Применение силы чтобы защититься в школе

Я хочу рассказать, как я и несколько учащихся исполь­зовали силу ради защиты, чтобы привнести порядок в хаос, царивший в экспериментальной школе. Эта шко­ла была создана для детей, которые выбыли или были отчислены из обычных учебных заведений. Админи­страция рассчитывала продемонстрировать с моей помощью, что школа, основанная на принципах ННО, сумеет достучаться до этих учеников. Моей задачей было обучить процессу ННО и консультировать в те­чение года. У меня было всего четыре дня на занятия, и их явно не хватило, чтобы внятно разъяснить разни­цу между ННО и вседозволенностью. В результате не­которые преподаватели предпочитали игнорировать конфликты и беспокойное поведение, вместо того что­бы работать с ними. Под натиском нарастающего хаоса администрация уже была готова закрыть школу.

Когда я попросил дать мне возможность поговорить с учениками, которые более всех способствовали этому столпотворению, директор выбрал восемь мальчиков в возрасте от одиннадцати до четырнадцати лет. Ниже при­ведены выдержки из беседы, которая у нас состоялась.

Я:	(выражая мои чувства и потребности, не задавая предварительных вопросов) Я очень расстро­ен сообщениями преподавателей о том, что во многих классах царит полная бесконтрольность. Я очень хочу, чтобы эта школа добилась успеха. Надеюсь, вы сможете помочь мне понять, в чем заключаются проблемы и что можно сделать для их решения.
Уилл:	Наши учителя — полные придурки!
Я:	Ты говоришь, Уилл, что чувствуешь отвращение к преподавателям и хочешь, чтобы они что-то изменили в нынешнем положении вещей?
Уилл:	Да нет же, они придурки, потому что-стоят стол­бами и ничего не делают.
Я:	Ты имеешь в виду, что чувствуешь «прощение, потому что хочешь от них более, заметной реак­ции на возникающие проблемы. (Это уже вто­рая попытка сформулировать чувства и жела­ния.)
Уилл:	Точно! Что бы ни творилось, они стоят и улыба­ются, как придурки.
Я:	Ты не мог бы привести мне пример такого ниче­гонеделания?
Уилл:	Легко. Прям этим утром один чувак явился с бу­тылкой виски, она торчала из его кармана, как маяк на мысу. Все это видели, и училка видела, но она просто отвернулась, и все.
Я:	Похоже, вы не питаете уважения к преподавате­лям, когда они просто стоят и ничего не делают. А вы хотели бы, чтобы они что-нибудь сделали? (Еще одна попытка достичь полного понима­ния.)
Уилл:	Ну да.
Я:	Я разочарован, потому что предпочел бы, чтобы они были в состоянии решать вопросы с учени­ками, но, похоже, я не смог объяснить им как следует, что я имел в виду.

Разговор сворачивает на одну особенно серьезную проблему: те учащиеся, которые не хотят работать, бес­покоят тех, кто работает.

Я:	Я очень хочу попытаться решить эту проблему, потому что учителя говорят мне, что это беспо­коит их больше всего. Я был бы вам признателен за любые мысли, которыми вы захотите со мной поделиться по этому поводу.
Джо:	Учитель должен завести себе дубинку.
Я:	Значит, Джо, ты хочешь, чтобы преподаватели били тех учащихся, которые мешают другим.
Джо:	А никак иначе не заставишь их прекратить ва­лять дурака.
Я:	То есть ты сомневаешься, что какой-то другой способ сработает. (Все еще пытаясь определить чувства Джо.)
Джо:	А никак иначе не заставишь их прекратить ва­лять дурака.
Я:	То есть ты сомневаешься, что какой-то другой способ сработает. (Все еще пытаясь определить чувства Джо.)
Джо:	Согласно кивает.
Я:	Я очень удручен, если это единственный способ. Я терпеть не могу улаживать дела таким спосо­бом и хотел бы проверить другие.
Эд:	Почему?
Я:	Причин несколько. К примеру, вот я прекращаю ваши бесчинства в школе при помощи дубинки, но скажите мне, что будет, когда трое или чет­веро из тех, кого я ударил в классе, окажутся на стоянке рядом с моим автомобилем, когда я со­берусь домой.
Эд:	(улыбаясь) Тогда вам лучше взять с собой палку побольше!
Я:	(ощущая уверенность, что понял сообщение Эда, и убедившись, что он знает, что я понял, я про­должаю, не пересказывая) Вот об этом я и го­ворю. Я хотел бы, чтобы вы видели, насколько меня беспокоит такой способ улаживать дела. Я слишком рассеян и могу забыть где-нибудь свою большую палку, но даже если она будет при мне, мне не нравится идея бить ею кого-либо.
Эд:	Тогда можно вышибить их из школы.
Я:	Вы хотите, Эд, чтобы мы временно отстранили от занятий или отчислили детей из школы?
Эд:	Да.
Я:	Эта идея мне тоже не слишком по нутру. Я хочу показать, что есть другие способы решить кон­фликты в школе, кроме как выгнать кого-то. Я буду чувствовать, что потерпел неудачу, если это будет самое большее, на что мы окажемся способны.
Уилл:	Если чувак ни фига не делает, может, тогда вы­ставить его в нифиганеделательный класс?
Я:	Ты предлагаешь, Уилл, выделить комнату, куда отсылать тех, кто не дает заниматься осталь­ным?
Уилл:	Точно. Какой толк с них в классе, если они ниче­го не делают.
Я:	Эта идея кажется мне очень интересной. Я хо­тел бы услышать, как должна быть организована такая комната.
Уилл:	Иногда приходишь в школу ужасно злой и ниче­го не хочется делать. Так можно будет пойти в такую комнату и побыть там, пока не захочется что-то сделать.
Я:	Я понял вашу мысль, но я предвижу, что учителя захотят знать, пойдут ли студенты по своей воле в эту пустую комнату.
Уилл:	(уверенно) Они пойдут.

