе, что это Северус, но слова продолжают крутиться в голове.

*Покричи для меня, мальчик… Я хочу слышать твой крик… Ну давай, маленький ублюдок, кричи…*

Я не должен был получать удовольствие. Это было зелье. Не я. Я зажмуриваюсь и пытаюсь сконцентрироваться на его движениях. Вот как это должно быть. Добровольно. По желанию. Я чувствую, как он кончает в меня. Я падаю на пол, и он сверху. Если он сейчас меня покинет, я сломаюсь. Я умру.

- Что случилось?, — спрашивает он, запыхавшись.

- Что?

- Я сделал тебе больно?

- Нет.

Он скатывается с меня, и я еле сдерживаюсь, чтобы не просить его не делать этого. Он бормочет очищающее заклинание. Мне удается совладать с собой, и я улыбаюсь, глядя на него.

- С тобой все в порядке?. - Его голос холоден. Я проклинаю себя за то, что я такая сволочь.

Я все еще улыбаюсь. - В порядке. Просто… я истощился в первый раз…. - Я сажусь и целую его. Он скептически смотрит на меня, и я смело гляжу ему в глаза. Но я невольно обнимаю себя, и это выдает мое смятение. Он замечает это, но не комментирует.

- Пошли в постель, — тихо говорит он и встает, предлагая мне руку. Я с благодарностью принимаю помощь.

Он никогда не спрашивал меня о том, что случилось после моего похищения. Думаю, что он догадывался. Я не смог объяснить ему, не смог признаться. Есть что-то неправильное в том, что за счастливейшим моментом в моей жизни последовал самый страшный. Я делал все, чтобы убедить его, что все в порядке. Но во мне все еще живет надежда, что когда-нибудь он сумеет избавить меня от этих воспоминаний.

Мы ложимся по одеяло — он на спине, обнимая одной рукой меня за шею. Я прижимаюсь к нему и забываю все дурные мысли. Они принадлежат другому миру. А здесь мой мир — это он.

- Я люблю тебя, ты знаешь.

Он хмыкает и гладит меня по руке.

- Я не жду, что ты тоже скажешь мне это. Я просто хочу, чтобы ты поверил.

- Постарайся уснуть.

Я прижимаюсь к нему еще крепче, мечтая стать его частью. Когда-нибудь, если я захочу очень-очень сильно, у меня это получится.

***

Я рассматриваю пол, сидя перед камином между Дамблдором и Северусом. Странно видеть здесь кого-то еще. Обидно. Как будто его присутствие как-то уродует нашу комнату. Наш мир. Он принес новости снаружи. Я рассеянно слушаю, и понимаю, что все это не имеет значения. Это меня не касается. Это касается мальчика, который все еще заперт в каморке под лестницей в доме по Прайвет—Драйв 4. Я оставил его там в тот день, когда Северус пришел, чтобы спасти меня.

Но я все еще должен играть свою роль.

Они говорят о последних событиях в Министерстве. Внезапное появление Петтигрю вызвало немало вопросов. Корнелиус Фадж под подозрением. Новые смерти и исчезновения. Общество возмущено. Кажется, Волдеморт возвращается. Все это меня не касается. Это не моя жизнь. Я хочу, чтобы они перестали обсуждать это здесь. Там, снаружи, можно. Но здесь… это похоже на разговоры о сексе в церкви.

- Что там с Блэком?, — спрашивает Северус, привлекая мое внимание.

- Его дело пересматривается. Он под наблюдением Министерства. Они допросили его под Веритасерумом.

Мне вдруг приходит в голову, что если Сириус освободится, я не смогу остаться здесь с Северусом. Сириус и слышать об этом не захочет. И я не смогу возразить. Мне становится дурно. Мне хочется вскочить. Или пойти спать. Или просто убежать. Или исчезнуть.

- Не волнуйся, Гарри, — говорит Дамблдор. Он хмурится. - Твоя часть истории была восстановлена по записям.

О. Я даже и не подумал, что меня могут за это наказать. Наверное, могут. Кажется абсурдом, что я должен понести наказание за что-то, что сделал в той жизни. Я смотрю на Северуса, который пристально глядит на меня. Потом на директора. Он не может все еще сердиться из-за этого, правда? Это не касается меня. Нас.

Он фыркает.

Дамблдор вздыхает. - Скоро приедут студенты. Гарри тебе лучше вернуться в общежитие. Учебники и все необходимое для тебя уже куплено. Я также позволил себе приобрести для тебя несколько новых мантий и очки. Это новый продукт, они даже улучшат твое ночное зрение. - Он улыбается.

- Спасибо, сэр, — говорю я. На самом деле целоваться в очках неудобно. Мне понравилось обходиться без них.

- Не стоит благодарности. Ты должен вернуться через камин. Я бы попросил тебя каждый раз пользоваться камином, когда ты идешь куда-то один. Каминная сеть будет для тебя открыта. Я дам тебе карту. Конечно, комнаты профессоров будут недоступны. Что касается комнат профессора Снейпа, они будут открыты, если только вы оба не решите иначе.

Я смотрю на Северуса. Он кивает. Я перевожу дыхание.

- Увидимся на празднике. Полагаю, вы рады тому, что выходите отсюда. - Он улыбается мне и Северусу. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, молча проклиная его за то, что он разрушил мой рай.

Дамблдор поднимается и идет к двери. Он покидает нас с обещанием скоро увидеться.

- Старый ублюдок, — бормочу я. Северус фыркает. Я смотрю на него. - Что?

- Мистер Поттер, не вижу повода так говорить о профессоре Дамблдоре. Люди будут удивлены, откуда в вас появился такой цинизм. – Он усмехается.

Я подхожу к нему, опускаюсь на ковер и кладу голову ему на колени. Он перебирает мои волосы, и я расслабляюсь. Пытаюсь не думать о том, что все это закончится через несколько минут.

- Это было не трудно, правда? Мы справились.

- Да. Особенно когда мне удавалось не думать о том, чем мы занимались на этом стуле час назад. - Он вздыхает. - Так ты мне скажешь, какую роль ты сыграл в побеге Блэка?

Желудок сжимается. Я смотрю на него. - Нет.

- Ты ведь помог ему? Я был прав все это время.

- Почему вдруг это важно? Я имею в виду… ведь это было давно.

- Потому что эта была одна из ужаснейших ночей в моей жизни, Поттер. И я хочу знать, что случилось. Повесели меня. Я ведь не смогу тебя за это наказать, правда?

- Да, я ему помог. Я должен был. Он невиновен.

Он кивает. Как?

Я опускаю глаза. - Я не могу сказать. Это не только я. Прости. Ты сердишься?

- Да. - Но он не выглядит сердитым. Я снова опускаю голову ему на колено, он продолжает перебрать мои волосы. Я пытаюсь не думать о том, как мне будет этого не хватать. Я не хочу думать о том, на что похожа жизнь среди людей, которые думают, что я все еще Гарри Поттер.

