Ларри Досси, доктор медицины 10 страница

Сон этот напомнил ему о его детском увлечении книгопечатанием. Вместе со своим школьным приятелем Локхарт выпускал собственный журнал на детском печатном станке. Затем устроился на работу в типографию, а в колледже бесплатно трудился в студенческой типографии только потому, что любил запах краски и шум старых машин.

Именно благодаря своему детскому журналу Технический Обозреватель («там были рассказы о звездах и луне, об астрономии, жуках и прочем»), Расселл полюбил прикладные науки. «Не так давно, — рассказывал он, — я увидел один из снов с голосами. Кто-то твердил: «Бог находится * компьютере». Сон не означал, конечно, что Бог есть компьютер или компьютер является Богом. Смысл сна был в том, что наша душа и стремительные технологические новшества нашли наконец точки пересечения».

Расселла интересовал вопрос — почему после стольких лет образ ручного станка вновь оказался таким ярким и живым и вызвал у него столь глубокие чувства: «Я решил не ломать голову над тем, что может символически обозначать станок, а попробовать раздобыть его. Что будет, если я и вправду куплю такой печатный станок?» Локхарт навел ' справки и через какое-то время действительно нашел в музее науки и промышленности Цинциннати пострадавший при пожаре станок XIX века. Он договорился о цене и решил научиться на нем работать. «Порой мне приходят в голову еще более странные мысли, — признался он. — Ведь на этом допотопном оборудовании использовали бумагу, изготовленную вручную». Но Рассел убежден, что и он сам, и (пусть в незначительной мере) окружающий его мир изменились благодаря его " маленькому хобби. Через несколько лет, закончив обучение, в процес

се которого не обошлось без казусов, он выпустил книгу, удостоенную приза за лучшую высокую печать на Северо-Западе. «Пока что я печатал только поэзию, — свидетельствует Расселл, — но я непременно должен выпустить книгу под названием Лунный камень!»

Некоторые сновидения представляют собой вызов чему-то большему (своего рода высший зов), в то время как остальные обращают внимание к менее фундаментальным сторонам жизни. Вступая в противоречие с устоявшимися общественными взглядами, следуя им, мы не должны были бы принимать наши сны всерьез. Именно эти сны твердят нам, что никогда не поздно прислушаться к новому зову и последовать за ним. Сократ рассказывает, считая свои последние дни в тюрьме, что увидел сон, убедивший его сочинять песни: «Один и тот же сон приходил ко мне сначала в одной форме, а потом в другой, однако всегда говорил примерно те же слова: «Примись за работу и напиши музыку». Сократ, как и любой другой человек, не сумев пра- '

вильно растолковать сон, сначала заключил, что сон побуждает его продолжить занятия философией, «благороднейшей и лучшей из му- зык» до самой смерти. Вряд ли на склоне дней ему следовало бы заниматься чем-то новым; он предположил, что сон просто советует ему \ не оставлять привычного для него занятия, подобно тому как «зрители поощряют участника забега бежать и продолжать состязание».

Однако после тщательного обдумывания Сократ заключил — сделал своего рода прорыв в толковании сновидений, — что сон вынуждает его сойти с проторенного пути на тропу, где встретишь куда меньше пешеходов. Сократ утвердился во мнении, что сон требовал от него!

новых опытов в поэзии и музыке. Ожидая смерти в тюрьме, «повинуясь сну», он решил «сочинить несколько стихотворений перед кончиной»¹⁶. «Мы — полые люди, — писал Т. С. Элиот. — Между нашими мыслями и поступками лежат огромные тени». Нам следует не забывать свои сны, а найти с ними органичную связь и таким образом научиться действовать сообразно своим снам. Если же мы не сумеем их правильно использовать, сама жизнь наша превратится в видение. Конечно, не следует рассматривать исцеляющие сновидения как своего рода советников по вопросам карьерного роста, чья основная задача — профессиональный успех. Исцеляющие сновидения как никто другой говорят от лица самой сокровенной нашей части. Они не просчитывают кратчайшее расстояние между двумя точками, а указывают на длинную дорогу к дому. Подчас приходится надевать множество масок — на работе, в семье, в обществе и с близкими нам людьми, — поэтому исцеляющие сновидения лишний раз вскрывают модели нашего поведения. Они побуждают нас обращаться в первую очередь к самому страстному и глубокому, что составляет нашу суть; они де- * лают это ради нас самих и ради всего мира, который жаждет подлинной музыки души.