Я сказал: я считаю, что план мог бы сработать, если мы сумели бы показать, что цель не в том, чтобы нака­зать, а чтобы одновременно обеспечить место для тех, кто учиться не хочет, — и возможность учиться для тех, кто учиться хочет. Я также предложил объявить, что ни-чегонеделательная комната — продукт мозгового штур­ма учащихся: так она имела бы куда больший успех, чем если бы была учреждена указом дирекции.

Ничегонеделательная комната была выделена для учащихся, которые были не в духе, не желали участво­вать в школьных занятиях или мешали учиться другим. Иногда студенты отпрашивались сами; иногда их об этом просили учителя. Мы разместили в этой комнате учительницу, которая лучше остальных справлялась с ННО, и она разговаривала с теми, кто приходил, весь­ма продуктивно. Это нововведение стало огромным успехом в процессе восстановления порядка в школе, потому что ученики, придумавшие комнату, ясно дали понять соученикам ее цель: защищать права тех детей, которые хотели учиться. Мы использовали разговор с учащимися, чтобы продемонстрировать преподавателям, что есть и другие средства решения проблем, по­мимо избегания конфликта или использования кара­тельных мер.

Итоги

В ситуациях, где отсутствует возможность общения, — таких, как наличие непосредственной угрозы, — нам может понадобиться использование силы ради защиты. Намерение, стоящее за этим, — предотвратить боль или несправедливость, но не наказать или причинить людям страдания с целью заставить их раскаяться или измениться. Использование силы в качестве кары по­рождает враждебность и усиливает сопротивление тому самому поведению, которого мы пытаемся до­биться. Наказание вредит доброй воле и самоуваже­нию, смещает внимание с ценности самого действия на внешние последствия. Обвинение и наказание не могут создать у других мотивации, которые мы стремимся им передать.

Человечество спало — и все еще спит —

— в тесной колыбели радостей своих мелких страстей.

Тейяр де Шарден

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Освободиться от старой программы

Нас всех учили вещам, которые ограничивали нас как людей, причем инициатива в этом плане мог­ла исходить от родителей, полных-благих намерений, преподавателей, духовенства или кого-либо еще. Пере­даваемая из поколение в поколение целые столетия, большая часть этого разрушительного культурного на­следия настолько глубоко укоренилась в наших жизнях, что мы этого даже не ощущаем. В одной из своих ре­приз знаменитый комик Бадди Хакетт, воспитанный на обильной стряпне матери, утверждал, что не представ­лял, как можно встать из-за стола, не чувствуя изжоги, пока не оказался в армии. Точно так же боль, порожден­ная разрушительными особенностями культуры, в ко­торой мы выросли, стала неотъемлемой частью наших жизней, так что мы даже не чувствуем ее присутствия. Необходимы огромная энергия и понимание, чтобы признать это разрушительное воспитание и преобразовать его в драгоценные мысли и поступки, служащие самой жизни.

Это требует осведомленности о своих потребно­стях и способности войти с ними в контакт; и то, и дру­гое — тяжелая задача для людей нашей культуры. Мало того, что нас никогда не учили грамотному обраще­нию с нашими потребностями, мы часто подвергаем­ся культурной обработке, которая активно блокирует наше познание себя таким способом. Как говорилось выше, мы унаследовали язык, который служил королям и знати для возвышения над чернью. Желание людей развить понимание собственных потребностей всяче­ски подавлялось, вместо него внушалось послушание и подчинение властям. Наша культура подразумевает, что иметь потребности — это плохо; слово «нуждаю­щийся» применительно к человеку означает слабость и зависимость. Когда люди выражают свои потребности, их часто называют «эгоистичными», а употребление местоимения «я» время от времени приравнивается к эгоизму или себялюбию.

Предлагая разделить наблюдение и оценку, что­бы признать мысли или потребности, определяющие наши чувства, а также выра­жать просьбы на ясном язы­ке действия, ННО усиливает понимание тех культурных условностей, которые по­стоянно оказывают на нас свое влияние. И рассмотрение этих условностей в све­те осознания — ключевой шаг для того, чтобы сломить их воздействие.

Дата добавления: 2015-07-16