Глава 25 ~ С Днем Благодарения

Следующие две недели состоят из полнейшего хаоса. Во время подготовки ко Дню Благодарения, которой занимаются Белла с моей матерью, Себастьян безумно скучает и чаще, чем обычно, выходит из себя. Это, мягко говоря, утомляет. Не говоря уже о том, что я помогаю Карлайлу начать его новое дело, а все оставшееся время стараюсь сосредоточиться на собственной работе.

– Мистер Каллен?

Я поднимаю глаза и вижу Лорен, которая стоит перед моим столом и держит в руках кружку обжигающе горячего кофе.

– Пожалуйста, скажи, что это для меня.

Она смеется и ставит передо мной кофе.

– Вы выглядите очень напряженным, – озабоченно говорит она.

Я пожимаю плечами:

– Устал, и да, думаю, немного напряжен.

Я подношу кружку к носу, вдыхаю божественный аромат и делаю небольшой глоток.

– Ох, Лорен, ты меня балуешь, – улыбаюсь я. – Ты купила деликатесные зерна?

Она кивает:

– Я знаю, что они ваши любимые.

– Спасибо, – я закрываю глаза и позволяю кофеину и восхитительному аромату унести прочь напряжение.

– Итак, вы собираетесь рассказать мне, что происходит? – она садится в кресло рядом с моим столом и, положив ногу на ногу, ждет ответа.

– Просто жизнь, – я приподнимаю бровь. – У всех нас бывает стресс, Лорен, я не единственный человек с такой сумасшедшей жизнью.

Она поджимает губы и слегка прищуривается.

– Что? – спрашиваю я.

– Вы поразительный человек, мистер Каллен. За всю свою жизнь я редко встречала мужчин, которые могли бы сравниться с вами.

Я чувствую, что за этим последует огромное "но".

– Но...

Вот и оно.

– Вы слишком много на себя взваливаете, вы жертвуете всем и для всех, – она подается вперед, – иногда настолько, что страдаете сами.

– Ой, да ладно, Лорен, это просто смешно, – усмехаюсь я.

– Смешно? Помню, в прошлом году, когда одновременно слегли с гриппом ваши мать с отцом, – она наставляет на меня указательный палец, – вы по всему городу мотались по врачам и аптекам, загнав себя настолько, что не только загрипповали, но и подхватили сильнейший бронхит.

– О, это было не так уж и плохо...

Она перебивает меня:

– Вы неделю пролежали в больнице, не говорите мне, что это было не серьезно.

– Ну и что же ты предлагаешь? – я выпрямляюсь в кресле и складываю руки на коленях.

– Скажите всем, что вы тоже человек и не можете держать на своих плечах весь мир. Возможно, вы до некоторой степени супермен, но все-таки не Атлас*.

Я откидываю голову на спинку кресла.

– Они нуждаются во мне, – шепчу я.

– Совершенно верно, мистер Каллен, они нуждаются в вас. Вы будете бесполезны для них, если окажетесь в больнице, потому что сами себя измучили.

Я внимательно смотрю на нее и вижу ее озабоченность. Лорен не только мой секретарь, она стала одним из моих самых близких друзей.

– Хорошо, я скажу им, что нуждаюсь в перерыве... Но только если ты кое-что сделаешь для меня.

– О? – она выгибает бровь.

– Тебе придется начать называть меня Эдвардом, – улыбаясь, говорю я.

Она смеется:

– Согласна.

***

Чуть позже я пишу Белле сообщение с просьбой присоединиться ко мне за обедом, чтобы я смог переговорить с ней. Естественно, она предполагает, что что-то не так, но я заверяю, что нет ничего плохого.

Для обеда она выбирает ресторан Gray's Papaya, так что в двенадцать я встречаюсь с ней там.

Она сидит на табурете и обрадованно машет мне, когда я появляюсь.

Ее улыбка очаровательна, и я так теряюсь в ее завораживающих глазах, что не замечаю пожилую даму с ходунками. Она врезается в меня, вываливая целую коробку хот-догов на мою рубашку.

– Ох, простите, – говорит она.

Я опускаю взгляд и вижу узор из горчицы и квашеной капусты, украшающий одну из моих превосходных бледно-голубых рубашек от Армани.

– Нет... это... – я вздыхаю. Это последняя капля.

– Эдвард? – зовет меня нежный голос Беллы. Я вскидываю голову и вижу беспокойство в ее глазах.

– Я в порядке, – говорю я, беру кучу салфеток и начинаю вытирать грязь.

Пожилая леди предлагает оплатить химчистку, но, естественно, я отказываюсь.

Белла кладет свою руку на мою, чтобы остановить лихорадочную очистку.

– Малыш, – шепчет она. – Пойдем со мной.

Я молча беру ее за руку и сдаюсь. Мы идем к ее машине, она вытаскивает пакет с одеждой и ведет меня обратно в Gray's.

– Привет, Бэрри, можно нам воспользоваться служебным туалетом? – спрашивает она, и здоровяк за грилем кивает.

