Год спустя

– Сколько ты уже на них потратила? – спрашивает меня Роуз, показывая на тест на беременность, инструкцию к которому я сейчас тщательно изучаю у аптечного прилавка.

– Сбилась со счета, – уныло отвечаю я.

– Что сказал доктор? – В глазах Роуз я вижу сочувствие, но отмахиваюсь от него.

– Все анализы Эдварда вернулись с отличными результатами. Что бы это ни было, дело не в нем, – пожимаю плечами я.

– А что сказал твой гинеколог?

– На следующей неделе они запланировали сделать мне ультразвуковое исследование, чтобы посмотреть, все ли в порядке с моими, так сказать, женскими органами. Кроме того, мне сделали все известные человечеству анализы крови, но до сих пор никто не может понять, в чем дело, – мое разочарование беспредельно.

– Может быть, поможет специалист по лечению бесплодия, – утешая, Роуз нежно гладит меня по плечу.

– Не знаю, возможно, мы заведем собаку, – усмехаюсь я.

– Дай себе еще три месяца, если к тому времени не забеременеешь – купите щенка, – отвечает Роуз.

– Уверена, Себастьян будет очень счастлив, – улыбаюсь я, вспоминая его день рождения и как он спросил, не готовимся ли мы собраться подарить ему собаку. Когда я сказала, что это вряд ли возможно, он из бумаги сделал гигантского пса и целых три недели всюду таскал его с собой.

– Конечно, он будет счастлив. А теперь хватит грустить. Пойдем в «Dunkin Donuts», возьмем медвежьи когти (датская миндальная булочка с начинкой из фруктового джема, напоминает по форме когтистую медвежью лапу – п/п) и по большой чашке кофе и будем оценивать всех входящих посетителей, – скорчила смешную гримасу Роуз. Когда одна из нас грустит, мы делаем именно это: принимаемся обсуждать других. Совершенно неправильно, знаю, но эй, это помогает.

***

После того, как мне еще месяц не удается забеременеть, я отправляюсь к специалисту по бесплодию, которого очень рекомендовал мой гинеколог.

Доктор Кларенс – очаровательный пожилой мужчина с теплой улыбкой и речами, которые не могут помочь, но вселяют надежду.

– Итак, видите ли, миссис Каллен, по моему мнению, лучше всего сделать лапароскопию. Ультразвук выявил эндометриоз (гинекологическое заболевание – п/п). Я также заметил, что в ваших маточных трубах есть то, что я, в лучшем случае, называю загрязнением. Пока это не слишком болезненно, иначе вы мне наверняка сказали бы, но со временем это может вызвать дискомфорт. Сейчас я не могу быть на сто процентов уверен, что именно это мешает вам зачать, но уж точно не помогает.

Я киваю:

– Ладно, и что именно вы сделаете? Очистите меня, а что еще?

Он терпеливый человек, и его улыбка успокаивает меня.

– Да, я почищу и выскоблю эндометрий. Миссис Каллен, я не нахожу какой-либо конкретной причины, по которой вы не можете зачать, а эта слишком незначительна. Это очень хорошо и означает, что ваш случай небезнадежен. Итак, вы хотите сначала поговорить с вашим мужем?

Я вздыхаю и обдумываю все, что услышала. Случай небезнадежен, значит, есть надежда.

– Да, я поговорю с ним сегодня вечером и как можно скорее позвоню в ваш офис, чтобы сообщить о нашем решении.

Я ухожу, чувствуя странный оптимизм. В глубине души я знаю: Эдвард скажет мне делать то, что я хочу. Но он мой муж, а это все-таки малая операция.

– Так доктор Кларенс думает, что это решение наших проблем? – спрашивает Эдвард, отправляя в рот с помощью вилки очередной кусок яблочного пирога.

– Ну, он не знает. Но это нужно сделать в любом случае. Надеюсь, поможет.

Эдвард тянется ко мне и сжимает мою руку:

– Белла, послушай меня. Есть у нас общий ребенок или нет – я всегда буду любить тебя. Если ты хочешь, то мы сделаем эту операцию. Если нет – тоже отлично. Хорошо?

Я слабо улыбаюсь ему и киваю:

– Хорошо.

***

– Так что, этот? – спрашивает Эдвард, когда мы сидим перед экраном компьютера, рассматривая фотографию красивого сибирского хаски.

