История развития российского уголовного законодательства об ответственности за должностные (служебные) преступления

В истории уголовного законодательства регламентация ответственности за должностные (служебные) преступления прошла несколько этапов. Первоначально эти преступления не выделялись в законодательстве в виде особой группы, а рассматривались как отдельные случаи общих преступлений, совершаемых с использованием служебных полномочий. Затем законодательство разных стран стало выделять должностные преступления в отдельную группу, причем в качестве признака, обособляющего их от других преступлений, рассматривалось особое положение виновного лица, злоупотреблявшего предоставленными ему публичной властью полномочиями. Как писал известный российский криминалист В.Н.Ширяев, «должностное преступление – это злоупотребление служебными полномочиями, заключающееся в посягательстве на правовые блага, доступные для воздействия лишь со стороны должностных лиц, или и на иные правовые блага, но учиненное с помощью такого способа, который находится в руках только должностного лица».¹

В дореволюционном российском уголовном праве должностные (служебные) преступления стали рассматриваться как особый вид преступлений, начиная с Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., где были выделены в разделе «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной». В этом разделе содержалось более 170 статей, распределенных по одиннадцати главам. При этом в первых десяти главах содержалось описание общих преступлений и проступков по службе, которые могли совершаться должностными лицами в различных сферах деятельности. Напротив, в одиннадцатой главе говорилось о преступлениях и проступках чиновников по некоторым особым родам службы.

Значительная часть включенных в данный раздел правонарушений относится к числу дисциплинарных проступков, влекущих соответствующую санкцию в виде выговора или строгого выговора, вычета определенного периода из времени службы, отрешения от должности, исключения из службы и т.п. В то же время Уложение о наказаниях 1845 г. (и в последующих редакциях 1866 г. и 1885 г) устанавливало достаточно жесткие санкции за противозаконное бездействие власти, превышение власти, соединенное с различными видами насилия, присвоение и растрату вверенного по службе казенного или частного имущества, вынесение неправосудного приговора «из корыстных или иных личных видов», лихоимство и вымогательство взятки и ряд других преступлений.

Для Уложения о наказаниях было характерно казуистичное описание различных разновидностей служебных преступлений. Так, в главе «О превышении власти и противозаконном оной бездействии» предусматривалось десять вариантов превышения власти. Кроме того, содержались общие нормы, раскрывающие понятия превышения и бездействия власти. Например, противозаконное бездействие власти определялось как неупотребление лицом «в надлежащее время всех указанных или дозволенных законом средств, коими он имел возможность предупредить или остановить какое-либо злоупотребление или беспорядок, и чрез то предохранить государство, общество или вверенную ему часть от ущерба или вреда».

Русское дореволюционное законодательство различало виды взяточничества в зависимости от следующих обстоятельств: а) способа получения взятки, «мзды», а именно: получение взятки по почину взяткодателя («лиходателя») – взяточничество в тесном смысле слова и получение взятки по почину самого берущего – вымогательство; б) от свойств деяния должностного лица, за которое дана или обещана взятка, т.е. правомерное, не нарушающее обязанностей по службе, что имело место при мздоимстве, и, напротив, соединенное с нарушение таких обязанностей или даже преступное – при лихоимстве; в) от времени получения мзды (до или после соответствующего поведения должностного лица). В связи с последним обстоятельством в составе мздоимства выделялись два его вида. Простое мздоимство предполагало получение подарка чиновником или иным лицом, состоящим на службе государственной или общественной, по делу или действию, связанному с его служебными обязанностями, после исполнения этого действия и без предварительного на то согласия. При квалифицированном мздоимстве подарок получался до исполнения должностным лицом того действия, ради которого передавался этот подарок, т.е.имел место подкуп лица.

Российские юристы были единодушны в понимании взяточничества как корыстного преступления. При этом само законодательство не придавало никакого квалифицирующего значения стоимости предмета взятки. Все три редакции Уложения о наказаниях уголовных и исправительных признавали получение взятки лицом, состоящим на службе государственной или общественной, оконченным преступлением, «когда деньги или вещи были еще не отданы, а только обещаны ему, по изъявленному им на то желанию или согласию»; предусматривали некоторые завуалированные способы получения взятки «под предлогом проигрыша, продажи, мены или другой какой-либо мнимо законной и благовидной сделки».

