Ларри Досси, доктор медицины 15 страница

Опыты такого рода бросают вызов нашей психической автономии, нашим хорошо прижившимся привычкам ума и тела. Западная цивилизация, особенно под руководством Церкви, предпочла отвернуться от таких вещей. Слово римского происхождения daemon имеет в словаре два толкования: первое — нечто вдохновляющее, или внутренний дух, и второе — демон, или дьявол. Хотя в древности демоны считались проводниками, хранителями и источниками вдохновения между божественным и человеческим, христианская доктрина полна предостережений о связях с ними. Как писал, например, Святой Павел: «Нельзя пить из одной чаши с демонами и из чаши Господа».

По замыслу христианских мыслителей, душа человека подобна монотеистическому Богу, одному-единственному. Это, однако, вступает в противоречие со множественностью нашей конституции. Демоны или внутренние духи наших снов — на благо или во зло — влияют на наш человеческий потенциал в целом. Мы чувствуем их присутствие при чрезвычайных обстоятельствах, когда стремимся выразить идею или когда нами движет талант, страстно стремящийся выразить себя. Мы признаем их своей речью, когда говорим о ревности как о «дьяволе с зелеными глазами», называем искусного гонщика дьяволом на колесах или гениального математика одержимым числами. Мы страстно жаждем их вдохновения и боимся их влияния. Мы не хотим оказаться под их властью, но, с другой стороны, кто из нас не желал бы испытать великое чувство или высказать гениальную мысль?

Во сне мы переживаем свою внутреннюю вселенную как сонмище существ с разными намерениями и обликом, требующее нашего участия и вмешательства. Согласно описанию демонов у Апулея, не признавая их, мы нередко лишаем себя «нашего хранителя, нашего наблюдателя в доме, нашего личного распорядителя, искателя наших сокровенных черт, постоянного наблюдателя, неотделимого свидетеля, осуждающего наши дурные поступки и одобряющего благие... предостерегающего в сомнительных делах, наставляющего в сомнении, нашего защитника в опасности и помощника в нужде»¹⁶.

Поэт Йейтс, говоря о своих личных встречах-видениях «с Дай- моном, готовящем нас к труднейшим из дел из числа невозможных», добавлял, что, по его убеждению, «Даймон освобождает и обманывает нас...»⁷.

Обсуждая архетипы, Юнг советовал подвергать эти образы тщательному анализу. Он предложил средний путь, на основании которого мы «подвергаем себя их воздействию, не отождествляя себя с

ними, но и не убегая от них, ибо бегство от подсознательного разрушит саму цель всего процесса. Нужно стоять на своем...»⁸

Как правило, находясь в стесненных обстоятельствах, мы реагируем на них во сне так, как могли бы реагировать в бодрствующем состоянии. Чаще всего во сне я бываю ответственным, разумным и огорченным. Именно другие персонажи — поразительные или угрожающие, гордые или нелепые — кажутся источником всех зол. Однако Эго во сне — та часть, которую во сне я ощущаю «собой» — это точка зрения, которая уже известна. А вот аутсайдеры невидимого сообщества, напротив, могут сообщить нам неизвестную часть нашего существа. Они несут в себе неассимилированные части нашей личности, в которых мы крайне нуждаемся, но которые наше Эго считает наименее ценными или (втайне) самыми недостойными. Они разворачивают перед нами свои непрожитые жизни, погружают в свои незнакомые нам чувства, волнующие перспективы, желания, священные страхи и мудрость, перед которыми наша ограниченная личность возводит запрет. Мы можем их не замечать, если они кажутся слишком жалкими; спасаться от них бегством, если они представляются слишком пугающими (или величественными); отстраняться от них, чтобы слышать лишь отголоски эхо на ветру. И все же они остаются, ожидая, когда у нас проснется аппетит (и сила), влекущий нас к открытиям.

