Глава 10. Ответ.

— Мы не можем… Я не могу… Это неправильно, - уверяю я его. Уверяю себя. Ни один из нас не убежден.

Его руки двигаются по моему телу, и он продолжает ласкать мою шею и плечи своими мягкими и восхитительно молодыми губами. Я закусываю свою губу в попытке сохранить некоторую связь с реальностью – чтобы не утонуть в его дыхании. Я сильнее этого – говорю я себе и делаю шаг вперед. Он неумолимо следует за мной.

— Это не неправильно, - шепчет он и касается пальцами моего соска. Маленький негодяй. Приходят на память мои давно забытые качества. Я вдруг вспоминаю, что был когда-то хорошим любовником. Не самое подходящее время, чтобы вспомнить об этом. Я останавливаю его руку своей рукой.

— Я достаточно стар…

— Но вы… не мой отец, - твердо говорит он, и его левая рука скользит по мне, компенсируя неподвижность правой.

— Это не имеет значения. Я хочу… вас, — его слова обжигают мою кожу, и я вздыхаю. Его рука, которую я больше не удерживаю, скользит под полотенце. Я вырываюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Вы мой…

— Студент, я знаю, — я закрываю рот, проклиная его за то, что он опережает мои аргументы. Он предполагал, что этот разговор состоится, и подготовился. Он продолжает, - Но только в классе. Вне класса… ну, эта граница уже была пересечена, вы помните?

Я фыркаю. Он прав. Но этого не должно было быть. — Если бы это было возможно, Поттер…

— Гарри.

Я завершаю фразу сквозь сжатые зубы. — Я все еще ваш профессор. Мне все еще запрещено касаться вас. Я все еще могу потерять работу.

— Э… - он улыбается, и у меня захватывает дух. — Если бы кто-нибудь узнал об этом поцелуе, вы бы уже потеряли работу. Но никто не узнает. Никто не должен ничего знать, — он делает шаг вперед, и я загнан в угол – умственно, физически… Я в ловушке.

— Ты ребенок.

Он останавливается, и на мгновение выражение боли появляется на его лице. Оно исчезает так же быстро, как и появилось. — Мне шестнадцать. Это значит, что я достаточно взрослый по закону, — он снова шагает вперед и кладет руки на мои бедра. — Я достаточно взрослый, чтобы решать, что я хочу. У вас нет преимущества передо мной. Я… я хочу вас, — быстро, как будто чтобы доказать свои слова, он снимает свою футболку одним быстрым движением.

Я открываю рот, чтобы протестовать, но слова застревают в горле, когда я вижу, как он тянется к ремню своих брюк и расстегивает его. Я отвожу взгляд от его живота. Его брюки скользят вниз, и я чувствую, как они падают мне на ноги. Он делает шаг в сторону и отпинывает их.

— Ну и… Мы вроде… - его глаза опускаются на мое полотенце, и он ухмыляется.

Я прислоняюсь к стене и запрещаю себе разглядывать его. Я не смотрю. Я не могу себе этого позволить. — Ты должен остановиться, - говорю я, но я не уверен, кому я это говорю.

Его руки снова ложатся на мои бедра, и я напрягаюсь. Я чувствую, как мои глаза расширяются. — Я остановлюсь, - говорит он, - если ты скажешь, что не хочешь этого. Это единственное, что имеет значение – что ты хочешь. Мне плевать, должны мы или не должны это делать, — он берет мою руку и кладет себе на грудь. Я чувствую, как колотится его сердце. — Я обдумал все причины, почему не должен хотеть тебя. Но я все время возвращаюсь к тому же. Я. Хочу. Тебя.

Он глубоко вздыхает и отпускает мою руку, которая забывает убраться. Напротив, она скользит вдоль его тела, по его животу, почти до пупка. Я закрываю глаза, впитывая информацию, которую получаю от своих пальцев. Он перемещается ближе и легко касается своими губами моих. Потом он отстраняется, и я открываю глаза.

— Гарри… - мне приходит в голову, что я слишком легко произнес его имя. Он ухмыляется, и меня преследует ощущение дежавю.

— Я люблю тебя, Северус.

