Глава четырнадцатая. (четыре года спустя)

Иуда

(четыре года спустя)

Затолкав последнюю рубашку в чемодан, Уильям присел сверху, утрамбовывая детали своего гардероба. Томас мурчал и потягивался, катаясь по дощатому полу. Не знай о его отношении к здешним жителям, Билл заподозрил бы, что кот напоследок запоминает запахи и ощущения места. Но, скорее всего, это чудо несдержанно радовалось возможности удрать отсюда.

Билл хихикнул, когда кот, умостившись на боку, блеснул абсолютно пьяным взглядом и с игривым вопросительным мурком зацепился когтем за вздутый чемодан.

— Что-то совсем тебя развело от счастья. Да, толстяк?

Томас перевернулся на спину, разбрасывая задние лапы врозь.

— Кабан.

Кот дернул хвостом, игнорируя откровенное хамство и невоспитанность подопечного. Ох, с чем ему только ни приходится мириться…

Насколько бы ни было неприемлемым такое поведение в самом начале, немного больше четырех лет назад, обстоятельства изменились, они трансформировались во что-то иное, пока не до конца разгаданное. Ни Том, ни Билл не выказали раздражения, когда Михаэль, на правах хорошего приятеля, забрал две небольшие сумки и молча вышел, оставив парню его временное сидение на колесах.

— Ты добровольно лезешь в коробку, или мне натравить на тебя того белокрылого? — Билл с тоской посмотрел на пластиковое сооружение — его никак не прельщала борьба за свободу «мышастого». И из двух зол — садюги хозяина и садюги Михаэля — он выбрал, конечно, второе, прибегнув к намекам.

Со вздохом измученного бедолаги, Томас поднялся, довольно бодро добрался до шантажиста, мстительно цапнул его за лодыжку, и шустро скрылся в транспортировочной клетке.

— Ах, ты, мелочь пузатая! Я прикажу отцу привязать тебя к будке на заднем дворе.

Том показал мордочку, злопамятно сузив глаза.

— Я шучу, — быстро пошел на попятную Уильям.

— Из него получился прекрасный Проводник, но характер… До чего же скверный.

— Отец Питер!

На пути в монастырь Билл уже ненавидел старика. По-настоящему. Но теперь он разглядел все, что раньше видел в искаженном свете и открыл для себя мудрость поступков родителей и этого одинокого, но до последней капли верного своей миссии человека. И будто бы даже полюбил его.

— Ну что, Билл? Ты готов вернуться домой?

Билл быстро перепроверил, не забыл ли чего — примета плохая, вернется еще — и с уснувшим беспокойством вручил Хранителю корзину с Проводником.

— Не хотите взять на перевоспитание? — как бы между прочим поинтересовался парень.

Клетка заходила ходуном, издавая рычащие звуки, угрожающие его прекрасному здоровью. Билл захохотал, вовремя отдергивая палец от решетки, чтобы не лишиться его по своей же неосторожности.

— Да я пошутил! Чего ты на меня шерсть поднимаешь? Настроение у меня прекрасное, понимаешь?

По всей вероятности, умей бы Томас закатывать глаза, как люди, всенепременно воспользовался бы таким благом.

Ради приличия следовало принять печальный вид, дать пару пустых обещаний скучать и временами заезжать погостить, но Билл не хотел использовать такие лживые приемчики даже во благо. Он был рад, фантастически счастлив, что больше здесь не появится. А скучать… Скучать он будет лишь по тому, кто до сих пор не послал о себе ни весточки. И это никак не было связано со святым местом.

У него было более полутора тысячи дней, чтобы не раз прокрутить в памяти случившееся. В общении с пропитанными духовностью людьми он приобрел успокоение, достиг гармонии с самим собой, с ними и с миром. От него прежнего остались только шуточки и тяга к приключениям на пару с Томасом. А так — образцовый юноша, о коем мечтала бы каждая мать.

