Глава двадцать четвертая

Краем глаза я заметила, что мимо прошла Дженна. Возможно, то был самый счастливый миг в моей жизни, и следовало бы победно потрясать кулаком, но это было до крайности глупо. Блейк попросил всех немного обождать, пока мы с ним перекинемся хоть парой слов. Широко раскинув руки, он подошел и обнял меня. Я упала в его объятия, прижалась к груди, и он крепко стиснул меня, поцеловав в макушку. Все как прежде, все-все-все, мы подходили друг другу, как две сложные детальки пазла. Все как тогда – два года одиннадцать месяцев и двадцать один день назад, когда он пришел ко мне с утра, после ночи любви, и сказал, что уходит от меня.

И неожиданно меня захлестнула волна гнева. Я вспомнила: он принес мне в постель поднос с завтраком, сел на кровать и принялся объяснять, как сложно, как изощренно устроен его ум. Он мялся, трусил, прятал глаза, и я решила, что он собрался сделать мне предложение. Я боялась, что он собрался мне его сделать, а когда он замолчал, была готова буквально на все, лишь бы он его сделал. А потом он стоял перед гардеробом, а я лежала с подносом еды, вдавившим меня в кровать, и решал, что из вещей необходимо взять с собой в вольную одинокую жизнь. Если б одинокую, если б он не встречался с Дженной за моей спиной, с самого начала, с первых же дней съемок его телешоу. В тот самый день я потеряла возлюбленного, напилась, лишилась работы и водительских прав, а вскоре и квартиры, которую мы продали.

Он крепко держал меня два года одиннадцать месяцев и двадцать один день, но сейчас вся моя любовь к нему вдруг испарилась, уступив место злости. Я открыла глаза и увидела Жизнь: он с улыбкой смотрел на меня, прижавшуюся к Блейку. Я смешалась, меня смущали собственные неожиданные, разноречивые эмоции, и я высвободилась из сильных объятий.

– Поверить не могу, что ты здесь, – повторял Блейк, удерживая меня за плечи. – Выглядишь замечательно, все вообще замечательно! – Он рассмеялся, и мой гнев слегка утих.

– Блейк, познакомься с моим лучшим другом.

Он неохотно, медленно обернулся, словно не вполне понимая, о чем речь.

– Да, да, конечно. Привет, как поживаете? – И торопливо, точно делая нам с Жизнью одолжение, пожал ему руку, а потом снова с восторгом обратился ко мне: – Я так рад, что ты приехала.

– Я тоже, – рассмеялась я.

– Ты сюда надолго?

– Да просто заскочила сказать привет. Хотела посмотреть, как выглядит мечта в реальности.

– Оставайся и прыгни вместе с нами.

– О'кей, мы с удовольствием.

Его озадачило это «мы». Он бросил быстрый взгляд на Жизнь, а потом кивнул мне:

– Да, конечно.

Ему пора было начинать инструктаж, и он вернулся к группе, которой необходимо усвоить, как правильно вести себя во время свободного падения. Я-то преотлично все это и так знала.

– Ну извини, – тихо попросила я прощения у Жизни, который, впрочем, довольно прилежно исполнял упражнения.

– Без проблем. Он, кажется, был искренне рад тебя видеть. Это здорово, Люси.

– Да, здорово, – нервно согласилась я. – Ну что, может, все-таки прыгнешь?

– Нет, – он весело усмехнулся, – вид снизу меня вполне устраивает.

Я проследила за его взглядом и поняла, что устраивает его загорелая задница блондинки, выполнявшей наклоны прямо перед ним.

– Да уж, захватывающее зрелище… Ну хотя бы в самолет сядь.

– Ни за что.

– Ты и летать боишься?

– Нет, меня пугает перспектива врезаться в землю на бешеной скорости.

– Тебе не обязательно прыгать. Правда, ты можешь просто подняться в воздух вместе с нами, я хочу, чтобы ты посмотрел, как это происходит. Полет занимает не больше двадцати минут, и ты спокойно вернешься на землю с пилотом, старым проверенным способом.

Он поглядел на небо, что-то прикидывая в уме.

– Ладно.

Я пошла с Блейком в ангар, чтобы помочь с экипировкой.

– А твоя девушка не будет прыгать? – невинно осведомилась я по дороге с самым безмятежным видом – он не должен догадаться, что мое счастье зависит от его ответа.

– Моя девушка? – Он смотрел на меня в замешательстве. – Какая девушка?

Я едва не пустилась в пляс.

– Девушка, которая занимается регистрацией. – Я нарочно не стала называть ее имя, чтобы он не подумал, будто она для меня хоть что-нибудь значит. Глупо, конечно, учитывая тот факт, что мы с ней совсем недавно разговаривали. – Девушка, которая работала вместе с тобой над передачей. Да вон она.

Я махнула рукой туда, где Дженна разговаривала с остальными – беспрерывно улыбаясь и подшучивая. В этот момент она, вероятно, сказала что-то особенно забавное, и все рассмеялись, включая и Жизнь. Отчего-то мне это было неприятно.

– A-а, да это Джен.

Джен, а не Дженна. Я возненавидела ее еще сильнее.

– С чего ты взяла, что она моя девушка?

– Не знаю. По-моему, она как раз в твоем духе.

– Джен? Ты думаешь? – Он с интересом посмотрел на нее, и этот взгляд мне нисколько не понравился. Мне хотелось вернуть к себе его внимание, но не пальцами же щелкать у него перед носом. Тогда я встала так, чтобы загородить ее, и это сработало – он занялся снаряжением. Некоторое время мы молчали. Я надеялась, что размышляет он не о Дженне. И судорожно пыталась придумать, что сказать дальше, но он меня опередил:

– Значит, это твой парень?

