Ларри Досси, доктор медицины 21 страница

Я смотрю на огромную гору, вид которой бросается в глаза, если выйти из родительского дома. Яркий мистический свет льется на протяжении трех четвертей пути вверх, к центру горы. Он отмечает слияние двух больших рек: Снейк и Сискию. За этим слиянием находится пещера с сокровищами. Затем сцена становится фотографией с датой «1932 год». Цифры эти написаны крупным шрифтом.

Психоаналитик предположил, что гора символизировала его отца- шахтера, а пещера послужила метафорой для его матери. «Даже мистический свет, — объяснял он мне, — стал своего рода родительским символом; все это было не более чем вскрытые семейные конфликты! В то время я с этим соглашался». Однако на четвертую ночь Вук- синику приснился сон, в котором сам Юнг вручил ему книгу сновидений. На другой день, просматривая в книжной лавке список сочинений Юнга, он пришел к выводу, что Юнг толковал слияние рек не как отражение эдипова комплекса, а скорее как символ мощных приливов, приводящих к психологической интеграции.

После того как психоаналитик обвинил больного в использовании идей Юнга в качестве сопротивления, Вуксиник решил отказаться от его помощи. Он начал экспериментировать с упражнениями по соматической релаксации, которые неожиданно вызвали тревожную череду физических симптомов. Тело его внезапно начало испытывать конвульсивные спазмы, стало горячим и болезненным. Он просыпался от громкого хлопающего звука в голове. Перед его глазами плясали частицы яркого, цветного света, а высокие гудящие звуки отдавались в перепонках, и острая невыносимая боль ощущалась в нервно-проводящих путях. Со временем ощущение это приводило к состоянию блаженства, но эйфория вскоре сменялась депрессией. Вуксиник стал опасаться за свое психическое здоровье.

Вуксиник и понятия не имел, что подобное переживание буквально дословно было описано в автобиографии Гопи Кришны. Бывший клерк из департамента по общественным работам Индии стал прославленным визионером. Кришна самостоятельно изучал йогу и в свободное время последовательно занимался психофизическими упражнениями. Он, как и Вуксиник, был озадачен таким неожиданным всплеском физических симптомов: грохочущие звуки и диковинным образом движущиеся огни, жар, подобный «красноватым вспышкам из доменной печи... обжигал и вызывал волдыри на частях тела». Он также испытывал страшной силы удары в нервных путях, приливы света: сначала «тонкий ручеек светящейся сущности», а затем «лучезарный низвергающийся ливень сияющей жизненной энергии, входящей в мозг».

Вуксиник никогда не был расположен и даже не интересовался восточной философией, а тем более религией. Но сны его, как оказалось, имели свои замыслы. Однажды он увидел во сне черную с красноватыми прожилками каменную статую женщины-будды, сидящую на золотом троне, причем ногами ее были змеи. Неожиданно электрический заряд оживил статую и змей. Черная богиня превратилась в крылатое существо. Прозрачное покрывало сдвинулось в сторону, и красивая женщина сняла с себя одежды. К ней подошли двое мужчин, чтобы вступить в ритуальную связь.

Вуксиник проснулся с ощущением электрической энергии, текущей по всему телу. Позднее он узнал, что богиня Кундалини, изображенная в образе змеи, сворачивается кольцом в основании позвоночника, преобразовывает сексуальную энергию в духовную трансцендентность. Вуксиник пришел к выводу, что его исцеляющее сновидение вело его к древней мистической цели йоги — единению духа и плоти. Таким образом было раскрыто значение первого сна о реке Снейк (snake — змея (англ.). — Прим. пер.) и мистическом свете; в пользу этого говорило и то обстоятельство, что первая лекция о Кундалини на Западе была прочитана в институте Юнга в 1932 году — число это было надписано под горой сновидений.