Тамир не приходил больше. Первое время Билл молился самому Богу, чтобы тот послал им встречу. Глупо так — просить у Отца всего живого, того, кто заведует Светлыми войсками, аудиенции со вторым по силе демоном. Ему смертельно не хватало его…

Безмолвие того заявляло, что в Уильяме победило Добро, а не Зло, что управляло им и покрывало корочкой Душу. Тамир отступил. А обещал противостоять, чего бы то ему ни стоило. Лгун. Демон, что с него возьмешь? И при всем этом именно он был Биллу ближе всех. Добро и Зло никогда не сможет ужиться вместе, они — воюющие противоположности, однако с невообразимой силой их притягивало друг к другу.

Том. Тот мальчик с безвестного острова, его Уильям так и не встретил. Быть может и не встретит больше. Быть может, это он и был? Темный он спас Светлого себя от гибели? Похоже на правду. Весы равновесия склонились к Свету и оттолкнули Тамира. Все, осталась лишь малость — укрепить позиции. Еще немного, Билл созреет, женится и познает радость отцовства. И должно быть, первенцем будет девочка. Исключительно появление малышки в его семье свидетельствовало о несокрушимой победе Рая. Тут не может быть сомнений.

— Ад, прости.

Стоило Биллу увидеть в окне автомобиля знакомый пейзаж, он осознал, насколько сильно соскучился по дому. Как же чудесно быть здесь! Ходить, не глядя в увлажнившиеся глаза родителей, кончиками пальцев касаясь мебели, стен, фотографий, мелких безделушек, возобновлять все в памяти, спускаться с Небес на землю. Или все же наоборот?

— Билл, знаешь, кого недавно видела? — радуясь прожорливости сына, Аманда носилась по кухне, выгружая на стол почти все, что приготовила к его возвращению.

— Кого? — с трудом оторвался от домашнего супа Уильям.

— Кимберли Воурнерз. До твоего перевода она училась с тобой в одном классе.

Кимберли… Единственный человек, перед кем было стыдно и совестно, перед кем стоило извиниться за весь бред, который нес тогда в пылу страстного азарта.

— Да, я помню.

— Так похорошела! — мама пришла в восторг. — Красавица. Завидная невеста. И личико — как нарисованное — никакой косметики не нужно, и фигурка — как скульптор вылепил. Не то, что все остальные мыши твоего класса.

— Ты ошибаешься, мам. Была еще одна очень симпатичная девочка.

— Да? И кто же она?

— Дженнифер Стакхаус.

— Стакхаус… Ах, да. Припоминаю, — Аманда хмурилась, вероятно, ухватившись за какую-то идею. — Это не к ней ты бегал на свидания?

Если бы Билл мог предположить, что разрумянится как подросток из-за одного лишь упоминания об этом, он ни за что не стал бы напоминать о Дженни.

— Ой, ладно! Чего краснеешь? Я догадывалась, — мама задорно подмигнула, убирая грязную тарелку и ставя перед ним чашку с чаем.

Справившись с цветами радуги на лице, Билл отважился уточнить:

— А они снова переехали и купили новый дом?

— Кто?

— Ну, семья Воурнерз.

— Ой, не знаю даже. Папа перекинулся парочкой слов с ее отцом. Вот у него и спроси. Трейсон?

— Что? — тот нехотя оторвался от чтения газеты. Непрерывная трескотня любимой жены порядком его утомила.

Уильям, незаметно для матери, насмешливо фыркнул, обмениваясь с отцом понимающими взглядами.

— Ты же общался с Уолтером. Куда они переехали?

— Они купили дом на Западной улице, — посчитав свой долг исполненным, Трейсон уткнулся носом в недочитанную статью.

— Далековато забрались, — призадумался Билл.

— Да, но какие там дома! Через лет пять там будет жить одна элита. Вспомнишь мои слова, — с чутьем талантливого прогнозиста заявила Аманда.

— Пап, а адрес точнее не знаешь?

— Нет.

— Хочешь повидаться?

— Да, мам, было бы неплохо.

Аманда отвернулась, словно разглядев нечто интересное на клумбе за окном.

— Чего это ты так улыбаешься?

— Да так… Ничего.

— Мама, перестань.

— Аманда, — не выдержал глава семьи. — Дай ему спокойно поесть!

— Все-все. Ну чего вы, ополчились на меня? Я молчу. Честное слово, молчу.