– Ты его знаешь?

– Да, его дочь учится в одном классе с Себастьяном, – она улыбается и тянет меня в туалет.

Она вешает пакет и начинает расстегивать мою рубашку. Я просто смотрю в ее шоколадные глаза и позволяю заботиться о себе.

Она бросает на меня несколько случайных взглядов и розовеет, заметив, что я сосредоточен на ее лице.

– На что смотришь? – шутливо спрашивает она. (Песни У. Хьюстон, «The Barbarian Brothers» и еще нескольких исполнителей – п/п)

– На тебя.

Рубашка падает с моих плеч, а Белла глядит на меня.

– Что случилось, малыш? – спрашивает она, нежно проводя руками вверх и вниз по моим плечам, посылая через мое тело будоражащую дрожь.

– Я... – я закрываю глаза и вздыхаю.

– Ты что?

– Я так устал, – я слышу усталость в собственном голосе.

– Не сомневаюсь, – говорит она, нежно целуя меня в щеку.

Я открываю глаза и вижу, что она улыбается.

– Почему?

Она пожимает плечами.

– Просто знаю. Мне было интересно, когда ты собирался сказать, что с тебя хватит.

Она расстегивает пакет и достает белоснежную сорочку для вечернего костюма.

– Кому она предназначалась? – я указываю на рубашку.

– Вообще-то тебе. – Я не верю ей, но замолкаю, и ее пальцы скользят по моей груди, когда она надевает на меня рубашку и застегивает на все пуговицы.

– Я говорю: хватит, – шепчу я.

Она смотрит на меня и кивает.

– И действительно, хватит, – соглашается она.

Мы покупаем хот-доги, идем наружу и садимся на скамейку в парке. Мы договариваемся, что после Дня Благодарения сядем и придумаем какой-нибудь действенный план. Я чувствую громадное облегчение после простого разговора с Беллой.

***

Утром в День Благодарения я приезжаю в дом моих родителей пораньше. Пять часов утра – это рано.

У мамы пунктик насчет свежих индеек, а на находящейся в нескольких кварталах от моего дома ферме можно купить их в тот же день. Так что я был избран для того, чтобы взять там птицу и доставить ее домой не позднее шести утра.

Войдя через парадную дверь, я слышу звон посуды и досадливый возглас.

Моя мама на четвереньках собирает разбитый фарфор.

– С Днем Благодарения, мама, – говорю я, улыбаясь и бережно прижимая к себе индейку.

– Ох, с Днем Благодарения, милый, – она встает и протягивает руку к птице.

– Что ты разбила? – указываю я на груду черепков.

– Вообще-то мое блюдо для индейки, – она выглядит грустной. Я знаю, что это фарфоровое блюдо было в ее семье на протяжении нескольких поколений.

– Ох, мама, мне очень жаль.

Она пожимает плечами:

– Думаю, пришло время для новых традиций, да?

Я киваю:

– Я могу позвонить Белле и узнать, сможет ли она привезти другое. Это поможет?

– Отличная идея!

Я оставляю маму заниматься индейкой. Бедная индейка.

Позже я быстро звоню Белле, она соглашается привезти блюдо и говорит, что они с Себом и ее отцом будут к десяти. Мы пригласили Деметрия, но он предупредил, что не сможет прийти до трех часов, что идеально подходит, поскольку моя мама начнет выставлять на стол блюда именно к этому времени.

Приглашена и Лорен. Ее родители умерли несколько лет назад, и с тех пор она проводит Дни Благодарения с нами.

С Элис, Джаспером и Кэйти наше количество в этом году достигнет грандиозных одиннадцати человек.

Мой папа вряд ли покажется до обеда, но это и понятно. Я не удивлюсь, если они с Себом уйдут в библиотеку, чтобы поговорить о кафе.

Мне очень хочется снова увидеть Чарли. Несколько дней назад я позвонил ему, чтобы сообщить, что сделал Белле предложение, а также извиниться, что сначала не попросил его разрешения. Меня не удивило, когда он ответил: «Если ты должен спрашивать моего разрешения, чтобы жениться на моей дочери, значит, ты не уверен в том, что делаешь».

Само собой разумеется, он тоже участвовал в праздничном ужине.

Разговор с Деметрием о нашей помолвке получился немного неловким. Он сказал, что не удивлен, этого он и ожидал. Но когда он заявил, что Себ ни в коем случае не возьмет мою фамилию, это вызвало небольшой спор.

Белла сказала, что возьмет двойную фамилию, так что они с Себом по-прежнему будут разделять фамилию Свон. Деметрий настаивал, чтобы у Себастьяна была его фамилия, потому что так правильно, и аргументировал свою точку зрения тем, что он отец и присутствует в жизни сына. Думаю, для Деметрия все дело в уважении. Дискуссия продолжалась около получаса. Наконец они успокоились. Они не пришли к согласию, а я понял, что позвоню Дженксу, чтобы узнать, что обо всем этом говорит закон. Деметрий поздравил нас и поспешно удалился. С тех пор я его не видел, но Белла сказала, что он дуется.