В своих встречах с невидимой общиной мы не можем не оценить значение герменевтики — искусства толкования, названного так в честь Гермеса, проворного посланника богов. Однако Гермес (также известный как Меркурий*, который выражает подвижную сущность перемен) символизирует еще и ускользаемость самого смысла. В средние века его считали то отзывчивым и услужливым духом, товарищем и помощником, а то скользким, предательским и пристающим гоблином. Такие противоречия надолго оставляют свой след в области архетипов. Воображаемые существа могут быть непостижимыми и даже двуличными. Они не просто выполняют роль символических дублеров, но являются настоящими живыми тайнами. Мы не всегда приветствуем и даже узнаем этих зачинщиков роста и светоносных посланников неведомых нам краев. Возможно, нас настораживает их двусмысленность и способность принимать все новые формы, потому что древние были буквально одержимы классификацией этого невидимого мира. Греческий философ III века Ямивлих составил перечень различий между воображаемыми субъектами по их красоте, движению, светимости и энергии. Он утверждал, к примеру, что могущественная фасмата является «поводом движения и возможностью продемонстрировать великолепие»; что ангелы не говорят, а дай- моны возбуждают чувство страха, однако воздействие их не так скоро, как может показаться на первый взгляд».

* Mercurial — подвижный, переменный, сообразительный (от mercury — ртуть) (прим. пер.)

Многие культуры содержат детальные иерархии таких существ. Считается, что боги Олимпа для различных целей использовали разных посредников: Телесфоры приносили вещие сны. В Иллиаде Онейр — бог сна с более общими функциями — был послан Зевсом, чтобы стоять у головы Агамемнона и уговаривать его идти на войну; Гермес посетил Преона, предупредить его, что тот спит среди врагов. Дух воды Палулюкон специально является к Хописам, осуждая их за сексуальную распущенность и агрессивность. У племени марикопа орел сообщает спящему, что он станет великим певцом.

Религиозные ритуалы всегда включали в себя духовные упражнения — углубленные созерцания статуй и картин, многократную и детальную визуализацию божеств, с тем чтобы приготовить верующего к непосредственной встрече с высшей мудростью и облечь невыразимое в удобные одежды. Таким образом, опыт обучения во сне мог быть проще истолкован в зависимости от того, какую форму он пожелает принять. Современная цивилизация лишила нас этих древних символов и практик, ничего не предложив взамен⁹.

Откуда нам знать, как и кого из многочисленных обитателей снов нам стоит слушать? Мы даже сомневаемся в том, стоит ли к ним прислушиваться вообще. Я помню, с какой тщательностью меня выспрашивал тибетский тулку, или воплощенный лама, когда, спустя годы, я рассказал ему о своих странных переживаниях. Он спросил у меня, в котором часу ночи я видел этот сон (согласно тибетской традиции, сны в предрассветные часы чаще всего оказываются пророческими). Видел ли я фигуры или просто слышал голоса? После десятиминутного опроса лама посмотрел на меня пристально и невозмутимо. «Иногда, — заметил он, — стоит прислушаться к тому, что они тебе говорят».

Символы сна

В отличие от представителей других культурных сообществ, выросших со своими богами, мы воспитываемся в окружении поп-звезд и политиков; мы видим их через увеличительное стекло телевизора, мы собираемся вокруг него подобно тому, как аборигены собираются вокруг костра, чтобы призывать божеств и воздавать им молитвы. Я с удивлением замечал, что исцеляющие сновидения нередко используют эти современные символы, наделяя их свойствами, присущими древним богам. В прелестной книге под названием Мне снится Мадонна ее автор собрал сны, в которых эта хамелеонообразная певица появлялась как нечто среднее между Афродитой и Святой Девой Марией, божественной Посланницей, дарующей утешение и защиту.

Одной 39-летней женщине приснился сон, в котором она поднималась на четвертый этаж дома, принадлежащего феминисткам. В доме была застекленная крыша, через которую она могла наблюдать огромное ночное небо. Рассматривая его с удивлением и ощущением, что должно произойти нечто, она увидела, как

...неожиданно, в одно мгновенье, на огромном пространстве ночного неба появилась Мадонна. Она была проекцией, призраком и одновременно Мадонной в ее телесном облике и сценическом амплуа. Каждый, кто смотрел в эту минуту на небо, мог ее видеть. Я была просто шокирована. Я поняла — и это было настоящим откровением, — что именно на нее были направлены все наши усилия и что именно этот ее аспект я упускала из виду..