– Ага! Думаю, Себ полюбит его.

Я чувствую тяжелые руки мужа на своих плечах.

– Мне очень жаль, детка, – шепчет он и нежно целует меня в щеку.

– Значит, не судьба. Все нормально. У нас есть Себ, а теперь и очаровательная голубоглазая собака.

Он кивает, мы распечатываем снимок, помещаем его в рамку и упаковываем в качестве подарка на день рождения Себастьяна.

Праздник состоится через неделю, и мы с Эдвардом решаем преподнести Себастьяну единственное, чего он хочет даже больше, чем брата или сестру... собаку.

***

– С днем рождения, Себ, – целую я в щеку моего красивого мальчика, подавая ему праздничный завтрак, состоящий из блинов, двух ломтиков бекона и апельсинового сока.

– Спасибо, мамочка, – ослепительно улыбается он и с аппетитом начинает есть.

– Доброе утро, приятель, – Эдвард садится за стол с чашкой кофе в руке, а я устраиваюсь напротив него. – С днем рождения!

Себ хихикает:

– Я старею.

Мы с Эдвардом одновременно фыркаем.

– Итак, хочешь получить свой подарок сейчас или позже? – спрашиваю я, надеясь, что он скажет «сейчас», потому что мне не терпится.

Глаза Себа округляются:

– Сейчас, пожалуйста.

Я иду на кухню и достаю из ящика запакованный подарок, прижимаю его к груди и широко улыбаюсь.

Себастьян практически дрожит от волнения.

– Вот, держи, – говорю я, и Эдвард подмигивает мне.

Я смотрю, как Себастьян склоняет голову то к одному плечу, то к другому, проводит ладонью по завернутому подарку и даже нюхает его.

– Что ты делаешь? – спрашивает Эдвард.

– Пытаюсь понять, что это, – отвечает Себастьян, глядя на Эдварда с таким удивлением, словно видит перед собой пришельца, не понимающего очевидных вещей, или еще кто-нибудь в этом роде.

Исследование завершено, но Себ не в состоянии угадать, что же это такое. Он срывает бумагу и смотрит на фотографию:

– Фотография собаки?

Я хихикаю:

– Его зовут Хобс, и он сибирский хаски.

Себ кивает и поджимает губы:

– Это очень здорово, э-э, спасибо?

Эдвард хохочет:

– Это твоя собака, Себ.

– Моя? – он смотрит на изображение, потом снова на Эдварда. Себастьян делает так несколько раз, прежде чем до него доходит. Он кладет фотографию на стол и, подобно герою фильма "Один дома", прижимает ладони к щекам, выглядя при этом совершенно потрясенным.

– Через две недели мы заберем его в аэропорту. Он прилетит из Индианаполиса, – отвечает Эдвард, а улыбка Себастьяна настолько широка, что я чувствую его радость до глубины души.

– О. Мой. Бог! – Себ слезает со стула, обнимает меня и обегает вокруг стола, чтобы обнять Эдварда. Это продолжается какое-то время. Он слишком много раз врезается в меня, и неожиданно у меня сводит желудок.

– Ладно, приятель, ты делаешь мне больно, – я встаю и беру стакан воды.

– Прости, мамочка. – Себ выглядит очень грустным, и я нежно поглаживаю его по щеке.

– Со мной все хорошо, детка, правда. Отнеси фотографию в свою комнату.

Он снова улыбается, хватает фотографию и бежит наверх.

– Что случилось, Белла? – подходит ко мне сзади Эдвард и нежно гладит по плечам.

– Не знаю, просто затошнило и все, – улыбаюсь я.

– Давай ты немного полежишь, а мы с Себом сходим в парк. Хорошо?

Это и правда отличная идея. Последние несколько дней я неважно себя чувствую и плохо сплю.

– Замечательно, спасибо.

Когда Эдвард с Себом уходят, я отправляюсь в спальню, забираюсь под одеяло и довольно быстро засыпаю.

Не знаю, как долго я спала, прежде чем меня грубо разбудила сильнейшая волна тошноты. Я едва успеваю добежать до туалета.

– Белла? – Я слышу зовущего меня Эдварда и издаю какой-то невнятный звук, а через несколько мгновений он уже стоит позади меня и держит мои волосы. – Ох, детка, – воркует он.