Мы все еще не сообщили Себастьяну, но я совсем не волнуюсь об этом. Я знаю, что ему очень понравится эта идея.

Белла думает, что было бы замечательно сказать ему прямо перед ужином, и пусть он объявит всем. Это позволит ему принять участие в провозглашении большой новости, к тому же ему не придется слишком долго хранить этот секрет.

***

К полудню в доме суетятся уже все, нет только Деметрия. Элис, Кэйти и Белла пекут пироги. Моя мама занимается грибной начинкой, а Джаспер в гостиной пытается разжечь огонь в камине.

Как я и думал, Себастьян с моим папой в библиотеке рассказывают Чарли все о будущем кафе.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Лорен, когда я вручаю ей мимозу.

– Лучше, спасибо, – улыбаюсь я, и она кивает.

Вторая половина дня наполнена смехом, любовью и множеством историй. Вообще-то некоторые из них порядком смущают.

Моя замечательная мать решает рассказать всем о моем детском страхе перед спускным отверстием в ванне. Когда Белла интересуется причиной, мама объясняет, что я боялся, что мой писюн попадет в водоворот вытекающей воды.

Это вызывает дружный смех.

Когда все мы начинаем садиться за стол, в дверь звонят. Я иду открывать и вижу Деметрия.

– Рад, что ты смог прийти, – говорю я, а он молча пожимает мне руку и проходит в дом. Думаю, он все еще дуется.

Я представляю Дема присутствующим, и все проявляют радушие, что, кажется, немного его смягчает.

Лорен пересаживается на другое место и предлагает Деметрию сесть рядом с ней. Я ухмыляюсь, когда она подмигивает мне... Интересно.

– Знаешь ли ты, что первые колонисты приплыли на корабле под названием "Mayflower"? – спрашивает Себа Кэйти.

– О да, знаю, Кэйти, а День Благодарения впервые отмечался в тысяча шестьсот двадцать первом году в Плимуте, штат Массачусетс, – гордо говорит он.

Глаза девочки расширяются.

– Я не знала всего это, – бормочет она.

– Все в порядке, Кэйти, потому что теперь ты знаешь, – он улыбается ей, и она тоже отвечает ему улыбкой.

– Вы оба молодцы, – говорит Карлайл. – Я добавлю еще, что напитком, который пуритане привезли на "Mayflower", было пиво.

– И первое празднование Дня Благодарения продолжалось три дня, да? – спрашивает Белла.

Карлайл улыбается:

– Отлично. – Она сияет от удовольствия.

– Но знаете ли вы, что штат Нью-Йорк официально объявил День Благодарения ежегодной традицией в тысяча восемьсот семнадцатом году? – спрашивает Джаспер, и все мы смотрим на Карлайла.

Его улыбка сначала едва заметна, но довольно скоро становится широкой и всезнающей.

Джаспер мягко хлопает по столу.

– Когда-нибудь, Карлайл, я все-таки научу вас чему-нибудь.

Мы громко хохочем, а успокоившись, произносим молитву.

Белла смотрит на меня, я киваю и наклоняюсь к Себастьяну:

– Эй, приятель, ты можешь на минутку выйти со мной?

– Хорошо, – он пожимает плечами, и мы идем на кухню.

Белла присоединяется к нам и поднимает его, усаживая на кухонную стойку.

– Итак, Себастьян, мы с Эдвардом хотим кое о чем поговорить с тобой до того, как приступим к еде.

Он пристально смотрит на нее, внимательнейшим образом вслушиваясь в ее слова.

– Мы с Эдвардом очень сильно любим друг друга, – начинает она.

– Я знаю.

Я улыбаюсь.

– Тебя я тоже люблю, Сэб, – говорю я, а он тихонько хихикает.

– Я тоже люблю тебя, Эдвард.

– Как бы ты себя почувствовал, если бы мы с Эдвардом поженились? – тихо спрашивает Белла, нежно поглаживая его щеку большим пальцем.

– Вроде как вместе навсегда? – интересуется Себ, переводя взгляд с Беллы на меня и обратно.

Я киваю:

– Да, навсегда.

– Ты будешь жить с нами? – спрашивает он меня.

– А ты бы хотел этого?

Кажется, он молчит целую вечность, но потом неожиданно начинает хохотать. Я с беспокойством смотрю на Беллу, однако она хихикает вместе с ним.

– Я чего-то не понимаю? – задаю я вопрос.

После еще одного взрыва смеха и какого-то фырканья, Себастьян бросает на меня взгляд.

– Это просто весело, – говорит он.

– Что в этом веселого? – сейчас мне стало любопытно.

Он пожимает плечами:

– Просто весело, и все.

Белла закатывает глаза:

– Ты рад этому, Себ?

Он неистово кивает:

– Это самое лучшее.

На меня накатывает облегчение.