*Черт*

Мой желудок скручивается, и я сцеловываю свое имя с его губ. Последняя граница, разделяющая нас, растворяется. Он прижимается ко мне, и я чувствую его теплую кожу. У меня кружится голова. Мои чувства одурманены, я схожу с ума от восторга. Он задыхается и стонет в мои губы, - Пожалуйста… Я хочу тебя, — он прижимает губы к моим, и его руки начинают поднимать полотенце на моих бедрах.

— Нет, - выдавливаю я. *Браво! Отлично сказано!* — Не здесь, — мне приходит в голову, что я должен это остановить. Он смотрит на меня, пытаясь определить, изменю ли я решение, если дать мне время добраться до спальни. Я надеюсь, что изменю.

Он отходит, я беру свою мантию и прохожу мимо него, не ожидая, пока он последует за мной. Я понимаю, что он не идет. Я собираюсь с силами, чтобы не оглянуться. Если я доберусь до своей спальни и успею запереть дверь и наложить заклинание, возможно, у меня будет возможность спасти остатки своих принципов.

Я напоминаю себе, что магия запрещена, и заклинание будет легко замечено.

Я забываю напомнить себе, что мальчик – Гарри… черт! *Поттер* - тоже строго запрещен.

***

Я добираюсь до своей комнаты и проклинаю магглов, которые не ставят замки на двери спален.

Сидя на краю кровати, я пытаюсь привести в порядок свои мысли. Я поцеловал Гарри Поттера. Дважды. Какого черта эта мысль не вызывает у меня отвращения? Я начинаю думать, куда он запропастился, но говорю себе, что если он передумал, то это к лучшему. Тогда мне не придется делать это.

Я слышу его шаги на ступеньках, и мое сердце начинает стучать в ушах под аккомпанемент слов — Я люблю тебя, Северус, — части этой фразы не складываются в единое целое. Последний раз я слышал эти слова от моей матери на смертном одре. За ними последовало, - … но я стыжусь, что ты мой сын.

Но теперь это приятная мысль. Она была бы рада снова увидеть играющих вместе Поттеров и Снейпов.

Он входит, и я вижу, что он несет маленькую баночку. Если это то, о чем я думаю, то я не знаю, аплодировать ли ему за его предусмотрительность, или же проклинать за то, что отнял у меня последнее разумное объяснение, почему мы не можем этого сделать. Он подходит и опускается передо мной на колени, ставя банку на пол. Я смотрю на нее и вижу слово вазелин. Я пытаюсь догадаться, как ему пришло в голову, что нам это понадобится.

— Ты не передумал, — его голос стихает до шепота, и я не могу понять, было ли это вопросом или же утверждением. Я смотрю на него – он почти обнажен и стоит передо мной на коленях.

Черт побери. Сны и правда становятся явью.

— Я должен сказать, что я сошел с ума.

Он ухмыляется. — Это хорошо… потому что твой ум слишком много говорит, — он тянется и касается пальцами моей щеки. — Я знаю, что это странно для тебя. Для меня тоже странно. Но если перестать думать о том, что кто-то может подумать, и вспомнить просто о себе… это перестанет быть странным. Это правильно. Это имеет смысл?

— Имеет. Если проигнорировать обстоятельства, то значение имеют только наши желания.

— Точно.

До него не дошло. Я пробую по-другому. — А ты подумал о том, что может случиться потом? — по его лицу я вижу, что он не подумал. — Я вижу, что нет. Когда мы не учитываем последствия своих действий, приходит сожаление.

Негодование вспыхивает в его глазах. — Я знаю о сожалении. И вине. И еще о том, что мы не можем знать, что случится. Ты можешь умереть завтра. Или я. И будет слишком поздно.

Я фыркаю. — Gather ye rosebuds while ye may.

— Что?

— Это стихотворение. 'To the Virgins, to Make Much of Time.'— Я усмехаюсь.

*And this same flower that smiles today/Tomorrow will be dying.*

Стихотворение вдруг приобретает новый смысл. Черт, я не могу найти причины для сомнений. Если он умрет завтра, пожалею ли я, что не взял его сегодня? Мои мысли слишком явно отражаются на моем лице, и он фыркает.

— Ну, в моем случае мне кажется, что девственница не нуждается в убеждениях. Я весь твой.

