Ларри Досси, доктор медицины 5 страница

Если мы откроем свои сердца и умы, то целый мир — и по аналогии наш <<реальный» мир тоже — откроется нам во всем его живом изобилии. Сам по себе открытый взгляд уже способствует процессу преобразования. После этого жизнь сама выводит нас за границы устоявшихся убеждений и указывает крупицу веры в горчичном семени, и тогда мы действительно в песчинке увидим весь космос.

Исполнение

Следующий метод работы со сновидениями затрагивает то, что можно было бы назвать объективным компонентом. Согласно многим традициям, сон занимает определенное место в реальном мире. Боб Рэнделл, шестидесятитрехлетний австралийский абориген с Северных территорий, однажды признался мне: «Когда вы говорите «сон», это не всегда означает то же самое на нашем языке». Я спросил его, что под этим подразумевают они. Боб погладил пальцами цвета красного дерева свою белую курчавую бороду. «Понимаешь, приятель, — наконец произнес он добродушно, — что до нас, то мы не считаем, что сон — это то, что случается только по ночам. Сны случаются постоянно». Западная концепция, считающая сон противоположностью бодрствующей жизни, рассматривается здесь как явно ложная дихотомия.

Настоящий сон, по словам таких людей, не может быть оставлен без ответа. Индеец из племени чокто, Престон Скотт, сказал мне: «Видение говорит тебе как личности сделать что-то надлежащим образом. Можно рассказать его одному толкователю или другому, но сон все равно будет означать то же самое, Ты должен его проверить».

Существует много способов «проверить» сон. Самый простейший — рассказать его тому, кто вам приснился. После своего сна о дочери и ее двух гитарах я решил позвонить ей в Нью-Йорк. Сначала я немного смущался, но затем сильно удивился, когда она сообщила мне, что ее приятель на той же неделе поместил в газете объявление о покупке двух акустических гитар — белой и черной. До этого момента она не говорила мне о том, что он музыкант! Кроме того, она сказала, что приглашена на свадьбу (отец ее приятеля второй раз вступал в брак), на которой вся семья, включая пятерых братьев, вне всякого сомнения, составят свое мнение о ней. Она спросила меня, что ей лучше надеть, и я сразу вспомнил о своих переживаниях по поводу того, что отдаю ее в другую семью. Спустя семь месяцев я получил еще более волнующие известия. Приехав на Рождество, Лия неожиданно объявила, что они помолвлены и намерены вступить в брак. Новость эта была приятной, но я был благодарен сну, предупредившему меня о возможности, которую не продумывал он: помог мне смягчить шок (как отец невесты, я должен был оплатить этот большой праздник!).

Увидев большой сон, равнинные индейцы должны рассказать его остальным. В этом случае они учат сородичей целительным заклинаниям из сна, раскраске щита или ритуальному танцу. Многие, с кем я говорил, изобретали свои собственные способы рассказать о сне остальным людям. Каждый символический статус сновидения окружает особая аура. Любой, кто попытается изобразить его хотя бы в наброске карандашом, почувствует, как энергии двух миров бьются друг о друга.

Я, например, обожаю играть на гитаре, но иногда, когда инструмент словно зовет взять себя в руки, испытываю смешанные чувства. Такое увлечение представляется мне потворством некоему моему ребячеству; я знаю, что мне нужно работать и что соседи станут жаловаться. И все же наутро после сна о двух гитарах я взял инструмент в руки, даже не успев одеться, поставил компакт-диск Отиса Спанна и целый час наигрывал под чикагский блюз. Я почувствовал прилив энергии и свободы и вновь был поражен тем, с какой силой образы сновидений способны говорить с нами. Нас словно посещает нечто, и — при всей двойственности и загадочности этого слова — процесс этот можно назвать испытанием. Наш гость привносит в нашу жизнь свежие идеи и порой производит в ней радикальные перемены. Такие новшества не всегда вызывают одобрение нашего Эго; однако сон, подчиняющийся более высшей власти, действует по своему плану.

Встречи с удивительными животными

Сны и животные — вот два ключа, благодаря которым мы раскрываем тайну нашей собственной природы.

Ралф Уолдо Эмерсон

Пожалуй, нет такой категории, которая бы так убедительно доказывала удивительную и подчас непреодолимую реальность сновидения, как встречи с животными. Подобные сны мы видим, начиная с детства, а затем, от случая к случаю, в течение всей жизни.

