Два лика

Расставшись со сном, Билл старался не вспоминать события прошедшей ночи. Его наполняли стыд и прорезавшийся некстати страх. Он боялся, что это повторится и на следующий раз, или, того хуже, — демоны, протоптав дорогу к родному дому, зачастят с визитами к нему.

Уильям вновь и вновь прокручивал в голове монолог посланника Тьмы, но понимание его мотивов и слов было за пределами разума, оставаясь неприступной тайной. Что же нужно им от тринадцатилетнего подростка, в достижениях которого самым большим злом являлась обожаемая картина эффектной расправы с Фридсоном?

С момента, когда босые стопы коснулись прикроватного коврика, что-то изменилось. Бесповоротно. Уильям осязал метаморфозы кожей, хотя зрение продолжало играть роль шулера, проектируя изображение, с которым мальчик был знаком, сколько себя помнил.

Вот уже четверть часа Билл скрупулезно изучал себя. Он поворачивал голову то влево, то вправо, рассматривая лицо, задирал подбородок, инспектируя черты, отходил к двери и возвращался к зеркалу, пытаясь уловить изменения в фигуре.

Время, однако, не стояло на месте, а холодный кафель ванной вряд ли можно назвать теплым союзником. Потеряв целых двадцать минут и окончательно разочаровавшись в своей наблюдательности, Билл натянул через голову футболку и спустился вниз.

— Привет, котяра.

Развалившись на полу и вытянув лапы, Том поддевал когтями ноги Билла и удовлетворенно урчал.

Мальчик подхватил его, укладывая на сгиб локтя, как младенца.

— Пойдем, покушаем?

Что-что, а лишний раз набить пузик Том был очень не против.

Сквозь журчание воды Аманда прислушивалась к прогнозу синоптиков. Когда Уильям зашел на кухню, она отложила недочищенную морковку и, поцеловав его в щеку, засуетилась с завтраком.

— Как спалось, милый?

Уильям улыбнулся — он не услышал привычного «малыш», и присел за стол.

— Нормально.

Том встал на задние лапы, забросив передние на столешницу, и с любопытством профессионального дегустатора принюхался к яствам. Аманда согнала его с коленей сына шлепком полотенца, обозвав нахалом.

Билл, потешаясь над недовольным и многообещающим видом Тома, воткнул вилку в омлет. Мама, пригрозив оторвать коту хвост, если, не дай Бог, увидит лужу в одном из вазонов, расставленных по комнатам, села напротив. Раскалывая орехи ножом, она очищала их от скорлупы и бросала в глубокую тарелку.

— Мам, а я двуликий?

Аманда неосторожно повернула рукоять ножа, и лезвие, соскочив, легко вошло в плоть.

Билл испуганно ойкнул и, схватив салфетку, прижал к ране.

— Потерпи, я сейчас.

Уильям ощущал вину и невероятную ответственность. Достав аптечку из ящика столика в ванной комнате на первом этаже, он, как сотрудник неотложной помощи, промыл порез перекисью водорода, дуя на рану, чтобы маме не было больно. Неумело, но старательно перебинтовав палец, Билл присел на колени, беря Аманду за руку. Свои дрожали, а чувствовал он себя так, словно мама оказалась на краю гибели.

— Все хорошо, — Аманда ободряюще сжала его ладонь.

Не веря, Билл кивнул и поцеловал бинт, закрывающий рану.

— Так быстрее заживет, — вспомнил он мамины способы лечения ушибов и ссадин, которыми обзаводился на каждом повороте.

— Обязательно, — Аманда обняла сына. — А что касается заданного тобой вопроса… Да, малыш, ты двуликий.

Рано или поздно Уильяму открыли бы правду. То, что вторглось в их жизнь сейчас, было лишь малой частью того, что может произойти. Возможно, зная истинное положение вещей, Билл будет осторожнее и сумеет защититься.

— Что это значит?

Аманда обхватила лицо мальчика ладонями и поцеловала складочку между бровями.

— Всему свое время. На этой неделе к нам приедет отец Питер и все тебе расскажет.

Билл не понимал, почему священнослужитель так часто гостил у них, ведь его семья не относилась к числу глубоко верующих, однако оставалась самая малость — услышать ответы из его уст.

Отец Питер прибыл в среду. Странное предчувствие ходило за Биллом по пятам весь день, садясь рядом за парту и отвлекая настырностью от занятий.

Первым предвестником беды стал сосед. Билл выронил от неожиданности бутерброд, когда Фридсон с видом хозяина фамильного поместья вошел в школьную столовую. Его сопровождали крайне неуправляемые и не признающие дисциплину личности.

Уильям обмер, оценив веселье «пончика» и зигзаг его маршрута.

— Привет, девочка, — рука Роберта безнаказанно сжала плечо парня.

— Что ты здесь делаешь?

Фридсон сморщил свое похожее на свиное рыло лицо.

— Какой грубый! Разве так встречают старых добрых друзей?

Уильям дернул плечом, сбрасывая с него кисть с толстыми пальцами, и поднялся.

Постепенно привычный гам, царящий в кафетерии, сменился напряженной тишиной. Школьники притихли, предчувствуя драку. Новые приятели «пончика» шушукались за его спиной, делая ставки.

— Катись ты, знаешь куда? — встав, Билл оказался на полголовы выше задиры, несмотря на почти два года разницы в возрасте.