*О, замечательно. Это то, что я всегда хотел – мой собственный Поттер*

Я отгоняю эту мысль после того, как мне приходит в голову, что мое замечание не такое саркастическое, каким должно быть.

Его руки скользят по моим бедрам и милосердно останавливаются на полотенце. Я справляюсь со своим дыханием и говорю, - Если я соглашусь на это, я быть уверен, что ты точно знаешь, на что идешь.

Он снова краснеет, и я чувствую раздражение. Краснеть уже поздно.

— Ну… я провел много времени в библиотеке, но я никогда… в смысле…

— Если ты не можешь говорить об этом, Поттер, тебе нечего здесь делать, - говорю я нетерпеливо.

Он сердито поджимает губы и говорит, - Гарри. И я думаю, что у меня есть хорошее представление о том, как это все происходит.

— Рад слышать это. Но я имею в виду, что ты должен знать – то, что ты мне так щедро предлагаешь, не вернешь потом. Хочешь ты того или нет, есть определенные последствия, которые нужно учитывать.

— Я знаю. Я провел весь последний год, думая об этом… о тебе… и обо мне. Вместе.

Его палец крадется под мое полотенце и скользит по бедру. — Я знаю, что я тебя хочу, если ты этого хочешь, — он встает и кладет руки мне на плечи. Мои глаза теперь на уровне его пупка, и все мое сознание устремляется вдоль темной дорожки. — Ты хочешь? - спрашивает он.

Его вопрос пролетает мимо ушей. Я не могу собраться, чтобы ответить. Я много лет боролся со своими слабостями. Но эту слабость – линия темных волос на великолепном бледном поджаром животе – я преодолеть не могу. Особенно, когда она у меня перед глазами.

*…да не введи меня во искушение*. – молча умоляю я.

— Если ты не можешь сказать это, Северус, тебе здесь нечего делать, — я слышу улыбку в его голосе, но не могу посмотреть, чтобы подтвердить это. Я вообще не могу делать ничего кроме того, чтобы сидеть и пускать слюни.

— Ты прав. Мне нечего здесь делать, — твердо говорю я и кладу руки ему на бедра, чтобы оттолкнуть его. Но вместо этого припадаю губами к его животу. Он сильнее хватает меня за плечи, и я слышу невнятный возглас. Я целую его пупок. Мой язык идет дальше, и в голове слышен протест совести – что-то о сладком запретном плоде. Мой язык с ней соглашается, и совесть отключается, пообещав вернуться позже.

Он дрожит под моими руками, и я чувствую его эрекцию подбородком. Я вдруг вспоминаю, как я наслаждаюсь сексом – искусством и актом. Танец действий и ответов, непрерывно переплетающихся между собой. Меня заполняет желание – я заставлю его извиваться и умолять. Мой желудок сжимается в предвкушении. Я решаю окунуться в страсть. Я никогда не хотел этого сильнее.

Если я буду проклят, как говорят братья Уизли, так я сделаю так, чтобы это стоило того.

Я кусаю мягкую плоть над его пупком и слышу его резкий вздох. Я напрягаюсь, думая, не напугал ли я его. Старые привычки трудно искоренить. Я расслабляюсь, когда слышу стон одобрения. Я целую темную дорожку в ад, и мой язык скользит под мягкий пояс его боксеров. Он выдыхает мое имя. Имя, которому не место на его губах. Имя, которое приобретает большее значение, когда срывается с его языка. Я вздрагиваю.

Он отстраняется, и я пугаюсь на мгновение. Я даже не знаю, почему. Он зацепляет пальцами резинку своих боксеров и стаскивает их. На меня накатывает волна нервного возбуждения, которая сменяется чем-то вроде облегчения, когда я вижу его эрекцию.

В конце концов, он не мальчик. Я перевожу дыхание.

Я встаю и позволяю полотенцу соскользнуть с моих бедер. Он скользит глазами по моему телу, и я раздражен, когда вижу, как он краснеет. Я напоминаю себе, что он девственник. Меня не очень-то интересует девственность. Мое раздражение испаряется, когда он целует меня.

— Ты красивый, - шепчет он.

Я проклинаю себя за то, что начинаю краснеть, и говорю, - Ложись.

