Прежде всего проявите эмпатию

Но в большинстве случаев до того, как другая сторона войдет в контакт с нашими чувствами, требуется сде­лать еще один шаг. Если мы хотим, чтобы нас слышали в таких ситуациях, нам следует сначала проявить эм­патию, поскольку другим часто бывает трудно увидеть наши чувства и потребности. Чем больше эмпатии мы проявим к тому, что вынуждает их вести себя так, что наши потребности не находят отклика, тем более веро­ятно, что впоследствии они смогут отплатить нам вза­имностью.

За прошедшие тридцать лет у меня был богатый опыт ненасильственного общения с людьми, которые свято придерживались определенных убеждений относитель­но превосходства одних рас и этнических групп над дру­гими. Однажды утром в аэропорту я подсел вторым пас­сажиром в такси, отправлявшееся в центр города. Такси­сту по рации пришло сообщение от диспетчера: «Под­берите мистера Фишмана у синагоги на Мэйн-стрит». Первый пассажир пробор­мотал: «Жиды встают с утра пораньше, чтобы разводить нас на деньги».

Не менее двадцати секунд я мысленно выпускал пар из ушей. Несколькими годами раньше первой моей реак­цией было бы желание ударить такого человека. Потом я сделал несколько глубоких вдохов и дал себе некото­рое время для эмпатии боли, страху и гневу, кипевшим во мне. Я проявил внимание к своим чувствам. Я осо­знал, что мой гнев исходит не из моего попутчика и не из утверждения, которое он только что сделал. Его ком­ментарий вызвал во мне целую бурю, но я знал, что мой гнев и глубокий страх имеют куда более давнюю и заста­релую причину, чем те слова, которые он произнес. Я от­кинулся на сиденье, позволив жестоким мыслям охватить меня целиком.

Я даже на­слаждался, воображая, как бы расквасил ему нос. Проявление эмпатии к се­бе позволило мне сосредо­точить внимание на выраже­нии общечеловеческих ценностей в том, что он сказал, и первые мои слова были: «Вы чувствуете, что...?» Я по­пытался эмпатизировать ему, чтобы услышать его боль. Почему? Потому что я хотел видеть красоту в нем и для него, чтобы полностью понять то, что я испытал, когда он высказался. Я знал, что я получил бы это понимание, если бы он сам был в состоянии бури. Моим намерением было войти в контакт и выказать почтительную эмпатию жиз­ненной энергии в нем, которая стояла за его комментари­ем. Мой опыт говорил мне, что, если бы я смог эмпатизи­ровать ему, он впоследствии смог бы услышать меня. Ему это было бы нелегко, но возможность появится.

— Вы чувствуете, что расстроены? — спросил я. — Кажется, вам довелось сильно пострадать от евреев.

Он оглядел меня и ответил:

— Да уж! Отвратительный народец: за деньги они на все готовы.

— Вы чувствуете недоверие и потребность защи­тить себя, когда вам приходится иметь с ними финан­совые дела?

— Именно! — воскликнул он.

Мой попутчик продолжал выносить одно суждение за другим по мере того, как я озвучивал чувства и по­требности, стоящие за каждым из них. Когда мы фик­сируем внимание на чувствах и потребностях других людей, мы пропускаем через себя общечеловеческие ценности. Когда я слышу, что кто-то боится и хочет за­щитить себя, я признаю, что тоже имею потребность в защищенности, я тоже знаю, каково испытывать страх. Когда мое сознание сосредоточено на чувствах и по­требностях другого человека, я вижу общность нашего опыта.

Мой основной конфликт касался того, что творилось у него голове, но я знал, что сильнее рад человеческо­му существованию, когда не слышу, что люди думают. Когда речь идет о людях с подобным образом мышления — я научился больше наслаждаться жизнью, когда слышу то, что происходит в их сердцах, и не обращаю внимания на содержимое их голов.

Этот человек продолжал изливать свои печали и горести. И не успел я глазом моргнуть, как он покончил с евреями и обрушился на чернокожих. Множество самых разных вещей и людей. были повинны в его несчастьях. Я просто слушал его не менее десяти минут — и только тогда он остановился: теперь его поняли. Теперь я сообщил ему, что проис­ходило со мной.

Я: Знаете, когда вы начали говорить, я почувствовал сильный гнев, я был расстроен, опечален и ошеломлен, потому что у меня совсем другой опыт общения с евреями, и мне очень жаль, что у вас нет такого опы­та, как у меня. Вы можете сказать мне, что сейчас услышали из моих слов?

Попутчик: О, я не говорю, что все они...

Я: Извините меня, но остановитесь на секунду. Вы можете сказать мне, что услышали из моих слов?

Попутчик: О чем вы говорите?

Я: Я повторю, что я пытаюсь сказать. Я очень хочу, чтобы вы услышали ту боль, кото­рую я чувствую в ваших словах. Мне дей­ствительно важно, чтобы вы услышали это. Я говорил, что почувствовал большое огорчение, потому что мой опыт общения с евреями был совсем не таким, как ваш. Мне очень жаль, что с вами не произошло ничего, кроме тех событий, которые вы описывали. Вы можете сказать, что услы­шали из моих слов?

Попутчик: Вы говорите, что я не имею никакого пра­ва говорить подобное.

Я: Нет, я хотел бы, чтобы вы услышали меня иначе. Я действительно не хочу обвинять вас. У меня нет ни малейшего желания об­винять вас.

Я намеревался свернуть разговор: из моего опыта следовало, что, если люди слышат хотя бы малейший оттенок обвинения, они не в состоянии услышать нашу боль. Если бы этот человек сказал: «Я наговорил тут ужасные вещи, мои заявле­ния были настоящим расизмом», — он тоже не услы­шал бы мою боль. Коль скоро люди думают, что они сделали что-то не так, они не могут полностью прочув­ствовать нашу боль.

Я не хотел, чтобы он услышал обвинение; я хотел, что­бы он понял, что произошло внутри меня, когда он на­чал высказывать свои замечания. Обвинить легко. Люди привыкли слышать обвинения; иногда они соглашаются с этим и ненавидят себя, что не мешает им и дальше вести себя по-прежнему, а ино­гда они ненавидят нас за то, что мы назвали их расистами или бездушными людьми, что тоже никак не влияет на их поведение. Если мы чувствуем, что в голове у них по­селилась мысль об обвинении, как я почувствовал это, сидя в такси, то нам, возможно, следует остановиться, вернуться к началу и послушать их еще.

Дата добавления: 2015-07-16