Общего определения субъектов преступлений по службе Уложение о наказаниях не содержало, называя их по-разному: чиновник, должностное лицо, лицо, состоящее на службе государственной или общественной, и т.д. В специальных же составах преступлений в качестве субъекта преступлений указывались: судьи, прокуроры, секретари, следователи, межевые чиновники, чиновники полиции, нотариусы, казначеи, чиновники, коим вверено хранение денежных сумм, служащие разнообразных ведомств, священнослужители, находящиеся на государственной службе врачи, чины почтового ведомства, цензоры, архитекторы и техники, браковщики, маклеры, предводители дворянства и другие. В то же время, выделяя преступления лиц, состоящих на службе государственной и общественной, в особую категорию, Уложение о наказаниях в отдельных случаях приравнивало к ним преступления лиц, на такой службе не состоящих, например, должностных лиц общественных и частных банков, маклеров, членов ремесленных и церковных управ и др.

Представители дореволюционной российской науки активно обсуждали комплекс проблем, связанных с ответственностью за служебные преступления. Эти дискуссии особенно оживились в связи с работой комиссии по подготовке нового Уголовного уложения. Русские юристы подчеркивали особую значимость преступлений, совершаемых по службе. Так, Н.М. Коркунов писал, что преступления должностных лиц «больше, чем правонарушения частных лиц, подрывают авторитет закона, колеблют прочность юридического порядка: они более непосредственно отзываются на интересах всего государства. Вместе с тем, полномочия власти, которыми наделены должностные лица, дают им возможность с большей легкостью совершать правонарушения, делают их более опасными, ставят частных лиц в более беззащитное в отношении к ним положение. Наконец, пользуясь своей властью, должностные лица могут совершать и такого рода правонарушения, которые совершенно невозможны для частных лиц»².

Общим объектом преступлений по службе российские криминалисты признавали служебный долг. Понятие долга службы слагалось из совокупности различных обязанностей, возлагаемых службой. Сюда относились начало безмездности служебных действий (т.е. запрет получения не обусловленного законом вознаграждения за службу), необходимость соблюдения служебной тайны, долг подчиненности и др. Помимо объекта, особенностью служебных преступлений признавалось то, что они совершаются лицами, занимающими особое положение (должностные лица, служащие) и использующими при этом свои служебные полномочия.

В Уголовном уложении 1903 г. составы преступных деяний по службе государственной или общественной были изложены в главе ХХХVII (последней), состоящей из 52 статей. К моменту Октябрьской революции 1917 г. вступили в действие лишь шесть статей из этой главы, касающиеся прежде всего преступного бездействия служащих.

Субъектом преступных деяний по службе государственной и общественной Уголовное уложение признавало служащего, который определялся как «всякое лицо, несущее обязанности или исполняющее временное поручение по службе государственной или общественной в качестве должностного лица, или полицейского или иного стража или служителя, или лица сельского или мещанского управления». Из этого определения видно, что должностное положение субъекта, объем служебных полномочий не имели значения для признания его ответственным за преступление по службе.

В Уголовном уложении содержалось описание признаков таких общих служебных преступлений, как превышение власти, различные виды бездействия власти и подлога, умышленное препятствование исполнению обязанностей другим служащим, взяточничество и корыстные служебные злоупотребления. В эту же главу были включены составы преступлений лиц, участвующих в правоохранительной деятельности и осуществляющих правосудие, а также нотариусов и иных служащих, уполномоченных законом на совершение, засвидетельствование или утверждение актов.

Статья 656 Уголовного уложения предусматривала три ситуации принятия служащим взятки: простое мздоимство (ч. 1), когда взятка принимается за уже учиненное служащим действие, входящее в круг его обязанностей по службе; квалифицированное мздоимство (ч. 2) – принятие взятки заведомо данной для побуждения служащего учинить такое действие по службе; лихоимство (ч. 3) – принятие взятки, заведомо данной служащему «для побуждения его к учинению в круге его обязанностей преступного деяния или служебного проступка или за учиненные им такие деяния или проступок». Кроме этого, Уголовное уложение предполагало ответственность за различные виды вымогательства взятки; за содействие взяточничеству, выражающееся в передаче взятки, принятии ее под своим именем или ином посредничестве со стороны служащего; за взяточничество и вымогательство присяжных заседателей по делу, могущему подлежать их рассмотрению; за присвоение служащим предмета взятки, данного ему для передачи или полученного им под предлогом передачи другому служащему, а также за принятие его с целью присвоения под видом другого служащего. Предусматривалась также ответственность служащих за различные виды лихоимственных сборов.