Он ложится так послушно, что я с благоговением наблюдаю за ним. Я и забыл, какие красивые зады у игроков в квиддич. Он снимает очки и устраивается на середине кровати. Когда он вытягивается, и думаю, что если я сейчас присоединюсь к нему, только он будет иметь силу, чтобы остановить меня. И почему-то я сомневаюсь, что это произойдет.

Он протягивает ко мне руки, и я сдаюсь.

***

Я ложусь рядом с ним и наслаждаюсь ощущением его кожи. Мой член касается его бедра, я сжимаю зубы и делаю глубокий вдох. Он тянет меня в еще один поцелуй. Мой рот поглощает его, и я отдаюсь желанию. Он охотно отвечает – с зубами, губами, языком… Моя рука скользит по его телу, останавливаясь на кости таза. Еще одна моя слабость. Я вздыхаю и смотрю на него.

Он открывает глаза, и я вижу вспышку страха. Он дрожит под моими руками.

— Все в порядке?

Он улыбается и признается, - Немного нервничаю.

— Я могу остановиться. В любой момент.

— Черта с два ты можешь! - выпаливает он и смотрит на меня с наигранной строгостью, - Если ты посмеешь остановиться, я буду вынужден использовать проклятие Imperius.

Я молча проклинаю Волдеморта за то, что он сделал это заклятие непрощаемым. У него есть гораздо более приятные способы применения.

— И что дальше? Скажи мне, что бы ты заставил меня сделать, если бы я был под твоим контролем? — я опускаю голову к его шее и легонько кусаю.

— О… это хорошее начало, - выдыхает он. Моя рука ласкает его грудь, находит сосок и пощипывает его. Он резко вздыхает и издает низкий стон, когда я отпускаю его.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Гарри? - шепчу я в его ухо.

— Просто не останавливайся. И продолжай называть меня по имени, - он смеется.

— Не останавливать что? - дразню я, улыбаясь в его шею, и облизываю кожу.

— Не останавливай… все, - отвечает он. Его рука скользит под меня, призывая меня переместиться на него. Он раздвигает ноги, чтобы разместить меня и закрывает глаза.

Я начинаю целовать его грудь, его пальцы путаются в моих волосах. Я поднимаю голову и вижу, что он смотрит на меня, глаза замутнены желанием. Я пробегаю языком по его соску и он открывает рот. Я ловлю сосок зубами, и он изгибается подо мной. Я прижимаю его к кровати рукой, пробегая пальцем по бедру.

— О, Боже, - выдыхает он. Я продолжаю изучать его грудь и живот, раздраженно заглушая тихий голос в моей голове, который время от времени напоминает мне, что я делаю, и с кем я это делаю. Не то, чтобы я нуждался в напоминаниях.

Мне приятно, что он так реагирует на мои самые агрессивные ласки. Думаю, что я мог бы предположить это. В конце концов, он соблазнил меня после того, что я делал с ним все эти годы. Я называю его мазохистом, но мне кажется, что я не совсем прав. Я начинаю гадать, как далеко может это зайти, но тут же напоминаю себе, что он девственник. Так что требуется определенный уровень нежности. Я не против.

Я спускаюсь вниз до его пупка и еще раз любуюсь его красотой. Мои пальцы скользят вокруг него и идут вниз. Губы следуют за ними, и я слышу, как он стонет и умоляет меня продолжать.

Я знаю, чего он хочет. Конечно, я заставлю его это сказать.

Я провожу по низу его живота, умышленно не касаясь его члена. Мои руки прижимают его бедра к постели. Он шепчет, - Боже, пожалуйста…

— Пожалуйста что? - спрашиваю я, направив свое дыхание на ту точку, к которой он жаждет прикосновения. Он стонет. Я делаю вид, что мне нужно его разрешение. На самом деле мне просто нравится дразнить его.

Я чуть перемещаюсь, слегка касаясь языком его члена. Он удивленно взвизгивает и пытается преодолеть бедрами сопротивление моих рук. Я удерживаю его, и он разочарованно стонет.

— Хочешь убить меня, да?

— Чепуха. Просто скажи мне, чего ты хочешь Гарри, — я смотрю на него и вижу, как его глаза расширяются, щеки краснеют - наполовину от смущения, наполовину от разочарования. Я не отпускаю его взгляд и провожу языком чуть выше, чем он хочет.