– Слава Богу, – шепчу я.

– А ты бы хотел объявить об этом всем? – спрашивает Белла Себастьяна, и он радостно улыбается.

– Можно посмотреть кольцо? – спрашивает он, Белла достает кольцо из кармана и протягивает ему.

Он держит его крошечными пальцами и очень внимательно изучает. Не могу удержаться от улыбки, в которой расплывается мое лицо, когда я наблюдаю за мальчиком. Он выпячивает нижнюю губу, прищуривается и подносит камень к самому носу.

– Оно очень красивое, ты молодец, Эдвард, – говорит Себ.

– Спасибо, приятель.

Я помогаю ему слезть со стойки, но прежде чем мы идем в столовую, он поворачивается ко мне:

– Я очень сильно люблю свою мамочку, Эдвард.

Я киваю.

– Я должен защищать ее. Так что не делай ей больно, иначе мне придется сделать больно тебе, – говорит он с серьезностью, которой я никогда у него не видел.

– От всего сердца обещаю, что буду любить ее вечно. – Кажется, его это устраивает:

– Хорошо.

Я вижу, что плечи Беллы дрожат от сдерживаемого хохота.

– Он немного пугает, – шучу я, когда мы возвращаемся на свои места.

Когда мы приступаем к еде, Эсме просит всех по очереди рассказать, за что именно они благодарны.

Начинает она сама:

– Я благодарна за моего замечательного мужа, моих детей и внуков. Без вас моя жизнь не была бы полной.

– Я также благодарна за моего мужа и прекрасную дочь, Кэйти. Они озаряют светом мою жизнь, – говорит Элис.

Джаспер произносит что-то подобное и целует Элис в щеку.

– Я благодарна за мой новый ранец Hello Kitty, которого нет у Нины Френсис, – говорит Кэйти.

– А как насчет тебя, Себ, за что благодарен ты? – спрашивает Эсме.

Он смотрит на нас с Беллой. Она кивает, и Себастьян лучезарно улыбается.

– Я благодарен за то, что Эдвард хочет жениться на моей мамочке и любить ее вечно, – он практически выкрикивает это.

– Жениться? – переспрашивает Элис.

Белла поднимает руку, и моя мать ахает.

– Ты сделал предложение? – спрашивает Эсме.

– И я согласилась, – отвечает Белла.

Деметрий вежливо улыбается, но я вижу, что ему неловко. Лорен замечает это, наклоняется к нему и что-то шепчет на ухо, а он усмехается.

Все обходят стол, чтобы обнять, поцеловать и поздравить нас.

Карлайл стучит вилкой по своему бокалу, и мы все замолкаем.

– Можно? Я хочу вам кое-что сказать.

Мы все садимся и слушаем его с безраздельным вниманием.

– Конечно, я бы хотел поздравить вас обоих. Еще я хотел бы поблагодарить вас всех за то, что вы добавили так много любви к этому и без того прекрасному дню, – он переводит дух. – Всю свою жизнь я ощущал дисбаланс. Я женился на женщине своей мечты и провел следующие двадцать с лишним лет, с каждым днем влюбляясь в нее еще больше. Я получил удивительный подарок – возможность с огромной гордостью в своем сердце наблюдать, как в этом мире растут двое моих великолепных детей.

Он продолжает говорить, и я вижу, как блестят его глаза.

– Мне было стыдно за то, что я все равно чувствовал себя не в своей тарелке, – ведь я и так был очень удачливым. Когда Элис вышла замуж за Джаспера, я был благодарен, что она встретила человека, который всем существом полюбил ее. Потом родилась Кэйти, и все начало вставать на свои места. Она настоящий сгусток энергии, надежды и любви, и это мое благословение. – Кэйти улыбается и хихикает. – Наконец-то я шел по жизни радостно. Но однажды мой сын звонит мне с известием, что он кое-кого нашел. Я поинтересовался, кто она, а Эдвард сказал, что это Себастьян, самый великолепный маленький мальчик на свете, – мой отец смотрит на Себа, который внимательно слушает его. – Услышав о Себастьяне, я почувствовал, как дрогнуло мое сердце. Я был не совсем уверен в том, что именно это было, но знал, что получу ответ, – он обходит вокруг стола и становится рядом с Беллой. – А потом появилась ты, – улыбается он, – ты, моя дорогая, моя героиня.

Я вижу, как ее красивые глаза наполняются слезами, когда Карлайл продолжает:

– Ты показала, чего мне не хватало. Я увидел любовь, которую ты даришь Себастьяну. Я был свидетелем твоей любви к моему сыну, и я почувствовал любовь, которую ты проявила ко мне. Я думал, что был плохим ребенком, я думал, что мой диагноз – проклятие. Эсме полюбила меня, несмотря на него. Мои дети любят меня, потому что не знали ничего другого. Но ты, – он кладет руку ей на плечо, – ты любишь, потому что такова твоя сущность. В этом году я благодарен за то, что не чувствую себя неправильным, я благодарен за все то непугающее новое, что ты принесла в мою жизнь.