Своеобразно решался в российском законодательстве вопрос об ответственности за дачу взятки (лиходательство). Такие действия рассматривались как преступные по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., но ответственность дифференцировалась в зависимости от ряда обстоятельств. Во внимание принимались: характер действий должностного лица, за которые давалась взятка (здесь различались действия, не противные законам, долгу и установленному порядку; действия, не согласные с порядком службы, хотя и не составляющие прямого преступления; действия, явно противные справедливости, закону и долгу службы), имело ли место вымогательство или взятка давалась по собственному побуждению, а также настойчивость, проявленная взяткодателем в «обольщении служителей правительства». В последующих редакциях Уложения о наказаниях (1866 г.,1885 г.) наказуемость дачи взятки предусматривалась лишь в случае, когда лиходатель с помощью взятки склонял должностное лицо к похищению документов или к их подлогу.

В Уголовном уложении 1903 г. норма о даче взятки была помещена в главе «Неповиновение власти» и говорила об ответственности лица, давшего взятку, за склонение или попытку склонения таким путем служащего к совершению преступления.

Резкий рост взяточничества в начале ХХ века, особенно в период русско-японской, а затем и первой мировой войны в связи с поставками и военными заказами, сделками с недвижимостью, основанием кооперативных обществ, получением для эксплуатации земельных участков с полезными ископаемыми и другими сделками вызвал необходимость как усилить ответственность за получение взяток, так и отказаться от ненаказуемости дачи взяток, что и было реализовано законом от 31 января 1916 г.

Следует также отметить характерную особенность режима уголовной ответственности за служебные преступления в дореволюционной России, заключающуюся в системе так называемой административной гарантии. Суть ее состояла в том, что для возбуждения уголовного преследования против должностного лица необходимо было согласие начальства, которое к тому же решало вопрос о предании обвиняемого суду или прекращении уголовного дела. Административная гарантия была закреплена в Своде законов 1932 г., а затем и в Судебных уставах 1864 г.

После Октябрьской революции 1917 г. уже в первых декретах Советской власти нередко встречается упоминание о преступлениях советских служащих и называются отдельные их виды: злоупотребление властью, саботаж, дискредитирование власти, хищения, подлоги, небрежное исполнение обязанностей и др. Весьма важную роль в становлении советского законодательства об ответственности за служебные преступления сыграл декрет Совета народных комиссаров от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве».

В декрете прежде всего был определен довольно широкий круг лиц, несущих ответственность за получение взятки. Таковыми признавались лица, «состоящие на государственной или общественной службе», как-то: должностные лица Советского правительства, члены фабрично-заводских комитетов, домовых комитетов, правлений кооперативов и профессиональных союзов и тому подобных учреждений и организаций или служащие в таковых. Декрет, таким образом, довольно широко определил субъекта получения взятки, допуская им любого служащего. Наряду с получателями взятки, наказанию подлежали лица, виновные в даче взятки, подстрекатели, пособники и все прикосновенные к даче взятки служащие. Обстоятельствами, усиливающими наказание взяткополучателя, декрет признавал: а) особые полномочия служащего, б) нарушение служащим своих обязанностей, в) вымогательство взятки. В 1921 г. в данный декрет был внесен ряд изменений и дополнений. Согласно одному из них, «лицо, давшее взятку, не наказывается, если он своевременно заявит о вымогательстве взятки или окажет содействие раскрытию дела о взяточничестве».

Глава вторая Особенной части Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. называлась «Должностные (служебные) преступления» и включала в себя 14 статей, содержащих развернутые описания признаков таких преступлений, как: злоупотребление властью, превышение власти, бездействие власти, халатное отношение к службе, дискредитирование власти, постановление неправосудного приговора, незаконное задержание, незаконный привод, принуждение к даче показаний при допросе, присвоение денег или иных ценностей, получение взятки, дача взятки и посредничество в получении взятки, провокация взятки, служебный подлог, разглашение сведений, не подлежащих оглашению, непредставление в срок необходимых сведений, справок, отчетов и т.п. Характерно, что наряду с составами общих должностных преступлений, которые могли быть совершены в любой сфере деятельности и любым субъектом, относящимся к категории должностных лиц, в данную главу были включены и составы специальных преступлений по службе, которые впоследствии были выделены как преступления против правосудия и хищения, совершаемые с использованием служебного положения.

