Глава 28 ~ Разрешите, мама?

За неделю до Рождества, заехав к своему турагенту, я забираю билеты в Disney World, которые приобрел в подарок Себу и Белле. Прежде чем купить билеты, я поговорил об этом с Деметрием, чтобы удостовериться, что он не будет возражать, и тот, к моему удивлению, похоже, хорошо это воспринял.

В этом году мы все собираемся провести Рождество у Беллы.

Все, кто был с нами на День Благодарения, будут и на Рождество, с добавлением одного человека, из-за встречи с которым я очень нервничаю... это мать Беллы.

Белла сказала мне об этом несколько дней назад, когда мы сидели на диване и смотрели «Паранормальное явление-4». Увидев похожую на ведьму мать, внезапно появившуюся на экране и чертовски испугавшую меня, Белла сказала: – О, это напомнило мне, что на Рождество приезжает моя мать.

В этот момент мне следовало бы спросить, есть ли в ее матери что-то от демона, но Белла опередила меня, сказав:

– Надеюсь, тебя нелегко обидеть.

Это сработало. Я поинтересовался, что представляет собой ее мать, но получил в ответ лишь пожатие плечами и фразу: "Мне не хочется сейчас об этом говорить".

Я знаю, что Белле ближе ее отец и что ее родители разведены уже более десятка лет. Рене, ее мама, живет в штате Орегон – когда не путешествует по всей стране, гоняясь за кинозвездами или проигрывая в азартные игры все попадающие в ее руки деньги.

Я возвращаюсь в свой кабинет примерно в час и убираю билеты в сейф.

– Привет, босс, – говорит Лорен, заставляя меня вздрогнуть.

– Господи, ты меня напугала, – нервно смеюсь я.

– Ты в порядке?

Я киваю и пожимаю плечами:

– И да, и нет.

– Хочешь поговорить? – она подходит к маленькому дивану.

– Не знаю, – говорю я, садясь рядом с ней и понимая, что расскажу.

– Мы обсуждали это, Эдвард, не так ли? Ты обещал, что не будешь принимать все близко к сердцу и...

Я прерываю ее взмахом руки:

– Нет, дело не в этом. Вообще-то я сегодня забрал билеты, чтобы съездить отдохнуть.

– О, это здорово, – улыбаясь, говорит она.

– Да, но я нервничаю, что Белла с Себом не захотят поехать.

Она хихикает:

– Сомнительно.

– Тогда это из-за того, что я встречаюсь с матерью Беллы... На Рождество... Впервые, – я немного морщусь от собственных слов.

– Ох, фииии, какая гадость, – на ее лице мелькает что-то среднее между сочувствием и отвращением.

– Это вовсе не помогает, Лорен.

– Прости.

– По словам Беллы, ее мама довольно колоритная личность. А что, если она возненавидит меня? – знаю, я веду себя, как ребенок, но мнение Рене немаловажно.

– Эдвард, ты понравишься ей. Ты заботишься об ее дочери и внуке и любишь их. За что тебя не любить? Ты беспокоишься, и это очаровательно, но я предлагаю поговорить об этом с Беллой. Она твоя невеста, – Лорен похлопывает меня по коленке и встает.

– И знаешь что, Эдвард?

– Да?

– Более важным для тебя должно быть мнение Беллы и Себа. Если они любят тебя, то только это и должно иметь значение, – с этими словами Лорен уходит, а я испытываю внезапное желание дать ей повышение.

***

Этим вечером, когда мы с Себом и Беллой сидим за столом, я решаю спросить о Рене. Я хочу внимательно понаблюдать за выражением лиц. Однажды отец объяснил мне, что легко оценить искренность человека, наблюдая за его мимикой. Если уголок рта изгибается вверх, это означает, что ответ будет дан охотно и честно. Если люди морщат лоб или слегка хмурятся, то следует ожидать не такого уж приятного ответа.

– Итак, Белла, ты готова завтра забрать из аэропорта свою маму? – я смотрю, жду... ничего.