Другой женщине средних лет приснилось, как она помогала своей подруге готовить специальную передачу, посвященную Мадонне. При разговоре о богине она заметила, как ее подруга, одетая в платье с золотыми блестками с голубым капюшоном, превратилась в гваде- лупскую Деву. Дева предложила ей выпить «материнского молока» в пластиковом медицинском стаканчике. Еще одной женщине Мадонна приснилась в длинной до полу рясе из синего бархата. Мадонна провела ее в ванную комнату, где горели церковные свечи, и заботливо искупала. Вся церемония проходила под песню Подобно молитве. Ореол золотого света появился над головой Мадонны, когда она...

..яйла воду из рук на мой лоб... Завершив этот ритуал, она завернула меня в теплое пушистое полотенце и отвела к кровати. Свечение над ее головой все еще было заметно, и когда я взглянула на него, она наклонилась надо мной, поцеловала и исчезла. Я словно прошла обряд крещения любовью и сексом, Мадонна словно смыла с меня неприятный осадок, оставшийся на душе от моего прошлого любовника. Во сне я испытала огромное облегчение: болезненные воспоминания оставили меня, и я плакала слезами радости, умиленная подарком Мадонны.

В этих случаях Мадонна «подобно Святой Деве» дарует благословение, защиту, открывает мистические таинства, исцеляет и очищает духовно. Образ довольно пресной поп-звезды играет роль некоего сосуда для мощных духовных сил. Можно предположить, что ряд полубогов из других культур были в свое время живыми харизматическими личностями, возведенными в разряд сверхъестественных существ после того, как она стали появляться людям в видениях и исцеляющих сновидениях.

Церковь объявила образ певицы Мадонны кощунственным. Положение осложнялось и огромным количеством видений Девы Марии по всему свету и, соответственно, ростом приверженцев так называемых несанкционированных явлений Святой Девы. Непосредственная личная связь с божественным совершалась, минуя Церковь (одна из возможных причин такого явления в том, что Святой Павел приписывал духам грех непослушания). Если в бодрствующей жизни мы подчиняемся множеству инстанций: это и потребности семьи, и общественные установки, и требования наших работодателей, кредиторов, налоговых инспекторов и сотрудников дорожной полиции, — иными словами, катехизисам Церкви или храма, — невидимое сообщество нимало не заботится об этих условных иерархиях. Сновидящий сталкивается с некой внутренней властью, не зависящей от внешнего мира. Официальные священные тексты могут оказаться лишь слабым подражанием подлинного апостольского послания: сновидящий получил его непосредственно в свои руки, он видит, что чернила на нем еще не высохли. Некоторые из таких опытов по всем существующим меркам могут быть чистым самообманом. Однако существуют примеры, в которых «маска бога» становится прозрачной, когда мы видим за ней устрашающее великолепие, невыносимые волнения, открытую неприязнь или райскую безмятежность. В такие минуты мы учимся чему-то, что невозможно передать на словах, мы воспринимаем его из уст самой Истины.

Друзья в сновидениях и ответы ангелов

Евреям-мистикам, жившим с XVI по XVIII век, были известны такие сверхъестественные существа-наставники, как маггиды (или дословно: «тот, кто рассказывает»; этим словом называли странствующих проповедников). Их также называли отвечающими ангелами; существа такою рода появлялись во сне, чтобы внести ясность в затруднительной ситуации. Причем ответы их были удивительно мудры и полезны.

Согласно Хайму Виталю, ученику и летописцу знаменитого каб- балиста XVI века Исаака Лурии, ценность маггида отдельного человека находилась в прямой зависимости от уровня его духовных заслуг: «Порой маггиды говорят правду, а иногда и сущие небылицы». Он также утверждал, что сам факт появления ангелов проистекает из деяний конкретного человека, которому они являются, «с тем чтобы природа их была в соответствии с его поступками». (Ученый Гарольд Блюм говорил, что «ангел, чья способность к обману зависит от относительной добродетели его человеческого создателя, является поразительным примером двусмысленной природы сновидений»¹⁰.)

Один суфийский шейх как-то рассказал мне, что существует три духовных уровня сна: «На более высоком уровне сознания человек пребывает в святом месте, он может быть рядом с великим учителем или ангелом света. Это место прямых откровений, не требующих толкований. Человек просто находится там. Находясь на среднем уровне, человек словно слушает чудесную поучительную историю, великолепную проповедь, исполняемую несколькими киноактерами, игра которых стоит часа пустой болтовни. И, наконец, на базовом уровне действует сама личность человека, его детские переживания, сексуальные вопросы, для толкования которых необязательно обращаться к шейху — лучше просто спросить у своего психотерапевта». Шейх также утверждал, что качество сна зависит от уровня духовных заслуг отдельного человека.

