Пять лет спустя. День расслабленно проник сквозь открытое окно

День расслабленно проник сквозь открытое окно. Справившись с тонкой преградой в виде занавески, он игриво катался по специально подобранному мягкому ковру. Чтобы спокойно можно было лежать, ползать, прыгать без риска натереть ранки на нежных коленках, локтях и ладошках.

— Саэлия, — прозвучало откуда-то из глубины дома.

Малышка возилась с новой сказкой, придумывая неосуществимые сюжеты, вразрез расходящиеся с историей, описанной в книге. На груди поблескивал крестик с родовым именем позади. Когда подрастет, она еще не раз спросит отца, что оно значит, а тот будет неизменно отвечать, что это подарок от какого-то там деда-прадеда. И девочка будет носить его с гордостью, рассказывая в школе о том, что она потомок великого человека, чей крест заклеймили для истории.

Саэлия с полной серьёзностью рассказывала слушателю о каком-то кудрявом барашке, ежах и котенке, встретившихся в ее воображении. В уголке, на услужливо подставленном ею детском табурете, стояла чашка с блюдечком из кукольного набора. У них было чаепитие. Пусть и воображаемое, но она с опрятностью внимательной хозяйки подливала бесцветную воду в полную кружку и щебетала без умолку. Под табуретом приютился пушистый медвежонок, умеющий при доброй встряске выговаривать «мэ-э-э», и с полным непониманием смотрел на малышку, как и рассаженные куклы вокруг, будто удивляясь, кому это она рассказывает небылицы. Правда же, не было никого больше.

— Саэлия, детка, иди кушать, — снова позвал ее родной женский голос.

Девочка покосилась на дверную арку, с подозрением прислушиваясь, не идут ли за ней, чтобы прервать игру. Махнув с детской непосредственностью рукой, «ну их», Саэлия взяла две мелкие шоколадки с кофейного столика и одну протянула в угол. Мишка оторопело уставился на маленькую ручонку и потрясенно следил за тем, как мужская ладонь, осыпанная золотом, перехватывает угощение.

Грозной тучей в их небольшой семье был отец. Он не раз угрожал отшлепать вредину за непослушание, его нельзя было дразнить, с ним нужно было быть менее избалованной. Хотя Билл не замечал того, что причины для баловства подбрасывал он сам: кучей пестрых игрушек, кукол, раскрасок. Аманда не раз вздыхала, посматривая на сына с упреком, но тот отнекивался, мол, неправда, он ее совсем не распускает, а после работы нес домой новый подарок.

Тяжелые шаги доносились из задней части дома, но увлеченная беседой Саэлия не слышала их.

— Саэлия! — папочка был явно не в духе. — Сколько бабушка может тебя звать? А ну, марш на кухню кушать! Сейчас же. А то отберу Гудди.

Гудди, тот мелкий медвежонок, обиженно взирал на разгневанного отца. Он-то тут ни при чем. И светские беседы за чашкой «чая» она не с ним вела. Так почему всегда достается ему? Может, лучше впрямь отдадут его соседской девочке?

Малышка вжала от страха голову в плечи, мотая светлыми кудрями из стороны в сторону и невинно улыбаясь. Она нашла мишку, прижала так, что Гудди, кажется, охнул, и посеменила к дверям. У порога Саэлия обернулась и помахала ручкой, упрашивая:

— Приходи еще.

Весь напускной гнев слился водой с Билла. Оставшись наедине с собой, он долго анализировал и пытался рассмотреть кого-то, сидящего за импровизированным столиком. Сердце прыгало то вниз, то ввысь, слюна заполняла рот, и приходилось раз за разом нервно сглатывать. Его так и подмывало попросить показаться ему. Это же такой пустяк на фоне пяти лет полного одиночества. Однако он не имел на это никакого права. Том прошел непомерно трудный путь, чтобы быть сейчас тем, кто присматривал за их дочерью. Интуитивно Билл догадывался, что никому иному он не доверил бы такую ответственную роль.

Уильям вобрал в легкие побольше душного воздуха и выпустил его, с глубокой тоской вспоминая черты красивого лица.

— Береги ее.

Ангел улыбнулся ему, боясь подняться, боясь позволить себе лишнее, и шепотом в виде ворвавшегося ветерка заверил в том, что уж он-то постарается, ни один волосок не упадет с ее бесшабашной головы, пока белые крылья при нем.

Билл закивал, словно мог бы услышать его, и в последний раз прорисовав в памяти родной образ, вышел из гостиной, подальше от соблазна умолять открыться, умолять остаться, слезно просить променять обретенный Рай на тленную Землю.

Саэлия уплетала за обе щеки обед под суровым присмотром Аманды, Трейсон читал любимую газету, кот-Том урчал, бесстыже гипнотизируя малышку, выпрашивая лишний кусок. Билл сел рядом с дочерью, украдкой пригрозив Проводнику кулаком, и, убрав волнистую прядку за ушко, поцеловал в висок.

— Я тебя очень люблю, ты же знаешь?

Если бы знала об этом не только она.

Девочка сверкала хитрыми, очень похожими на чьи-то, глазками, наверняка подумывая, чтобы еще выпросить у растаявшего отца.

Если погаснут далекие звезды,

Высохнет весь мировой Океан.

Если спасать этот мир будет поздно,

Он через час превратится в туман.

Даже уже в раскаленной пустыне,

В той, что когда-то мы звали «Земля»,

Знаю, что сердце твое не остынет,

Я буду знать, что ты любишь меня…

И глядя ангелом с Неба на землю,

Выберу нам с тобой место в тепле.

Голосу в сердце, и разуму внемля,

Я упаду, но поближе к тебе…

© Денис Майданов «Вечная любовь»

Конец

11.08.2012

[1] Linkin park – «In The End».

[2] Linkin park – «In The End».

[3] Алла Пугачева — «Мы в этой жизни гости».

[4] Из фильма «Пункт назначения»

[5] Linkin park – «In The End».

[6] Продолжительность и возраст для начала обязательного образования разнятся в зависимости от штата. Дети начинают обучение в возрасте от 5 до 8 лет и заканчивают в возрасте от 14 до 18 лет. Из Википедии.

[7] Tranquilito — от tranquilo — «спокойный», «тихий» с испанского.

Дата добавления: 2015-08-02