Я слышу свой голос, — Мне страшно. - Я закрываю рот, прежде чем сморожу еще какую-нибудь глупость.

- Глупость. Ты же гриффиндорец, Поттер. Страшно — это слово не для тебя.

- А как же ты? — спрашиваю я. - Как ты собираешься учить студентов, когда весь факультет желает тебе смерти?

Он смеется. - Очень проницательно, Поттер. Десять баллов Гриффиндору.

- Тебе лучше не произносить таких слов там. Люди могут что-то заподозрить. Но серьезно…, — я смотрю на него, - Как… Я имею в виду, с тобой же все будет в порядке?

- Я взрослый человек, Поттер, и в силах о себе позаботиться. Вопреки распространенному убеждению, не все мои студенты — начинающие Пожиратели Смерти. А мои недоброжелатели достаточно умны, чтобы не пытаться мне мешать. Они же слитеринцы, а не гриффиндорцы. Они знают меру.

Я усмехаюсь над этим тонким оскорблением, потом смотрю на него. - А знаете, *профессор*, шляпа хотела отправить меня в Слитерин. Но я не захотел. - Я показываю ему язык.

- Что только доказывает то, что ты гриффиндорец, неспособный принимать мудрые решения. А теперь иди туда, где ты должен быть.

Сердце сжимается. - Мое место здесь, — бормочу я, уткнувшись лицом в его колени.

Он гладит меня по голове, потом отталкивает. - Увидимся на празднике. И завтра на уроке. Посмотрим, насколько развиты твои актерские способности. Обещаю, что я буду безжалостным.

Он улыбается.

Я целую его, мечтая, чтобы можно было разлить человека по бутылкам, закупорить и носить с собой, пока его нет рядом. Этот раздел алхимии я бы выучил с удовольствием. Через мгновение он отталкивает меня.

- Я люблю тебя, Северус.

Он пристально смотрит на меня, потом кивает. Я знаю

***

Вернуться в свою комнату в общежитии было странно, но сидеть в Холле было просто ужасно. От шума разболелась голова. Они такие шумные — смеются, болтают, улыбаются. Я понимаю, почему он всегда такой мрачный. Меня встречает шторм приветствий. Я никогда не чувствовал себя так неловко. Сердце колотится так, что, кажется, окружающие слышат его стук. Я смотрю на него, ища ободрения. Наши взгляды встречаются, и вот я уже нахожу силы дышать.

- Гарри!. Гермиона бросается ко мне и обнимает меня. Рон приветственно хлопает меня по спине. Я пытаюсь выглядеть счастливым. Меня охватывает паника, когда я понимаю, что мне не о чем с ними поговорить. Они мои лучшие друзья, а я чувствую себя так, как будто вижу их впервые. Почему-то я чувствую себя предателем.

- Что-нибудь слышно от Мягколапа? — спрашивает Рон.

- В последнее время — нет. У него берут показания.

- Да, мы знаем, — Рон закатывает глаза.

Гермиона с беспокойным видом разглядывает стол.

Гермиона, все нормально. О наших действиях знают только по записям.

Она глубоко вздыхает и опускает голову на руки. Такое ощущение, что она была в напряжении с тех пор, как Сириус раскрыл себя. Так должен бы чувствовать себя и я. Но нет. Я беспокоюсь только о том, придется ли мне жить со своим крестным. В той, прошлой жизни, я бы ошалел от счастья. Теперь же возможность иметь… родителя… ограничивает меня. Я всю жизнь прожил без родителей, и теперь слишком поздно пытаться начать все заново.

Я слышу вздох Гермионы. Они же отпустят его? Это не опасно?

Я вдруг замечаю профессора Люпина, который нам улыбается. Не могу поверить, что я не заметил его раньше. Упоминал ли об этом Дамблдор? Кажется, нет. Я перевожу взгляд на Северуса, который разговаривает со Спраут. Интересно, как он чувствует себя в связи с возвращением Люпина? Интересно, что почувствую я, когда у меня появится возможность об этом подумать?

- Просто им нужен кто-то, кто точно не работает на Сами-Знаете-Кого, — бормочет Рон, — Кто-то, кто точно знает, что он делает.

- Ага, и этот кто-то однажды пытался тебя сожрать, — отвечает Гермиона. Но она не выглядит сердитой.

- Гарри? С тобой все в порядке? — спрашивает Геримона.

Я поднимаю брови, — Да, а что?

- Ты странно выглядишь, — улыбается Рон.

Я проверяю свое выражение лица и понимаю, что я хмурюсь. Скорее, даже усмехаюсь.

- Я думала, ты говорил, что не останешься с ним на лето, — тихо говорит Гермиона.

- С кем?

- С кем — со Снейпом.

А. Они и понятия не имеют. Они все еще думают, что я провел лето с Сириусом. Сколько тысяч лет прошло с тех пор?

- Почему это ты думаешь, что я был со Снейпом?, — невинно спрашиваю я.

- Потому что ты хмуришься совсем как он, — хихикает она. Я пытаюсь расслабить лицо.

Рон хохочет, — Ох, Гарри! Точно! И твои волосы… они грязнее, чем обычно?

- Да хватит, — смеюсь я и застенчиво провожу рукой по своим волосам. Они не грязные. И у него тоже. Я помыл их только сегодня днем. Я улыбаюсь тайком и пытаюсь отогнать воспоминания. Теперь это нетрудно.

- Так ты был с ним?. Гермиона. Она никогда не отстанет.

- Недолго. Я снова смотрю на него. Он смотрит на слитеринский стол. Я замечаю устремленный на меня взгляд Малфоя. Он усмехается. Я чувствую панику. Они все смотрят на меня. Крабб, Гойл, Нотт. Дети Пожирателей Смерти. Они все глазеют на меня. Они знают.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться. Краем сознания я понимаю, что МакГонагалл объявляет о начале церемонии сортировки. Я хватаюсь за скамейку и пытаюсь не дрожать. Я не могу игнорировать устремленные на меня взгляды.

Я говорю себе, что они не могут знать все. Отец Малфоя не мог рассказать ему все, правда? Я не представляю, чтобы отец рассказал сыну о том, какой он извращенец. Но если Малфой собирается стать Пожирателем Смерти, возможно, ему бы это понравилось. В любом случае, его усмешка говорит о том, что он такой же извращенец, как и его отец.

Я задыхаюсь, и сердце колотится так, как будто я пробежал милю. Все звуки доносятся откуда-то издалека, голова в тумане. Я аплодирую, когда нужно, и улыбаюсь новым лицам, появляющимся за нашим столом. Если бы они только знали, насколько я их ненавижу. Я ненавижу всех. Я хочу вернуться в темницы. Домой.