Слияние физических и духовных сил, вызванное исцеляющим сновидением, стало причиной необычного изменения в его психиатрической практике: порой ему удавалось физически чувствовать корень расстройства пациента. Однажды при виде одного из них он ис262 пытывал сильную боль в своей левой ноге. Когда он спросил его, случалось ли что-нибудь с его ногой, больной рассказал о тайне, которую никому не рассказывал. Подростком, переживая депрессию, он чуть было не покончил с собой, но вовремя отдернул пистолет от головы и выстрелил в ногу. После такого признания успех терапии стал очевиден. Ощущения физического сопереживания Вуксиника действовали наподобие кода Морзе: боль в гениталиях позволяла ему предположить, что больной в детстве подвергался сексуальному насилию; брюшные спазмы указывали на мощные выплески энергии (severe power issues). Как-то раз во время решающего сеанса, на деле оказавшимся прорывом в терапии пациента, он пережил приступ такой сильной боли, что был вынужден вызвать «неотложку»; в то же время врачи не обнаружили никакой физической подоплеки.

«Тот факт, что психиатр своим физическим телом воспринимает психологический недуг пациента, а затем приступает к лечению, — записал он в дневнике, — поразительно похоже на то, как шаман берет на себя болезнь другого, чтобы его исцелить».

Энергичный подъем: прирост духовности

Вуксиник, резко поменявший орбиту классического психоанализа в результате своего почти галлюциногенного, психологически подавляющего исцеляющего сновидения, часто опасался за свое душевное равновесие. Область психологии, называющая подобные внутренние изменения приростом духовности, является новым и нешироко признанным приложением к практике ментального здоровья. Психолог Джеймс Хиллман, встречавшийся с Гопи Кришной и досконально изучивший его случай, особо подчеркивает то обстоятельство, что симптомология йоги в значительной степени схожа с поведением при психическом расстройстве. Во многих духовных традициях также говорится о том, где грань между просветленным состоянием и галлюцинацией. «Недостатком западного метода, — пишет Хиллман, — является скудость адекватного контекста: извержение бессознательного буквально подрывает нас, оправдывая тем самым психиатрическое видение ситуации».

Когда известный психолог Роберт Джонсон учился у Юнга в Цюрихе в 1948 году, ему приснился необыкновенный психологически подавляющий сон (любопытен тот факт, что во сне также присутствовали восточные мотивы и образы змей). «Ваша внутренняя жизнь призывает вас, — решительно заявил Юнг молодому человеку, — вы

должны сосредоточиться на сдерживании этих энергий; в противном случае, они вас уничтожат»¹¹. Джонсон решил пожить в Индии, в обстановке, где подобные опыты понимаются куда лучше.

В то же время многие западные люди, имеющие опыт исцеляющего сновидения, вынуждены искать свой путь на ощупь, не рассчитывая на помощь и даже на понимание других. Я разговаривал с несколькими людьми, чьи тревожные сны о потустороннем, с точки зрения психиатра, могли бы стать основанием для патологического диагноза. Путь Сюзанны начался с так называемого сна-инициации, где присутствовал предмет, напоминавший гроб. Приблизившись к нему, он увидела пароходный кофр, вращавшийся в темном пространстве и, как было сказано, принадлежащий Гитлеру. Предмет этот бесшумно висел в зловещей стигийской темноте, вселяя в нее чувство страха.

Мрачный сон стал прелюдией к ужасному жизненному спаду. После короткого и стремительного ухаживания она вышла замуж за иранца и обнаружила, что тот подвержен приступам неукротимой ярости: как-то ночью он зашел на овчарню и перерезал всех животных. «Уравновешенный мусульманин» как-то признался ей в своем неравнодушии к нацистской пропаганде — к фильмам, которые иранское правительство показывало в школах во время его юности. Это обстоятельство вызвало воспоминание о пережитом кошмаре.

Одна травма накладывалась на другую. Забеременев, Сюзанна увидела следующий сон: Я навещаю друзей и обнаруживаю комнату, в которой женщина висит на стропилах. Впервые в жизни я почувствовала запах смерти.

Этот запах преследовал ее еще несколько дней. ^Вскоре к своему ужасу она узнала, что ребенок умер в утробе. Спустя некоторое время у нее обнаружили рак шейки матки. Наконец, измученная дурным обхождением мужа, она подала на развод.