Просто Аманде было сложно удержаться, не продемонстрировать осведомлённость в том, что происходит с ее ребенком. Пусть и повзрослевшим. Особенно с повзрослевшим! Все выглядело так забавно, мило и чуточку смешно. По-детски притягательно.

Спустя неделю Билл убедился в этом дважды.

Весомую роль сыграло то, что он ощущал дефицит материнского общества, поэтому согласился пройтись с ней по магазинам. На продуктовом рынке, куда они отправились за зеленью, на повороте в третий ряд, Уильям вдруг перестал слышать приятное щебетание Аманды. Он оглянулся и застал ее беседующей со знакомым мужчиной. Билл видел его не настолько часто, чтобы с ходу опознать, а когда узнал, с какой-то странной уверенностью начал разыскивать в толпе одну симпатичную девушку.

Сердце предательски застучало при виде очаровательной Воурнерз.

— Кимберли…

— Привет, Билл, — как же Аманда была права… Чертовски красивая девушка.

У парня засосало где-то под лопаткой, но он взял себя в руки и сумел вяло приподнять уголки губ.

— Привет.

Кимберли скользнула по нему взглядом, задумчиво добавляя:

— Вернулся в город?

— Вернулся, — нервозность раздражала, как будто в школьные годы.

— Я с трудом тебя узнала.

— Да? Изменился сильно?

—Внешне чуть-чуть, в выражении лица что-то есть. Это немного вводит в заблуждение

— Странно. Вроде все тот же.

— Да, но и не совсем.

— Как и ты.

— А что я? Никаких глобальных метаморфоз, — Воурнерз игриво повела бровями.

— Ты превратилась в красавицу, — нашел в себе силы признаться Уильям.

Кимберли щедро одарила его ослепительной улыбкой.

— Я повзрослела. Только и всего.

— Вот и я туда же.

Мисс Воурнерз покосилась на живо что-то обсуждающих родителей и вновь вернула внимание Биллу.

— Ты с мамой.

— Да, гуляем. Нужно пополнить продовольственные запасы. А вы?

— А мы в процессе выбора моего подарка, и решили забежать за зеленью.

Билл растерялся.

— Ты хочешь сказать, что у тебя день рождения?

— Да, послезавтра.

— Тогда с наступающим!

— Спасибо, — Кимберли замешкалась, не отважившись задать интересующий ее вопрос.

Уильям уже набрался смелости для того, чтобы пожелать ей хорошего дня, как Воурнерз внезапно нашла в себе кроху храбрости.

— Тебе было трудно?

Вопрос заставил нахмуриться и переспросить:

— Трудно в чем?

— Там, — Кимберли кивнула куда-то в сторону. — В монастыре.

— Ах, ты об этом…

— Об этом говорят до сих пор.

— Нет. Трудность обстоит только в умении обуздать себя.

— Ясно… И ты теперь из… них?

— Из кого? — Билл догадывался, веселье в глазах выдавало его с потрохами. Но девушка казалась такой серьезной в своем любопытстве, что было бы абсолютным свинством рассмеяться в такой момент.

— Монахов, — шепнула она.

Умение управлять собой — хорошее умение, однако было трудно удержаться. Уильям захохотал, привлекая внимание окружающих. Он, безусловно, добропорядочный гражданин, гордость любой матери, но существование в роли евнуха его не прельщало.

— Нет, Ким, я нормальный, — широченная ухмылка не сходила с лица.

— Ой, прости, — Ким хихикнула, прикрывала ладонью рот. — Я невежда.

— Это же не мое призвание, мне нужно было некоторое время там пробыть. Только и всего.

— Прости.

— Да ничего. Забей.

— Прости, — попыталась еще раз загладить вину девушка. — Теперь мне неловко.

— Глупости. Забудь, говорю.

— Билл, а…

Кимберли остановилась, наверняка обдумывая, что сказать дальше или же взвешивая, стоит ли обращать мысль в слова.

— Так что «а»?

— Что ты делаешь завтра?

— Не знаю, — честно ответил он.

— Я… Так вот: я бы хотела тебя пригласить к нам.

— Так у тебя завтра праздник?

— Да, и мне бы было приятно видеть тебя среди гостей.

— Ким, я…

— Соглашайся. Да брось! Дома ты успеешь соскучиться. Разве у тебя есть друзья здесь?