— Борзый какой, — ухмыльнулся Фридсон.

Уильям толкнул его в грудь, и тот охнул, едва удержавшись на ногах. Дежурная попросила шепотом ученика младших классов сбегать и позвать кого-нибудь из учителей. Биллу неприятности не были нужны, он посчитал инцидент исчерпанным и, смерив «пончика» взглядом, развернулся и покинул столовую.

Вот он, сущий Ад – Фридсон в качестве ученика той же школы.

Домой Уильям пришел довольно поздно. Отец Питер вполголоса вел беседу с Трейсоном. Билл присоединился к ним в гостиной после обеда.

— Добрый вечер, — поздоровался он.

Хранитель прервал разговор и поприветствовал Уильяма:

— Здравствуй, Билл. Как твои дела?

Глаза, с россыпью морщин вокруг, улавливали все изменения в образе мальчика, и тот, ощущая интерес, словно еж выставлял иголки.

— Нормально я.

Питер повернулся к родителям, сочувствующе приговаривая:

— Подросток.

Билл уселся в кресло, закинув ногу на ногу, и сложил руки на груди: да что вы говорите?

Лучше бы он не спрашивал в воскресенье маму о двуликости. Не готов был услышать то, что поведал ему хранитель. Теперь Билл знал, какую роль в жизни его семьи играет кот.

Сначала мальчик не поверил. Предоставленная информация могла быть чем угодно: игрою слуха и воображения, сюрреалистической реальностью, ожившим киносценарием Спилберга, но никак не правдой.

Том, вошедший в комнату плавной походкой и с укоризной поглядевший на подопечного, поколебал восприятие и сомнения Билла. Упоминание в разговоре посещений Ловцов снов забило последний гвоздь в крышку гроба строения мира, которым жил Уильям тринадцать лет.

Он с опаской пригляделся к отцу: теперь замечал вокруг Трейсона нечто темное и предостерегающее — метку Ада, которая наверняка мерцала и в его ауре. После слов Питера, Билл стал видеть сияние, исходящее от маминой кожи. Его собственное тело так же слегка золотилось.

Едва не плача, Уильям глядел на свои руки, немо упрекая их в предательстве. Двуликий — черный и белый, потомок Света и Тьмы. Благословенный или проклятый?

Питер заверил, что Том наконец набрал достаточно силы, и отныне Ловцам закрыт путь в их дом.

Опустошенный и растерянный Билл поднялся, желая избавиться от чьей-либо компании на время. Уже наметив путь, по которому собирался пойти, он бесцветным голосом заметил:

— Ловцы были здесь в эту субботу, отец Питер.

Застигнутый врасплох хранитель выронил очки в тонкой оправе и превратился в слушателя.

— Но в одном вы правы: больше не придут сюда. Причина не в грозной ауре Тома, вовсе нет, а в том, что они получили подтверждение тому, за чем приходили.

Именно сейчас, проговорив роящиеся подозрения вслух, Уильям ясно видел то, что не могло зацепить зрение в то утро, и понимал, что, получив одобрение, цветок зла в его душе распустил черные лепестки, обрамленные шипами, и потянулся к тому, что созревало в Билле. Нечто опасное, чего стоило опасаться ему. Весы, около пяти столетий пребывавшие в нерушимом равновесии, отклонились в сторону.

Ежась от умело пробравшегося под куртку холода, Уильям поспешил на школьный двор. Кое-как протерев скамью, он забрался на нее с ногами, усевшись на спинку. Натянув шапку посильнее на уши, он дрожащими руками достал пачку сигарет.

Первый глоток никотина ожог легкие, заставив кашлять и вытирать выступившие слезы. Но он же плохой парень? Значит, однажды научился бы курить. И что с того, если он собственноручно ускорит некоторые события? Если ничего нельзя изменить, то можно принять это. Но… Гореть в Аду как-то, все же, страшно.

Уильям наловчился делать правильные затяжки, задерживать дым внутри, а затем с каким-то садистским удовольствием смотреть на выдыхаемую серую струю. Он горько усмехнулся, касаясь языком пальцев и чувствуя на них горький привкус табака. Биллу не нравился его статус по праву рождения. Так хотелось быть обычным человеком… С ума сойти, судьба каждого зависит только от него — подростка со взрывным характером. И даже Фридсон, считающий себя королем положения, — пустое место, безвольное существо, передвигающееся по земле по его, Билла, милости. Наверняка, захоти он смерти парню, и существование того оборвалось бы. Сию же секунду.

Долго засиживаться себе Билл не позволил: слишком любил свою светлую мать, чтобы стать инициатором появления в ее красивых волосах седины. Перебравшись через школьный забор, Уильям отряхнулся, застегнул куртку по самое горло, поднял воротник и, сгорбившись в попытке согреться, направился домой.

Едва различимый на фоне серенады ветра звук не предвещал опасности, и Уильям повернул голову к источнику. Под подошву кроссовка попал треугольный камень, заставив парня споткнуться. В тени деревьев Билл различил фигуру. Мужчина — ибо размах плеч и рост могли принадлежать только представителю сильной половины человечества — стоял, не предпринимая действий, и следил за ним.

Голос разума оттолкнул Билла от задумки заговорить, велев оставить все, как есть, и ускорить шаг. Ноющее предчувствие утихомирилось только тогда, когда он увидел свет в окнах родного дома.

Дата добавления: 2015-08-02