На протяжении многих лет после этого случая Сюзанну мучили «подземные сны». В одном из них она провалилась и упала в подвал, где встретилась с «семьей мертвых», с ужасом наблюдая, как скелет матери нянчил скелет ребенка. Схожий образный ряд можно найти в диковинных снах, характерных для начальной стадии шизофрении (например, у П. Каррингтона: «мужчина сгребает в кучу кости девочки и бросает их в мусоровоз... сновидящий ложится в гроб, из которого только что встали его отец и мать... люди превращаются в скелеты»)¹². Образы скелетов также характерны для видений при посвящении в шаманы — во многих туземных культурах их ритуальные костюмы украшены скелетами и черепами. Со временем сны Сюзанны приобрели новый необычный оттенок. Она встретилась с богиней подземного мира и была укушена ее змеей; почувствовала головокружение и под конец умерла от яда. Однако в последующем сне богиня намотала змею на руку женщины так, чтобы та могла кусать ее между большим и указательным пальцем; впоследствии Сюзанна узнала, что такую технику предположительно использовали древние жрецы Изиды, вызывая состояние повышенного сознания. За этим последовали сны, в которых она, как ей казалось, прошла через все возможные посвящения, связанные с мировыми духовными традициями. Сюзанна никогда не считала себя набожной (меня тошнит от самого слова Бог), но неожиданно в ее снах появились сакральные ритуалы «из всякого рода религий — иудейской, христианской, обряды американских индейцев, тибетской и даже обряд одного африканского племени с мучительным женским обрезанием» — племени, теперь принявшего ее в свои ряды.

Сюзанна всеми силами пыталась удержать равновесие: «Я пыталась рассматривать все это на метафорическом уровне; убеждала себя, что все в порядке, что таким стала человеческая душа за долгие годы». Сны ее колебались между светом и тьмой, подъемом и падением; они потрясали ее до глубины, пока наконец она не стала опасаться за свое душевное здоровье. Ее преследовали кошмары о будущем земли, о предприятиях с ядовитыми отходами, о том, что окружающая среда гибнет от нашего невнимания. Неделями ей снились кошмары Второй мировой войны, она видела войну глазами ее участников: Сюзанна оказалась на поезде, идущим в концентрационный лагерь, а после стала свидетелем страшного хирургического эксперимента, проводимого над девочкой врачом-нацистом. Затем в следующем сне доктором была уже она. (Исцеляющее сновидение снова и снова заставляет сновидящего жить жизнью других людей, помещает его в тело другого человека, расширяя круг симпатий и нередко причиняя ему боль.)

В свою очередь кошмары сменялись «экстазами»: Сюзанне приснилось, что она проходит сквозь сияющие ворота и видит покрытый травою холм на рассвете; или возносится на небо, где распадается на миллион кусочков; расширяется до размеров земли, накрывает ее, выливаясь дождем своей любви. Иногда Сюзанна просыпалась в радостном трепете, «в экстазе, словно сам Бог управлял моим позвоночником». После таких снов она просыпалась с ощущением «нежелания усохнуть до размера своего обычного «Я», словно внутренняя и внешние реальности все еще были сцеплены в единое целое.

Сегодня Сюзанна часто ощущает себя существующей одновременно в двух мирах. После пробуждения у нее сохраняются яркие

воспоминания о сновидении. Границы между ними кажутся прозрачными: «Я могу ощущать энергию определенного места или человека, стоит мне один раз пройти мимо него; это напоминает попадание в онкологическое поле, воздействующее на меня физически».

Однако в чистых глубинах ее холодных, небесно-голубых глаз заметны блестки душевных невзгод. Эту умную и чуткую женщину окружает аура, которую психологи называют аффектом несоответствия. Выражение лица Сюзанны не всегда созвучно ее словам, язык ее тела вначале кажется чересчур сдержанным, а затем слишком беспорядочным. Порой осторожность человека, однажды получившего рану, и страх пострадать опять борются с ее идеалом всеобъемлющей любви. Когда Сюзанна описывала переживание расширения от земли до звезд, я не сомневался в радости, которую она испытала; меня волновал вопрос, насколько это похоже на состояние, называемое Мертоном бесконечной эластичностью Эго — отголоски его можно найти в самых славных восхождениях духа.

Штудии на базе теста MMPI (Миннесотских Многофазных Психологических Анкет) также соотносили странности сновидений с шизоидными и параноидальными стадиями. Однако богатый и сложный опыт Сюзанны нельзя называть простой патологией. Именно благодаря своим снам она обрела новую форму: подобным образом металл, разогретый жаром и искрами огня на наковальне, меняет форму под ударами молота. Исцеляющие сновидения часто приходят к нам через надлом в нашей личности.

