Мистер Каллен, мисс Свон ударила Таню, и теперь Таня вызвала полицию, чтобы выдвинуть обвинения. Может быть, Вам лучше перед возвращением в офис съездить к мисс Свон? ~ Лорен

– Проклятье! – кричу я, что заставляет моих родителей потрясенно посмотреть на меня.

– Простите, я не смогу остаться после того, как отвезу вас домой.

– Все в порядке, дорогой? – протягивает ко мне руку мама.

Я в ярости хватаю себя за волосы и раздраженно рычу.

– Это Таня, она что-то сделала, и Белла ударила ее. Мне нужно съездить к Белле и убедиться, что с ней все в порядке.

Неожиданно мой отец хохочет. Теперь моя очередь ошарашенно смотреть на него.

– Папа, это не смешно.

Он отмахивается от меня, все еще смеясь.

– Карлайл, перестань, разве ты не видишь, что Эдвард встревожен? – говорит мама, пряча улыбку.

– Это не смешно, – повторяю я, и мама тоже начинает смеяться.

– Отлично, спасибо за поддержку, ребята, – я выпрямляюсь и жду, пока они не прекратят свой безумный смех.

Наконец папа говорит:

– Давно пора было набить этой ведьме физиономию, – и начинает смеяться снова.

Его беззаботная и веселая улыбка заставляет меня улыбнуться в ответ.

***

Высадив родителей, я несколько раз пытаюсь позвонить Белле, пока Феликс везет меня к ее дому.

– Ох... я не могу дозвониться до нее! – кричу я и ударяю рукой по сиденью.

– Сэр, мы будем там через пять минут. Я еду на предельной скорости, – говорит Феликс, я смотрю в окно и чертыхаюсь, когда он проскакивает на красный свет.

– Пожалуйста, не убей нас, Феликс.

– Не убью, сэр, обещаю.

Феликс резко тормозит перед домом Беллы. Я вижу ее, сгорбившуюся на ступеньке крыльца рядом с мужчиной, которого я никогда не видел раньше, но его рука лежит у нее на плечах.

Они оба резко оборачиваются ко мне. Я выскакиваю из машины, изо всех сил спешу к Белле и, подбежав, падаю перед ней на колени.

– Ты в порядке? – я беру и целую ее руки. – Больно? – я вижу розоватые ушибы на костяшках пальцев.

Она качает головой.

– Моя рука в порядке, но мое сердце, мой ребенок!.. – она снова начинает рыдать.

Я бросаю взгляд в сторону незнакомого мужчины, который не убирает руку с плеча Беллы.

– Я Эдвард Каллен, друг Беллы. А вы? – я сердито гляжу на него, но все-таки протягиваю ему руку.

– Деметрий Маркос, отец Себастьяна – сына Беллы, – говорит он так же враждебно. Мы с силой пожимаем друг другу руки.

Так это приходящий отец, о котором говорила мне Белла. Стараясь не обращать на него внимания, я сажусь с другой стороны и ласково глажу ее руки.

– Как Себ? – спрашиваю я.

Она качает головой.

– Плохо. Он плакал всю дорогу, пока мы не оказались в двух кварталах от дома. Тогда он замолк и буквально отключился.

– Мне так жаль, Белла.

– Почему вы извиняетесь? – Деметрий смотрит на меня, а затем на Беллу.

– Это не твоя вина, Эдвард, ты никак не мог знать, – говорит Белла, полностью игнорируя Деметрия.

– Слушайте, поскольку Себастьян мой сын, у меня есть право знать, что произошло, – он наконец убирает свою руку от Беллы.

– Давайте зайдем в дом и выпьем кофе. В любом случае я хочу быть возле Себа, когда он проснется, – она встает и направляется к двери.

Мы с Деметрием стоим на крыльце в какой-то патовой ситуации. Я хочу сказать ему кое-что, и, судя по выражению его лица, у него тоже есть несколько слов для меня. По его вопросам я догадываюсь, что он понятия не имеет о сегодняшнем происшествии в моем офисе, поэтому подозреваю – дело может принять неприятный оборот, причем совсем скоро.