Встречаясь с животным во сне, мы знакомимся со своим истинным «Я» (анимой)[12]¹¹. Наше истинное «Я», или душа, связано с нашим телесным существованием, нашими физическими инстинктами и первобытными процессами. Однако у племенных народностей животные считались хранителями высших качеств — особым видом ума, их связывали с определенными свойствами характера и личности, утонченными чувствами, тайным знанием о мире и даже указывали на прямую связь с божеством. Я был поражен тем (на основании личного опыта, а также опыта других людей) насколько реальными могут быть подобные встречи и насколько глубокое они оказывают воздействие. Такие опыты являются посвящениями, раскрывающими подлинную жизнь нашего мира.

В книге Сны писателя (Writers Dreaming) Алан Гюрганус вспоминает о своем детском сне, магическом сердцебиении живого мира.

Однажды, когда мне было восемь лет, мне приснился сон — один из тех ярких снов, в реальности которых не возникает сомнений. Его нельзя назвать плодом воображения, поскольку все его детали появляются сразу. Я находился в своей тесной спальне, в кленовой постели, накрытый с головой стеганым одеялом (только что через нее проехал поезд), когда услышал голос, доносящийся от орехового дерева, которое росло прямо у окна. Оно тихо шелестело. От этого звука бросало в дрожь. Я приподнялся на кровати, выглянул в окно и увидел хвост огромной прекрасной птицы, футов сорок от лап да головы. Хвост павлина, а перья — размером с пальмовые ветви. Никогда в жизни я не видел ничего более восхитительного. Птица эта была всех цветов. Ярко-синих, зеленых, фиолетовых и красных оттенков, какие встречаются у павлина; но в то же время она казалась огромной птицей из сказки, по странному стечению обстоятельств отдыхающей на дереве рядом с моей комнатой.

Юный Алан оказался перед выбором. В своем сне он захотел позвать домашних, чтобы те сами стали свидетелями реальности феномена. Однако он понимал, что может спугнуть птицу, если встанет и приведет родителей. Поэтому Алан решил остаться и как следует ее рассмотреть: «Так я сумел еще четверть часа побыть рядом с удивительным существом и воздать ему должное. Впрочем, оно и без того гордилось своим обликом». Минуты, наполненные трансцендентным, а также сознательный выбор мальчика изменили всю его жизнь. Полученный урок, по его словам, состоял не в поиске подтверждений переживания со стороны, а в «его долге, как художника, сновидящего и хранителя дерева, в том, чтобы уделить как можно более полное внимание феномену. Выпить его до последней капли, поскольку, я знал, что больше не встречусь с этим волшебным существом и сама попытка доказать его существование означала бы его потерю. Я мог бы сохранить его, если бы остался с ним наедине в этом моменте и пил бы его вечно»¹².

Мне также довелось встречаться с животными из сновидений. Эти существа периодически появлялись на пороге моих снов — порой как невидимки, а иногда с шумом, от которого замирало сердце. И только когда я научился распознавать их искусно созданные аллегории или символы, они растаяли, замаскировавшись в подлеске или взорвавшись передо мной смазанным пятном движения. Попав в перекрестье моего аналитического прибора, они редко оставались неподвижными. Часто я не был уверен, представляют ли они что-нибудь; только — что они таинственно живые.

За последние десять лет я перезнакомился с самым поразительным бродячим зверинцем: с белыми волками и черными крабами, полярными медведями и мохнатыми гусеницами, маленьким темным слоном и миниатюрным тиранозавром, угрями, напоминавшими мурену, и черными блестящими муравьями-древоточцами, пчелами и кабанами. Мне снились животные, обитающие в джунглях и лесах, плавающие в воде и летающие в воздухе. Я видел животных настоящих и мифических, вымерших и находящихся под угрозой исчезновения. Я встречался с ними как в их собственном ареале обитания, так и на улицах города, у себя дома или под своей кроватью. Возможно, они были метафорами, но сохраняли при этом свое лицо. Они мало походили на героев Диснея или домашних животных; не походили на пыльных и готовых расплакаться от скуки обитателей зоопарка. Они были бестиарием реальных тварей, сосуществующими со

мною вместе. Я встречался с реальными созданиями, наделенными их собственными реальными желаниями. Пока что я еще знаю, чего они хотят и тем более что могут означать. От этого рыскающего, сопящего и рычащего присутствия мне порой становится не по себе; и все же я знаю, что должен у них чему-то научиться, несмотря на то что их голодный нрав держит меня в напряжении. С одной стороны, они, вероятно, олицетворяли мой рак — этакое дикое и злобное, головное существо со своей собственной программой, отдельной от четких планов моего Эго; но встреча с ними была таким образом ясным описанием моей души.