При ознакомлении с большим количеством мистических снов легко обнаружить некую модель. Сначала человек видит сны о личном или даже глобальном разрушении, предвещающие периоды черной депрессии и дезинтеграции. Затем сны, изводившие человека, неожиданно открывают врата для роста и сияющего обновления. Подобный паттерн такого рода удивительным образом подтверждает наблюдение доктора Джона Перри. В шестидесятых годах XX века Перри основал ныне недействующую клинику для молодых людей, страдающих острыми приступами шизофрении. «Если путешествие человека в бессознательную душу дает ему соответствующую способность сопереживания и понимания, — писал он в книге Дальняя сторона безумия, — опыт такого человека — это скорее состояние повышенного сознания как таковое, а совсем не сумасшествие. И, кроме того, сама душа способна продолжать работу без сражений с непонятным для нее окружением»¹³. Хотя такой подход может показаться наивным в свете современных знаний о биохимической стороне умственных заболеваний, Перри заявлял, что при благожелательном лечении, сны и видения некоторых пациентов проводили через транс- формативные кризы, схожие с кризисами при духовной инициации; подобные переживания, начинаясь с образов смерти и лишения конечностей, в конечном счете заканчивались личным возрождением и даже мистическим апофеозом.

Отращивая крылья для рая

Архетипическая связь между смертью и вознесением на небо была, пожалуй, более глубоким значением единственного опубликованного детского сна Фрейда. Сон этот был настолько ярким, что он запомнил его на всю¹ жизнь: «Я видел мою любимую мать с таким особенно умиротворенным, спящим выражением ее черт. Ее внесли в комнату двое (или трое) людей с птичьими клювами и положили на постель...» Мифические образы подобного рода, от шаманов с птичьими головами с настенных росписей из пещеры Ласко до богов с головами ибисов из египетских гробниц, связывают образ крылатого путешествия с землей мертвых (Фрейд, в свою очередь, заявил, будучи взрослым, что сон этот подразумевает запретные страсти кровосмешения и страх кастрации¹⁴).

Согласно многим традиционным верованиям, человек может отправиться в невидимый мир в нематериальном теле, способном летать. Сам образ обретения крыльев для путешествия на небо непосредственно связан с этими мотивами. Каждый из нас летал во сне, поднимаясь высоко над деревьями, однако некоторые сновидящие благодаря своим снам вполне могут претендовать на звание космических путешественников; они «летали» намного выше и могли наблюдать всю землю целиком. Психиатру Луису Вуксинику приснился следующий сон.

Я на летающем матрасе. Шарики света мчатся со всех сторон к центральной точке. При их столкновении происходит световой взрыв огромной силы, и раздается оглушительный гром. Посмотрев вниз, я вижу целиком всю Южную Америку. Каждая страна светится особенным неоновым светом, и у каждой свой особенный цвет.

Сильвия Кри рассказывала, как во сне летала во вселенную и видела под собой круглую землю, светящуюся голубоватым светом. Земля отличалась от своих изображений так же, как черно-белые фотографии не похожи на цветные снимки. Индейские шаманы из племени дигуено верят в то, что если во сне они обнимают землю руками, то это символизирует всеобъемлющее знание, высочайшую степень мудрости¹⁵. Святой Джером говорил о снах, в которых летал над землями и плавал по воздуху, пересекал горы и моря¹⁶.

Один из самых замечательных опытов полетов духа был открыт мне знахарем из племени сиу Черным Лосем. Когда ему было всего девять лет, он заболел таинственной болезнью, отчего тело его в течение двенадцати дней оставалось вялым и распухшим. Находясь на грани смерти, он увидел сон, в котором летел на крыльях двух воинов-духов в образе гусей, лицом к лицу с Предком шести направлений, рассказавшим ему, что он станет защитником своего народа.

В то время, когда ему приснился сон, сиу еще надеялись на возвращение своих земель и наследственного имущества. Позднее, когда были истреблены последние остатки индейского образа жизни, а сам народ, испытывающий муки поражения, отчаяния и голода, был отправлен в резервации, Черному Лосю, которому исполнилось двадцать шесть, приснились другие удивительные сны, где он летал в иные земли, находящиеся в центре неизвестной горной гряды. Это была, по его словам...