Деметрий идет в дом, и я медленно следую за ним. Когда мы входим на кухню, Белла готовит кофе.

– Мы сядем и поговорим об этом как положено взрослым, – она быстро оборачивается и указывает пальцем на Деметрия. – Ты не будешь кричать или обвинять, понятно?

Деметрий кивает.

– Почему ты говоришь это только мне?

Я качаю головой и сажусь. Белла вручает каждому по кружке кофе и присоединяется к нам.

Немного помолчав, Белла начинает говорить и рассказывает, что именно случилось. Когда она упоминает мою работу, Деметрий резко оборачивается ко мне. В обычных обстоятельствах я бы совершил какую-нибудь нелепость в стиле альфа-самца и тоже уставился бы на него, но произошедшее одинаково противно нам обоим.

– Лорен сказала мне, что Таня вызвала полицию и выдвинула обвинения, Белла. Я собираюсь поговорить с ней и заставить забрать заявление, – я тянусь к Белле и беру ее за руку. Она улыбается.

– Спасибо, но если она хочет обвинить меня – пусть. Я не боюсь ее.

– Слушай, теперь мне ясно, что произошло и почему ты ударила эту ужасную женщину, но я не понимаю, почему Себ до такой степени вышел из себя, – говорит Деметрий.

– Это потому, что ты не знаешь Себа, – раздражение в ее голосе очевидно, и лицо Деметрия слегка вытягивается.

– Тогда объясни мне.

– Он ненавидит противоборство, гнев и громкие звуки. А все это буквально сразу обрушилось на него. И в довершение ко всему, он почувствовал угрозу и страх и за себя, и за меня, – она расстроенно смахивает слезу со щеки.

– И что произойдет, когда он проснется? – спрашивает он. Не хочу в этом признаваться, но меня это тоже интересует.

Белла разражается почти зловещим смехом.

– Это единственный вид детской непосредственности, который ты когда-нибудь сможешь получить от Себа. Когда он теряет контроль над собой, тебе нужно просто подождать и посмотреть, что идет в комплекте с этой непосредственностью.

– Ты часто имеешь с этим дело? – спрашивает Деметрий, и я понимаю, что это проявление искреннего интереса, но меня возмущает то, как мало он все-таки знает о своей собственной плоти и крови.

– Ну, давай прикинем, – Белла со стуком ставит кружку на стол. – Всякий раз, когда ты уезжаешь, у него случается приступ. Иногда это разрушение. Иногда почти кататоническое cостояние в течение сорока восьми часов. Может быть, он откажется есть или будет плакать и кричать. Возможно, это будет физическое насилие, – она пожимает плечами. – Добро пожаловать в мой кошмар, Деметрий, – она резко встает и стремительно покидает комнату.

Он сидит, глядя на место, которое только что занимала Белла. Я пью мелкими глотками свой кофе, дышу и стараюсь успокоиться.

Таня попыталась разрушить всю мою жизнь. Ее жестокость не знает границ и распространяется даже на невинного ребенка.

Я слышу скрип ступенек, и через секунду из-за угла кухни появляется Белла.

– Себ начинает просыпаться. Дем, ты будешь наготове? Я пока наполню ванну, – она смотрит на меня. – Буду рада, если ты останешься на ужин, Эдвард, только я не знаю, когда смогу его приготовить. Сегодня весь день насмарку; я просто делаю то, что необходимо Себу.

Деметрий безмолвно поднимается и направляется наверх. Я встаю и иду к Белле, обхватываю ладонями ее голову и смотрю в измученные глаза.

– Я никуда не уйду, Белла. Если ты хочешь, чтобы я был здесь, то я останусь.

Она вздыхает и кивает:

– Пожалуйста, останься.

Я улыбаюсь ей, наклоняюсь и прикасаюсь губами к ее губам. Она нежно отвечает на мой поцелуй. Ее плечи начинают расслабляться, и тихий счастливый стон слетает с ее губ, когда мы отрываемся друг от друга.

– Что мне сделать? – спрашиваю я.

– Ну, может, закажешь пиццу?