Нельзя сказать, что я строго придерживаюсь такого меритокра- тического взгляда: боги разговаривают наравне как с грешниками, так и со святыми (разница заключается в способности понимания и желании ему следовать). У племени кагвахив, например, шаманы, видящие яркие сны, считались людьми, наделенными силой, — ипад- жи. Однако считалось, что «каждый спящий имеет частичку ипад- жи». Нередко самые ординарные люди видят на редкость необычные сны, а люди исключительные — сны тривиальные. По моим наблюдениям, многие помощники из сновидений весьма скромны, являясь скорее кем-то вроде непритязательного ангела второго класса из фильма Это удивительная жизнь (It’s a Wonderful Life), чем небесным крылатым существом с картин эпохи Возрождения.

Карл, сорокалетний тихоня со Среднего Запада, всю свою жизнь поддерживал связь с такими образами-наставниками. Его воспитывали в ортодоксальной семье, где сам сон считался покушением дьявола на добродетель, а толкование его осуждалось. В городке штата Айова с населением в шестьсот душ Карл с детства научился держать свои переживания при себе. «Я не смел даже ничего читать о сновидениях, — признавался он. — Когда я вырос и прочитал в книгах, что подобное случается с другими, я пережил настоящее откровение».

По рассказам Карла, будучи ребенком, он вел параллельное существование, оберегая драгоценную сторону своей жизни, и не говорил о ней никому Сны его были более реальной ее частью. Он говорил задумчиво, медленно, слово за словом, словно впервые пробуя их на вкус. «Я узнал о том, о чем никогда бы не узнал в обычной жизни, — признался он, — это сродни урокам тому, что можно было бы назвать чувственным разумом». В самом раннем детстве он познакомился в своих снах с наставником — женщиной тридцати лет с длинными темными волосами, доброй и склонной к юмору: «Я был влюблен в нее всю свою жизнь. Меня влекло к ней физически, однако чувство, которое я испытывал, было намного выше простого сексуального влечения. В действительности я ни разу не видел сексуального сна о ней. Она научила меня управлять своими эмоциями и в особенности моим гневом, моей вспыльчивостью. Она никогда не отчитывала меня, а просто награждала своим появлением при каждом моем хорошем поступке».

Женщина исчезла, когда ему было больше тридцати. По ее словам, теперь она уже ничем не могла ему помочь. Это была прощальная встреча, и Карл был в отчаянии. Она появилась позднее, однако их взаимоотношения уже стали другими: «Теперь мы больше общаемся на равных, и все же оба грустим о прежних днях». В последние годы в снах Карла появилась некая девочка, которая, по-видимому, приходится женщине дочерью — «невыдержанный подросток, в котором жизнь бьет через край» и которому Карл, похоже, приходится ментором.

Мир сновидений Карла, пожалуй, является менее экзотичным, чем соседствующая с ним реальность, населенная давними друзьями, знакомыми и даже соперниками. Иногда ему снится «некто, кого можно было бы принять за божество, олицетворяющее силы природы: он атлетически сложен, у него темно-бронзовая кожа, зеленые волосы и проницательные глаза». Он не доверяет людям вообще и особенно Карлу. По словам Карла, этот человек является отцом темноволосой женщины. Он сказал ему, что будет за ним следить и Карл пожалеет, если совершит ошибку. «Он не так-то прост», — кивает Карл головой.

Подобные сны так и хочется истолковать с позиции Фрейда. Карл характеризует свою мать как сдержанную и холодную. Следовательно, можно предположить, что при недостатке столь желаемой материнской опеки душа Карла создала воображаемый образ женщины из сновидения как некий оазис среди пустыни чувств. Согласно фрейдистской интерпретации, мужественное божество, олицетворяющее силы природы, может быть грозным отцом в восприятии ребенка, символом неразрешимых эдиповых противоречий, усугубленных его стремлением к материнской ласке. Однако Карл, внешне вполне здравомыслящий человек, не считает, что присутствие в его жизни таких необычных спутников соедует рассматривать с точки зрения каких- то отклонений. Он утверждает, что эти существа, подобно настоящим людям, обладают своими личными качествами.