Я смотрю на Северуса, наши взгляды снова встречаются. Он отводит глаза, когда слышит имя Мерсер, Эбби. Я поворачиваюсь и вижу светловолосую девочку, которая забирается на стул. Я снова смотрю на Северуса. Он закрывает лицо руками. Спраут касается его плеча, и он вздрагивает. Он что-то ей говорит, потом снова смотрит на меня. Я неуверенно улыбаюсь. Он вдруг поднимается и выходит из зала.

Я снова хватаюсь за скамейку, пытаясь сдержаться и не выбежать вслед за ним. Интересно, что случилось. Девочка направляется к столу Рэйвенкло. Моя паника усиливается. Он бросил меня здесь. Одного.

- Все нормально, Гарри?. Голос Рона доносится сквозь шум в голове.

Я улыбаюсь и киваю. Нет, не нормально.

Я тону.

Глава 3. Потерянный рай.

У магглов есть своя магия. Она называется дистилляция. Мерлин благословил их на это.

В определенных ситуациях требуется постепенно успокоить тревожные мысли, снизить напряженность чувств, и маггловские напитки как ничто иное подходят для этого. Но какие-то проблемы лучше решать с разрушающей ошеломительной скоростью, которой можно достичь только волшебными способами.

Сегодня я предпочитаю огненный виски всем своим напиткам, игнорируя перспективы, которые они передо мной открывают. Фактически, перспектива только одна — я стремлюсь к разрушению. И только огненный виски может меня излечить.

Я опрокидываю в себя первый стакан, который помогает заглушить голос МакГонагалл. *Мерсер, Эбби*. Обжигающая жидкость помогает не думать о том, когда, черт побери, я стал настолько старым, чтобы учить второе поколение. Я буду учить второе поколение, а мой мальчик-любовник бросает мне тайные улыбки, сидя за столом среди тех, с кем я не желаю иметь никаких близких отношений. Скорее я предпочел бы быть сваренным заживо. Потому что я ненавижу детей.

Я выпиваю половину второго стакана, надеясь заглушить понимание того, что здесь он не казался мне таким молодым. Там, в Большом Зале, я увидел его тем, кто он есть — запуганный несчастный шестнадцатилетний мальчик, влюбившийся в единственного человека, с которым общался. И этот человек должен был как следует подумать, прежде чем прикоснуться к нему. Я забылся. И за это заслуживаю строгого наказания. Пусть даже это в основном его вина. И Дамблдора.

И моя.

По большей части моя.

*Fuck*

Я допиваю второй стакан и принимаюсь за третий.

Я убежал от голоса МакГонагалл в тихое спокойствие своих комнат только для того, чтобы услышать, как стены говорят его голосом, кричащем об удовольствии, которое давал ему я. Эти холодные стены, которые всегда гасили любые чувства, угрожавшие моему покою — будь то ярость, печаль, или, очень редко, радость. Моя тихая гавань стала еще одним местом, откуда мне хочется убежать.

Чертов Дамблдор.

Это он создал рай и бросил меня туда вместе с мальчиком. Смотри, но не прикасайся. Не ешь плодов с этого дерева. Я ел с этого дерева.

Много раз.

Я закрываю глаза и вижу его умоляющий зеленый взгляд, обращенный ко мне. Он сыграл свою роль, пытаясь убедить всех, что он рад их видеть. Но только когда он смотрел на меня, улыбка появлялась в его глазах. Великолепный зеленый цвет. Я смотрел на него, пытаясь убедить себя, что все, что мы делали здесь — это наш секрет, и он не имеет ничего общего с нашими повседневными ролями. Но мое присутствие там было нужно ему. И я был там для него.

Но и там я играл свою роль — профессор Снейп сидел во главе стола и наблюдал, как его студенты издевательски пялились на мальчика, с которым он должен вести себя точно так же, не смотря на то, что он все еще ощущает вкус мальчика на языке. Запретный плод.

Запретные губы, сложившиеся в улыбку, это сияние глаз, в которых я видел страсть, и доверие, и … любовь… Он вышел из роли, и я сбежал в свои темницы, где я должен был забыться. Если бы не призрак его присутствия, преследующий меня в этих стенах.

Глупо, но я не могу сказать, что беспокоит меня больше — то, что я развратил шестнадцатилетнего мальчика, или то, что я собираюсь сделать это снова. Единственное, что может удержать меня — это отставка. Но я не могу этого сделать, потому что это его убьет. Этого мальчика. Моего любовника волей обстоятельств.
Алкоголь действует недостаточно быстро.

Я уже подношу бутылку к губам, чтобы отхлебнуть прямо из горлышка, когда вдруг слышу характерный свист. Кто-то появляется из моего камина. Я едва сдерживаюсь, чтобы не проклясть глупого мальчишку, когда он вываливается из моего очага. Ему удается восстановить равновесие. Он улыбается. Я нет.

- Привет, — неуверенно приветствует он меня.

- Ты что здесь делаешь? Кажется, я сказал, что мы увидимся завтра, — рычу я с яростью, подогретой огненным виски.

- Ты казался… расстроенным. Все в порядке?. - Он смотрит на бутылку, потом на меня.

- Все нормально. Уходи.

Он подходит ближе, и я пойман в ловушку на своем стуле.

- Поттер, ты оглох?

- Что это за девочка?

Я вдруг ненавижу его так, как никогда никого не ненавидел. Что это за девочка? Напоминание о реальности, чертов ублюдок. - Да так. Дочка бывшего студента. - Я снова пью и делаю все, чтобы он ушел. Не помогает.

- А…, — он хмурится и опускается на пол передо мной. А этот… бывший студент… он… то есть ты… э… ну, ты понимаешь.

Нет, не понимаю. - Что?. - Он краснеет и отводит глаза. А. - Боже, нет, — выдавливаю я. - Поттер, несмотря на те выводы, которые ты мог сделать за последний месяц, у меня все же были принципы.

Он вздыхает с облегчением. Мне становится дурно от мысли о том, что он осмеливается ревновать.

- И если бы даже было *ты понимаешь, что*, это не твое дело, — язвительно добавляю я.

Вот так. Он рассердился. Мне уже лучше. Я снова пью.

- Но… но почему ты рассердился? Это началось с той девушки. И это *мое* дело, когда кто-то или что-то настраивает тебя против меня.

Чертова логика.

- Я не рассердился. - Правда, нет. Я просто сижу здесь и убиваю те серые клеточки, в которых хранятся болезненные воспоминания. - Просто я помню свое место. А ты должен помнить свое. У нас было безумное лето, теперь оно закончилось. Если ты это усвоишь, проблем не возникнет.

Я поднимаюсь и пытаюсь уйти куда-то, где его нет. Например, в спальню.

Он тоже встает. Преследует меня. Хватает меня. Черт!