Глава 5

СНЫ ВДВОЕМ: исцеление взаимоотношений между людьми

Но во сне...

Мы плывем рука об руку, поднимаясь выше и выше По реке, Той же самой реке, которую называют Источником, И мы входим в нее вместе.

Одиноких людей просто нет.

Энн Секстой

Сон, который мы воспринимаем, — явление чисто субъективное, результат действия сил, борющихся внутри души. Если же мы видим сон о ком-то еще, то происходит это потому, что мы выбрали его символом некого внутреннего «тяни-толкая», через него мы прощупываем свой внутренний эмоциональный пульс. (Сон, по словам Фрейда, «не может ничего передавать другим людям... и по этой причине им совершенно неинтересен».) Однако, по заверениям сновидящих, мир снов опровергает такую примитивную точку зрения. В каждом индивидуальном сне внешность человека воспринимается по- разному — таким образом, сны наши принадлежат нам не полностью. Благодаря исцеляющим сновидениям мы можем убедиться, что наши любовные и семейные связи, наши взаимоотношения с друзьями и врагами, нашими родителями и детьми доходят до самых сокровенных наших мест, до самой нашей души.

В самом начале своей беременности моя жизнерадостная и рыжеволосая невестка увидела во сне девочку-ребенка с шапкой огненных волос. «Я ищу свою мать», — объявил ей ребенок из сна. «Я твоя мать, — ответила Линн с восхищением, взяв свою собственную прядь волос и крутя ее. — Разве ты не видишь? Я даже имя для тебя придумала!» «Имя у меня уже есть», — уверенно сказала девочка и произнесла несколько ритмичных слогов, которые Линн, несмотря на все старания, так и не сумела вспомнить наутро. Ребенок из сна, отличавшийся завидным интеллектом и подчеркнутым чувством независимости, казался ей загадкой — он был не вымышленным, а вполне реальным существом.

Глубинная психология относит подобные сны к разновидности архетипа мудрого ребенка: в мифологии можно найти примеры, когда дитя рождается с волосами и зубами и объявляет о своей миссии при выходе из утробы матери. Однако в некоторых культурах подобные сны рассматриваются как посещение, как первая духовная встреча между родителем и еще развивающимся зародышем. На основании таких снов можно, кроме того, строить догадки о личности еще не родившегося человека¹. (В самом деле, моя рыжеволосая племянница Кейти, которой сейчас идет шестой год, не по годам развита, упряма, нежна и в высшей степени хладнокровна.) Одна моя знакомая, работавшая акушеркой на острове Бали, пишет: «Ребенок-дух является своему отцу в снах перед зачатием. Его наиболее частое послание: «Принеси меня к моей матери». Такое послание может быть воспринято неадекватно в семейном кругу, его смысл заключается в следующем: действительно, мы связаны по крови, плоти и по духу, но я - отдельная личность».

События такого рода могут связать возлюбленных необъяснимыми узами, нерасторжимыми до самой смерти. Доктор Медард Босс, один из немногих психиатров-ортодоксов, упоминавших об этом феномене (названном одним исследователем «симбиотическим сновидением»), описывает молодого человека, страдавшего от пневмонии. Человек был уверен, что его мать, проживающая в отдаленной сельской местности, находится рядом с ним, и он просил ее положить ладонь на его горячий лоб. На другое утро позвонила его мать, которой приснилось, что ее сын лежит в постели в бреду и просит дать ему что-нибудь прохладное. Три года спустя тот же юноша сломал правую бедренную кость по дороге в офис. На следующий день его мать вновь позвонила ему, которой приснилось, что сын лежит в постели, а его правая нога полностью перевязана. По свидетельству самого Босса, «эти два междугородных звонка были единственными междугородными звонками, которые его мать сделала за всю свою жизнь. Если бы она не была уверена в достоверности снов, она бы, исходя из соображений экономии, ни за что бы не сняла трубку»².