Белла встает и протягивает к Карлайлу руки. Он даже не колеблется. Он обнимает свою будущую невестку и прижимает к себе.

Едва ли во всем доме кто-то может сдержать слезы. Чарли улыбается с огромной гордостью и любовью. Даже Деметрий взволнован всем этим. Он слегка приподнимает свой бокал, глядя на меня, и я отвечаю ему тем же.

Хотя до меня так и не дошла очередь высказать свою благодарность, я знаю, за что благодарен.

Я благодарен за то, что сегодня собрались все важные люди в моей судьбе. Да, я нервничаю и, возможно, стану еще более нервным от этой сумасшедшей жизни, но никогда не останусь без любви. И я чувствую ее изобилие прямо здесь, за этим столом.

Глава 26 ~ Движемся вперед

Недели после Дня Благодарения мы провели, перекраивая нашу жизнь. Эдвард серьезно нуждается в отдыхе, да и я тоже.

Себастьян очень взбудоражен тем, что на следующей неделе избавится от гипса, и часами с энтузиазмом рассказывает обо всем, чем хочет заняться. Он закидывает удочку насчет скалолазания, но я возражала бы, даже если бы с его рукой все было идеально.

Мы решаем сводить его в кино и на мини-гольф на новой крытой спортивной площадке, которая открылась в нескольких кварталах от нашего дома.

Сегодня, однако, мы целый день вытаскиваем с чердака рождественские украшения и начинаем их развешивать.

Естественно, Эдвард спрашивает, может ли он помочь, но часть операции под названием «Дайте Эдварду передышку» состоит в том, чтобы научиться говорить: «спасибо, нет». Мы надеемся, что после Нового года сможем на недельку сбежать. А до тех пор постараемся плыть по течению и не брать на себя лишнего.

– Почему у тебя эта коробка заполнена сосновыми шишками? – спрашивает мой отец, поставив коробку около дивана.

– Ну, в прошлом году Себ был просто помешан на природе. Он хотел, чтобы дом выглядел вдохновленным одновременно и природой, и духом Рождества. Так что однажды вечером после ужина мы с ним пошли на прогулку в лес – и вот результат, – я указываю на коробку.

– Где же вы размещаете всё это? – он смотрит на сосновые шишки так, словно они собираются наброситься на него.

– Повсюду: на подоконниках, на елке, вокруг венка. В прошлом году я окунула несколько штук в ароматическую жидкость собственного изготовления и расставила вокруг дома чаши с сосновыми шишками, объединив их с разрозненными украшениями, которые я нашла, – пожимаю я плечами. – Что-нибудь придумаю и в этом году, – говорю я, начиная распутывать гирлянду.

– Ты настоящая Марта Стюарт, – смеется он.

– Нет, определенно нет. Да и неизвестно еще, понадобится ли все это. Зная Себа, можно не сомневаться, что в этом году он придумает другое тематическое Рождество.

– Надеюсь, это не будет связано с чем-нибудь шипящим, – шутит он.

– После случая с саламандрой я ни за что снова не поддамся этим щенячьим глазкам, когда дело дойдет до чего-то скользкого, – вспомнив, я содрогаюсь.

– Кстати, а где это существо? – оглядываясь, спрашивает папа.

– В комнате Себастьяна.

Он кивает:

– Понятно. Себ хорошо о нем заботится?

– Конечно, – улыбаюсь я, вспоминая, как он читает ящерице на ночь сказки.

– Мамочка, мамочка, у меня есть идея, – вбегает в гостиную Себ.

– Да? Давай послушаем, – бросив запутанную гирлянду, я сажусь на диван и целиком сосредотачиваю внимание на Себастьяне.

– Самодельное Рождество! – он широко улыбается.

Я смотрю на Чарли и многозначительно приподнимаю бровь. Он усмехается и пожимает плечами.

– Хорошо, сдаюсь, – говорю я. – Что ты имеешь в виду?

– Ну, – начинает он и плюхается рядом со мной, – вместо того чтобы покупать елку, венок и прочее, может мы все это сделаем? – возбужденно подпрыгивает он.

– Ты хочешь зеленую картонную елку? – голос невольно выдает мое разочарование. Часть Рождества – это поиск дерева, его установка и желание сжечь его на костре, когда гирлянда застревает вокруг его основания.

– Хм... – он переплетает пальцы. – Может быть, мы найдем комп... компромисс? – говорит он с запинкой.

– Это большое слово, приятель, – улыбаюсь я.

– Я узнал его от мистера Эммета, – он начинает вытирать руки о штаны.

– Круто, так что за компромисс? – я наклоняюсь и осторожно убираю прядь волос с его глаз, делая мысленную пометку, что надо бы записать его на стрижку.

– Может быть, мы, как обычно, купим елку, но... хм... может быть, мы сами сделаем все ухорошения, – дрожащим голосом говорит он.