Само их присутствие в его жизни для него таинственно и поучительно, хотя он нередко не способен понять настоящую цель их появлений и исчезновений. Как-то раз он признался: «Мне приснился сон, в котором я оказался на неком собрании в комнате, напоминавшей зал заседаний компании, и там присутствовали все персонажи, с которыми я встречался во сне! Я был огорчен — мне показалось, что они тайно, за моей спиной разрабатывали свои стратегии. Я заявил им, что буду признателен, если впредь они перестанут изъясняться намеками и вместо того чтобы использовать символы, напрямую выскажут свои замыслы! Помню, как какой-то седой мужчина, грубоватый и коренастый, лет под шестьдесят, который вечно дразнил меня и выставлял на смех за мои несовершенства, буквально разразился смехом по поводу всего этого».

Подобно греческим богам, подобные образы порой находят удовольствие в одурачивании простых смертных; они задают им загадки, предлагают поймать ветер или накинуть лассо на луну. Одна моя знакомая рассказала мне о сне, особенно ярко показывающем независимый образ жизни персонажей сновидений.

Я нахожусь в какой-то больнице. Я обращаюсь к женщине за стойкой: «Если это сон, могу я до вас дотронуться?» «Да», — отвечает она. Я протягиваю руку и пожимаю ее ладонь. К моему изумлению, рука женщина теплая и твердая, и у меня возникает ощущение, что она из реального мира.

Затем я оборачиваюсь к сестре, проходящей по коридору, и та бросает взгляд на женщину за стойкой, словно говоря ей: «Ага, она все поняла». И тут неожиданно я понимаю, что такова их жизнь, они ходят по снам, подобно тому, как мы ходим на свою работу. Та же сестра говорит что-то вроде:«Теперь, когда тебе известно, что это сон, ты знаешь, что мы располагаем о тебе большим количеством информации».

Каждому, кто хоть раз сталкивался с такими образами, хорошо знакомо их отношение к нам: они с иронией, а порой и с язвительной ехидцей реагируют на наши попытки обозначить их как только изображение — не так-то просто согласиться с тем, что мы сами являемся для них лишь фрагментами головоломки в игре ума другого существа.

Вступление в невидимую общину

В нашем обществе присоединение к невидимому царству, а также к информации, которую оно предоставляет, как правило, не одобряется. Люди, регулярно контактирующие с духами сновидений, по большей части описываются в антропологических сообщениях о жизни племенных народов, и подразумевается, что они принадлежат исключительно им. Я, однако, в процессе своих изысканий встречался с огромным количеством сновидящих, история жизни которых имеет четкие параллели с жизнью туземных старейшин. Люди эти в каком-то смысле существуют внутри невидимой общины, относясь к его членам как к части своего собственного круга. В иной культурной среде их можно было бы принять за шаманов. Род их занятий не ограничен: они могут быть бизнесменами и экологами, художниками и учеными. Как правило, их привлекают профессии, которые призваны помогать людям, — не удивительно, что в племенных обществах большинство шаманов выполняют функции лекарей.

Сопоставляя различные культуры, можно составить примерный портрет человека, имеющего подобные переживания: ребенком они пережили не по годам зрелые визуальные опыты (по словам Сильвии, еще будучи грудным ребенком, она оставляла тело и «летала с птицами»); они слышат голоса и видят невидимых спутников; страдают от приступов болезни, угрожающей самой жизни; находят наставника, дающего им поддержку и указания (библейский пророк Самуил родился, когда народ не верил в пророчества, но был вдохновлен старцем Илией); обучаются во сне, где им может быть наглядно показана сама их жизненная миссия (учитель из снов даже является как видение из реальной жизни); и, наконец, порой не испытывая никаких внутренних противоречий, они ставят своей целью служение обществу из чувства сострадания.

В нашей культуре, как правило, не существует четких разграничений между одаренностью и душевной болезнью. В самом деле, на примере некоторых личностей синдром этот может быть симптоматичным: перед нами — человек, одержимый великими замыслами, или личность, не способная отделить фантазии от реальности. Однако даже если подводные камни в детстве были успешно пройдены, даже если люди, обладающие подобным редким талантом, смогли найти себе место в сфере повседневной деловой активности, зовы такого рода нередко предвещают им жизнь, связанную с тяготами и аскетизмом. Этих людей отличает отзывчивость, они восприимчивы к малейшим влияниям — будь они из

этого или из другого мира, — и им, кроме того, трудно найти компанию, близкую по духу.