Животное является частью нашего существа, скрытого за естественным ходом событий, независимо от того, как высоко устремляется наш дух. Оно зовет нас обратно к земле, к приземленное™, к домашней и телесной жизни. Животные из сновидений желают установить с нами близкие, динамичные отношения; в обмен предлагают связь с высшими и низшими силами, в ночных видениях они дают нам понять, что всегда и везде будут с нами.

Мой друг Деметриос — человек, руководствующийся собственными внутренними убеждениями. Отказавшись исполнять воинскую повинность в период войны во Вьетнаме, он в течение пяти лет проходил альтернативную службу в таких строгих исправительных учреждениях, как Соледад, Фолсом и Сан-Квентин; он возглавил общественную компанию по защите окружающей среды, в задачи которой входит ежегодная очистка морского побережья. Он стал скульптором и путешествует по свету, сотрудничая с художниками-монументалистами из других стран.

Деметриос поселился в лесу неподалеку от Санта-Круса. Вскоре после переезда у него было незабываемое видение. Ему приснилось, что он находится на далеком горном лугу и над головой у него звездное небо. Он сидел на трейлере — импровизированном наблюдательном пункте за «волками духа». Какие-то тени по краю луга обрели очертания стаи. Затем неожиданно один из волков оказался у него за спиной. Он услышал его глубокое тяжелое дыхание и не двигался, ожидая, что будет дальше. Волк толкнул его носом, а потом прошелся перед ним — великолепный образец весом в двести фунтов с изящными серебристыми и черными отметинами. Деметриос написал волнующий рассказ о своем воображаемом знакомстве.

Глаза волка — средоточие его ума и любознательности. Он начал снова толкать меня носом, побуждая прикоснуться к нему. Я медленно протянул руки и стал почесывать его голову, тщательно контролируя свои действия, чтобы не напугать животное. Постепенно мои почесывания перешли в поглаживания, и я начал гладить руками его удивительно красивую морду. Он чувствовал все мои прикосновения и выказывал приятие и признательность за мою ласку. Я обхватил волка руками и начал обнимать. Какое-то время я испытывал страх, потому что знал, что волк — хищник и_} проявив агрессивность, он может нанести мне серьезные травмы. Однако я отогнал эту мысль и доверился той прямоте, которая, казалась, исходила от животного. Теперь я уже держал его в объятиях.

Странная дружба с огромным зверем продолжалась. Волк пристально посмотрел ему в глаза, а затем повернулся и обрызгал его, словно пометив своим запахом. Борясь с отвращением, Деметриос согласился пройти своеобразное посвящение и вскоре был допущен в стаю. По его словам, время от времени он продолжает чувствовать «присутствие» волка, который однажды появился и уселся перед ним, когда Деметриос вел утомительные деловые переговоры, требующие волчьей силы и хитрости.

Удивителен тот факт, что вскоре после того, как Деметриос поделился со мной своим сном, я натолкнулся на следующую историю из жизни американских индейцев: «Когда воин из племени абсароки Охота-или-Смерть был ранен во время сражения стрелой в бедро, ему было видение, в котором бизон пропел священную песнь и обрызгал его водой. После видения он выздоровел и очнулся как раз в тот момент, когда родственники уже готовились его похоронить»¹³. Во сне Деметриоса животное дарует ему благословение и новую жизненную силу в знак общности и подтверждения родства.