– Украшения, а не ухорошения, дружище, и знаешь, что я думаю? – я бросаю взгляд на своего папу, который наблюдает за разыгрывающейся ситуацией.

Я поворачиваюсь к Себу, а он качает головой.

– Я думаю, что это прекрасная идея, – говорю я с широкой улыбкой.

Он сразу же улыбается в ответ и обнимает меня.

– Спасибо, мамочка.

– Всегда пожалуйста, – я целую его в волосы, нежно обнимаю и отпускаю.

– Ну что ж, – хлопает себя по ногам мой папа, – думаю, нам нужно сходить в Staples («Скрепки» – англ. – крупнейший магазин канцтоваров – п/п) и купить много плотной цветной бумаги.

– А что если вы сходите туда вдвоем, а я закончу с этими гирляндами? – спрашиваю я.

– Звучит отлично, как думаешь, Себ? – Конечно, Себ в деле, и через пять минут их уже и след простыл, а я сижу на полу, проклиная лампочки, гирлянды, мишуру... и любя каждую минуту этого.

***

– Как ты, Себ, взволнован? – спрашивает Эдвард вертящегося Себастьяна, когда мы направляемся к врачу, чтобы снять гипс.

– Очень, супердупер взволнован. Кажется, в баджиллион раз больше перевзволнованнее, чем когда ты подарил мне звезду на день рождения. А я был сильно взволнован тогда, – радостно тараторит он.

Мы с Эдвардом смеемся.

– Тебе какое-то время еще нужен будет бандаж, но это сущая ерунда, – говорю я, сын кивает и начинает раскачиваться на сиденье. Он успокаивается самостоятельно, без моей помощи. Гордость наполняет мое сердце. Мой драгоценный мальчик.

Мы подъезжаем к офису врача, и Себастьян практически выскакивает из машины.

– Подожди, – говорит Эдвард, сгребая его в объятия. Я улыбаюсь, глядя на них обоих. Они отлично ладят.

Я знала, что Деметрий хотел быть сегодня здесь, но чтобы избавиться от деловой поездки на следующей неделе, он вынужден проводить много совещаний через Skype с консультантами в Японии. Из-за разницы во времени ему придется пропустить снятие гипса, но это нормально. Дем продемонстрировал значительный рост, и я донельзя рада за них с Себом.

В офисе доктора Солис вдоль раскрашенных стен стоят аквариумы, звучит успокаивающая музыка. Вас окутывает спокойствие. Не так просто добиться этого в офисе педиатра, но она отлично справилась.

– Привет, Себастьян, – широко улыбаясь, говорит медсестра.

– Привет, – он прижимается ко мне и обнимает меня за талию.

– Ты готов избавиться от этого? – она указывает на его разукрашенный гипс.

Он кивает.

– Превосходно, доктор Солис ждет тебя, пойдем поздороваемся, – она протягивает ему руку и ждет.

Себ смотрит на ее руку, а затем на меня. Я киваю ему, чтобы он шел с медсестрой.

Он берет ее за руку, и мы вчетвером идем по коридору к нужному кабинету. На всех дверях изображены разные персонажи Улицы Сезам, и каждые пять минут вдоль верхней части стены с пыхтением двигается игрушечный поезд. Это самый клевый в мире офис врача.

Мы устраиваем Себастьяна на столе и отвечаем на несколько вопросов, задаваемых медсестрой.

– Ты когда-нибудь ломал кости? – спрашивает Эдварда Себ.

– Нос, ногу и вот эти три пальца... – он показывает указательный, средний и безымянный пальцы на правой руке.

– Ничего себе, – говорит Себ.

– Да, но теперь все в порядке, – улыбается Эдвард.

– А больно было снимать гипс? – я вижу, как нервничает Себ, поэтому запрыгиваю к нему на перевязочный стол и обнимаю своего малыша.

– Не-а, вообще-то это щекотно. Это вибрирует, и становится щекотно. Я так смеялся! Моему врачу пришлось несколько раз остановиться, потому что я очень сильно хохотал, – рассказывает Эдвард, и Себ быстро расслабляется.

– Тук-тук, – говорит доктор Солис и входит в кабинет с ослепительной улыбкой.

– Привет, док, – говорю я, а Себ машет рукой.

– Привет, Себастьян, как ты себя чувствуешь? – она садится на табурет и подъезжает к моему сыну.

– Я в порядке, просто хочу избавиться от этого, – он протягивает руку.

– Ну еще бы, а что если мы как раз это и сделаем? – улыбается она, и он кивает.

– Болит? – спрашивает она, начиная ощупывать его пальцы.

– Уже нет, – отвечает Себ.

– Отлично, Сэб, это просто фантастика, – она хлопает ладонью по ладони его здоровой руки.

Через несколько минут медсестра вкатывает в кабинет какой-то маленький аппарат. Я вижу расширенные глаза Себа.

– Это... это, это пила? – нервно говорит Себ.