– Я отвратительно себя чувствую, – удается сказать мне до того, как моя голова снова склоняется над унитазом.

– Ты проспала по меньшей мере три часа. Ты не очень хорошо выглядишь, и, кажется, слишком горячая. Может быть, нам следует вызвать врача?

Я качаю головой:

– Если до завтра не пройдет, то ладно, но только не сегодня, не в день рождения Себа.

После некоторого сопротивления Эдвард соглашается, и мы возвращаемся вниз, где я с усилием изображаю улыбку и принимаю посильное участие в праздновании дня рождения моего мальчика.

На следующий день тошнота усиливается и немного повышается температура. Закатив глаза, я позволяю Эдварду доставить меня к докторам. Они выполняют полное клиническое обследование, а я провожу больше времени в ожидании, чем собственно на осмотре.

После того как, кажется, прошел целый день, приходит врач с моей картой и сдержанной улыбкой.

– Миссис Каллен, сегодня у меня для вас хорошие новости, – он улыбается шире, а я смотрю на Эдварда с лицом, на котором наверняка написано: "Что еще случилось?".

– Ну, судя по вашей улыбке, все неплохо, – отвечает Эдвард.

– О, все просто замечательно. На самом деле, миссис Каллен, вы беременны.

Я чувствую, что мои глаза округляются, сердце колотится, и внезапно начинаю рыдать.

– Беременна? – спрашивает Эдвард.

– Да, я не уверен в сроке, но его можно определить с помощью ультразвука, – предлагает мне платок врач, никак не реагируя на мой всплеск эмоций. Очевидно, этот человек привык к женщинам, находящимся под влиянием гормонов.

– Но... но мы… – я всхлипываю, – мы купили со... собаку.

Эдвард смеется:

– Ну, кажется, мы нашли средство, помогающее зачатию, а?

Я смотрю на Эдварда:

– Как это?

– Если у тебя не получается забеременеть – заведи собаку. И суток не пройдет, а ты уже будешь на сносях.

Врач хохочет, и даже я посмеиваюсь. Ух ты, младенец... Себастьян станет старшим братом. Я тихо смеюсь.

– У нас будет ребенок, – широко улыбаюсь я Эдварду.

– Да, будет, – говорит Эдвард. – Наверное, этому суждено было случиться.

Бонус~ Пасха ~

– Когда я ходил на школьную экскурсию в зоопарк, человек-заяц сказал, что кролики рождаются так же, как и люди. Тогда откуда взялись яйца? – спрашивает Себастьян, опуская яйцо в пурпурную краску.

– Хм, ну... – Эдуард обескуражен и отчаянно ищет подсказки. У меня ее нет, поэтому я пожимаю плечами. – Ладно, ну, видишь ли, Себ, это волшебство.

– Волшебство – не реально, – говоря это, Себастьян даже не смотрит на Эдварда, а просто принимается за следующее яйцо... На этот раз голубое.

– Это волшебство. Реальность бывает разная, – возражает Эдвард, а Себ хмыкает.

– Да ладно, Эдвард, я – умный. Серьезно, откуда взялась идея цельного яйца?

Хоть мне и хочется посмотреть на увиливания Эдварда, я знаю, что уклонение только ухудшит ситуацию.

– Эй, Себ, помнишь, ты спрашивал меня, как Санта попадает в дома без труб? – Он кивает, так что я продолжаю. – Я сказала, что это – магия, ты спросил, Рождественская ли она, и я сказала «да»? – Он снова кивает и приступает к яйцу номер три. – Это – такая же Пасхальная магия.

Эдвард лучезарно улыбается, и, должна сказать, что я весьма упиваюсь своим объяснением... до тех пор, пока Себастьян не проанализировал его.

– Хорошо, но нам не нужно помогать Санте, так почему мы должны заниматься этими яйцами, чтобы кролик их спрятал? Я имею в виду, если он такой волшебный, разве не может сделать их, качнув хвостом или как-то еще? – спрашивает Себастьян.

– А если бы я сказал просто принять это как факт? – Отчаяние в голосе Эдварда смешит меня, а Себастьян лишь пожимает плечами.

– Я спрошу одного из дедушек. Они знают. Они старые, так что, вероятно, знают.

– Да! Так и сделай, спроси их! – практически кричит Эдвард.