Моя подруга Джени сообщила мне как-то о том, что ей периодически снится сон о рыси. «Сперва я не знала, что это за зверь, — говорила она слегка озадаченная, — но потом я отыскала ее по энциклопедии, потому что у нее были очень характерные уши с хохолком. Рысь сказала мне: «Я очень рада, что мы наконец вместе». Джени не знала, как к этому относиться. С тех пор рысь приходила к ней во сне около шестидесяти раз. Обращаясь ко мне за советом, Джени говорила: «Она настолько же реальна, как и вы. В одном сне она прыгнула в мою спальню, разбив стеклянную дверь. Я проснулась и, увидев ее, посмотрела рыси в глаза. Потом я протянула руку и с удивлением почувствовала мех».

В процессе эволюции их «отношений» рысь «проходила через ее сон», как будто он был лишь одной из площадок — как если бы помимо него существовала целая иная реальность. Теперь животное стало спутницей ее жизни, существом, очень напоминающим саму Джени.

Рысь небольших размеров, благородна, любит быть одна, хохолки на ее ушах подобны маленьким антеннам, улавливающим тончайшие звуки. Рассказ Джени заставил меня по-новому на нее взглянуть, и я заметил, что она, с ее гибким и миниатюрным телосложением, настороженным взглядом и резко очерченным носом, действительно напоминает свое животное-тотем.

Психолог Джеймс Хиллмэн выдвигает версию о том, что животные из сна «благословляют» наши врожденные черты характера; они — своеобразный способ прямого познания себя. Причем ценность такого подхода заключается в отсутствии критического элемента, который нередко «затушевывает» наши врожденные качества, считая их отклонением от нормы. Хиллмэн выдвигает красивую теорию о том, как человек может объединиться с этими животными, в том числе и с теми, которые — как это часто случается — вызывают у нас отвращение.

«Предположим, вам известен быстрый и удобный способ объединить себя с индивидуальными особенностями вашей личности. Порой вы лжете, а иногда испытываете склонность стянуть что-либо тайком. У вас острый нюх, и люди опасаются иметь с вами дело, потому что вы можете их перехитрить. И вот вам приснился сон о лисе! Этот лис вовсе не является образом ваших скрытых проблем, вашей склонности к скрытным поступкам.

Будучи архетипом, этот лис — своего рода оправдание врожденных поведенческих качеств, их отголосок в глубине самой природы вещей. Лис является к вам во сне в виде учителя, животного- доктора, знающего намного больше вас об этих качествах, и сам по себе данный факт уже становится благословением. Вместо того чтобы пытаться найти в нем симптомы внутреннего расстройства, вам следует ужиться с лисом и присматривать друг за другом»¹⁴.

Исходя из собственного опыта, я могу подтвердить правильность подобной точки зрения — сама внешность и поведение животных из снов кажутся нам настолько правдоподобными, что нам остается лишь относиться к ним по-дружески. А после того как они входят в нашу жизнь, взаимоотношения становятся еще более близкими. Рыси подходили к самому порогу дома Джени. Спустя десять лет после первого сна активисты из общества по защите живой природы впервые за пятьдесят лет попытались снова развести популяцию рысей в Колорадо. Неожиданно в местной прессе появилось множество информационных материалов, так или иначе связанных с этими животными.

Защитники рысей протестовали против строительства новых лыжных трасс в местах их обитания, а местные политики вели борьбу с биологами-очкариками. («Эта заколдованная рысь» — так была озаглавлена одна из статей.) Джени стала одной из активисток движения; познакомившись с животным во сне, она помогала сохранить ареал обитания исчезающего вида.

Животные из снов не только передают нам свою силу, но рассказывают о тяготах своего существования. Один сновидящий из Израиля рассказывал мне, что тридцать лет подряд ему снился один и тот же сон о трех детенышах слона. Кожа животных была покрыта пятнами, как у больных зверей. Всякий раз он глубоко сопереживал им. Целых пять лет этот человек пытался избавиться от кошмара при помощи методики Фрейда, а затем — четыре раза в неделю — с ним занимались последователи юнгианского психоанализа. И все же, по его собственным словам: «Я так и не понял своего сна, но, думаю, пойму со временем».

Все эти животные, страдающие от развития прогресса, хотят, чтобы мы их заметили, берегли, любили и даже боялись, пока они ещё живы и их можно спасти от вымирания. В противном случае призраки животных станут преследовать нас во сне.