- А если я не послушаюсь?. Он подходит ближе, глаза полны пренебрежения. Или определенности.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не упасть ему в ноги и умолять оставить меня в покое. Как будто существует такая вещь, как покой. Как будто он когда-то существовал.

- Кто мы за пределами этой комнаты — это не имеет значения. Ничего не имеет значения. Твоя *роль* там не имеет отношения к нам. И…

- К нам?, — усмехаюсь я. - *Нас* не существует, глупый мальчишка.

Боль на его лице заставляет меня отвернуться. Остатки своего гнева я направляю на каменную стену. - И никогда не было. Чем раньше ты это поймешь, тем раньше найдешь кого-нибудь твоего возраста, с кем сможешь провести остаток юности. *и, возможно, своей жизни*

Долгая тишина. Вопреки своему решению, я поворачиваюсь к нему. Он пристально смотрит на меня. - Северус…

Я сжимаюсь от этой близости. - Не называй меня так. - В моем голосе больше отчаяния, чем мне хотелось бы.

Неважно, он все равно игнорирует мои слова. - Так вот в чем дело? Не в том, что ты мой профессор. Ты чувствуешь себя старым, да? Правильно? Но для меня все равно, сколько тебе лет.

Как он осмеливается читать между строк? Я поджимаю губы. - Поттер, ты наивен.

- А ты невыносим!, — кричит он. - Хватит решать, что лучше для меня. Я не верю, что ты хочешь закончить все это. Ты делаешь это только потому…

- Потому что это правильно, ты маленький ублюдок!. - Я отвожу взгляд, пытаясь убежать от него. Но здесь мне от него не скрыться, здесь все пропитано его духом. Нужно сбежать куда-то подальше.

Может быть, в Азкабан.

- Ну, скажи, скажи! Все это, там… это неправильно. Я это чувствую. И знаю, что ты тоже это чувствуешь. Я знаю.

- Ах, пожалуйста, Поттер. Ты просто хорошенькая задница, и ничего больше.

- Хватит. Я знаю, что ты пытаешься сделать. Это не сработает.

Если я хочу избавиться от него, это должно быть действительно больно. Несмотря на бешено стучащее сердце, я усмехаюсь, — Ты думаешь, что я в тебя влюбился, Поттер? Неужели ты настолько глуп, что подумал, что я могу влюбиться в шестнадцатилетнего мальчика? Ты меня за дурака принимаешь?

Из всех реакций на мою жестокость я меньше всего ожидал насмешки.

- Ты такой предсказуемый, — говорит он ласково.

Я теряю дар речи от этого полного игнорирования моих попыток его оттолкнуть. *Я НЕ предсказуемый!!!* Я хочу протестовать, но он целует меня раньше, чем мне удается что-то сказать.

Впервые за почти двадцать лет, в течение которых я пью, я понимаю смысл предупреждения на маггловских бутылках. Спиртные напитки могут замедлить реакцию. Я бы добавил еще вызывают нерешительность.

Когда мне удается собраться с силами, я отталкиваю его и кричу, чтобы он уходил. Но тут раздается стук в дверь. Он уходит в спальню, бросив на меня еще один взгляд.

Я сердито открываю дверь, ожидая увидеть Дамблдора, который заслуживает моего возмущения за преподнесенный мне сегодня сюрприз. Старый ублюдок знает, что я не позволю себе наложить проклятие на него и его домашнего оборотня на глазах у всех.

Кипящая во мне ярость быстро угасает, когда я вижу своего префекта, стоящего за дверью.

- Мистер Малфой. - Я мгновенно трезвею, невольно выпрямляюсь и напрягаюсь.

- Здравствуйте, сэр. Можно войти?. - Воспитанный вежливый мальчик. Полная противоположность Гарри Поттеру.

Я не двигаюсь. Хотя это не так уж необычно — пригласить студента в мои комнаты, этот мальчик относится к тем, кто желает мне смерти. Я не спешу его приглашать. К тому же в спальне прячется другой мальчик.

В какой фарс превратилась моя жизнь!

- Чем обязан, мистер Малфой?, — спрашиваю я.

- Мне нужно с вами поговорить, сэр, — в его голосе явно слышится раздражение. Он не привык, чтобы ему отказывали.

- И это так важно, что не может подождать до завтра?

В его взгляде появляется ярость, но он тут же справляется с собой. Он высокомерно усмехается.

- Это касается вас и Гарри Поттера.

***

- Меня и Гарри Поттера, — медленно повторяю я, вкладывая пренебрежение в каждое слово. Я не паникую. Все, что он может знать — это то, что я приглядывал за Поттером на каникулах. И это знания более опасны для него, чем для меня. Я улыбаюсь. - Что именно вы имеет в виду, говоря это?

- Можно войти?, — спрашивает он. Я приглашаю его жестом. Он входит и ждет приглашения, чтобы сесть. Пожирателей Смерти можно обвинить во многом, но не в отсутствии вежливости. Они знают, где и как себя вести. Я указываю ему на стул. Не хотел бы я, чтобы он сел в *это* кресло. Пусть сядет на чертовски неудобный стул.

Великое искусство запугивания.

Я стою.

- Ну?, — нетерпеливо говорю я.

- Я знаю, что вы делали этим летом, сэр. Многие из нас знают. - Он смотрит мне в глаза. Это вызов.

- Не могли бы вы уточнить, мистер Малфой? Или я должен догадываться?.

Он нетерпеливо вздыхает. Я думаю, стоит ли упрекнуть его за дерзость, но сдерживаюсь. Я предвкушаю игру. Я же очень давно так не играл. Надеюсь, навык вернется быстро.

- Я знаю, что Темный Лорд нашел Поттера. И я знаю, что вы были с ним.

Я концентрируюсь и делаю свою лучшую насмешливую гримасу. - Кажется, у вас неплохие сведения. Могу ли я напомнить вам, мистер Малфой, что если вы знаете о том, что вас не касается, было бы благоразумным держаться подальше от этой проблемы? Если, конечно, вы пришли сюда не для того, чтобы сообщить мне об источнике этих знаний? - Я понижаю голос до тихого свиста. Он вынужден напрягать слух. Хитрость в том, чтобы знать, на кого нужно кричать, а на кого подействует только такое шипение.

Он колеблется. Я рад. Я чувствую, как подергивается уголок моего рта, и опускаю голову к нему. - Я так и думал. Прекрасно, мистер Малфой, если вы пришли сюда не для того, чтобы меня повеселить, почему бы вам не сказать мне, что вы собираетесь делать с этими ненужными знаниями?

- Я пришел предупредить вас, сэр. Начнутся слухи.

- Слухи? - Я фыркаю. - Вы же не угрожаете мне сплетнями?

- Я здесь не для того, чтобы вам угрожать, сэр. - Он прекрасно держится. Шестнадцать лет опыта и изворотливости. - Я просто подумал, что вы должны знать, что существует план вашего увольнения.