Должностные лица в качестве субъекта служебных преступлений определялись в примечании к ст.105 УК как лица, занимающие постоянные или временные должности в каком-либо государственном (советском) учреждении или предприятии, а также в организации или объединении, имеющем по закону определенные права, обязанности и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, просветительских и других общегосударственных задач. Эта формулировка позволяла утверждать, что субъектом должностного (служебного) преступления является любой служащий государственного (советского) учреждения или предприятия. «Так как по самому духу существующего советского строя, - писал А.А. Жижиленко,- всякий служащий, занимая определенное место выполняет определенные задачи общегосударственного характера, то, с точки зрения современного строя, всякий служащий является в то же время должностным лицом, как бы ни была незначительна его функция в общей системе управления. … Поэтому и занимающиеся чисто механическим трудом, например переноской бумаг, печатанием на пишущей машинке, несущие служебные обязанности в виде курьеров, рассыльных, сторожей и т.д., являются должностными лицами в широком смысле этого слова. Каждому из этих лиц отводится известная функция и каждое из них несет известные служебные обязанности и может нарушить их, сделаться субъектом преступления по службе»³.

Двадцатые годы ХХ века в СССР – это период проведения новой экономической политики (НЭП), когда наряду с государственными предприятиями допускались частные и кооперативные предприятия, акционерные общества и товарищества. Служащие подобных организаций рассматривались как должностные лица, если на данные организации возлагалось выполнение различных общегосударственных задач.

Переход от политики военного коммунизма к НЭПу сопровождался значительным увеличением числа должностных преступлений и прежде всего взяточничества. Широко были распространены различные завуалированные способы дачи-получения взятки под видом совместительства, получения различных незаконных выплат от коммерческих структур. Декрет ВЦИК и СНК от 9 октября 1922 г., которому была придана обратная сила, значительно повысил ответственность за получение и дачу взятки, посредничество во взяточничестве, оказание какого-либо содействия или непринятие мер противодействия взяточничеству. Обстоятельствами, отягчающими ответственность за получение взятки, признавались: 1) ответственное положение должностного лица, 2) нанесение или возможность нанесения государству материального ущерба в результате взятки, 3) наличие судимости за взятку или неоднократность получения взятки, 4) вымогательство взятки. Лица, виновные в получении взятки, даче взятки, посредничестве во взяточничестве, оказании какого-либо содействия или непринятии мер противодействия взяточничеству могли быть освобождены от наказания в случае: а) если они добровольно и немедленно заявят о вымогательстве взятки и б) если своевременными показаниями и донесениями окажут содействие раскрытию дела о взяточничестве. Таким образом, правом освобождения обладал только суд, и освобождены от наказания могли быть все лица, имевшие отношение к взяточничеству, в том числе и взяткополучатели.

Глава «Должностные (служебные) преступления» Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. включала в себя практически те же составы преступлений, что и УК 1922 г. Внесенные новым УК изменения имели преимущественно редакционно уточняющий характер. Составы бездействия власти и халатного отношения к службе были объединены в одной главе. В составах взяточничества специально не упоминалось оказание какого-либо содействия или непринятие мер противодействия взяточничеству, что не означало декриминализации этих деяний, поскольку они могли преследоваться по общим правилам ответственности за соучастие и за попустительство. В ст. 119 уточнялось понятие провокации взятки как заведомое создание должностным лицом обстановки и условий, вызывающих предложение или получение взятки, в целях последующего изобличения давшего или принявшего взятку. Лица, виновные в получении взятки, по УК 1926 г. ни при каких условиях не освобождались от уголовной ответственности за преступление, тогда как взяткодатели и посредники в обязательном порядке освобождались органами следствия от привлечения к уголовной ответственности в случаях: а) если имело место вымогательство взятки и б) если они немедленно после дачи взятки добровольно заявили о случившемся.

С небольшими уточнениями, касающимися главным образом размеров санкции и критериев разграничения должностных преступлений от служебных упущений и проступков, такое законодательное регулирование преступлений по службе сохранялось вплоть до принятия УК РСФСР 1960 г. Единственным серьезным дополнением было включение в данную главу в 1929 г. статьи, установившей специальную ответственность должностных лиц государственных органов и кооперации, на обязанности которых лежала регистрация и контроль за деятельностью кооперативов, за содействие в организации так называемых лжекооперативов, попустительство в их деятельности, а равно за оказание лжекооперативам содействия иными лицами в той или иной форме (льготный отпуск материалов и товаров, предоставление льгот по арендной плате и т.д.), если это имело место в силу злоупотребления властью, бездействия власти или халатного отношения к своим обязанностям.