По представлениям племенных народов, человек всегда учился у животных. По утверждению некоторых культур, звери создали мир. Животные были нашими первыми наставниками и рассказывали нам, как устроен мир и как можно в нем выжить. Их почитали как тотемы, в них видели домашних духов, носителей «лесной души». В старину животных считали «четырехногими людьми», разделенными на свои собственные «народности». Возможно, по этой причине животные из наших снов наделены разумом, столь отличным от человеческого. В отличие от своих сородичей в реальном мире (прирученных, съеденных, истребленных охотниками или попросту стертых с лица земли в угоду прогрессу), животные из сновидений несут в себе и родовые черты и являются нашими современниками. Сопровождая нас, они ведут себя как учителя и собратья и говорят о том, что наши судьбы переплетены.

«Naturam expellas furca tamen usque reccuret» — гласит латинская пословица, что означает: «Можно очернить свою природу, однако она все равно напомнит о себе». Мы загрязняем окружающую среду и сами же страдаем от эпидемии раковых заболеваний. Хищники, вытесненные с привычных для них ареалов обитания, переселяются в наши тела. «Верите ли вы, — спрашивал плакат друзей Земли, —■ что природа нам больше не нужна?»

Можно в свою очередь спросить: верим ли мы в то, что нам больше не нужны наши сны? Подобно зверям, которые вымирают, не получая должного внимания, могут исчезнуть и наши внутренние существа, ответственные за возможности роста и глубины, заземлен- ности и трансцендентности, подлинной печали и настоящей радости. В массе своей мы не относимся к своим снам так, как это делали древние, и уж тем более не совершаем поступков, основанных на их уроках. Отсутствие должного внимания к посланиям изнутри ведет к еще большей деградации и наносит ущерб не только нам, но и другим людям и планете в целом. Сны питают жизнью наши тела и тело нашей планеты. Забывая их, не замечая и истолковывая неверно, мы ограничиваем свою жизнеспособность, стесняем свою душу и сердце. Если мы желаем принять, понять и в конечном счете сделать наши сны своей составной частью, мы должны сначала от всего сердца их поприветствовать.

Глава 3

СОН ТЕЛА

Путешествия во внутренний мир здорового и больного человека

Больной в дороге.

Над увядшими полями

Все блуждают сны.

Басё

Однажды мне довелось принять участие в телешоу, темой которого были сны, предшествовавшие моему диагнозу. Продюсер передачи разыскал моего врача, рассказавшего о нашей первой встрече. Десять лет назад я пришел к нему на прием с жалобой на мучительные кошмары. «У него был вполне здоровый вид, — сообщил доктор Джековский журналистам, — никаких физических симптомов. Как я полагал, несколько скверных снов — это не причина для того, чтобы искать иголку в стоге сена». Мой врач поделился также своими сомнениями, долгое время не дававшими ему покоя: «Откуда нам было знать, что небольшая локализированная опухоль, не выделяющая никаких веществ, способна так повлиять на состояние человека?» Однако на мое состояние повлияли неожиданная ясность и эмоциональный всплеск моих снов; именно благодаря им я обратился за повторным обследованием, после чего и был вынесен окончательный диагноз. Мои чувства страха и отчаяния достигли такой глубины, что я должен был что-то предпринять: в бодрствующей жизни я не испытывал ничего подобного.

В передаче был также использован фрагмент интервью с врачом, специализирующемся в области лечения ночных кошмаров. «Вначале мы изменяем первоначальный сон, — объяснял врач, — а после разучиваем новый». Одна из его пациенток вспомнила о своем мучительном повторяющемся сне: «Я нахожусь в бревенчатом доме, лежу на раскладушке под одеялом и чувствую, как ко мне кто-то подбирается. Он пришел, чтобы меня убить. Я начинаю кричать, колотить руками и ногами, а затем просыпаюсь». Врач настоятельно рекомен

довал «переписать концовку сна и сделать ее более приемлемой и позитивной». Пациентка представляла себе, что «существо, оказавшееся под одеялом, — собачка Мисси, которая забралась туда, чтобы свернуться рядом со мной калачиком». По словам женщины, образ этот ее «согрел, и если она пугается во сне, то знает, что это только ее собака, которую она любит». В заключение ее врач добавил не без тени самодовольства: «Она может повторить то же самое всякий раз, когда ей приснится кошмар». Ведущий поставил точку в этом вопросе: «Если у нас найдется мужество противостоять кошмарам — мы сможем их обуздать и уничтожить».