...прекрасная земля, где много-много людей разбили лагерь большим кругом. Они были счастливы и обладали многими вещами. Повсюду стояли козлы, где сушилось мясо. Воздух был чистым и прекрасным, наполненным живительным светом. По всему кругу от лагеря бродили толстые и довольные кони, которые кормились зеленой-зеленой травой... Я проплыл над вигвамами и начал снижаться в центре круга, где заметил красивое дерево, покрытое зеленью и цветами.

Двое мужчин в «священных рубахах», расписанных символами, сказали, что передадут ему нечто, чтобы он передал это своему народу. После этого Черный Лось снова оказался в своем теле. На другой день он нарисовал «рубахи духов», повторяя рисунок, увиденный им во сне: «Я думал, что, если этот мир станет поступать так, как учат видения, земное дерево тоже расцветет». Затем во время обряда у него было новое видение о прекрасной земле — ясной и зеленой в живительном свете. На этот раз к нему подошло двенадцать мужчин и сообщили о предстоящей встрече с Отцом, двуногим вождем. Они привели его к священному дереву. Напротив стоял длинноволосый мужчина, чье тело было красным, но это был васиху (белый человек), не индеец. По словам Черного Лося, он был очень красивым мужчиной, но разобраться в нем ему так и не удалось. Черный Лось наблюдал, как тело мужчины распалось на все цвета спектра, после чего от него остался один только блеск. Голос его был подобен пению: «Жизнь моя такова, что все земные существа и все растущее на земле принадлежат мне. Отец твой, Великий Дух, сказал это. Ты должен повторить это вслед за ним». Затем удивительное существо погасло, как свет на ветру. Наконец Черный Лось увидел двенадцать женщин, которые приказали ему «вернуть их образ жизни на землю». Очнувшись от видения, он стал обучать племя услышанным песням.

Благодаря его видению по всем резервациям начала распространяться волна ритуальных танцев: от Сосновой Гряды и Безводного лагеря на Глиняном Ручье до лагеря Сидящего Буйвола на Великой Реке. Однако той же зимой резня в Раненом Колене покончила с мечтой народа о новой жизни. Пятьсот американских кавалеристов изрубили мужчин, женщин и детей, большинство из которых не были вооружены. Черный Лось неоднократно нападал на солдат — со своей священной чашей, со своим священным луком («он был изготовлен не для стрельбы») и одетый в рубаху, на которой он нарисовал все элементы видения — горящую радугу, пятнистого орла и священное дерево.

Нескольким годами позже, рассказывая о своем видении биографу, Черный Лось называл себя «жалким стариком, ничего не сумевшим сделать, поскольку народ его был уничтожен, племя рассеялось». По его словам, центра уже не было, а священное дерево умерло. Черный Лось испытывал горечь, оттого что не сумел выполнить миссию верхнего мира: «Трудно следовать великому видению, ибо мир наш — мир темноты и многих теней. Человек теряется среди теней».

Место посадки: вниз на землю

Их образ жизни вернет вас на землю. Исцеляющие сновидения требуют от нас, чтобы мы соединили два мира. Сияющий «другой» мир побуждает нас преодолеть все наши человеческие сложности и неудачи и замкнуть этот мистический круг.

И действительно, форма этого «другого» мира, этих земель алам- амита, почти всегда кругообразная, она повторяет геометрический символ самой целостности как таковой. Обод Черного Лося и его большой круг сродни изображениям царства Шамбалы в ярко раскрашенных тибетских тангках, блистающего в центре кольца горных хребтов. Согласно тибетской легенде, Шамбала была страной, все жители которой достигли просветления. Подобно Бригадуну (Brigadoon)[14] или Аваллону (остров блаженных в кельтской мифологии), она существует вечно (это в известном смысле параллельная вселенная), показываясь тем, кто обладает особыми достоинствами и чистотой духа. Мой учитель Чогьям Трунгпа Ринпоч трактовал Шамбалу и как вдохновляющий миф — символ того, как мы могли бы соединить свои жизни в здесь-и-сейчас, — и как местность в другом мире, здания, людей и пейзажи которой он в подробностях созерцал в своих собственных видениях¹⁹.