— Нет. Это ты верно подметила, — хмыкнул Билл.

— А так пообщаешься со сверстниками. Найдешь компанию. Давай, соглашайся. Будет незабываемо!

— Незабываемо? — Уильяма позабавила такая формулировка.

— Именно так, — с улыбкой заверила Кимберли.

— Даже не знаю, как вам отказать, мисс Воурнерз…

— Отказ просто-напросто не принимается, мистер Браун.

— Даже так?

— Исключительно так.

— У меня напрочь отсутствует воображение, так что прошу простить заранее за скучный, неоригинальный подарок.

— Дело ведь не в подарке. Яви себя миру на моем скромном празднике, и это зачтется.

Билл мягко рассмеялся.

— Ну, хорошо. Уговорила.

— Отлично! Тогда в шесть я тебя жду.

— Поздновато как-то, — Билл по старой, детской привычке оглянулся на мать, рассуждая в уме, отпустят ли его на ночь глядя, забывая о новообретенном праве распоряжаться своим временем как угодно.

— В самый раз. Так что? Договорились?

— Эх, да, договорились. Разве могу рассказать такой красотке?

— Тем более! Помни об обещании! Тогда до завтра. Меня ждет отец.

— Давай.

Отойдя несколько метров Кимберли развернулась к нему и прокричала:

— Западная улица, дом семнадцать. В шесть. Я жду.

— Заметано!

— Свидание? — Аманда приобняла сына, чрезвычайно довольно смотря Воурнерз в след.

— Мама!

— Я ничего.

— И не свидание это вовсе.

— Не свидание?

— Нет. И, мам, перестань вот так вот улыбаться.

— А как я улыбаюсь?

— Ты знаешь.

Знала она хорошо, но улыбку не могла стереть ни тогда, ни вечером, когда Билл уже готовился к выходу и едва не забыл букет астрамерий, стоящий в гостиной.

— Ты все взял? — Аманда успела перехватить сына уже на крыльце.

— Все.

— Ничего не забыл?

— Ничего… Кажется. А я что-то забыл? — Билл нахмурился, приостановившись.

— Я просто спрашиваю.

— Нет, мам, кажется, ничего не забыл. Не путай меня.

— А в карман ты положил все, что нужно?

— В какой карман? — Билл все же подозрительно пригляделся к матери. — Ты о чем?

— Мальчики обычно не забывают о такой мелочи, и я надеюсь, что ты тоже не забыл.

— Что? — лицо парня вытянулось и, возобновив шаг, он сердито пробурчал: — Да сколько можно-то?! Я просто иду на день рождение. На день рож-де-ни-я, а не на свидание!

— Хорошего вечера! Обратно возьми такси! — старалась докричаться до него Аманда, когда Билл гневно зашагал по улице.

Как же было странно вновь увидеть Руперта! Еще в прошлой жизни они были лучшими друзьями-озорниками, а сейчас словно стали чужими.

— Я и предположить не мог, что вы с ним общаетесь, — сознался Билл, когда они с Ким остались наедине, подальше от глаз, от шумихи голосов и музыки.

Кимберли ответила пожатием плеч, разливая в прихваченные бокалы остатки вина.

— Он был первым, кого я встретила, после возвращения. И, честно говоря, была этому очень рада. Одной очень тоскливо.

Билл принял один из наполненных бокалов из рук именинницы.

— Вы встречаетесь?

— Не-е-ет, — Воурнерз присела справа от него, сбрасывая крайне неудобные туфли и вытягивая ноги. — Мы дружим. Может, у него и есть что-то ко мне, но это не взаимно.

— Понятно, — Билл провел ладонью по застеленной кровати, где они бросили якорь, и довольно оглядел комнату. — Это твоя спальня?

— Хм, да, моя.

— Совпадение или?..

— Фатум.

Уильям облизал губы, испуская мужской смешок.

— Дверь хоть закрыла?

— Безусловно. Но для начала — тост.

— Твой или мой?

— По этикету тост должен произнести гость в знак уважения к хозяину вечеринки, однако, ты джентльмен, насколько мне не изменяет память, и полагаю, ты уступишь мне такую честь?

Уильям кивнул.