Я впервые познакомился с Лаурой Лоуренс, когда она взяла слово и стала выступать — сперва неуверенно, а затем с гипнотическим убеждением — на одном из медицинских семинаров. Психиатр с седеющими светлыми волосами и ясными голубыми глазами, она убедительно рассказывала аудитории о случае личного исцеления во время сновидения. Спустя несколько лет, обнаружив в кипе бумаг листок с номером ее телефона, я имел возможность побеседовать с ней и подробно познакомиться с историей жизни современного шамана.

Еще в самых ранних памятных своих снах Лаура обнаружила присутствие невидимых существ, именуемых ею Мы. Именно так они называли себя при обращении к ней. Термин этот, как ей казалось, наиболее точно характеризовал «разум за пределами моего», который, по ее словам, обучил ее законам сочувствия, еще когда она ходила в детский сад. «Моя мать, — говорила она, — рассказывала, что я могла расстроиться, если другой ребенок был ко мне недоброжелателен, но если он проявлял жестокость к другим детям, я могла просто разрыдаться. Чужая боль была ближе собственной». Такая острая чувствительность вызывала у Лауры душевную смуту. Она вспомнила, как еще в возрасте пяти лет думала о самоубийстве, но не знала, как это сделать. Затем однажды днем, лежа на спине и глядя в небо, она пережила свой трансцендентный опыт: «Я находилась вне своего тела. Я чувствовала только, как огромна вселенная вокруг меня. Я была полностью связана со всем вокруг и одновременно являлась лишь частицей этого громадного творения». (Здесь Лаура проводит удачную иллюстрацию того, что мистики называют mysterium tremendum — абсорбция, включение в космический замысел.)

Подобно многим шаманам, Лаура пережила серьезное заболевание: «Врачи считали, что подростком я страдала от лейкемии». По утверждению Лауры, симптомы и признаки болезни таинственным образом исчезли после нескольких мощных медитативных переживаний. (Ошибка при постановке диагноза кажется наиболее разумным объяснением этого случая, однако история Лауры странным образом совпадает с рассказом Сильвии. У нее также обнаружили это заболевание. Затем ей приснился сон, в котором она лежала в фобу и в то же время не хотела там находиться и потому вылезла из него и снова зашагала по жизни. Спустя месяц врачи констатировали, что соотношение кровяных телец пришло в норму, объяснив это обстоятельство неверным диагнозом.)

Личный цикл страдания и исцеления Лауры, по ее признанию, укрепил ее связь с Мы, придал ей ощущение того, что она является частью чего-то большего. Сама причина боли через некоторое время сделалась ей понятной.

Случившееся способствовало ее успешной карьере в качестве врачевателя ума. Однако Лауре трудно описать свою жизнь в сновидениях через общепринятые понятия психиатрии. Она характеризует особую категорию снов, в которых, кажется, переселяется в других персонажей: «Прежде всего я ощущаю, что эти люди из снов обладают иным мировоззрением, я чувствую их индивидуальности и даже обладаю их воспоминаниями, как если бы я была ими».

Лаура вспоминает о повторяющемся сне, разворачивающемся в деталях в течение нескольких месяцев, в котором главным персонажем была двенадцатилетняя камбоджийская девочка, живущая в маленькой бедной деревушке. «Я жила чудесной жизнью, — говорит она с легкой улыбкой, — моя семья находилась рядом со мной, а наши родственники проживали в соседней деревне». Во сне, возвращаясь домой от своих дядей и теток, она обнаружила, что дом ее сгорел, а вся семья убита: «У меня ничего не осталась. Я испытывала такие сильные эмоции, такой ужас, что хотела умереть от горя».

Другие дети выходили из леса, где прятались во время резни. Все они были младше ее, плакали и были напуганы. И тут в душе двенадцатилетней девочки возникло ранее незнакомое для нее ощущение — решимость во что бы то ни стало обезопасить их всех. Во время серии снов она и ее маленькая свита совершала смертельный марш. Дважды поздно ночью они пытались бежать и дважды их ловили и угрожали казнью на месте. И все же они предприняли третью попытку — убежали в лес и тряслись от страха, когда ботинки солдат топтали траву рядом с их убежищем.