— Я хочу… твой рот… пожалуйста… боже, - скулит он.

— Где ты хочешь? - спрашиваю я, и удивленно наблюдаю, как его рука перемещается на его член. Мое возбуждение растет, когда я вижу, как он обхватывает свой член пальцами. Мне приходит в голову, что я хотел бы видеть, как он удовлетворяет себя. Но… нет, я не настолько жесток. Пока.

— Здесь, - шепчет он.

Я сжалился над ним. — Смотри на меня, - говорю я низким голосом. Он открывает глаза. На мгновение я задумываюсь, насколько хорошо он видит без своих очков, затем медленно провожу языком вдоль его члена. Его рука падает на простыню, и он дрожит от облегчения. Я обхватываю его пальцами, и перемещаю свой вес на локоть, чтобы взять в руку его яички. Он громко стонет, и его глаза закрываются, когда я обхватываю губами головку.

Просто удивительно, как быстро все это возвращается.

*Как будто облизывать рукоятку метлы… *

Я беру его на всю длину, и чувствую, как его яички сокращаются. Это продлится недолго. Я и не мог ожидать ничего иного, учитывая, что ему шестнадцать, и он девственник. Я кружу языком по его головке. Его дыхание ускоряется, и руки тянутся к моей голове. Я вижу, как он открывает рот в беззвучном крике, когда я сосу с силой. Его крик становится звучным, и он кончает мне в горло. Я глотаю и жду его стона, чтобы скользнуть выше.

Он тянет меня в поцелуй, вылизывая мой рот. Мне приятен и удивителен его энтузиазм. Он шепчет "Спасибо". Я смеюсь, и он смотрит на меня. — Ты великолепен, - вздыхает он и опускается на подушку.

Я отвечаю хрипом, и поворачиваюсь на спину. Сожаление накрывает меня, но я отталкиваю его, пообещав послушать его позже. Он удивляет меня снова, забравшись на меня сверху.

— Ты что делаешь?

— Не знаю. А что ты хочешь? - ухмыляется он, и я улыбаюсь, не успев подавить эту улыбку.

— Гарри…

— Скажи это еще раз.

Я усмехаюсь, - Гарри.

Он вздыхает и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я задыхаюсь, когда его тело скользит по моему. Он смотрит на меня, и я вижу блеск в его глазах. Он скользит ниже, и я закусываю губу. Он опускает лицо к моей шее. Его зубы слегка задевают кожу перед тем, как укусить. Я резко вздыхаю, и хватаюсь за него.

Он смотрит на меня. — Я сделал тебе больно?

Как будто он бы смог. — Нет.

— А в чем дело?

Я отказываюсь отвечать. Я смотрю на него, и этого достаточно.

—О…, - говорит он, его рот округляется от понимания, затем расплывается в усмешку. Он наклоняется и шепчет мне в ухо, - Может, мы наконец займемся сексом? — его дыхание и его слова пробегают по моему позвоночнику, посылая волны удовольствия к моему болезненно напряженному члену.

Я справляюсь со своим дыханием, - Ты этого хочешь? — я пытаюсь убрать надежду из своего голоса. Раз я уже пал так низко, я должен почувствовать, каким будет дно. Но есть шанс, что он передумает.

— А *ты* этого хочешь? - он смотрит на меня.

— Я не хочу ничего, что было бы неудобным для тебя, - хороший дипломатичный ответ.

— Ты имеешь в виду что-то вроде заставить меня умолять тебя? - он смеется и скользит губами вдоль моей шеи. Я пытаюсь подавить шаловливую улыбку, которая появляется в уголках моего рта.

— Я не заставлял тебя просить. Ты сам хотел этого, — конечно, я вдоволь этим насладился. Когда я слышу, как меня называют *боже*, это пробуждает мои властные начала.

Он кусает мое плечо, и я задыхаюсь. — Ты и правда ублюдок, - шепчет он и спускается губами вдоль моей груди. Если бы я не был так поглощен движениями его губ, я мог бы удивиться, насколько хорошо он их использует. Его рот определенно создан не для разговоров.