Уже в 20-е годы на исследованиях проблемы ответственности должностных лиц стало сказываться формирование командно-административной системы и влияние навязываемого официальной идеологией представления о коренном отличии советского государственного аппарата от аппарата управления буржуазного государства, заключающегося в том, что советский государственный аппарат не стоит над массами, а сливается с широкими массами трудящихся, привлекая их к государственному управлению. Свертывание НЭПа, ликвидация частных предприятий и акционерных обществ, «огосударствление» партии, профсоюзов, кооперации, других общественных организаций привело, в частности, к тому, что дискуссия о том, работники аппарата каких предприятий, учреждений и общественных организаций могут признаваться должностными лицами, оказалась беспредметной.

Реформы 50-х годов, разработка проектов нового уголовного законодательства вызвали повышенный интерес к должностным преступлениям. Одна за другой появляются работы В.Ф.Кириченко, В.Д. Меньшагина, А.Б. Сахарова и других ученых, где, в частности, было сформулировано понимание должностных преступлений как деяний, посягающих на деятельность советского государственного аппарата (в широком смысле), совершаемых лицами, входящими в состав государственного аппарата (должностными лицами), использующими при этом свое служебное положение. Должностными лицами предлагалось считать лишь тех работников государственных и общественных учреждений и предприятий, которые осуществляют оперативно-распорядительные, административно-хозяйственные функции или иные обязанности, связанные с возможностью совершать действия, имеющие юридическое значение. Были разработаны и доктринальные системы общих и специальных должностных преступлений. Эти положения были положены в основу решения вопроса об ответственности за служебные преступления в Уголовном кодексе РСФСР 1960 г.

Глава седьмая Особенной части УК РСФСР 1960 г. «Должностные преступления» насчитывала всего шесть статей, содержащих описание следующих преступлений: злоупотребление властью или служебным положением, превышение власти или служебных полномочий, халатность, получение взятки, дача взятки, должностной подлог. В 1962 г. кодекс был дополнен статьей об ответственности за посредничество во взяточничестве, а уже в период перестройки, в 1992 г.- статьей «Нарушение антимонопольного законодательства». Как видно, данная глава предусматривала составы только «общих» должностных преступлений, которые могли быть совершены в любой отрасли (сфере) государственного управления и любым должностным лицом. Составы «специальных» должностных преступлений, а также составы иных преступлений, совершаемых должностными лицами, содержались в других главах кодекса (выпуск недоброкачественной продукции, приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов, нарушение законодательства о труде, хищение социалистического имущества путем злоупотребления служебным положением, заведомо незаконный арест или задержание и др.).

Регламентация ответственности за должностные преступления по УК 1960 г. характеризовалась значительно более четким описанием признаков преступлений, сужением круга преступного, смягчением наказаний за совершение ряда преступлений (за исключением взяточничества, особенно после изменений, внесенных в УК в 1962 г). Законодательно были сформулированы критерии разграничения должностных преступлений и должностных проступков. Таковыми выступали последствия деяния – существенный вред государственным или общественным интересам, охраняемым законом правам и интересам граждан и (или) мотив и цель поведения должностного лица – корыстная или личная заинтересованность.

В примечании к ст. 170 УК было сформулировано определение должностного лица. Под должностными лицами понимались лица, постоянно или временно осуществляющие функции представителя власти, а также занимающие постоянно или временно в государственных или общественных организациях, учреждениях или на предприятиях должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, или выполняющие такие обязанности в указанных учреждениях, организациях и на предприятиях по специальному полномочию. Это определение отражало фактически произошедшее «огосударствление» всех предприятий, учреждений и организаций (за исключением религиозных объединений), которые в СССР были либо государственными, либо общественными.

В течение последующих тридцати шести лет составы злоупотребления властью или служебным положением, превышения власти или служебных полномочий, халатности и должностного подлога не подвергались каким-либо изменениям. Злоупотребление властью или служебным положением понималось как умышленное использование должностным лицом своего служебного положения вопреки интересам службы. Обязательными условиями уголовной ответственности было совершение этого деяния из корыстной или иной личной заинтересованности и причинение существенного вреда. Превышение власти или служебных полномочий заключалось в умышленном совершении должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его прав и полномочий, если они причинили существенный вред государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан. Существенный вред рассматривался и как необходимое последствие халатности – единственного неосторожного должностного преступления, суть которого заключалась в невыполнении или ненадлежащем выполнении должностным лицом своих обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного к ним отношения.