Наконец перепуганная группа детей добрела до заброшенного крестьянского дома. Сначала крестьянин хотел выдать детей солдатам, но после ссоры с женой и опасаясь самого худшего все же подчинился ей. Жена крестьянина связалась с благотворительной группой, тайно переправлявшей беженцев из зоны военных действий. Детей переправили в Европу, а затем в Америку, где они были в безопасности.

Лаура видела этот сон снова и снова. Она просыпалась и слышала, как Мы отчетливо говорили ей: «Сон этот будет приходить к тебе до тех пор, пока ты не обратишь на него внимания». Затем сны прекратились. Лаура не знала, что и думать. Сны были яркими, однако, не сумев извлечь из них никакого личного смысла, она постаралась забыть о них.

Спустя шесть месяцев к ней обратилась женщина-инженер из Камбоджи. Мать нескольких малолетних детей, она страдала от туннельного синдрома кисти (carpal tunnel syndrome) и не могла больше выполнять свою работу. У нее появились мысли о самоубийстве. Попросив пациента рассказать историю своей жизни, Лаура была буквально ошарашена: она услышала пересказ того самого сна, знакомого ей в мельчайших подробностях.

Случай этот представляется Лауре не забавным эпизодом игры оккультных сил, но иллюстрацией того, как сон помог ей вынести верный диагноз и провести правильное лечение: «Мне помогло то, что я увидела ее жизнь изнутри, я узнала о ее индивидуальности, силе и чувстве вины выжившего после трагедии. Я должна была указать ей на то страшное горе, на разрушенный дом и вырезанную семью, усугублявшее ее и без того тяжелое положение. И угрызения совести этой женщины имели глубокие корни».

Лаура ни словом не обмолвилась о своем предвидении, благодаря которому ее сочувствие возросло тысячекратно. Однако наступил момент, когда ее пациентка остановилась на полуслове, в упор посмотрела на нее и произнесла дрожащим голосом: «Я знаю, что вам все известно. Но откуда?» Только после этого Лауре пришлось рассказать о своем сне, вплоть до подробного описания людей, сбитых с ног, исколотых штыками и забитых ногами до смерти и уже не показывающих признаков жизни. Женщина выслушала все, и ее глаза наполнились слезами. А когда Лаура рассказала о мужчине, которого убивали с особым зверством, что у остальных не возникло и мысли о побеге, обе женщины зарыдали вместе. По сути дела, они обладали общими воспоминаниями о днях, проведенных в преисподней. В самом конце своего сна Лауре «было сказано», что девушка решила стать инженером в память об убитом отце. Ее выбор и был причиной того, что она испытывала глубокое отчаяние, будучи неспособной овладеть этой профессией.

Лауре приснилось еще несколько снов, в которых она жила жизнью сногсшибательной двадцатилетней девушки: «У нее было великолепное тело, она была превосходно сложена, очень привлекательна и немного легкомысленна». Девушка эта была искусственной блондинкой с тщательно подобранным макияжем. Она носила соблазнительные мини-юбки, а ее парень неумеренно употреблял кокаин и был неразборчив в своих сексуальных контактах. Будучи настоящим психологом, Лаура могла бы истолковать сон соответствующим образом: образ сновидения был не чем иным, как порождением ее собственного подавленного либидо, или же персонификацией, пусть и карикатурно представленной в форме «внутренней шлюхи» — сексуального, вызывающего своеобразия, так недостающего ее личности. ' к

Однако Лаура немедленно распознала по тому, как было «смонтировано» сновидение, характерный почерк Мы. И спустя некоторое время к ней обратилась секретарша средних лет, страдающая серьезными депрессиями: «Женщина выглядела очень просто, не пользовалась косметикой, у нее были мягкие каштановые волосы, и она весила больше нормы. У нее был партнер, который постоянно ее поносил, и она с ним порвала». На вопрос Лауры рассказать о своем прошлом то ответила отказом. Однако спустя несколько сеансов Лаура вдруг поняла, что ее клиентка — женщина из ее снов.

Дата добавления: 2015-10-02