Его зубы задевают мой сосок, и все, что я могу сделать – это сдержаться и не выгнуться дугой. Он слегка кусает его.

— Сильнее, - шепчу я, и забываю укорить себя за мысли вслух, поскольку он подчиняется. Я теряю дар речи, когда чувствую его пальцы, скользящие по моей эрекции. Я слышу свой стон.

Он устраивается между моими ногами. Его пальцы пробегают вдоль моего члена, и он облизывается. Он обхватывает мой член губами, и я понимаю, что я в его власти. Я должен ужаснуться тому, что я ничего не могу с этим поделать.

Я поглощен его теплым, изысканным, талантливым ртом, и я закусываю губу, когда он случайно задевает зубами чувствительную кожу. Есть только одна вещь, которая завершит этот образ. — Смотри на меня, - шепчу я, приподнимаясь на локтях.

Он поднимает глаза, и я ошеломлен. Слово "прекрасно" слетает с моих губ. Он медленно скользит, и ощущение влажного тепла кружит голову.

Я вдруг удивляюсь, что я такого сделал, чтобы заслужить это. Гарри Поттер: моя награда за годы самопожертвования. Я стараюсь, что с таким же успехом он может быть моим наказанием. Я уже собираюсь сказать ему, чтобы он прекратил, когда чувствую, как сокращается его глотка. Он отстраняется, и отсутствие его тепла заставляет меня застонать. Он быстро появляется снова – щеки покраснели, глаза блестят.

— Извини, - выдавливает он.

Я почти смеюсь, но вместо этого притягиваю его к себе и целую. Это кажется мне лучшим ответом. Я чувствую его соленый язык, и все, что я могу сделать – это сдержаться, не развернуть его и не взять с силой. Он немного меньше ростом, чем я, но не намного тоньше. Но сейчас он кажется очень хрупким. Я не хочу ломать его.

Он наклоняется через край кровати, и достает маленькую баночку. Я сажусь и беру ее.

— Ты же знаешь, что с этим делать?

Я фыркаю и прикидываю, стоит ли заставить его объяснить мне это. Потом я открываю крышку и изучаю содержимое. Мои мысли устремляются к моей кладовой, где на полках пылятся бутылочки с великолепными любрикантами. Я почти проклинаю себя за то, что не привез их с собой, но тут же вспоминаю, что тогда я еще сохранял свою мораль.

Я поднимаю бровь, - Умираю от любопытства, где это юный мистер Поттер узнал о таких вещах?

Он прищуривается, - Юный мистер Поттер был заперт в библиотеке, пока чертов профессор Снейп был упрямым ублюдком.

— Так ты читал книги, которые доступны только после шестого класса?

Я касаюсь желтоватого вещества в банке и растираю его между пальцами. Я осторожно нюхаю это, и он хихикает.

— Что? - рявкаю я.

— Ты такой странный, - смеется он.

— Ну, ты бы мог вспомнить, что у меня есть профессиональный интерес к незнакомым зельям. Тем более, если я собираюсь наносить его на части тела, которые мне особо дороги.

Он опускает голову и закусывает губу. Я вздыхаю и говорю, постаравшись убрать нетерпение из своего голоса, – Если у тебя есть какие-то сомнения, скажи мне сейчас…

Его глаза расширяются. — Нет, нету… Правда. Я просто… - он морщит нос и продолжает, - Я просто не знаю, что делать. В смысле, я представляю, как это работает, но…

Я притягиваю его к себе и целую, прервав поток неуверенности. Я укладываю его на кровать, размещаясь между его ног.

— Северус?

— Ммм… - отвечаю я, игнорируя дрожание в своем желудке. В конце концов, это только имя. Я слышу его чертово количество раз на день.

— А *ты* не сомневаешься? Я имею в виду, ты правда хочешь это сделать… со мной? — Я смотрю на него с искренним удивлением. Он добавляет, - Я просто не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным…

Как трогательно! У него появилась совесть. Как раз во время, чтобы помешать ему мыслями о том, хочу ли я этого. Я фыркаю. — А почему это я должен чувствовать себя обязанным трахнуть тебя? - Это ответ, который он заслужил.