— Итак, во-первых: хочу сказать тебе спасибо, что все-таки пришел, потому что вечер не был бы настолько превосходным без твоего участия; во-вторых… Нет–нет! Молчи! — Кимберли успела накрыть его губы рукой. — Говорю я. Ты же джентльмен, помнишь? Во-вторых: хочу, чтобы то, что произойдет потом, стало стартом для чего-то нового. И совсем неважно, что об этом подумает человечество.

Билл засопел, едва сдерживая смех. Его темной, уснувшей частице, было лестно слышать все это.

— За то, чтобы получилось!

— Немного странный тост, — первое, что позволил себе сказать Билл.

— Какой есть, — Кимберли выглядела очень дерзко.

Убрав подальше посуду с нетронутым напитком, Уильям, чувствуя себя полноправным хозяином, одним движением прижал подругу к себе и, не размениваясь на пылкие игры, поцеловал, позволяя прочувствовать свое состояние. Кимберли откинулась назад, укладываясь на спину. Билл плотно прижался к ней, немедленно задирая подол наряда, наслаждаясь гладкостью кожи. В голове, кроме нестерпимого желания, вспыхнула мысль, что мама была права — как своевременно он прихватил контрацептив.

Парень оторвался от губ и жарко выдохнул, когда Ким, порвав с приличиями, освободилась от рукавов и спустила платье к талии, не утруждая себя полным раздеванием. Уильям коснулся пальцами ткани ее трусиков и влажным ртом провел по сексуальному изгибу шеи.

Сладким запахом духов и будоражащей податливостью Кимберли усыпала его бдительность. Полностью, намертво, опасно. Билл не видел, как вполне натурально разыгрывая страсть, отвлекая пышностью бюста, возлюбленная ловко выудила застежку из-под рубашки. Задев ее ногтем, она расстегнула цепочку и незаметно сняла.

Воурнерз довольно усмехнулась, зажимая серебро в ладони. Билл приподнялся, отвлекаясь от налитой груди и уделяя внимание губам, изогнутым в ликующей улыбке.

— Ты чего? — не уверенно улыбнулся он.

Во взгляде Кимберли уже не было прежнего желания.

— Ты знаешь, что я была влюблена в тебя?

Билл сполз с нее, привставая на локте.

— Правда?

— О, да! Причем очень сильно.

— Нет, я не знал, — возможно, следовало рассказать свою историю безответного чувства, но что-то образумило его.

— А помнишь последнее, что ты сказал мне?

А Уильям на самом деле помнил, давно покаялся, хотел просить прощения.

— Прости меня. Я тогда был сам не свой. Мне очень жаль. Ты замечательная, — он погладил ее щеку, оставляя легкий отпечаток губ на ее припухших губах.

— Билл, теперь прощаю. И ты прости…

— Я? Тебя? За что?

Выгнув шею, Кимберли подарила ему последний страстный поцелуй, а затем отпрянула, откатываясь в сторону и слезая с кровати.

— Он твой, — было последнее, что услышал юноша, когда Воурнерз отошла в сторону, открывая весь обзор на комнату.

Уильям моргнул, не веря своим глазам.

— Тамир? — в голосе читалось куда больше радости, чем следовало бы при таких странных обстоятельствах.

Демон не ответил. Он, закусив губу, изучал парня, и не спешил объяснять, где столько времени пропадал и что происходит. Казалось, что он чудом уместился в узком кресле, привычно босой, в одних темных брюках. Сложив крылья за спиной в подобии двуцветного щита, Тамир о чем-то размышлял. Чертовски красивый, родной, хоть и демон. Билл иронично усмехнулся. Надо же? И допустить не мог когда-то, что в нем взойдет небратский интерес к мужчине, правившем в Аду. Жизнь бывает непредсказуема.

Тамир разомкнул губы и выговорил с вибрацией единственное имя:

— Кимберли.

Билл ощутил силу, что волнами исходила от демона. Тот зачем-то сдерживал ее, а она, как настоящая кошка, по-хозяйски проскальзывала сквозь бреши в его самоконтроле.

Бывшая возлюбленная, понурив голову, приблизилась к демону. Тамир посмотрел на нее испытующе, поднял руку и поднёс ко лбу. Кимберли закричала, упав на колени.