Кто не пожелал бы этой измученной женщине спокойного сна? Мне, однако, так и хотелось крикнуть экрану: но что все-таки было под одеялом? Возможно, скрываемое долгое время беспокойство? Важное предупреждение? Любовник или личный демон? Теперь, когда его превратили в собаку, мы этого уже не узнаем.

Если бы в свое время я последовал стратегии «обуздания и уничтожения», то мог бы не дожить до сегодняшнего дня. По своему выбору я действовал на основании того, что врачи называют «продромальным сном» — предшествующим медицинскому заболеванию, еще не установленному клинически. Фрейд, среди прочих, также указывал на «диагностическую силу снов», полагая, что нет ничего удивительного, если человеку с больными легкими вдруг приснится сон, что он задыхается; или если страдающему расстройством пищеварения приснится сон о еде. По мнению Фрейда, такие образы берут начало из подсознательных психологических реплик, усиливаемых сном. Он, кроме того, процитировал философа Дж. Волкелта, предположившего, что «в сновидениях, вызванных головной болью, макушка головы изображается как потолок комнаты, покрытый гадкими, отвратительными пауками... дышащие легкие символически можно обозначить как горящую печь, где ревет пламя и слышны звуки выходящего воздуха» и так далее.

Но ситуация нередко оказывается более сложной. Даже в таком понятном сне, который описывает Волкелт, процессы сновидения могут иметь и более глубокий подтекст. Одной женщине по имени Эллен (здесь я использую ее вымышленное имя) поставили диагноз «доброкачественная фиброзная опухоль», и вот что ей приснилось:

Я нахожусь на борту старомодного самолета и жду команды на взлет. Какая-то женщина с той стороны стекла пытается меня о чем-то предупредить. Она очень взволнована, колотит по стеклу, но я не обращаю на нее внимания. Самолет начинает выруливать на полосу, и женщина бежит рядом. Ее комбинезон зацепился за ручку на фюзеляже, и ей приходится бежать быстрее и быстрее, чтобы успеть. Она отчаянно пытается привлечь мое внимание. Стремясь предупредить меня, она может стереть свои ноги в кровь и даже их потерять, однако это пустяки по сравнению с тем, что ожидает самолет, если он все-таки взлетит.

Сон шокировал ее, и, кроме того, Эллен не думала, что состояние ее здоровья может быть настолько критическим. Фиброзная опухоль, как ей объяснили, заболевание не самое серьезное. Ее, безусловно, беспокоило то обстоятельство, что среднюю степень нечувствительности пальцев ее ног диагностировали как «периферийную невропатию». Сон, подумала она, возможно, является отражением ее беспокойства о ногах. В свою очередь, врач мог направить все усилия на то, чтобы развеять ее беспокойство или выяснить, не чувствует ли она, что «теряет свою опору» в жизни или «не способна твердо стоять на ногах» в отношении карьеры.

Однако сон был настолько тревожным, а его образы настолько четкими, что Эллен предположила о наличии некой более важной проблемы. Взяв самолет за ключевой образ, она проделала упражнение по активному воображению, в котором сама «стала» самолетом. В результате она услышала следующий монолог маленького самолета: «Я простой самолет и выполняю свою работу, но эта женщина в иллюминаторе почему-то хочет, чтобы я остановился. Наверное, ойа знает о чем-то, что мне неизвестно, и нужно срочно провести инвентаризацию. Надо же, у меня нарушен баланс. Должно быть, кто-то ошибся при погрузке. Здесь не только багаж, внутри моего фюзеляжа — что-то огромных размеров, какая-то армейская техника. Такой груз мне не под силу, с ним мне не взлететь, его нужно удалить!»

Работа со сновидением убедила Элен в необходимости повторного обследования. Первоначальный диагноз оказался ошибочным — у нее нашли рак. Эллен написала мне: «Когда мне предложили сделать операцию по удалению, я знала, что это решение правильное и тотчас согласилась». Операция прошла успешно: к счастью, опухоль не успела распространиться и компактно находилась в «фюзеляже самолета». Как призналась мне Эллен: «Меня бросает в дрожь при мысли о том, что было бы, если бы я засомневалась, выбрала бы более щадящее лечение или не придала бы этому значения».