Он смеется. — Я просто хочу это услышать, — я свирепо смотрю на него, и он ухмыляется. — Давай. Северус, я хочу, чтобы ты меня трахнул, — он снова ухмыляется. — Ну, твоя очередь.

Кажется, поцелуй – это единственная возможность заставить его молчать. Мои мысли возвращаются к моему болезненно напряженному члену. Когда я слышу свое имя и слово "трахнуть" в одном предложении, я горю желанием продолжить это.

Он же настаивает. — Скажи это, - шепчет он.

— Нет.

— Ты не хочешь? - он хмурится, и я вздыхаю.

— Я этого не говорил.

Он поднимает голову, его губы скользят по моей щеке, его бедро касается моего. Я задерживаю дыхание. Он касается языком мочки моего уха. — Пожалуйста, — шепчет он и тыкается носом мне в ухо.

Раздражение и возбуждение заполняют меня, и я чувствую, как мои губы изгибаются в усмешке. Я кусаю его за шею, и он опускается на подушку. Я дам ему то, чего он хочет. — Я хочу трахнуть тебя, Гарри, — он удовлетворенно стонет.

Я продолжаю, - Но сначала я заставлю тебя умолять меня, — Он открывает рот от удивления. — Потом я медленно войду в тебя… - я касаюсь языком его ключицы и слышу, как он стонет. — Это будет больно, и я буду смотреть, как ты извиваешься, пока я лишаю тебя невинности, — я сопровождаю свои слова покусываниями его шеи. — Когда я полностью войду в тебя, я начну тебя трахать – очень медленно. Ты захочешь сильнее и быстрее, но я не дам тебе этого, пока ты с ума не сойдешь от желания. Я буду трахать тебя, пока ты не начнешь кричать. И ты будешь кричать, Гарри, — я смотрю на него. Я вдруг чувствую облегчение, дав выход своей злости, даже если мне это будет стоить единственного шанса на секс за последние десять лет. Я готовлюсь к тому, что он передумает.

— Черт. Это было невероятно, - говорит он, запыхавшись.

Не та реакция, которую я предполагал. Но тем не менее интригующая.

Он тянется за банкой и протягивает ее мне. Я беру ее и устраиваюсь между его ногами, отругав себя за нервозность. Я беру этот жуткий любрикант, пытаясь не показывать своего отвращения. Я думаю, стоит ли перевернуть его на живот, потом решаю, что хочу видеть его лицо.

Его тело напрягается в ожидании. Я медленно ввожу в него палец, и он сжимает его. Он резко вздыхает, хватаясь руками за одеяло. Я медленно начинаю двигать пальцем, наблюдая, как вытягивается его лицо.

— Дыши, — шепчу я, и он переводит дыхание. Я чувствую, как он стонет, и наклоняюсь, чтобы поцеловать его. Я убираю свой палец и добавляю к нему второй.

Его дыхание становится прерывистым. Он смотрит прямо мне в глаза. Я немного сгибаю свои пальцы в поисках…

— А—ах! — выдыхает он, и я улыбаюсь. Он хватает меня за плечи, и я снова провожу по его простате. — О, черт… боже… — задыхается он.

— Тебе это нравится? — он стонет в ответ, и я добавляю третий палец. Он изгибается подо мной. Я поддерживаю медленный ритм. Я смутно понимаю, что он просит еще.

— Еще что?

Он хныкает, и я смеюсь. — Еще тебя… пожалуйста.

— Ты уверен, что готов к этому? — я двигаю пальцы глубже, и он дрожит.

— Да! Северус… боже… пожалуйста.

Я вытаскиваю пальцы и он стонет. Я становлюсь на колени и бросаю мимолетный взгляд на всю свою жизнь. Я был хорошим человеком. Строгим и целомудренным в течение целых десяти лет. Да, я был жестоким, но моральным и этически непоколебимым с тех пор, как решил перейти на светлую сторону. Я смотрю вниз на Гарри и пытаюсь проклясть его за то, что он свернул меня с верного пути. Но сейчас я могу чувствовать только глубокую благодарность. Я решаю попробовать позже.

— Ты уверен?

Его глаза вспыхивают. — Давай.