Я не удивлен этой новостью. Похоже, его послали сюда, чтобы увидеть, как я уйду в отставку из страха за свою репутацию. Мои прежние компаньоны до сих пор не поняли, что я давно потерял свое достоинство.

- Понятно. Я должен быть уволен по приказу Дамблдора? Или мои умненькие студенты совершили что—то ужасное?

Зловещая улыбка искажает его лицо — точная копия улыбки отца. Она выглядит даже еще более зловещей в сочетании с ангельским личиком, доставшемся ему от Нарциссы. На мгновение я впечатлен. Но я тут же вспоминаю, что он еще ребенок. Он играет игрушечным оружием в игру, которую я освоил, когда он был еще не более чем возможностью в яйцах своего отца.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но передумывает и пожимает плечами.

- Может быть, вы можете сказать, что мешает мне немедленно исключить вас из школы?

Его улыбка расширяется, и я почти переступаю грань между ледяным спокойствием и насилием. - Я не сделал ничего дурного. Я просто сообщил учителю о заговоре против него — ведь это же моя обязанность, как префекта, правда? - Невинность на его лице смехотворна.

И я смеюсь. Невесело, но смеюсь.

Я кладу руки на подлокотники кресла. Он удивленно вздыхает и откидывается назад.

- Не играй со мной, Драко Малфой, — говорю я низким голосом, наклоняясь к нему. - Почему ты рассказываешь мне это?

Он собирается с силами перед ответом. - На вашем месте я захотел бы это знать.

Я изучаю его лицо. То, что он пришел по доброй воле, чтобы меня предупредить, вряд ли возможно. Я не могу поверить в то, что было бы проще всего. Лучше принять это как предупреждение об опасности.

Я отхожу от него. - Что же, похоже, я должен вас поблагодарить. Теперь можете вернуться в свою комнату.

Он встает и идет к двери. - Сэр, мог я вас спросить кое о чем?

Я поднимаю бровь.

- Почему вы не вернулись?

Даже сам вопрос не удивляет меня так, как искреннее любопытство в его глазах. На мгновение я задумываюсь над ответом. Конечно, я предал Темного Лорда задолго до его падения. Даже если о моем предательстве и не знали все, имеющихся сведений было бы достаточно, чтобы убить меня, как только я откликнулся бы на первый зов Темного Лорда за 13 лет. Не говоря уж о моей борьбе с ним в облике Квиррела пять лет назад. Но я не скажу ему об этом.

Итак, почему?

- Вы целовали подол Темного Лорда, мистер Малфой?. - Его выражение лица вполне красноречиво. - Вы это делали из уважения или из страха?

Он моргает.

- От меня не ждут, что я буду целовать край мантии Дамблдора. - Во всяком случае, не буквально. Это достаточно хороший ответ, чтобы повлиять на невероятное высокомерие мальчика.

Он кивает. Я вижу, как он раздумывает над моим ответом. Надеюсь, он еще подумает над ним.

Уже в дверях он оборачивается и говорит, — Буду признателен вам, если вы никому не расскажете о том, что я здесь был. Отец меня убьет, если узнает. - Он иронично улыбается и открывает дверь. Мне хочется как следует встряхнуть его. Он не подозревает, какую цену заплатит за эти игры.

- Спокойной ночи, профессор Снейп, — говорит он прежде чем закрыть дверь.

- Спокойной ночи, мистер Малфой, — отвечаю я. Я вздрагиваю от нахлынувшей на меня необъяснимой любви, которую всегда испытываю к студентам своего факультета.

Их планы относительно меня не страшны. Дамблдора не так-то легко одурачить.

Не малодушие удерживает меня от того, чтобы пойти к директору и рассказать ему о моих отношениях с его драгоценным мальчиком. Это гордость. Я не позволю им выиграть. Я не дам им того, чего они хотят. Чего они ждут. Я буду бороться с ними на всех уровнях. И я знаю, что самое уязвимое место — их отпрыски, находящиеся под моим влиянием. Если я найду в себе силы, они будут просто игнорировать своих родителей.

Я думаю, что я должен поздравить своих маленьких слитеринцев с возвращением в школу.

Я напоминаю себе сказать Малфою, чтобы он собрал завтра вечером слитеринцев для небольшой беседы. Я беру стакан виски и допиваю остатки. Я же собираюсь сесть в *это* кресло, как вдруг вспоминаю, что у меня есть еще одно неоконченное дело в спальне. Я иду туда, умоляя, чтобы мальчику не пришло в голову раздеться. Хотя меня это бы не удивило.

Однако я удивлен. Он сидит на полу, обняв колени, и дрожит. Конечно, он беспокоится о *своей* репутации. Слухи о том, что у него есть что-то общее с ненавистным деканом Слитерина, гораздо хуже для него, чем для меня. Мои коллеги — достаточно зрелые люди, чтобы не слушать детскую болтовню. И уж конечно, им и на секунду не придет в голову, что я мог трахнуть студента — тем более того, к кому я испытываю явное отвращение. Для них это абсурд.

Для мальчика, знаменитого настолько, как мой юный любовник, сплетни — это катастрофа. Он будет раздавлен слухом о том, что у него что—то было с уродливым грязным мерзавцем, живущем в темнице. Я отделаюсь только уязвленным самолюбием.

- На вашем месте я бы не волновался. Нет сомнений в моих истинных чувствах по отношению к вам. - Я усмехаюсь.

Он всхлипывает и поднимает глаза, красные от слез. Я оглушен его реакцией. Какой бы ужасной не была ситуация, это не повод, чтобы плакать. Мне приходит в голову, что он дрожит и плачет вовсе не от угроз Малфоя.

- Что случилось?

- Ничего. Он врет.

- Понятно. Я разворачиваюсь и ухожу в гостиную.

Он идет за мной и сразу направляется к камину. - Мне пора, — бормочет он и поворачивается, чтобы взять банку дымолетного порошка. Я не понимаю такой срочности. Еще пару минут назад он намеревался остаться здесь до тех пор, пока не убедит меня снова вернуться в свой извращенный мир аморальный для общества за этими стенами. Мы же были лишь частью этого мира, так же как он был нашей частью.

Черт.

Я обрываю эти мысли, прежде чем смогу убедить себя в их истинности.

- Увидимся завтра. - Он слабо улыбается. Я вижу на его лице выражение паники, и это меня пугает. Что заставило его так отреагировать? Мне просто необходимо его успокоить.

- Поттер…

Он замирает от этой формальности. Я вздыхаю, — Гарри, все будет хорошо.

- Я надеюсь, — шепчет он, бросает горсть порошка в камин, бормочет адрес и исчезает. Меня охватывает дурное предчувствие.

Глава 4. Представление.