– Конечно, – говорит она, вздыхает и гоняет по своей тарелке горошины.

– Бабушка Рене редко приезжает сюда, – добавляет Себ.

– Она живет далеко. Уверен, ей тяжело очень часто путешествовать, – улыбаюсь я Себу, который только кивает и, кажется, доволен моим ответом.

Белла фыркает. Я бросаю на нее взгляд и вижу, как омрачилось ее прекрасное лицо, брови сошлись на переносице.

– Во сколько она прибывает? – спрашиваю я, стараясь не расстроить Беллу еще больше, но отчаянно нуждаясь в некоторых ответах.

– Хм... думаю, может быть, в два, – она пожимает плечами, вытирает салфеткой рот и накрывает ею свой несъеденный ужин.

– Ну, если хочешь, я могу встретить ее, – говорю я, и Белла резко поднимает голову. – Я буду в том районе и считаю, что это даст мне хорошую возможность встретиться с ней, знаешь ли, с глазу на глаз.

– Ты хочешь впервые встретить мою мать в аэропорту без какой-либо поддержки? – спрашивает она. Я еле удерживаюсь от смеха, но Белла серьезна.

– Зачем мне поддержка?

– Мамочка не любит бабушку Рене, – бесхитростно выдает Себ.

– Да? – я смотрю на Беллу, которая молча закатывает глаза.

– А тебе нравится бабушка Рене? – спрашиваю я Себа.

– Кажется, она нормальная. Я не очень хорошо ее знаю. Она все время присылает мне много вещей в коробках. Думаю, она то, что надо, – он не выказывает никаких признаков злости или негодования, говоря о своей бабушке, поэтому я подозреваю, что все дело в Белле.

– Хорошо, – я потягиваю свой напиток и заканчиваю беседу. По тому, как Белла смотрит на меня, я понимаю: она догадывается, что позже мы поговорим об этом.

***

Деметрий приходит через час после ужина и отправляется наверх помочь Себу закончить домашнюю работу и уложить его в постель. Я пользуюсь этой возможностью, чтобы поговорить с Беллой о ее маме.

Я наливаю нам обоим по бокалу белого вина и присоединяюсь к Белле в гостиной. Включен новостной канал, но я вижу, что она, не обращая никакого внимания на телевизор, пристально смотрит в окно.

– Вот, – я шепчу, чтобы не напугать ее.

Она улыбается и берет вино.

– Спасибо.

Я сажусь рядом и обнимаю ее за плечи.

– Белла?

– Хмм?

– Почему ты не любишь свою мать?

Она вздыхает в свой бокал, отпивает немного вина, а затем ставит бокал на стол перед собой.

– Не то, что я не люблю ее саму, мне просто не нравится то, что она делает.

– Так, ты ведь понимаешь, что говоришь расплывчато, да? – спрашиваю я.

Она кивает:

– Моя мать не похожа на обычную маму. Она никогда не пекла тортов и не готовила дома сложных блюд, когда я росла. Она была мамой, предпочитающей ужин из полуфабрикатов, которые просто нужно разогреть, или из Макдональдса.

– Ладно, так она была плохой кулинаркой, что еще? – Я начинаю играть с кончиками волос Беллы, а она рассказывает.

– Она всегда была больше похожа на ребенка, чем на взрослую женщину. Когда мне было десять лет, она усаживала меня перед телевизором с бутылкой воды и миской попкорна, чтобы самой сбежать к соседям в доме напротив на вечеринку Tupperware (Вечеринка у себя дома с целью демонстрации и последующей продажи продуктов/изделий приглашённым подружкам и знакомым. В данном случае речь идет о пластиковой посуде – п/п), – она пожимает плечами. – Я знаю, это было всего лишь через улицу, но это те воспоминания, которые у меня сохранились.

Я нежно поглаживаю ее напряженные плечи:

– Плохие воспоминания всегда омрачают хорошие, Белла, мой отец может это подтвердить.