Психолог Эдвард Тауб-Байнум придумал термин совместный семейный ландшафт снов, чтобы показать, каким образом «сон каждого члена семьи может отражать жизнь во сне любого другого ее члена». Для взаимосвязи такого рода не обязательно обладать даром ясновидения. Наши сны — постоянно уточняемые карты географии наших взаимоотношений — подобны группам изыскателей-геодезистов, собирающих все новые данные с более выгодных точек обзора.

Во время исцеляющих сновидений мы снимся друг другу, видим сны друг о друге, мы даже действуем в них во благо других людей. Моей невестке как-то приснился очень яркий сон, который, как ей показалось, не был с нею связан. Под конец она пришла к выводу, что сон предназначался мне, а она лишь выполняла роль доверенного лица:.

Вся наша семья — я, Дуг, Марк, родители Дуга, мой брат и мои родители — спим в одной комнате. Марк находится в шезлонге, но не может заснуть. Он поднимает шторы, и комната освещается светом. Он улыбается, глядя из окна с задумчивым выражением. Моя мать сердится на него не на шутку: «Черт возьми, разве ты не видишь, что все хотят спать?!»

Сперва Марк пугается, но вскоре снова поднимает штору. Занимается рассвет, вот-вот проявятся первые лучи солнца. Мне кажется, что, не принимая слов матери, он явно ведет себя вызывающе, раздражая остальных. Но вид его на редкость счастливый и умиротворенный.

Сон этот приснился ей в тот момент, когда у нее только начинало складываться представление обо мне (Марке), брате ее мужа, редко появляющемся в семейном кругу и находящемся в горах за тысячи километров. Я всегда был странной личностью, эдаким человеком со стороны, всегда действующим наперекор семейным устоям, пытающимся (и часто неловко) показать ситуацию в новом свете и «всех разбудить». Сон оказался полезным как для нее, так и для меня. Благодаря ему я яснее стал понимать свою роль в семье и связал себя узами понимания и симпатии с ее новым членом.

Неразрывный круг

Возможно, в конечном счете нет снов по сути своей более целительных, чем те, которые показывают нам, что наша отдельность — не более чем иллюзия; мы — лишь часть некой живой паутины, распространяющейся за пределами нашей собственной кожи и головы. И независимо от того, через какие дрязги нам приходится проходить, улаживая семейные взаимоотношения, наши узы — подчас к нашему ве126 ликому огорчению — есть неизменяемая данность. На неком подсознательном уровне, повинуясь врожденному инстинкту, люди склонны к «отслеживанию» любимых им людей. Мои «подлинные» сны о родителях, дедушке и бабушке, о детях, о бывшей жене, моих возлюбленных и моих друзьях были для меня настолько волнующими, что на следующее же утро я снимал трубку и сообщал им о важных снах. Чаще всего оказывалось, что делал я это не без веской причины.

Для некоторых подобные семейные сны-слежения в действительности являются лишь чистым совпадением. Одна 74-летняя старушка поведала мне, что научилась высматривать «новости» о любимых ею людях от своего дедушки, потомка из семьи первых поселенцев XIX столетия (дед, по ее утверждению, был первым белым мальчиком, родившимся в Юкайе, штат Калифорния). Ему часто снились сны о семье, оставшейся на Западе, особенно если они касались проблем со здоровьем. «Он видел всех родных вместе в одной шлюпке, — рассказывала она. — Если она переворачивалась, это означало беду. Если же ему удавалось кого-то спасти, позднее он узнавал, что человек этот был очень болен, но затем пошел на поправку. А если спасти родственника не удавалось, его извещали письмом о его смерти».

Сны такого рода часто содержат определенные «вставки», сигнализирующие о наличии новостей. Одна женщина говорила мне, что начинает тревожиться, если три раза подряд ей снится сон об одном и том же человеке³. Абориген из Австралии рассказывал мне о своих снах наяву, во время которых по различным ощущениям в теле он определял, кто из его родственников захворал. «Правая нога — мой дед, — объяснял он, нежно ее похлопывая, — колено — мой дядя, грудь —моя мать. Брат —правое плечо, а сестра — левое». Подобные восприятия, по его заверению, всегда были безошибочными, и он мог смело им доверять.