Подобные явления чаще всего остаются незамеченными, непонятыми или оставляются врачами без внимания. Несколько лет тому назад один психолог долго и нудно объяснял мне, что история моего заболевания — единственный «литературно зафиксированный» случай сна, подтвержденного медицинским диагнозом. С тех пор, однако, я сталкивался с достаточным количеством примеров, убедивших меня в обратном. Я часто задавался вопросом о том, какой ущерб наносит медицине подобное пренебрежение к продромальным снам. Больных редко расспрашивают о том, как они спали, сами врачи не разбирают собственные сны, хотя первые доктора следовали этой рекомендации.

Гиппократ, отец западной медицины, часто рассуждал о медицинской ценности сновидений, а кроме того, мы можем прочитать сообщения Галена, древнеримского хирурга. (Гален, в частности, упоминает о мужчине, которому приснилось, что большая берцовая кость была сделана из камня, после чего его нога оказалась парализованной².) В истории современной медицины предпринимались попытки систематизировать сны при постановке диагноза. В своей объемной работе 1967 года русский психиатр Василий Касаткин перечислил более десяти тысяч снов тысячи двухсот пациентов, страдавших от различного вида расстройств — от болезней зубов до опухоли мозга. Он отмечал, что изменение содержания сна часто предшествует клиническому диагнозу и болезнь может увеличивать эмоциональное воздействие снов. Образы бывают кошмарными, больным снятся сцены военных сражений, кровоточащее сырое мясо, трупы, могилы, мусор, илистая вода, испорченная пища; все это сопровождается чувством страха и тревоги. В зависимости от прогресса или регресса заболевания сны меняются и становятся более или менее неприятными. Касаткин даже выражал надежду о создании «системы раннего предупреждения», базирующуюся на конкретных образах: повторяющиеся сны о ранении в грудь символизировали, например, угрозу сердечного приступа, а ранения желудка указывали на заболевание печени или почек³.

В условиях кризиса проблема толкования снов является наиболее рискованной, она сопряжена с опасностями и ошибками. Когда жизнь висит на волоске, сны настойчиво повторяются в своей афо- ч ристической и символической манере. Но иногда они сбрасывают с себя личину метафор, снимают перчатки и наносят удар в глаз кулаком. В следующем примере, взятом из дневника сновидений пациента по имени Марк Пелгрин, сны напрямую отстаивают свою правоту. Мне снилось, что у меня рак, я проснулся и пошел к доктору, и он подтвердил: это был не сон. Такое повторялось дважды.

Вскоре за этим последовал другой сон.

Я находился на приеме у врача, и он делал различные анализы, используя ткань моего уха. Наконец мне сообщили новость, и я ее рассказал [своей жене]. Она очень разволновалась, потому что врач сообщил, что я умру в возрасте пятидесяти лет. Мне оставалось жить всего шесть или восемь лет... Затем я проснулся в своем сне и попытался убедиться, что это сон.

У Пелгрина обнаружили рак поджелудочной железы в стадии, при которой больному остается жить не более восьми лет. (Возможно «анализы ткани из уха» были проведены, чтобы сновидящий «услышал новость» и жил полной жизнью в отпущенное ему время?)

Я разговаривал с двумя женщинами, имевшими схожие прямые видения, хотя и с более благоприятным исходом. Первой из них, медицинской сестре из одной канадской больницы, авторитетный голос сообщил о наличии рака груди и матки. Она сообщила об этом врачу, и тот назначил ей обследование «вместо того чтобы направить к психиатру». Диагноз сна подтвердился, и операция прошла успешно. Затем сны прекратились. Вторая женщина рассказала о следующем сне.

Моя подруга, умершая от рака, и я готовили суп. Затем она начала бросать в кастрюлю Крабов, о чем мы с ней не договаривались. И я подумала, что крабы — это и есть рак. Я так разволновалась, что сообщила об этом доктору; но он ответил, что у меня не рак. И все же следующие полгода я постоянно записывала в дневнике: «Тебе нужно о себе позаботиться. Впереди трудные времена». Надо ли говорить, что вскоре я обнаружила у себя опухоль груди, и пришлось делать мастэктомию. И все же, это не было большой неожиданностью: мое подсознание подготовило меня».

Дата добавления: 2015-10-02