– Знаю, но чаще всего, когда я пытаюсь вспомнить что-то хорошее, само собой вспоминается очередное плохое, – она берет свой бокал, делает большой глоток вина, а потом продолжает: – Когда мне было восемнадцать, я осталась на лето с матерью. Однажды к нам домой пришел человек с уведомлением о потере права выкупа закладной на дом.

Я слегка вздрагиваю. Просто получить такое уведомление – ужасно, не говоря уже о том, что его передали через твою дочь.

– Ну да, я и понятия не имела, что у нее были финансовые проблемы. Она попыталась получить свою зарплату авансом, но ей отказали. Так что она фактически использовала меня, отправив в банк, чтобы подать заявку на заём.

– И ты пошла? – спрашиваю я, а она прижимается ко мне.

– Пошла, она же моя мама и нуждалась во мне. Мне согласовали заём в полторы тысячи долларов. Вернувшись к ней с деньгами, я была очень взволнована, думая, что помогла, но она была разочарована. Она продолжала говорить, что этого недостаточно, и знаешь, что она сделала?

Я качаю головой.

– Отправилась в казино в надежде удвоить сумму. Она утверждала, что это, безусловно, спасет нас, – Белла закатывает глаза. – И потеряла все до последнего пенни.

– О Боже, Белла, мне очень жаль.

Она пожимает плечами:

– Хуже было то, что она не вернула мне те полторы тысячи долларов, которые я взяла для нее. Следующим летом, когда мне позвонили из банка, я вынуждена была сообщить об этом папе.

– И что сделал Чарли?

– Конечно, он погасил за меня долг, и, думаю, тогда они с Рене и разошлись. После того, как закончилось лето и мне исполнилось девятнадцать, я уехала и только тогда съездила повидать маму, когда действительно пришлось.

Я допиваю свое вино и ставлю бокал рядом с ее.

– Рене никогда не приезжала повидаться с тобой?

– Она приехала, когда родился Себ, и осталась на несколько недель, но вообще-то она не видела его больше года.

– Неудивительно, что ты не слишком радуешься предстоящей встрече с ней, – раздраженно говорю я. – Но, Белла, я обещаю, что буду здесь, с тобой и Себом. Ручаюсь, ничего не случится.

– Я не переживаю, что она сорвет Рождество или что-то еще, Эдвард, просто...

– Просто что? – я немного приподнимаю ей голову так, чтобы заглянуть в глаза. – Что тебя так расстраивает?

– Она ставит меня в неловкое положение, – выпаливает Белла.

Мои глаза округляются.

– Белла, этого не будет. Никто никогда не заставит тебя нести ответственность за ее действия и не подумает о тебе плохо, что бы она ни сказала.

– Бог свидетель, я никогда не думал плохо, – раздается в комнате голос Деметрия. Мы поднимаем глаза, а он стоит, прислонившись к дверному косяку. – Я не хотел прерывать, но Себ лежит в постели и хочет, чтобы мама поцеловала его.

– Ох, – Белла вскакивает. – Я скоро вернусь, – она спешит вверх по лестнице, оставляя нас с Деметрием в гостиной.

– Рене действительно та еще штучка, я надеюсь, ты во всеоружии, – говорит он.

– По-другому нельзя, ведь так? – Я начинаю убирать бокалы.

– Эдвард?

Я оборачиваюсь, когда он произносит мое имя.

– Да?

– Я просто хотел сказать тебе до Рождества, что... хм, – Деметрий начинает нервно потирать затылок.

– Сказать мне что?

– Ну, после Дня Благодарения я вроде как предложил Лорен встречаться.

Я улыбаюсь уголком губ, когда он говорит это. На прошлой неделе Лорен сказала мне то же самое, а еще – что она считает его милым и обаятельным.

– Круто, – говорю я.

– И это все? Круто?

– Я не ее папа, Деметрий. Она может встречаться с кем хочет, – я смеюсь и иду на кухню.

– Но ты ее начальник. Это странно? – спрашивает Деметрий, следуя за мной.