Голландский психиатр и политолог Джуст Мирлу ввел в употребление термин скрытая общность, определяя им такого рода «гете- ропсихологические» связи между людьми. Это утверждение основано прежде всего на его личном довольно необычном переживании. В 1943 году Мирлу находился на борту военно-транспортного корабля, направлявшегося из Нью-Йорка в Англию. Ночью он проснулся в результате яркого сновидения, в котором услышал, как братья звали его на помощь. Тревога была настолько сильной, что Мирлу оставил свою койку и в,темной, переполненной людьми каюте стал искать бумагу, чтобы записать сон. Он был уверен, что братья попали в руки нацистов. Два года спустя в освобожденной Голландии Мирлу отыскал записи, свидетельствующие о том, что в день, когда ему приснился

сон, солдаты вторглись в неврологическую клинику, где находились двое его братьев, и после издевательства над ними бросили в передвижную газовую камеру.

Доктор Мирлу пришел к выводу, что все мы живем в море «бессознательного и незаметного взаимодействия» с близкими людьми. По его предположению данное обстоятельство может даже стать скрытым источником защитных действий со стороны нашего Эго. «Наша толстокожесть, — пишет он, — постоянно ограждает нас от мыслей и эмоций остальных людей, время от времени бомбардирующих нас». Клинические изыскания Мирлу приводят к выводу о том, что коммуникация такого рода может иметь место при неприятных и конфликтных ситуациях, в момент стресса или опасности, поскольку люди обычно «бояться расстаться с иллюзией собственной автономии»⁴. Только настоящий шквал негативных эмоций вынуждает их пробивать жесткую оболочку разделения.

После войны Мирлу приснился другой яркий сон о погибших братьях. В моем доме, разрушенном бомбежкой, я пытаюсь найти комнату, где мог бы принимать пациентов. Бывшая детская моих братьев не пострадала, и я выгоняю их из нее безжалостными пинками⁵. Наутро он получил долгожданное письмо от голландского Красного Креста. В нем официально подтверждался факт печальной кончины его братьев. Мирлу больше всего заинтриговало то обстоятельство, что помимо извещения о получении письма сон содержал и психологический материал, своего рода указание на моменты, требующие вмешательства целителя; в особенности это относилось к его «запутанной, амбивалентной» позиции к братьям. Будучи подростком, Мирлу испытывал к ним открыто враждебные чувства, и детские воспоминания наряду с осознанием того, что ему удалось избежать их ужасной участи, периодически вызывали в нем чувство вины. «Телепатическое общение», известившее его на корабле о смерти братьев, а также сон, совпавший с письмом из Красного Креста, классифицируется им как «осуществление желания о снятии тревоги»: «Не я, но нацисты желали мучить моих братьев. Именно они убили их». Мирлу бесстрашно говорит о темных подводных течениях, наличие которых свойственно всем семьям. Люди могут стремиться к гармонии, в то время как их сны обнаруживают параллельные развития событий, наши темные уязвимые места, ярко освещаемые необычными снами.

Так называемые объективные аспекты сна испещрены узорами психологического содержания. Когда Фрейд в поздние годы жизни рассматривал возможности существования телепатических снов, он всеми силами старался доказать, что даже в случаях кажущегося яс128

новидения при должном анализе всегда можно найти те же эдиповы мотивы, осуществление желаний, подавление и другие механизмы обычного сна. Фрейд рекомендовал рассматривать так называемые телепатические послания как элементы сна, не отличающиеся от «любого другого внешнего либо внутреннего стимула, такие, как беспокоящий шум на улице или необычное органическое ощущение тела спящего»⁶.

Обычно люди весьма эмоционально реагируют на необычные сны: классический пример: «Мы с Рени не общаемся уже несколько лет, но ночью она мне приснилась, а наутро позвонила». На этом, однако, и заканчивается анализ переживания. При более детальном исследовании выявляется целая залежь (если не залежи) истории взаимных эмоций. Одно исцеляющее сновидение способно отобразить как на экране радара гештальт всей семьи. Даже самые прозрачные «пророческие» сны нередко содержат в себе искажения, объяснимые подводными межличностными мотивами. Рассказ сновидящего другим людям об их появлении во сне может явиться своеобразным катализатором.

Я вспомнил об этом в связи с моим недавним неформальным экспериментом, когда по моей инициативе несколько десятков людей культивировали сны обо мне. (Такой ритуал «помощи во сне» описывается подробно в следующей главе.) Меня удивило, что моему отцу, который редко видит запоминающиеся сны (и никогда — обо мне), приснился самый удивительный сон.