- Итак, мы начинаем изучение мазей. Те, кто не счел нужным открыть учебник на каникулах, продемонстрирует свое незнание, окрасившись в яркие цвета. Так как результаты ваших ошибок будут несмертельны, я не собираюсь готовить противоядия. *Мисс Грейнджер*, вы будете работать одна, и тестировать мази на себе. Мы начнем с простейшей мази для рассасывания шрамов, которая описана на 439 странице ваших учебников. Те из вас, которым удастся не испортить мазь, обнаружат, что ее действие проявляется через пять-десять минут. Имейте в виду, что это относится только к небольшим поверхностным шрамам. Простите, мистер Поттер, мы ничего не сможем сделать с вашей меткой.

Я смотрю на него впервые с тех пор, как почувствовал его присутствие в комнате. Я поражен тем, насколько он бледен. Только глубокие тени залегли под глазами, которые смотрят на меня из-за стекол очков. Студенты поворачиваются и глазеют на него. Он глядит на группу хихикающих слитеринцев, краска заливает его щеки. Он опускает глаза.

Я отвожу взгляд.

- Те из вас, кто не может следовать простейшим инструкциям, вероятнее всего обнаружат, что шрам окрасится в ярчайший красный цвет. Вы должны будете сами найти средство против этого, и затем написать объяснение своей ошибки длиной в четыре дюйма и описать ваш метод борьбы с этим эффектом. Начинайте.

Звук открываемых сумок и шелест страниц заполняет комнату. Я начинаю готовить противоядие для своего урока у пятиклассников. Я не думаю о том, что сделало мальчика неузнаваемым за один день. Я могу только догадываться о причинах. Тени под его глазами говорят о бессонной ночи. Нервный взгляд на слитеринцев свидетельствует о том, что он обеспокоен нашим с Малфоем разговором.

Я вспоминаю его поспешный уход из моей комнаты, красные заплаканные глаза. Я гадаю, что расстроило его больше - вероятность распространения слухов о природе наших отношений, или то, что меня могут уволить, и я должен буду уехать. Оставить его. Забрать наш рай с собой.

Скорее всего, и одно, и другое.

Я ставлю зелье на огонь, и обвожу взглядом студентов, мельком задержавшись на его лице, которое по-прежнему необычайно бледно. Он смотрит на меня, потом переводит взгляд на Малфоя, и снова краснеет. Мне так и хочется наложить на него проклятие за то, что по его лицу можно все прочитать. Если он так и будет себя вести, мне проще самому сдаться Совету Управляющих, чем пережить скучнейшую процедуру расследования, после того, как люди наконец-то сопоставят странное поведение мальчика со слухами, распространяемыми слитеринцами.

Я смотрю на мальчика, который виновен в таком состоянии Поттера. На мгновение я удивляюсь, насколько тщательно Малфой подходит к приготовлению зелий. Все компоненты взвешены и выложены на столе в том порядке, в котором они будут необходимы. Впечатляет, если учесть, что мальчик никогда в жизни ничего не сделал честно. Вечно рядом с ним эти два олуха. Крабб в точности похож на своего отца - так же не способен ничего сделать, если ему не прикажут. Гора мышц. Гойл... ладно. Я не понимаю, как можно быть настолько тупым. Оба оказались на моем факультете только потому, что они слишком ленивые, серые и скучные, чтобы попасть куда-либо еще. Слитерин всегда был пестрым сборищем людей, которые не укладываются в социальные рамки. Далеко не все они амбициозные и хитрые. Таковы лучшие из них - те, кто соответствует описанию. Малфой - выраженный лидер. Забини - слишком тихая. Паркинсон - слишком горластая. Малфой достаточно умен, чтобы знать, когда говорить, а когда лучше заткнуться.

Гойл наклоняется к Малфою и что-то шепчет. Тот поворачивается и смотрит на Поттера. Поттер поднимает глаза, как будто почувствовав холодную сталь его взгляда. Я не вижу лица Малфоя, но Поттер снова краснеет. Он переводит взгляд на нож в своей руке. Рука так дрожит, что мне приходит мысль остановить его, прежде чем он отрежет себе пальцы. Он откладывает нож в сторону, бормочет что-то Уизли и встает. Кровь отливает от его лица, которое снова становится мертвенно-белым, и он падает на спину. Я слышу глухой удар головы о каменный пол.

- Гарри!, - кричит Гренджер и перескакивает через скамейку к нему. Я борюсь с собой, чтобы не подбежать к нему. На мгновение я застываю, пытаясь решить, как же я должен отреагировать. Как бы я отреагировал, если бы все еще ненавидел мальчика. Я сжимаю зубы и иду к нему. Я свирепо смотрю на бессознательное тело, растянувшееся на полу, зацепившись коленями за скамейку.

Я достаю палочку.

- Продолжайте работать. Это маленькое происшествие не заслуживает того, чтобы становиться центром внимания

- Сэр, он болен, - шипит Уизли. - Он хотел попросить разрешения пойти в Лазарет, когда упал

- Пять баллов с Гриффиндора, Уизли. Я сказал продолжать работу

Я направляю на него палочку и бормочу *Enervate*. Он открывает глаза. Взгляд фокусируется на мне, и я вижу, что он меня узнал. Он зажмуривается и хватается руками за затылок, лицо искажается гримасой боли.

- Черт..., - стонет он.

Я подавляю улыбку. - Похоже, этот удар несколько спутал ваши мысли. Я снимаю балл с Гриффиндора, Поттер, за ругань

- Что?, - он смотрит на меня.

- У вас слух отказал? Вы можете подняться, или ваша способность к передвижению тоже утеряна? - Приглушенное хихиканье и проклятия наполняют комнату, давая мне уверенность, что я хорошо играю свою роль. Я должен играть убедительно, несмотря на беспокойство, терзающее меня.

Он подтягивает ноги и садится на полу, обхватив голову. - Думаю, что мне нужно к мадам Помфрей, сэр, - бормочет он, но не пытается подняться.

- Точно, - я поворачиваюсь к классу. - Думаю, что вы достаточно взрослые, чтобы поработать самостоятельно несколько минут, пока я отведу вашего одноклассника в Лазарет

- Сэр, вы не должны...

- Глупости, мистер Поттер. Иначе мне придется объяснять директору, почему вы разбились, свалившись с лестницы. Мистер Малфой, присмотрите за классом в мое отсутствие

Я встречаюсь с его наглым взглядом. Он усмехается уголком рта. Его громилы неуверенно смотрят на него, гриффиндорцы стонут. Я борюсь с желанием раскланяться и поворачиваюсь к Поттеру, протягивая ему руку. И тут же жалею об этом, когда он касается меня. Я мгновенно вспоминаю его руки на моей коже, ласкающие мою грудь, гладящие мой...

Я резко поднимаю его, дернув за руку, и тут же разрываю контакт, спрятав руку в рукаве мантии. Он покачивается, но держится на ногах.