Я вхожу в него и чувствую сопротивление его плоти. Стон боли вылетает из его горла, и я пытаюсь сконцентрироваться на его лице, а не на восхитительной тесной теплоте, сжимающей меня. Я вдруг жалею о том, что описал ему мои планы относительно своих действий. Я сомневаюсь, что смогу сдерживаться достаточно долго, чтобы исполнить свои обещания.

Я двигаю бедрами так осторожно, как только могу. Его глаза закрываются, и губы шевелятся от невысказанных слов. Я уничтожил последние крохи его невинности. Весьма надоедливая вещь, надо сказать.

Дюйм за дюймом я вхожу в него, умирая от усилия, чтобы сдержать себя. Я чувствую, как он расслабляется. Он открывает глаза.

— Все нормально? — спрашиваю я.

Он мигает и выдыхает, — Я люблю тебя.

Это нормально, говорю я себе. На мгновение я вспоминаю чувство, когда я впервые ощутил кого—то внутри себя. Эта мысль ускользает, когда я чувствую, как он перемещается подо мной. Мой стон сливается с его. Он закусывает губу, когда я начинаю двигаться в медленном темпе. Меня возбуждают его стоны, но я сдерживаюсь.

Боль на его лице сменяется желанием, и он двигает бедрами мне навстречу. С каждым моим движением он стонет, — О, черт… да… сделай это…

Я немного отстраняюсь, потом рывком вхожу глубоко в него. Он стонет, и я вместе с ним. Я тянусь рукой и начинаю поглаживать его член. Его тело дрожит от этой ласки. Моя рука подчиняется общему ритму. Я чувствую, как его зад сокращается, и он взрывается в моей руке. Я вхожу в него еще раз, и вспыхиваю оргазмом, который, кажется, растворяет все кости в моем теле. Я падаю на него. Мое сердце разрывается. Счастливая смерть. В этот миг восторженного безумия я почти говорю ему, что люблю его. К счастью, мой рот не в состоянии говорить что—либо.

Он обнимает меня, дрожа от наслаждения. Наконец, его дыхание успокаивается.

— Вау, — я поднимаю голов с его плеча и целую его, потом перекатываюсь на бок. Я мечтаю о своей волшебной палочке, чтобы произнести хорошее очищающее заклинание и блаженно растянуться на кровати. Я думаю, что в таких случаях использование магии абсолютно необходимо. Но мне приходит в голову, что Дамблдор будет возражать.

Я почти смеюсь, представив его лицо, если бы он вошел и увидел нас обнаженных в объятиях друг друга. Его замечательный мальчик и преданный слуга. Но на самом деле, наверное, это было бы не так забавно.

Вздохнув, я сползаю с кровати, приглашая его с собой.

— Куда мы идем? — спрашивает он, и я просто смотрю на него. Он следует за мной в ванную, где мы быстро принимаем душ и возвращаемся в мою комнату, чтобы одеться.

— Ты собираешься переживать, правда? — он улыбается и натягивает свои штаны.

— Что? — я надеваю брюки. Он тянется за своей футболкой, и я мысленно говорю "до свидания" его пупку.

Он пожимает плечами. — Я думаю, что ты собираешься упрекать себя за то, что переспал со мной, — он подходит ко мне и кладет руки мне на плечи. — Я только хочу сказать тебе спасибо, — он касается своими губами моих, — Ты изумительный. Даже если мы никогда больше этого не сделаем, я никогда не забуду этого.

Его слова скользят через меня, и странным образом чувство вины уходит. Когда раскаяние снова нападет на меня, эти слова будут моей защитной мантрой. Я мысленно благодарю его за это. Потом мы одеваемся.

Через минуту мы входим в кухню. Он вдруг замирает, и я вижу торт, сияющий красными и золотыми искрами.

— Мне кажется, его здесь не было, когда ты пришел в ванную, — говорю я. Я понимаю его испуганный хрип как *нет*. Я оглядываюсь, ожидая, что старый колдун выпрыгнет из—за угла, наложив на меня заклятие мучительной смерти. Когда я не вижу Дамблдора, мне хочется упасть на пол, плача от своего глупого везения. Я роюсь в памяти, вспоминая слова, пришедшие мне в голову чуть раньше.

*Убейте меня сейчас*

Почему—то мне кажется, что это не те слова.

Дата добавления: 2015-07-07