– Да, но не бойся, потому что ее единственная работа состоит в снятии гипса. Она хорошо справляется со своей задачей, – врач наблюдает за лицом Себа, и я знаю, что от нее не укрылись его опасения.

– Ты хочешь подержать это? – спрашивает она.

– А можно?

Она кивает:

– Конечно, только будь осторожен, он мой друг.

Себ берет пилу в руку.

– Ваш друг? Но он же не настоящий.

Она пожимает плечами:

– Знаю, но он никогда не подводит меня. И у него есть имя.

– Имя? – посмеивается Себ.

– Его зовут Эдди.

Мы с Себом разражаемся хохотом.

– Замечательно, – говорит Эдвард и присоединяется к нашему смеху.

– Что смешного? – с веселой улыбкой спрашивает доктор Солис.

– Его зовут Эдвард, – пальцем показываю я.

Щеки доктора Солис слегка розовеют:

– В самом деле?

Он кивает:

– Ага.

– Ну, если у него такое же имя, как и у тебя, Эдвард, он не может быть таким уж плохим, – говорит Себ, возвращая врачу пилу.

Я держу руку Себа, пока Эдвард изо всех сил старается отвлечь его трюками с монетой. Снятие гипса не занимает много времени, и когда доктор Солис заканчивает, Себ остается с болезненно бледной рукой и распиленной гипсовой повязкой в качестве сувенира. Затем врач надевает на руку моего сына бандаж и тщательно подгоняет его.

– Ну что, все прошло не так уж и плохо, да? – спрашивает доктор Солис.

– Ага. – Себ рассматривает свою руку и возится с «липучкой».

– Теперь можешь идти, но будь осторожен, а еще ты должен заниматься лечебной физкультурой. Нужно разрабатывать руку, и к ней вернется сила. Чтобы с гарантией сделать все правильно, вам придется обратиться к компетентным людям, – говорит нам доктор Солис.

Себастьян пожимает плечами.

– Наверное. – Я знаю, что Себ слышит ее, но он слишком занят, тыкая пальцем в маленькое отверстие в фиксаторе.

Она смеется:

– Отлично, а что если я предоставлю всю эту информацию твоей маме?

Он кивает и спрыгивает со стола.

Я вижу, что Эдвард ведет Себа к аквариумам, а доктор Солис тем временем рассказывает мне о дальнейшем уходе, и мы записываемся на прием к врачу по лечебной физкультуре, который здесь практикует.

Она протягивает Себу леденец, который он охотно берет и засовывает в рот.

– Время фильма? – спрашивает Эдвард, и, конечно же, Себ начинает прыгать по всему кабинету.

***

В кинотеатре не слишком много зрителей. Мы входим, и Эдвард покупает нам билеты через терминал с помощью своей пластиковой карты.

– Итак, Ральф, да? – спрашиваю я.

– Это будет здорово, мама!

– Хорошо, давай купим попкорн, хот-доги и все, что положено, – говорит Эдвард, и мы становимся в очередь.

Заплатив смешную цену за лакомства, мы направляемся в кинозал.

У Себастьяна пунктик насчет поиска идеального места. Я беру Эдварда за руку и удерживаю его.

– Подожди, – шепчу я ему на ухо.

Мы наблюдаем, как Себ делает несколько шагов вверх, а потом разворачивается. Он качает головой и делает еще пару шагов. Потом снова качает головой и поднимается еще на несколько шагов. Наконец кивает и идет вдоль ряда кресел.

– Пора? – спрашивает Эдвард.

– Не-а, – усмехаюсь я.

Себ исследует еще четыре места, пока не остается доволен результатом.

– Хорошо, теперь можем пойти и мы, – говорю я, и мы подходим.

Мы болтаем о его саламандре и клевом венке, который Себ сделал на Рождество. Конечно, они долго разговаривают о проектируемом кафе. Я откидываюсь на сиденье и наслаждаюсь своим корневым пивом и сырным хот-догом.

– Ты в порядке? – шепчет мне на ухо Эдвард.

– Мммхмм, – я улыбаюсь, когда он нежно целует меня в щеку.

Свет медленно гаснет, и вскоре мы оказывается в темноте. Я наблюдаю за Себом, когда экран оживает и помещение наполняют громкие звуки.

Он возбужден, но я вижу, что он морщится. Я наклоняюсь к Эдварду:

– Я сяду с другой стороны от Себа, – говорю я, и Эдвард кивает.

Я быстро пересаживаюсь. Чуть ли не раньше, чем я оказываюсь в кресле, Себ хватает мою руку и прижимает к себе, почти причиняя боль.

Мы проводим весь фильм в таком положении. Чтобы доесть свой хот-дог и допить пиво, я пользуюсь свободной рукой.

К моменту окончания фильма моя рука болит, но улыбка Себа того стоит.

– Ты получил удовольствие от кино? – спрашивает у Себастьяна Эдвард.

– Да, оно было прекрасно, а тебе понравилось, Эдвард?

– Да, было очень клево.