– Для тебя это странно? – Я начинаю ополаскивать бокалы.

– Нет.

Я пожимаю плечами:

– Тогда желаю вам всего наилучшего.

– Так что, все в порядке? – с опаской спрашивает Деметрий.

Я выключаю воду и поворачиваюсь к нему:

– Как ее друг я, конечно же, скажу: не обижай ее или я поймаю тебя и живьем сдеру с тебя кожу. Как ее начальник я скажу тебе: позаботься, чтобы у нее вдруг не оказалось много больничных дней. А как человек, который навсегда останется в твоей жизни, скажу: поступай правильно и обращайся с ней уважительно, как того заслуживает каждая женщина.

С этими словами я прохожу мимо Деметрия, по-дружески похлопав его по плечу, и возвращаюсь в гостиную, оставляя на кухне округлившего от удивления глаза парня.

***

Белла сообщила своей матери, что я сам встречу ее около терминала. Думаю, Рене не особо возражала.

В аэропорту я высматриваю Рене, узнав, как она выглядит, по нескольким фотографиям, показанным мне Беллой. Стоя у багажной карусели большого терминала, я вижу, что приземлились несколько рейсов и пассажиры начинают разбирать багаж.

Двадцать минут спустя я замечаю крошечную женщину с каштановыми волосами, проходящую через двойные автоматические двери. Ее взгляд лихорадочно снует по толпе людей, ожидающих своих близких.

Глубоко вдохнув, я отталкиваюсь от стены и машу рукой над головами встречающих. Она улыбается и мчится ко мне.

– Привет! Эдвард, да? – Я отмечаю ее тоненький голосок и доброжелательное лицо. Я не вижу злобы в ее ласковой улыбке.

– Да, а вы – Рене, – я протягиваю руку.

– О Эдвард, если ты собираешься стать моим зятем, я бы сказала, что нам полагается обняться, ты так не считаешь?

Прежде чем я успеваю ответить, она крепко обнимает меня.

– Давайте заберем ваши чемоданы и отправимся к машине, – говорю я, высвободившись из ее захвата.

– Отлично, – она сжимает мою руку, и мы идем к багажному конвейеру. Спустя пять минут неловкого молчания к нам подъезжает ее чемодан в виде божьей коровки.

– Это ваш? – потрясенно спрашиваю я.

– Он самый, я люблю божьих коровок. Они означают удачу, ты знаешь? Я никогда без него не путешествую.

Я забираю у нее багаж и медленно иду к выходу.

У выхода из терминала нас ждёт Феликс.

– О, у тебя есть водитель? – спрашивает Рене с ошеломленными глазами.

– Да, есть.

Феликс забирает чемодан, а я открываю для Рене дверцу машины.

– Спасибо, – она усаживается, и я следую за ней.

– Так ты не водишь? – спрашивает она, пока ее глаза обследуют салон автомобиля.

– Нет, вожу, но в городе это сущее наказание, так что я предпочитаю, чтобы меня возили, – я улыбаюсь ей, откидываюсь на спинку сиденья и расслабляюсь, когда Феликс отъезжает от аэропорта.

– Должно быть, хорошо иметь возможности для такой роскоши, – ее голос наполняет не раздражение, а нечто гораздо худшее... зависть.

– Я очень усердно работаю для того, чтобы иметь все это, – спокойно отвечаю я.

– Конечно, ты работаешь. Белла упоминала, что ты занимаешься рекламой, это так?

– Да.

– Может быть, я что-нибудь смотрела? – она кладет ногу на ногу и смещается так, чтобы оказаться ко мне лицом.

– У меня много клиентов, я причастен к созданию значительного количества рекламных роликов, мисс Дуайер. Уверен, вы видели множество моих работ.

– Впечатляет, и очевидно, что ты живешь на широкую ногу, – говорит она, жестом показывая на автомобиль, в котором мы едем.

Я начинаю понимать, почему эта женщина раздражает людей, хотя провел с ней совсем немного времени.