Множество тибетских лам лично сообщали о своих визитах в это таинственное государство. Еще подростком Ринпоч для медитативного уединения удалился в священную местность в Миньяке (Minyak) в восточном Тибете. Гуру приказал ему повторить 400 ООО молитв святому Падмасамбаве, но, «будучи молодым и ленивым», он повторил только половину. Все еще медитируя в священной пещере, он увидел поразительный сон.

Ринпоч увидел самую красивую девушку, какую только мог себе представить: «Она вела себя по отношению ко мне так обольстительно, что все атомы моего тела пустились в пляс». Девушка предложила быть его проводником в царство Шамбалы. Приглядевшись к ней, он увидел у нее дополнительные глаза — один между бровями и два на каждой ноге и руке. Ринпоч понял, что на самом деле это богиня Белая Тара. Девушка предсказала, что он не останется монахом и женится на девушке по имени Долма или Долка (так и случилось).

Ринпоч плыл с богиней по воздуху и на север поверх заснеженных горных хребтов и пустынь, пока не прилетел к большому кругу гор, которые были похожи на огромный раскрытый цветок лотоса с тридцатью двумя лепестками. Дома там были роскошными дворцами с золотыми крышами, украшеными бриллиантами и красивыми радужными арками. Все жители пребывали в мире и гармонии (здесь не было «ты» и «я», никакого соперничества или раздоров), все были здоровы и богаты — всё, чего бы они ни пожелали, появлялось само собой. Ринпоч также услышал, что здесь существовала даже «контрразведка», состоявшая из «могущественных, благородных мудрецов», которые могли уничтожить все разрушительное оружие нашего мира.

Трунгпа был представлен царю. Он «излучал такое сияние, что я не мог смотреть на него прямо. Он растаял в ауре света, а свет растаял

в ламе, который дал мне некоторые поручения. После этого все исчезло, как радуга, кроме девушки и меня. Мы стали высказывать свою любовь друг к другу». Затем Ринпоч внезапно увидел, что снова находится в пещере, уже смеркалось. «Я не знаю, правдивы ли сны, реальны ли они, — пишет он, — но этот сон был и в самом деле очень ярким».

Можно на минуту усомниться, являются ли подобные переживания основой наших религиозных представлений о небесах. Можно предположить, что многие великие духовные учителя посещали эти священные столицы, столь хорошо организованные и процветающие. Небеса на земле, говорили сновидцам во все времена, даны для того, чтобы обрести их или потерять.

Визионер может посвятить свою жизнь попыткам, так сказать, перевести красоту, свидетелем которой он или она стали, на язык плотной материи. Это порой оказывается непросто. Некоторые, когда возбуждение утихает, чувствуют упадок сил. Реальный мир воспринимается нами как смутное, тусклое отражение другого, золотого мира, ловушкой для духа, сложенной из плотной ограничивающей материи. Реальные тела кажутся неуклюжими рядом с бесплотными из наших снов. (Возможно, это основа тех кошмаров, где мы пытаемся бежать, но вязнем, как в замедленной съемке, словно плененные нашим тяжелым телом как мухи патокой.)

Роджер рассказал мне еще один сон, потрясший его до глубины души.

Мне устроили вступительный экзамен. Я знаю, что легко его сдам. Затем меня провели к Богу. И вот Его глазами я вижу город, в котором вырос, вижу без сентиментальности, потому что знаю всю его красоту и уродство, его богатство и бедность. Я понимаю, что без двойственностей и противоположностей физический мир просто не может существовать. Бог смотрит на все сотворенное с любовью, в которой нет недостатка.

Это более глубокое представление о божественности, включающее в священный порядок вещей и тьму и свет. Но Роджер вспоминает, что некоторое время после этого сна находился в глубокой депрессии. Дисфория (подавленное настроение) довольно часто наступает после возвышенного переживания единства: «Я вышел из состояния абсолютной ясности и любви, выпал из благодати снова в этот мир. Это перевернуло все мое сознание: я узнал и до сих пор понимаю, что наша привычная модель реальности — это не та реальность, в которой мы на самом деле живем». Воодушевление к Роджеру в конце концов вернулось; святость повседневной жизни стала для него символом веры.