~ * ~ о0о ~ * ~

Покрасив яйца и поужинав, мы с Эдвардом начинаем готовить Себастьяна ко сну: принятие ванны, чистка зубов, поцелуи и чтение истории.

Вместе мы наполняем его корзинку и прячем яйца. Эдвард грызет морковку, которую Себастьян выложил для Пасхального кролика, и, когда мы всем довольны, отправляемся в постель.

Следующим утром вбегает Себ и запрыгивает на нашу кровать.

– Пасхальный кролик пришел! ОН ПРИШЕЛ! Подъем, подъем, подъем, подъем, подъем, подъем... – И так он скачет, пока мы не встаем.

Мы с Эдвардом сидим рядом с сыном, пока он тщательно разбирает свою корзинку.

– Этот кролик – гений. Он подарил мне бинокль и, посмотрите, морских обезьянок! Такой умный. Эдвард, ты должен заглянуть в эту корзинку, чтобы иметь представление о том, что мне нравится.

Я кашляю, чтобы скрыть усмешку, Эдвард же ведет себя непринужденно.

– Возьму блокнот и сделаю заметки, – говорит он и тянется за карандашом у дивана.

Я пользуюсь возможностью приготовить кофе, пока мальчики разговаривают об игрушках.

– Мам, сейчас мне нужно найти яйца, – вбегает Себастьян с пустой теперь корзинкой. – Их десять, и я знаю, что в моей комнате ничего нет. Они могут быть везде, пойдем, – он тянет меня за одежду.

– Себ, детка, расслабься. Как насчет того, что ты поищешь, а я налью кофе Эдварду и себе? Давай посмотрим, сколько ты найдешь без нашей помощи.

Он, кажется, доволен этим и бросается прочь.

У сына не уходит много времени, чтобы отыскать все десять яиц. Эдвард пьет кофе, а Себастьян рассказывает обо всех укромных местечках, которыми воспользовался Пасхальный кролик.

Остаток утра Себастьян играет со всеми маленькими игрушками из своей корзины. Требуется много усилий, чтобы оторвать его и одеть. Наконец, когда Эдвард упоминает о встрече с Карлайлом и грандиозной охоте за пасхальными яйцами, сын бежит собираться.

~ * ~ о0о ~ * ~

– Счастливой Пасхи, – встречает нас Эсме. – Это пасхальный хлеб?

– Так и есть. В значительной степени это единственная пасхальная традиционная еда, которую я умею готовить. – Я передаю его, и меня целуют в щеку.

– Я надеялась, что кто-то принесет, так что спасибо.

Мы выходим во дворик и видим, как Элис, Джаспер, Кэти и Карлайл пытаются запустить воздушного змея. Себастьян осторожно похлопывает по ноге Карлайла, тот замечает Себа, вручает змея Джасперу и нежно обнимает моего мальчика.

– Счастливой Пасхи, – говорит сын.

– И тебе того же, Себастьян. Много получил конфет от Пасхального кролика? – Карлайл берет Себа за руку, они садятся и разговаривают.

– Да, а еще большого шоколадного кролика.

– А знаешь ли ты, что семьдесят шесть процентов людей сначала съедают кроличьи уши? – спрашивает Карлайл.

– Ух ты! В самом деле?

– Да. Это также второй по величине праздник по потреблению конфет, следом за Хэллоуином, естественно.

– Конечно, это имеет смысл, – с кивком отвечает Себ.

– Так и есть, – соглашается Карлайл.

Я оставляю их беседовать и здороваюсь с Элис, Джаспером и Кэти.

День проходит благополучно в охоте за яйцами, с воздушным змеем и вкусной едой. Около шести мы прощаемся и отправляемся домой.

Тем вечером Себастьян, укладываясь спать, говорит: – Дедушка сказал, что я не должен задавать вопросы о волшебстве.

– Почему? – спрашивает Эдвард.

– Он сказал, что волшебство – это то, в чем мы не должны сомневаться, потому что ответ заставляет его исчезнуть. Я могу это понять. Я имею в виду, когда знаешь фокус, исчезает крутизна. А я не хочу этого.

Благослови господь Карлайла.

– Я тоже, дружище, – говорю я и целую сына в лоб.

– Счастливой Пасхи, Себастьян, – шепчет Эдвард.

– Счастливой Пасхи, Эдвард и мамочка.

Дата добавления: 2015-08-10