– Вплоть до этого года у меня ни перед кем не было финансовых обязательств. Кроме того, я довольно организован и у меня есть прекрасная команда людей, которые старательно работают, чтобы обеспечить мне комфортную жизнь. И сейчас, когда я женюсь на вашей дочери и стану присутствовать в жизни вашего внука на постоянной основе, я рад, что на протяжении многих лет сохранял свои доходы, – сжато информирую ее я.

– Почему это звучит так, словно я не слишком-то нравлюсь тебе, Эдвард? – она ухмыляется, как будто я ее забавляю.

– Вообще-то у меня еще не сложилось мнение о вас. Я знаю только то, что рассказала Белла, но это останется между нею и мной. Тем не менее, мне кажется, что это у вас могут возникнуть проблемы со мной, – я наклоняюсь вперед и многозначительно смотрю на нее.

– Просто я не желаю видеть, что моя дочь стала какой-то статусной женой, а мой внук – излишне избалованным...

– Что? – восклицаю я, прерывая ее нелепую нотацию.

– Ну, если ты позволишь мне закончить... – говорит она.

– Нет, я не позволю вам закончить. Я иначе думаю о Белле, а Себастьян является одним из, если не самым заботливым и самоотверженным ребенком, которого я когда-либо встречал. Зачем мне менять в Белле с Себом хоть что-нибудь из того, что изначально заставило меня полюбить их? – я чувствую, как краснеет мое лицо.

– Я знаю свою дочь. Она не может устоять перед красивыми мужчинами. Посмотри на Деметрия, он оказался настоящим сокровищем, – саркастически замечает она.

Я откидываюсь на спинку сидения и в установившемся на мгновение молчании внимательно смотрю на эту выводящую из себя женщину. Вздохнув, я отвечаю ей:

– Белла сильно разволновалась из-за предстоящей Рождественской вечеринки. Теперь я понимаю почему, так что позвольте мне кое-что прояснить. Если вы хоть чем-нибудь расстроите Беллу или Себастьяна, я продемонстрирую вам, каким сокровищем могу быть я. Да, и на заметку вам: Деметрий упорно работает, чтобы завоевать доверие Беллы и Себа. Ради них он изменил свою жизнь. И он не собирается ждать год, чтобы снова увидеть своего сына.

– Ах-ха! – она грозит мне пальцем. – Ты действительно ненавидишь меня. Это из-за моего отсутствия. Ты считаешь меня плохой матерью.

– Меня не волнует, какая вы. Меня заботит только, какие чувства вы вызываете у моей семьи. Моя жизнь сейчас – Белла и Себ, и если вы накинетесь и разрушите их безупречный мир, я не буду счастлив и ручаюсь, что вы не захотите видеть меня расстроенным.

Мы добрых пять минут пристально смотрим друг на друга. Ни один из нас не говорит ни слова.

На ее безмятежном лице внезапно расцветает улыбка, а затем она взрывается неистовым хохотом.

– Ты мне нравишься, Эдвард. Ты отлично подходишь моим дочери и внуку. Ты горяч, упрям и верен там, где это нужно.

– Что? Это был своего рода извращенный тест или что-то в этом роде? – я знаю, что мое лицо выражает сейчас смесь гнева и растерянности.

– Я не больно-то вмешиваюсь в ее жизнь, потому что знаю, что не могу служить примером для подражания. Глядя на тебя, я понимаю, что права. Она и сама великолепно со всем справляется.

Феликс въезжает на подъездную дорожку. Я краем глаза замечаю, что Белла с Себастьяном стоят рядышком на крыльце.

– Вам следовало бы участвовать в их жизни, Рене. Белле нужна ее мать, а Себу – бабушка. Пусть вы не приготовили для них рождественских подарков, подарите им это, – я улыбаюсь и киваю ей.

Я выхожу из машины и иду к Белле и Себастьяну. К моей любви, моей жизни и моей вечности.

Дата добавления: 2015-08-10