Однако порой нелегко примирить марающую нечистоту здесь-и- сейчас с лучезарным великолепием иного мира. Наш мир далеко уступает раю — это становится непоколебимым знанием, которым отныне обременен визионер. Вот почему духовные учителя так настоятельно подчеркивают необходимость оставаться «заземленным» в повседневной жизни и скромной обыденности и примирять высшую подвижность духа с земной укорененностью души.

Лестница Иакова

И увидел во сне: вот лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней (Бытие, 28:]2).

Возможно, самый интересный аспект исцеляющего сновидения Иакова — ощущение этого оживленного, двунаправленного (вперед и назад) движения между здешним миром и небесами. Древние даосы выражали ту же мысль, описывая прославляющий природу священный порядок: небеса орошают землю; водяной пар поднимается с земли, чтобы создать облака; небо проливается дождем; земля придает силу небесам, а небеса — земле. (Вспомним жест женщин-духов Черного Лося в сторону прекрасного мира с его синим-синим небом, полным желтого света, над зеленеющей землей, и их слова: «Жизнь вашей нации должна быть такой».) То, что обретено в божественном мире, говорят его жители гостящим у них сновидцам, надо сделать частью личной и общественной жизни — в семье, на работе и в отношениях между людьми; в бизнесе, политике и социальном обеспечении. Во всех религиозных традициях духовные люди осознавали динамическое взаимодействие между этим миром и тем, а также пользу стремления сделать нашу жизнь хоть немного более похожей на жизнь на небесах.

Согласно тибетским визуализациям, этот мир — уже священное царство, и люди каждый день встречают богов и богинь (хотя слишком часто они — непробужденные по отношению к своей собственной истинной природе). Далай-лама встает в четыре часа утра, чтобы вознести ритуальные молитвы. Он устанавливает на коленях три ряда плоских украшенных корзин (священный слоеный пирог, символизирующий всю вселенную), затем пригоршню за пригоршней высы272 пает серебряные кольца, раковины и цветные камни в водопад (пенистую мандалу подношений), мысленно представляя, что он владеет всем и все это раздает. «Забота о нашей голубой планете, — шепчет он, — в этом нет ничего особенного, ничего божественного, ничего священного. Это просто забота о нашем собственном доме».

На недавней музейной выставке восемь монахов Далай-ламы исполнили священное действо: они осторожно вынули пробки из металлических воронок, наполненных окрашенным песком и, проводя линии тонкими струйками песка, лившимися наружу по крупинке, старательно и радостно творили мандалу царства Шамбалы. Это были недели упорного, торжественного труда. Ко времени, когда работа любви и духа была завершена, в картине площадью 9 квадратных футов, представляющей священный дворец в центре чудесного царства, теснились 722 божества. Такая мандала — идеальный мир, где каждое здание — божественный дворец, каждый звук — молитва и каждое существо — бог. Это небеса, несомненно, но не утопическая страна; скорее это страна здесь-и-сейчас, но только если мы сделаем ее такой.

Глава 10

ИСЦЕЛЕНИЕ ТЕНИ

Иные дурные сны кажутся добрыми —

Только сведущий видит, что они предвещает зло;

Но лишь магистр искусства

Может распознать добрые сны,

Когда они принимают зловещие обличья.

Миларепа

Однако если существуют небеса, должен существовать и ад. Если верно, что исцеляющие сновидения распахивают нас к большему видению реальности, это видение неизбежно должно включать мрак так же, как и свет — Нижний мир, как и Вышний. Было бы неполным откровение, которое показывает нам лишь то, чем мы хотели бы быть, и опускает, чем не хотели бы. Юнг пользовался термином тень^] для тех скрытых частей нас самих, которые не соответствуют нашим осознаваемым идеалам, — наши скандальные желания и смущающие недостатки; наша злоба и тщеславие. Тень появляется в наших снах под видом людей и в затруднительных положениях, которых мы особенно страшимся и презираем. Мы узнаем, что столкнулись лицом к лицу с нашей тенью, когда обнаруживаем, что описываем это словами, выдающими нас: возмутительный, шокирующий, дурацкий, ничтожный, отвратительный.

Дата добавления: 2015-10-02