— Иуда, — зарокотал голос жителя Ада.

Уильям, отмерев от минутного шока, задрожал, беспомощно наблюдая, как девушка, застыв неподвижной статуей на мгновение, рассыпалась в прах от легкого движения губ палача.

Ступив на горсть того, что секунды назад еще было человеком, Тамир приблизился к остолбеневшему парню. Следовало кричать, звать на помощь, сорваться и бежать подальше. Но что-то неведомое, околдовав, лишило дара речи, обмотало тело крепкими нитями.

Склонившись над своей давней целью, наследник Темного престола потерся носом о его щеку, языком, оставляя мокрый след у уголка побелевших от страха губ и, просунув сильные руки под колени, подхватил. Взмахнув необъятными крыльями, он поднялся. Билл зажмурился, ожидая огня и боли от контакта с адской кожей, но тот все так же прижимал его к своей груди, не раня, не сжигая. Юноша осмелел, решив ознакомиться с тем, что происходило вокруг. Тамир, позабыв о чем-то там впереди, обратил на него внимание. Он не лишал себя удовольствия от общения взглядами, при этом унося парня куда-то ввысь. Люди считали, что Тьма правит под землей, а в реальности она обитала несколькими слоями под Раем.

— Куда мы? — Билл будто заново научился говорить.

— Ко мне.

— Зачем?

Тамир отвернулся, посчитав, что этой информации будет достаточно и, разжав объятия, сбросил ношу. Билл закричал, когда осознал, что летит вниз, сам, без страховки. Приземление было мягким, но и это едва могло унять испуганно заколотившееся сердце. Тамир плавно приземлился поодаль. Билл прикинул, успеет ли он добежать до выхода из шатра и, спрыгнув наземь, рванул, что есть сил к спасению. Он дернул за край, служивший дверью, сталкиваясь с каменной стеной.

— Боже, нет, — парень зашарил рукой по перегородке, ища ключ.

— Здесь нет выхода.

— Он должен быть!

— Но его нет, — насмехался демон.

— Зачем? Зачем ты это делаешь? Чего ты хочешь? — удар нужно встречать лицом к лицу, а не подставлять беспомощную спину.

— Тебя.

— Что за вздор? Зачем ты притащил меня сюда?

Тамир вздохнул со скучающим видом.

— Билл, ты когда-либо слушал меня?

— Да я запоминаю каждое твое слово! Всегда! И ты спрашиваешь, слушал ли я тебя?!

— Да, — спокойно повторил Лорд, — ты слышал меня сейчас?

— Слышал! Мать твою, я тебя слышал! Да зачем?! Что тебе нужно?!

— Ты. Мне нужен ты, Билл.

— Съесть? Убить? Забрать душу?

Задрав голову, Тамир бесцеремонно захохотал.

— Душа твоя мне не зачем. И я не ем человеческой плоти. Убить… В этом нет потребности.

— А в чем тогда заключается твоя потребность? Что за цирк?! Что ты сделал с Кимберли?!

— Она там, где ей и место.

Билл задохнулся:

— Да как ты… смеешь.

— Прошлый раз ты был куда смелее и сообразительней.

— Прошлый раз был четыре года назад.

— А в днях? — хитро сощурился демон.

— Тысяча шестьсот пятьдесят восемь. С сегодняшним, — ослабевшим голосом подсчитал Уильям. Он все знал, это дьявольское отродье выучило его наизусть, читало, как самую незамысловатую книгу.

Один смытый ход и Тамир, почти касаясь его, принуждал отступать к стене.

— Мне казалось, что этого будет достаточно, — шепнул Лорд, располагая локти по обеим сторонам от головы пойманного, приступая вплотную и голодно вдыхая. — А ты одичал.

Билл отвернул лицо, чем непременно воспользовался Тамир, чертя сухими губами по открытым участкам кожи.

— Чего же я хочу, Билл?

— Я. Не. Знаю.

— Твоя любимая фраза. Ты знаешь.

— Нет, — упрямо твердил свое парень.

— Твое нежелание признаться не помешает мне взять то, что я хочу.

Внутри вспыхнула агрессия, и Билл, вздернув подбородок, с ненавистью посмотрел злодею с глаза.