- Пойдемте, - я указываю на дверь. Он выходит, я иду за ним. Мы молча поднимаемся по ступенькам.

-Что случилось?, - спрашиваю я, когда мы оказываемся в тихом коридоре, ведущем к Лазарету.

- Голова закружилась, - бормочет он, все еще потирая затылок.

- Почему?

- Какого черта я должен это знать?

- *Мистер Поттер*, я должен напомнить вам, где вы находитесь?

- Нет, *сэр*, - ворчливо отвечает он.

Его ребячество раздражает меня, и я вдруг тяну его за собой в пустой класс, запирая за собой дверь. Поворачиваюсь к нему. - Если ты не в силах справиться с ситуацией, скажи мне об этом

Он выглядит удивленным, потом упрямо поджимает губы, - Зачем? Что ты сделаешь?

Я открываю рот, чтобы отругать его, но не могу придумать, что сказать. Отставка для меня - это выход из ловушки, но я не могу заставить себя это произнести. Я прищуриваюсь.

Его лицо смягчается, и он трясет головой. - Это не из-за вас. Правда. Это... я не... Ладно, - он отворачивается, закрыв лицо руками.

- Слушай меня, - начинаю я, - Если ты не в силах спокойно высидеть урок, моя этическая обязанность...

- Я же сказал, что это не из-за тебя!

- А из-за чего?, - спрашиваю я сквозь зубы.

Он открывает рот и закрывает глаза, он молчит. Потом он снова закрывает лицо руками. - Пожалуйста. Просто... это не из-за тебя. Ладно?

- Ну, независимо от причины такого поведения, оно будет интерпретировано именно так, как только начнут распространяться слухи относительно прошедшего лета. Если ты продолжишь так себя вести, наши шансы на то, что слухи можно опровергнуть, значительно снизятся. Независимо от того, что это за проблема, Поттер, если ты не хочешь, чтобы меня уволили, советую держать себя в руках

Я ожидаю увидеть гнев на его лице, но вижу лишь усталость. Острая боль пронзает мое сердце, и я еле сдерживаюсь, чтобы не успокоить его. Он кивает. Я вздыхаю и поворачиваюсь, чтобы отпереть дверь. Я замираю, почувствовав его руку на своем плече. Я поворачиваюсь, и он заключает меня в крепчайшие объятия. Мои руки предательски тянутся к нему и прижимают его покрепче. Он шепчет извинения и отстраняется.

Я смотрю на него, и замечаю, что его лицо уже не такое бледное, и сам он не выглядит таким потерянным, как прежде. Он улыбается, и у меня вырывается вздох облегчения. Почему облегчения, я не знаю.

- Ты сможешь один добраться до Лазарета?

Он кивает.

- Ты сможешь приготовить зелье сегодня вечером во время нашего дополнительного занятия. - Его улыбка превращается в усмешку, и, черт побери, мои губы улыбаются против моей воли. Я открываю дверь и выглядываю в коридор, прежде чем выйти. Я не смотрю, действительно ли он идет в госпиталь, или нет. Я все еще чувствую его дыхание на своей шее, призрак его тела все еще прижимается ко мне.

Я борюсь с желанием закрыться в безопасности своей темницы.

Одному.

С ним.

***

Я выхожу из коридора, ведущего к кабинету Дамблдора. Я удивлен, как легко мне удалось взглянуть в доброжелательные глаза этого человека, придав себе невинный вид. Или во мне умерли последние принципы, или я окончательно убедил себя, что все мои проделки полностью на его совести. Или, возможно, моя совесть просто решила, что все, что мы делали, было лишь логическим продолжением наших встреч, и мне не за что чувствовать вину.

Конечно, вина еще может вернуться.

Директор, конечно, не был обеспокоен новостью о том, что мои студенты хотят моего увольнения. Он успокоил меня, сказав, что любые слухи не смогут бросить тень на мою репутацию и не вызовут вопросов. Интересно, как бы он отреагировал на ответ, который получил бы в том случае, если бы задал эти вопросы.

На подходе к холлу я слышу голос Малфоя, который говорит, - Ах, профессор Снейп! - и делает вид, что падает в обморок на руки Гойлу.

Поттер и двое его спутников останавливаются и смотрят на Малфоя. Гренджер тянет мальчиков за руки, бормоча им что-то. Они собираются пройти мимо, когда Малфой с издевкой замечает, - В чем дело, Поттер? Любовные мучения, когда все закончилось? Или не закончилось?

- Малфой, какого черта, о чем ты?, - говорит он со странным выражением.

Малфой сверлит его взглядом, - Поттер, он разрешает называть себя Северусом? Или ты зовешь его сэр? Он обещал наказать тебя, если ты будешь непослушным мальчиком?

- Слушай, Малфой, тебе не стоит озвучивать свои извращенные фантазии о своем декане. Люди могут кое-что про тебя подумать. - Поттер усмехается и поворачивается, чтобы уйти.

- А может, он разрешает тебе называть его папочкой? Так, Поттер? Ты ищешь отца?

Он замирает. Я вижу, как напрягаются мышцы на его спине. Он поворачивается, глаза странно блестят. На лице появляется улыбка. Я видел такую улыбку - непосредственно перед тем, как человек срывается. Я вздрагиваю и достаю свою волшебную палочку, чтобы вмешаться в случае необходимости.

- Если уж говорить об отцах, Малфой... как поживает твой папаша? Когда увидишься с ним, поцелуй его от меня. Я так и не сказал ему спасибо за то, что он трахнул меня в мой День рождения.

У меня отваливается челюсть. Малфой сжимает губы. Он прищуривается и отвечает, - Пошел ты, Поттер. Хренов извращенец.

- Извращенец? Хм, возможно. Но твоему папочке понравилось. - Его голос звучит совсем мирно. Если только этот мир был бы адом. Я хочу остановить перепалку, но не могу восстановить дар речи. Он продолжает - мягко, холодно. - Он не рассказал тебе об этом? Как он меня трахал. Это передается по наследству, Драко? Ты тоже хочешь услышать мои крики? Ему нравилось, когда я кричал. Он так кончил...

Окружающие слушают молча с ошеломленными лицами. Он контролирует свой голос, но от него буквально исходят волны ненависти. Он балансирует на грани. Я впечатлен исходящей от него энергией, и в то же время чувствую подступившую тошноту от его слов, которые подтвердили то, что я пытался отвергать все лето.

Малфой краснеет и морщится. - Ты урод. Мой отец к тебе бы даже не прикоснулся

Поттер фыркает. - Ревнуешь, Драко? Папочка не дает этого тебе?

Малфой достает свою палочку и целится в него, но Поттер не делает ни малейшей попытки защититься. На его лице блуждает маниакальная усмешка. Я вдруг понимаю, каким закаленным он стал с годами. Думаю, что регулярные дуэли с Темным Лордом весьма поспособствовали укреплению характера. Он больше не боится.