Марк сообщает мне, что проживает в доме 116 по Деревенской улице. Я говорю себе: «Ну надо же, а ведь эта квартира расположена прямо над лавкой, которой некогда владел мой отец!» Дверь в квартиру Марка закрыта. Я открываю ее и вижу Марка; его окружают стопки книг на полу. Он показывает на них жестом и произносит: «Вот, все это мне нужно прочесть».

Отец был удивлен, что моя просьба увидеть меня во сне, первоначально встреченная со скептицизмом, принесла такие результаты. Горы книг можно было легко объяснить: я торопился закончить статью в срок. Во сне он увидел довольно точную картину творческого беспорядка в моем кабинете: башня из томов, которые я в запале решил прочитать, с загнутыми уголками страниц, возвышалась до самого потолка. Я спросил у него, как можно объяснить ассоциации с квартирой его отца. «Раньше мы жили над магазином одежды, который принадлежал семье, — сообщил он мне, — но потом дед неудачно вложил деньги и обанкротился». «Это было катастрофой для всей семьи, — добавил он прерывающимся голосом, — от которой он так и не оправился».

«Но почему, черт возьми, все это мне приснилось?» — спросил отец. И теперь подошла моя очередь, ибо у меня был свой секрет от семьи: я сам оказался на грани банкротства в результате собственных необдуманно принятых решений. Я уже связался с адвокатом по вопросам банкротства и начал оформлять бумаги, но до этой минуты не мог собраться с мужеством и рассказать родителям.

Поколебавшись некоторое время, я понял, что обязан рассказать о моих затруднениях. Я просто не имел морального права молчать и в ответ на открытость отца должен был развеять его недоумения, открыв дверь в свою душу и позволив ему войти. Известие лишило его дара речи. Молчание затянулось, и он все не мог найти слова.

Сны подобного рода нередко содержат в себе сообщение о том, что скрывал один человек от другого. Мирлу писал: «Телепатический сон часто является криком о помощи или прорывом через ранее действующий коммуникативный запрет Отправитель словно говорит: «Я молчал очень долго, но теперь ты должен узнать, что от тебя скрывали!»⁷

В данном случае признание было обоюдным: к моему удивлению и не без участия моего собственного затруднительного положения как импульса, история из детства моего отца, часто упоминаемая, но никогда не передаваемая в подробностях, была рассказана одним духом. «Мы держали большой магазин одежды, — рассказывал мне отец. — Отец стал банкротом из-за матери, которая, не зная толком, как правильно написать свое имя, решила заняться чем-нибудь поинтереснее продажи белья фермерам. Она решила вложить деньги в строительство домов. Однако партнеры отца Из компании по недвижимости надули его. Затем наступила Депрессия. В короткое время семья осталась без тепла, еды, одежды и постоянного жилья. Мы жили везде, где за первые шесть месяцев с нас не брали денег, а потом переезжали на новое место».

Эти откровения, аналоги которых ясно прослеживались и в моей жизни, буквально ошарашили меня. Чтобы не бросить писать, я регулярно, раз в полгода обзаводился новой кредитной карточкой, когда льготный срок действия предыдущей истекал. История, рассказанная моим отцом, похоже, объясняла сам дух обреченности и неудачи, пронизывающий нашу семью. Более того, теперь я лучше понимал причины наших постоянно запутанных отношений. Отец мог казаться внешне обаятельным, нежным и веселым, в то же время оставаясь властным, капризным и придирчивым. Я рос в тени своего отца, опасаясь резких вспышек его гнева и чувствуя себя безнадежно несовершенным. Несмотря на все свои лучшие намерения, став взрослыми, мы вновь и вновь сходимся в рукопашную со своим общим прошлым. Теперь, когда отец в пылу чувств, вызванных сном, открыл мне свои детские кошмары, я испытал к нему новый прилив сострадания.

«Моя мать как-то призналась мне, что пыталась спрыгнуть с крыши, чтобы избавиться от меня, — рассказывал отец прерывающимся голосом. — Она падала с лестницы, чтобы потом сделать аборт. Она хотела девочку и поэтому завивала мне волосы, заставляла меня носить юбки. Моего старшего брата, страдающего полиомиелитом, она называла калекой или попросту отбросом, дрянью. Брат, в свою очередь, отыгрывался на мне, стал моим Торквемадой и всячески меня донимал». Я выслушивал признания отца с немалым удивлением. Как я мог не замечать таких простых вещей: мой отец, столь часто унижавший меня, сам в свое время был унижен своей семьей.