Я усмехаюсь.

– Хорошо, это довольно просто. Какая пицца вам нравится?

– Себ любит сырную, я буду любую, в самом деле, удиви меня.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее еще раз, и отстраняюсь.

– Идите и позаботьтесь о вашем мальчике, миледи, а я закажу еду.

Она хихикает и стремглав убегает.

Я заказываю пиццу и иду в гостиную. Я слышу звуки какой-то суматохи, но не крики, поэтому принимаю решение позвонить Лорен.

– Агентство Каллен-Денали, это Лорен, чем могу вам помочь?

– Лорен, это Эдвард, не произноси моего имени. Таня рядом?

– Привет, нет, она в своем кабинете.

– Так что там с полицией?

– Не уверена, но, насколько мне известно, они сказали, что поговорят с мисс Свон и займутся оформлением документов.

Я зажимаю переносицу, пытаясь уменьшить напряжение.

– Хорошо. Я не вернусь сегодня в офис, останусь у Беллы. Держи меня в курсе, ладно?

– Конечно. А как ее малыш? Я очень волновалась о нем, – у Лорен доброе сердце, и мне ненавистна мысль, что она там одна с Таней, но я не могу быть и там, и здесь.

– Ему сейчас нелегко.

– Ну, я надеюсь, что с ним все будет в порядке.

– Спасибо, Лорен.

***

Когда прибывает пицца, я отношу ее на кухню и слышу шаги у себя за спиной. Появляется насквозь промокший Деметрий.

– Вам нужно полотенце? – спрашиваю я.

Он молча качает головой, но берет посудное полотенце и снова выходит.

– Эдвард, это ты? – слышу я откуда-то хриплый голос Себастьяна.

Я поворачиваюсь и вижу входящую Беллу – с Себом, уютно устроившимся у нее на руках.

– Привет, приятель, – я улыбаюсь, и он отвечает мне слабой улыбкой.

– Я не знал, что ты придешь, – говорит он.

– Я купил пиццу и сказал себе: наверное, Себ тоже любит пиццу. Поэтому вот он я, заказавший слишком много пиццы, и я просто знал, что мне придется дать ей шанс и проверить, не захочешь ли ты ее попробовать, – мальчик тихо хихикает.

– Ты такой глупый, Эдвард. Но я люблю тебя, так что спасибо за пиццу. – «Я люблю тебя», – эти три слова заставляют мое сердце таять. Я протягиваю руку и прикладываю ладонь к его щеке.

Он поднимает голову и протягивает ко мне руки. Я смотрю на Беллу, та кивает, поэтому я беру его на руки и крепко прижимаю к себе. Захватив по дороге в гостиную коробку, я плюхаюсь вместе с Себом на диван.

– Себ, а знал ли ты, что первая пиццерия в Северной Америке была открыта Дженнаро Ломбарди в тысяча девятьсот пятом году? – спрашиваю я, когда он засовывает в рот кусок пиццы. Он качает головой. – И на самом деле ее изобрели вовсе не итальянцы, а греки и египтяне. – Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– В самом деле?

Я киваю.

– В самом деле.

– Это так здорово! Спасибо, Эдвард.

Он снова прислоняется головой к моей груди и продолжает есть пиццу. Крошки и соус падают мне на рубашку и костюм, но меня это не волнует, потому что Себ счастлив.

– Слушай, Белла, мне надо сбегать домой за сухой одеждой. Себ вымочил меня, – я оборачиваюсь и вижу промокшего Деметрия, а Белла сдерживает смех.

– Хорошо, Дем, – говорит она.

Он подходит и целует Себа. Ребенок практически не реагирует на своего отца, но Деметрия это, кажется, не беспокоит.

Когда он уходит, Белла садится рядом со мной.

– Как тут мои любимые парни? – спрашивает она.

– Хорошо, – в один голос отвечаем мы с Себом.

Она улыбается и склоняет голову мне на плечо. Мы едим пиццу и смотрим Историю игрушек, пока солнце не опускается за деревья и в комнате не раздается тихое сопение Себастьяна.

Дата добавления: 2015-08-10