- Давай, Драко. Заканчивай начатое. Представляю, как обрадуется Волдеморт. Может быть, он даже даст тебе лизнуть его задницу.

- Ты чертов придурок.

- Точно.

Я вижу, как напрягаются мышцы на руке Малфоя. Он открывает рот, чтобы произнести проклятие. Я его останавливаю.

- Мистер Малфой!. - Все удивленно пялятся на меня, пока я спускаюсь по лестнице. Сумасшедший взгляд Поттера сменяется выражением крайнего сожаления. Он опускает глаза, чтобы не встретиться со мной взглядом.

- В мой кабинет. Поттер, останься здесь. Остальным разойтись. - Толпа послушно рассасывается, Малфой смотрит на меня с яростью через подступившие слезы. Уизли и Гренджер смотрят в пол. - Вы оба, вернитесь в свою гостиную

Гренджер поворачивается, чтобы уйти, по Уизли вызывающе смотрит на меня. - Иди, Рон, - бормочет Поттер, и ужасный рыжий мальчик с неохотой уходит. Я хватаю Поттера за руку и тяну в ближайший класс. Как только дверь за нами закрывается, он сползает по стене, обхватив голову руками. Я вижу, как его колотит.

- Ты что, самоубийца?

Он кладет голову на колени, закрывая затылок руками. Он не отвечает.

- Это было невероятно глупо.

Он поднимает голову, его лицо краснеет от ярости. - А что, я должен был позволить ему продолжать пытать меня? Пытать тебя?. - Он вздыхает и снова опускает голову. - Ты сказал мне позаботиться о проблеме. Я позаботился.

Воздух в комнате становится таким напряженным, что трудно дышать. Я не могу говорить о том, что так и осталось невысказанным за лето. Меня трясет от страха и вернувшегося чувства вины.

- Ты должен был мне рассказать, - говорю я тихо.

Он обхватывает свои колени. Пытается стать меньше. Я не могу винить его за это. Я и сам хочу только одного - исчезнуть.

- Это не имеет значения, - чуть слышно говорит он. Мне приходит в голову, что он говорит не со мной. Он поднимается, пытаясь держать себя в руках, отказываясь встречаться со мной взглядом.

- Наоборот, я думаю, что твое сегодняшнее поведение показало, что это *имеет значение*. И это важно для меня. Ты это знал, и именно поэтому ничего мне не рассказал!

То, что началось как утешение, превратилось в обвинительную тираду. Я даже не могу сказать, что рассердило меня сильнее - то, что с ним сделали, или то, что глупый мальчишка не рассказал мне об этом, а позволил мне бередить его незалеченные раны.

И все же, я знал. Я знал, и позволил себе воспользоваться его молчанием, чтобы сделать вид, что ничего не произошло.

- Нет. Это не важно для *нас*. Ничего не...

Какой-то импульс заставляет меня схватить его и прижать к стене. - Не важно?, - шиплю я ему в ухо. Пальцы сжимают его плечи. Еще чуть-чуть, и я поцарапаю его.- Покричи для меня, Гарри. Давай. Я хочу услышать твой крик.

- Пошел ты...,- выдавливает он, роняя голову мне на плечо.

- Отрицание не избавит от проблемы. - Я отпускаю его. - Увидимся вечером. Я могу опоздать. Начинай без меня, - бормочу я, открываю дверь.

- Прости, - шепчет он.

Я не оглядываюсь, чтобы посмотреть, действительно ли он сожалеет.

***

Я врываюсь в свой кабинет. Людей гораздо проще запугать, когда они сталкиваются с неожиданностью. И чтобы эта встреча была действенной, Малфой должен был поторчать здесь в ожидании.

- Это было весьма глупо, мистер Малфой, - говорю я, проходя мимо него к своему столу, даже не взглянув на маленького ублюдка.

- Вы тоже собираетесь защищать его?

Я оборачиваюсь и смотрю на него. Он прищуривается, глаза горят негодованием и чем-то похожим на предательство. Я понимаю его. Понимаю, но игнорирую его вопрос и начинаю свою речь.

- Вы сын Пожирателя смерти. Направить палочку на Гарри Поттера - вполне достаточное основание для исключения. Вы этого добиваетесь?

- Вы меня не исключите, - спокойно говорит он.

Я усмехаюсь, - Почему вы так уверены?

- Потому что вы знаете, что если меня исключат, я пойду прямиком к Темному Лорду. А вы этого не допустите.

Я посмеиваюсь, - Вы неправы, мистер Малфой. Насколько я знаю, вы уже на его пороге. Не хватает только Темной метки. Держу пари, что ваша церемония посвящения уже спланирована. - По его лицу я вижу, что я прав. Я издевательски улыбаюсь. - Это произойдет, когда вам исполнится семнадцать, правда? В феврале? Я не приму приглашения.

Он поджимает губы. - Вы же знаете, что у меня нет выбора.

- Забавная вещь - выбор. Появляется только тогда, когда нам хочется его видеть. - Мое обвинение попадает в цель. Презрение на его лице сменяется унынием. Странная боль пронзает меня. Я заглушаю ее и продолжаю. - Что касается вашего поведения, мистер Малфой, позвольте напомнить вам, что вы префект. И от вас требуется соответствующий образ действий. Спонтанные дуэли в Главном Зале не входят в понятие образцового поведения. Если вы не в силах это запомнить, я буду вынужден предоставить это звание тому, кто действительно его достоин. Понятно?.

- Мой отец...

- Ваш отец не может повлиять на происходящее здесь. Хотя он имеет определенное влияние в Министерстве, Совет Управляющих ему не подчиняется. Люди не позволят им угрожать, мистер Малфой. - Он свирепо смотрит на меня, отвечая на все. На меня вдруг снизошло вдохновение еще одного волшебства. Волшебства, которое называется обман. - Осмелюсь сказать, что если ваш отец попытается что-то сделать, образцов, взятых из тела Гарри Поттера, будет достаточно, чтобы заставить его исчезнуть на долгое время.

У него отваливается челюсть. Он трясет головой. - Вы врете.

- Да ну?. Ну да. Но я вижу, что он колеблется.

- Вы... вы потеряете работу.

- За что? Только не говорите мне, что вы верите собственным слухам. Образцы подвергнуты анализу, и доказано, что они принадлежат вашему отцу. Единственная причина, почему ваш отец еще не в тюрьме - это то, что Дамблдор решил сохранить в тайне похищение Гарри Поттера. Похоже, вы роете могилу собственному отцу, мистер Малфой.

- Я не начинал этого, сэр. - Он паникует. Мне почти жаль его. Почти.

- Нет. Но вы это закончите, правда?

- Вы же знаете, от меня ожидают определенного поведения. Он публично оскорбил моего отца. Я не могу оставить это безнаказанным.

Дата добавления: 2015-07-07