— Я — мужчина, — напомнил он.

— Удивительно, я тоже.

— Я. Муж-чи-на. Ты оглох?

— Раньше тебя не заботил сей задорный факт.

— Когда «раньше»? Не было «раньше»!

— Напомнить? В тринадцать лет. Твоя первая близость.

— Ее звали Дженнифер. Дженнифер Стакхаус.

— Врешь, — удовлетворенно улыбался Тамир. — Она не первая.

— У меня не было ни с кем ничего до нее.

— Снова врешь. Время от времени к тебе захаживали мои послы…

Уильям залился краской, как вспыхнувший факел.

— Вспомнил, — резюмировал Лорд. — А еще, меньше часа назад, не обо мне ли ты думал, как о предмете глубокой симпатии?

Если бы он мог, наверняка лопнул бы от смущения.

— Молчание — золото, Билл. Хоть этот урок ты усвоил.

Неожиданно больно надавив жертве на челюсть, Тамир атаковал губами. Он запустил язык, не давая возможности опомниться, оттолкнуть, вырваться. Он, щелкнув пальцами, сжег единственное препятствие близости — одежду, рассыпавшуюся на молекулы, и рванул парня за волосы вверх. Билл едва успел прочувствовать боль, как обнаружил себя зажатым между холодными камнями и палящим телом демона. Ослабив давление, тот пригнулся, спуская его ниже и демонстрируя, что ошибки быть не может: да, он — мужчина, жаждущий его.

— Отпусти.

Демон провел когтями вдоль худой спины, оставив красные следы на пояснице.

— Нет, — он лизнул дрожащий подбородок, не больно закусывая его.

— Пожалуйста.

Темный Лорд смотрел в ответ пламенем, почти ослепляя свечением кожи. Уильям, смутившись адской похоти, отвернулся, надрывно повторяя:

— Пожалуйста.

Тамир перевел дыхание, с заметным сожалением вымолвив:

— Я не могу.

Он отстранился и Уильям осознал, что каким-то чудным образом переместился на огромное ложе. Намерившись спрыгнуть, он спустил ногу на пол и тут же в ужасе отдернул. Билл закрутился, озираясь вокруг — отовсюду, шипя, к центру действий сползались все существующие гады. Тамир, по-царски прошествовав по чешуйчатому ковру, забрался рядом. Билл отполз к изголовью, потрясая головой и приговаривая лишь слово «нет». Демон подцепил его ногу и потянул на себя. Уильям задергался, тут же ощущая, как прозрачные кандалы сковывают действия, привязывая к столбцам кровати. Тамир придавил его своим весом, притиснувшись настолько плотно, что не обращать внимание на некоторые детали его физиологии было просто невозможно. Зардевшись, парень натянул ремень, почти выкручивая запястье, все же уповая на удачу. Демон погладил его по внутренней стороне бедра и, немного замявшись, жгуче дотронулся между ног. Уильям ошеломленно пискнул, завертевшись под захватчиком, чтобы хоть как-то убрать хозяйничающую ладонь, притушить огонь между ними и раздражающую, совсем новую дрожь, рожденную от бесстыдных манипуляций.

Тот лишил его одежды, он лишил его защиты, но ведь есть кто-то, с кем Билл был связан вопреки всему? И только он приходит на помощь и слышит то, чего не знают другие.

— Том.

Упоминание имени Проводника принесло временное успокоение и почти нерушимую веру в то, что спасение близко. Тамир окаменел, внимательно глядя на него. Сам же Билл, сглотнув накатившие слезы, просиял, уже с улыбкой призывая:

— Том. То-о-ом. Томми. То-о-ом, я здесь!

Служитель Ада подавшись вперед, резко зажал его рот, вжимая в матрас и внезапно, качнув тазом, вторгаясь в тело. Уильям замычал от боли, стреляющей от эпицентра вторжения до самого затылка. Не убирая руку, Тамир задвигался, прокладывая дорогу к конечному стремлению, и приблизившись к уху, едва уловимо приказал:

— Спи.

Слабость, как сладкий пар анестезии, развеяла реальность, утаскивая Билла в забытье. Ведь это сон, такой коварный, страшный сон.

Дата добавления: 2015-08-02