Мы выбрасываем мусор и вместе идем к машине.

***

Приехав на спортивную площадку, я напрягаюсь, увидев, как много здесь людей. Одно дело – кинотеатр, но здесь все это будет слишком сильно раздражать Себастьяна.

– Эдвард, чересчур людно, – шепчу я ему на ухо.

Он ослепительно улыбается мне, и я вижу его озорной взгляд.

– Ты что-то задумал, – говорю я, а он молча пожимает плечами.

Мы следуем за сотрудницей в пункт проката, где получаем три клюшки и три мяча. Она желает нам приятного времяпрепровождения и уходит.

Мы входим на площадку для мини-гольфа и обнаруживаем, что она совершенно пуста.

– А где все? – спрашиваю я.

– Ну, я подумал, что толпа будет совершенно лишней, и арендовал всю крытую площадку, – пожимает он плечами. – Я сказал им, что это для празднования дня рождения.

Я знаю, что это обошлось ему в кругленькую сумму, но также понимаю, что он видит это совсем по-другому. Он хочет сделать это посещение легким для Себа. Награда Эдварда? Счастье Себа.

– Эдвард, тебе действительно не стоило это делать, – ахаю я.

– Да, ну, в любом случае я ненавижу стоять в очереди, чтобы сделать удар. Это слишком долго.

Закончив разговор, мы направляемся к первой лунке.

Себастьян играет как типичный семилетний ребенок. Он постоянно промахивается. Он отклоняется в сторону, пытаясь обогнуть препятствия, и в какой-то момент Эдварду приходится забраться на большую бычью лягушку и спасти Себа.

В общем, мы замечательно проводим время.

Закончив играть, я смеюсь, когда нам приносят три пиццы и большой именинный торт. Эдвард пожимает плечами:

– Это входило в заказ.

После того, как пицца съедена, Эдвард и в самом деле вставляет в торт свечи и зажигает их.

– Ты не обязан... – начинаю говорить я, но он прерывает меня:

– Ох, но я хочу, – улыбается он и пододвигает торт к нам с Себом. Я читаю, что там написано, и чувствую, как слезы наворачиваются на глаза.

– За пропущенные дни рождения и зажившие кости.

– Ох, Эдвард, – шепчу я.

– Знаю, я молодец, – смеется он.

Себастьян в восторге, и мы все вместе задуваем свечи. Мы проводим там приблизительно еще полчаса, едим торт и беспричинно смеемся.

Поездка домой тиха и спокойна. Себастьян сладко спит на коленях у Эдварда, а я любуюсь этим зрелищем.

Я чувствую на себе взгляд Эдварда, и смотрю на своего сына и человека, которому принадлежит мое сердце.

Он улыбается и говорит одними губами: – Я люблю тебя.

Я краснею и ничего не могу с этим поделать. После Себа этот человек – самое великолепное из всего, что когда-либо случалось со мной.

– Знаю, и я очень сильно тебя люблю, – шепчу я.

Он кивает и снова кладет голову на подголовник.

Когда Феликс подъезжает к моему дому, я слегка похлопываю Эдварда по плечу, и он вопросительно смотрит на меня:

– Мы дома?

– Да, позволь мне взять Себа, – говорю я, но он протестует.

– Нет, открой двери, я отнесу его.

Эдвард несет Себа в дом. Я решаю не придерживаться распорядка, и мы вместе укладываем Себастьяна в постель.

Закрыв дверь в комнату Себа, Эдвард поворачивается и смотрит на меня. Он ничего не говорит, просто берет мои руки и целует открытые ладони.

– Останешься на ночь? – спрашиваю я. Он бросает на меня взгляд и улыбкой отвечает на мой вопрос.

Пока он бегом спускается к Феликсу сказать, что тот может уезжать, я тороплюсь в свою комнату, чтобы освежиться. Вытерев лицо, я вижу отражение Эдварда в зеркале.

– Итак, – говорит он, медленно расстегивая рубашку. Я поворачиваюсь к нему, но мой взгляд прикован к его рукам.

– Да, – говорю я, затаив дыхание.

– Хочешь принять со мной душ? – спрашивает он, и от одного только предложения по моей коже бегут мурашки.

– Да.

– Хорошо, – говорит он, сбрасывает рубашку, идет к душу и включает воду.

Отрегулировав температуру воды, он подходит ко мне и быстро освобождает меня от одежды. Сняв с себя оставшуюся одежду, он берет меня за руку, и мы вместе идем в душ. Он моет меня, словно я нежный цветок, и, к моему удивлению, я еще сильнее влюбляюсь в него.

Этой ночью мы засыпаем пресыщенные и бесконечно влюбленные. Мне не снятся сны, когда со мной Эдвард, потому что он – мой сон наяву. Видеть во сне что-нибудь еще было бы оскорблением. Так я и засыпаю: прижавшись спиной к его груди, сплетя свои руки и ноги с его. Безмятежная, счастливая, любимая.

Дата добавления: 2015-08-10