Наш взаимный пересказ сновидений оказался на редкость полезным. Зная о моих затруднениях, отец лично предложил мне деньги и спас меня от краха. Последствия этого поступка отразились на всей моей жизни: я не только сумел встать на ноги, но и решил вернуться в Нью-Йорк, где сегодня живет вся моя семья — моя дочь, брат и родители. Оглядываясь назад, я поражаюсь тому, как один сон сумел разрушить карму всей семьи.

Преемственность поколений крайне важна для самого духа сновидения, чья первостепенная задача — подчеркнуть связь индивидуума со всеми людьми. Мне известны несколько исцеляющих сновидений, во время которых сновидящий видел во сне пропавшего родственника, с которым он не был знаком, — одного из родителей или единокровного брата или сестру, отданных на усыновление, ибо без этой связи семейная цепь не может быть полной.

Один удивительный случай рассказал мне южноафриканский скульптор по имени Ндитембиле Перси Конкобэ. Я познакомился с Перси в Йоганнесбурге, в кафетерии гостиницы в 1996 году, когда эйфория по поводу отмены апартеида сменилась тревожными настроениями. Город захлестнула беспрецедентная волна преступности. Здания под офисы были обклеены табличками «Сдается», и нервные белые бизнесмены пытались извлечь из этого хоть какую-то прибыль.

Перси, однако, был настроен оптимистично. Человек большого роста, чье широкое лицо излучало благожелательность, он получил приглашение в мир грез, отбывая срок за воровство. Он рассказал мне с легкой улыбкой сожаления, что в то время даже вор мог считать себя героем, жертвой, пострадавшей во имя Борьбы. «Я думал, — признался он, — что наношу удары по правительству, воруя деньги».

Однажды в камере ему приснился яркий сон. Во сне он увидел открытую книгу, говорящую с ним. Перси до сих пор может повторить одну из фраз: «Я — горшок жизни и знания». Случилось так, что пожилой сокамерник Перси оказался целителем и мистиком — сан- гомой. Когда Перси рассказал ему свой сон, тот улыбнулся и объяснил ему, что зовут предки. В ответ Перси только рассмеялся. Однако через несколько недель в другом сне он увидел прямо перед собой обнаженное тело матери и проснулся в ужасе. Оказывается, в Африке это строжайшее табу, и сон оставил в нем чувство непередаваемого отвращения. И все же, как объяснил старик: «Чем более сон уродлив, тем больше информации он содержит. Увидеть свою мать голой означает, что отныне от тебя больше не будет секретов и все тайное станет явным».

Сны, названные Перси говорящими снами (ибо, по его словам, «я чувствовал, как они говорят со мной»), продолжались несколько месяцев. Как-то ночью ему приснился удивительный образ столпа, составленного из тюремных шлепанцев, носков, трусов, рубашек, жакетов и кепок. Старик, усмотрев в этом аналогию с библейским сюжетом и в шутку именовавший его Иосифом, так растолковал его: «Смысл его в том, что вскоре множество пленников будут освобождены фараоном, и ты будешь в их числе». Случилось это в 1966 году, в пятую годовщину основания Южно-Африканской Республики. Вскоре после этого сна президент Фервойрд объявил ограниченную амнистию, и Перси оказался в числе немногих счастливчиков.

Поклявшись никогда больше не совершать преступлений, он решил стать сангомой. Многие из своих снов он так и не сумел понять, однако он запомнил учение старика. «Сон, — говорил он, — что твоя ладонь. У него две стороны. Если образы тебе не понятны, переверни его на другую сторону и прочти, что там написано. Спроси у него, настоящий он или подделка».