Не вносилось изменений и в описание признаков состава получения взятки. А вот квалифицированные виды этого преступления с течением времени законодатель регламентировал по-разному. После изменений, внесенных в 1986 г., квалифицирующими обстоятельствами получения взятки стали считаться: получение взятки по предварительному сговору группой лиц; неоднократность; вымогательство взятки; крупный размер взятки, а особо квалифицирующими: ответственное положение должностного лица; судимость за взяточничество; особо крупный размер взятки.

Научные представления о сущности должностных (служебных) преступлений и их отражение в уголовном законодательстве, сложившиеся в условиях советского общества с его командно-административной системой и практически полным огосударствлением всех сфер экономической, политической и общественной жизни, потребовали пересмотра во второй половине 80-х – начале 90-х годов, когда стали демонтироваться прежняя система и осуществляться кардинальные экономические и политические преобразования (разгосударствление экономики и приватизация, признание частной собственности и свободы предпринимательской деятельности, демократизация общества, появление многочисленных политических, в том числе и оппозиционных партий, общественных организаций различной ориентации, снятие налета государственности с профсоюзов и т.д.). Управленческие работники коммерческих организаций нередко совершали различные общественно опасные деяния, но их действия не подпадали под признаки составов должностных преступлений, содержащихся в УК 1960 г. Не охватывала формулировка должностного лица, содержащаяся в примечании к ст. 170 УК, и управленческих работников муниципальных структур.

В ходе научных дискуссий, развернувшихся в этот период, выдвигалось предложение дополнить определение должностного лица указанием на то, что таковым следует признавать лиц, выполняющих организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности в учреждениях и на предприятиях независимо от формы собственности. Однако социальная сущность поступков лиц, состоящих на государственной или муниципальной службе, и лиц, выполняющих соответствующие управленческие функции в различных общественных организациях и коммерческих структурах, далеко не одинакова. Первые, злоупотребляя предоставленными им публичной властью полномочиями, посягают на интересы службы, нарушают нормальную деятельность государственных аппаратов законодательной, исполнительной и судебной власти, подрывают их авторитет, что в итоге приводит к ослаблению государственной власти. Это определяет особый правоохраняемый объект и необходимость выделения преступных деяний таких лиц в самостоятельную главу Уголовного кодекса. Ничего подобного не происходит при злоупотреблениях со стороны служащих коммерческих структур и общественных организаций, которые наделены определенными управленческими функциями собственником или гражданами, объединившимися в общественную организацию.

Данная концепция легла в основу решения проблемы ответственности за служебные преступления в проекте Уголовного кодекса (1994 г), где содержались главы «Преступления против интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» и «Преступления против интересов службы на негосударственных предприятиях и организациях».

Параллельно с разработкой проекта Уголовного РФ шла работа над созданием Модельного уголовного кодекса для государств-участников СНГ. В главе «Преступления против интересов публичной службы», принятого в феврале 1996 г. Межпарламентской Ассамблеей государств-участников СНГ в качестве рекомендательного нормативного акта, были сформулированы следующие составы преступлений: злоупотребление служебным положением, бездействие по службе, превышение служебных полномочий, незаконное участие в предпринимательской деятельности, получение взятки, дача взятки, посредничество во взяточничестве, служебный подлог, служебная халатность. Модельный УК предлагал отказаться от понятия должностного лица, полагая, что субъектом преступлений против интересов публичной службы может быть любой публичный служащий, к числу которых предлагалось относить: 1) депутатов представительных органов государственной власти и органов местного самоуправления, а также их помощников; 2) служащих органов государственной власти (законодательной, исполнительной, судебной), прокуратуры, органов местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждений и организаций; 3) лиц, участвующих в отправлении правосудия в качестве народных или присяжных заседателей либо выполняющих функции иных представителей власти по специальному полномочию.

Уголовный кодекс РФ 1996 г. кардинально изменил существовавшую в советском уголовном законодательстве регламентацию ответственности за должностные преступления. Отказавшись от самого этого термина и признав принципиальное различие между преступлениями лиц, привлеченных к отправлению публичных функций, и лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях, не относящихся к публичным органам власти и управления, законодатель уже в названиях соответствующих глав УК, где изложены составы этих преступлений, отразил их специфические особенности, связанные, в первую очередь, с объектами посягательств.

Дата добавления: 2015-08-17