Африканская техника сновидений в изложении Перси во многом схожа с современными западными методами, особенно в сфере активного воображения. «Сны подобны лекарству, которое мы не хотим принимать, даже если оно нам только на пользу, — говорил он мне уверенным, громким голосом, заставляя оборачиваться посетителей за соседними столиками. — После большого сна ты должен с ним поговорить. Нельзя делать это во время сновидения. Ты должен заставить сон вернуться. В особом священном месте спроси у сна, что он хотел. Сон должен показать себя с нескольких сторон. Когда ты разгадаешь его, то почувствуешь щелчок — как будто переключил машину на правильную передачу». И все же, несмотря на все его навыки в технике сновидений, Перси потребовалось время, чтобы набраться смелости и расспросить свою мать о сне, который он продолжал видеть, начиная с детских лет. В этом сне он карабкался на вершину горы, но уже у самой вершины соскальзывал вниз. Однако теперь в этом сне появился новый элемент.

Какой-то старик толкает велосипед в гору, как будто у него спустилась шина. Вдвоем мы поднимаемся вверх, но уже на вершине я оказываюсь один. Там же, на вершине я вижу красивую железную дорогу. По моим соображениям, пройдя по дороге до станции, я узнаю место, где нахожусь. Увидев яркий свет за спиной — желтовато-красный восход, — я прихожу к выводу, что иду на запад. Затем я слышу голоса: «Путь к успеху ты найдешь в Кафкате, в месте под названием Гошен». Оглянувшись, я замечаю семь мужских теней. Я поворачиваюсь к ним, но они молят меня следовать к этому месту.

Перси проснулся в поту в четыре часа утра и так и не смог снова уснуть. Он уже догадывался о настоящем значении сна: «Я сказал матери: «Есть другие дети. Я — перворожденный, а мой брат был пятым ребенком. Обещаю всегда заботиться о тебе, но скажи мне правду: кто мой настоящий отец». Моя мать разрыдалась и призналась мне, что мой настоящий отец жил в Кафкате, в местечке Гошен, но потом умер в 1939 году».

«Я знал, что это не так, — объяснял мне Перси, — потому что во сне видел его живым. И я поехал туда и разыскал его. Он сказал, что ровно неделю назад видел меня во сне и звал меня!»

В обществах, основанных на традиционных укладах, связь с предками является определяющим аспектом личности человека. Однако я разговаривал и с представителями западной цивилизации, имевшими очень схожие переживания. Одному психологу, например, снился повторяющийся сон о мужчине с внешностью капитана, который объявлял ему: «Я твой дед». Попытки разобрать сон обычными методами не принесли результата, и этот человек рассказал о сне своей матери. К его удивлению, мать расплакалась и раскрыла ему давнюю семейную тайну: у его бабушки была связь с одним моряком, семья которого была замешана в контрабанде. Мать сообщила ему скупые приметы незнакомого родственника — его портрет удивительным образом совпадал с образом сновидения, а также его личный военно-морской значок. Затратив многие месяцы на поиски, внук, наконец, отыскал пропавшую семью в Колорадо. И хотя дед уже умер, он испытал на его могиле чувство огромного облегчения от того, что сон вернул ему давно утраченных родственников.

Возвращаясь к нашему главному вопросу — чего хочет от нас сон? — мы можем утверждать, что для него крайне важны эти родовые связи. Человек должен представлять себя не точкой, движущейся из прошлого в будущее, но узелком в клубке своего рода (у австралийских аборигенов именно сон является способом связи с предками). Каждый человек, таким образом, играет свою (пускай второстепенную) роль в огромном сериале человеческих взаимоотношений. Несмотря на то что мы живем в эпоху неполных семей и постоянных конфликтов, связи между людьми нередко остаются неразрывными.

Сны о романтической судьбе

Благодаря исцеляющим сновидениям мы становимся свидетелями полной картины наших личных взаимоотношений; иногда их подтекстом становятся связи с нашими родителями, а иногда и наше романтическое предначертание, каждый раз высвечивая скрытый смысл. Сон в контексте личностных отношений может выстраивать прообраз их развития, раскрывая духовный смысл связей между людьми, их чувственную динамику, которая станет основой развития действия, и даже сообщать об их развязке — трагическом разрыве или счастливых брачных узах. Сон нередко акцентирует внимание на том, что человек в пылу первых любовных чувств склонен упускать из виду. Сон может устойчиво обращать внимание на человека, представляющегося нам совершенно неподходящим, или уводить от того, кто кажется идеальной парой. Будучи восприимчивыми, нам стоит подвергнуть сомнению наше первое впечатление о подходящем для нас кандидате.

Дата добавления: 2015-10-02