– Он? Нет. – Я засмеялась. – Это совершенно удивительная история, ты ее оценишь. – Я должна сказать ему правду, я очень хочу сказать ему правду. – Пару недель назад я получила письмо из «Агентства Жизни». Ты что-нибудь слышал о них?

– Да. – Он перестал заниматься снаряжением и глядел на меня. – Я читал статью, пока сидел в очереди к зубному, про женщину, которая встретилась со своей жизнью.

– Она стояла рядом с вазой с лаймами и лимонами? – взволнованно спросила я.

– Не знаю.

– Ну, не важно. В общем, он моя жизнь. Поразительно, да?

Я была уверена, что это произведет на него впечатление, он же всегда интересовался такими штуками, читал книги по саморазвитию, самосовершенствованию, самопознанию и прочим само… Всегда любил поговорить о разных религиозных доктринах, реинкарнации, о жизни после смерти, так что это ему – ровно то, что надо. Встретить Жизнь во плоти – да мог ли он вообразить, что я когда-нибудь доберусь до таких высот! Убежденная, что он преисполнится самого горячего энтузиазма, я говорила все более страстно. Ведь я хотела, чтобы он понял: я способна проникнуться очень правильными идеями, я изменилась, стала гораздо глубже и содержательнее, и он может смело полюбить меня вновь.

– Он твоя жизнь?

– Да.

– А зачем он здесь?

Вот так вопрос. Похоже, он хочет сказать: он твоя жизнь, а здесь-то он что делает?

Я перевела дух и решила, что надо дать задний ход, но было уже поздно, а к тому же неуважительно по отношению к Жизни: он меня сюда привез, хотел устроить мне сюрприз, старался мне помочь в авантюре под названием «вернуть Блейка».

– Суть в том, что мы проводим какое-то время вместе, стараемся узнать друг друга. Когда человек занят работой, друзьями, прочими вещами, он часто упускает из виду нечто важное. Я, очевидно, упустила из виду себя. Точнее, упускала. Но теперь он повсюду со мной. Знаешь, он славный. Он тебе понравится.

Блейк кивнул и вернулся к сборам.

– Я тут надумал выпустить книжку по кулинарии. Хорошая мысль?

Несколько неожиданный поворот в беседе, но я не выказала удивления.

– Правда? Это замечательно.

– Да. – Он оживился. – И напрямую связано с моей передачей. Ты, кстати, смотрела ее? Люси, это такой кайф, я никогда ничего лучше не делал. Мы объездили столько интереснейших мест, сталкивались с потрясающими традициями и обычаями, а про еду я вообще не говорю. Запах, цвет, невообразимые вкусовые сочетания – меня это дико вдохновляет, хочется все запомнить и приготовить самому.

– Ну здорово, ты же всегда любил готовить.

– Ты понимаешь, мне хочется не просто это повторить, а изменить на свой вкус. Я так и книгу хочу назвать «На вкус Блейка». Издатели в восторге, а телевизионщики говорят, что можно будет сделать еще одну передачу, уже не о путешествиях, а о кулинарии тех мест, где я побывал.

Глаза его сверкали, он говорил вдохновенно, порой сбивчиво, он был полон сил, фантазий, планов и надежд. Как же замечательно видеть Блейка таким, как прежде, Блейка, из которого кипучая энергия бьет через край.

– Я бы хотел, чтобы ты попробовала мои новые блюда, Люси, – улыбнулся он.

– Вот спасибо, я с удовольствием!

– Правда?

– Конечно, Блейк, с превеликим удовольствием. Я и сама тоже хочу снова начать готовить. Как-то у меня с этим не ладилось последнее время. Навык, что ли, утратила. Я же переехала в небольшую студию, и там кухня не такая…

– Ой, слушай, насчет кухни. В пекарне, конечно, была неплохая, но сейчас у меня… это надо видеть. Плита там просто обалденная, с антипригарным покрытием, многофункциональная. У нее сорок разных режимов – для свежих и замороженных продуктов, и нужно просто задать параметры, ну, вес, например, а дальше она автоматически выбирает оптимальное…

–… время и выключается, когда блюдо готово, экономя электроэнергию, – перебила я.

Он разинул рот от удивления.

– А откуда ты знаешь?

– Я это написала, – гордо ответила я.

– Не понял, что ты написала?

– Инструкцию по применению. Я работаю в «Мантике». Точнее, работала до вчерашнего дня. Я переводила инструкции.

Он так странно на меня смотрел, что я обернулась – может, у меня за спиной кто-то есть и он на него таращится?

– А в чем дело?

– Но что произошло с «Квин и Даунинг»?

– Да я уж сто лет там не работаю, – небрежно махнув рукой, пояснила я. А потом уже более серьезно спросила: – Разве Адам обо мне ничего не рассказывал?

Я искренне полагала, что он в курсе всех моих дел, что ему исправно обо всем сообщают, и три года кряду я поступала и врала, исходя из этого. А он, оказывается, и понятия не имел, как я живу, начиная с Первого дня, со дня нашего расставания.

– Адам? Нет. – Он немного смутился, но тут же улыбнулся, и лицо его оживилось. – Давай я тебе расскажу про марокканский пирог…

– Он думает, что я тебе изменяла, – перебила я. Я абсолютно не собиралась этого говорить, у меня и в мыслях такого не было, когда я прокручивала в голове сценарии нашей встречи. Но – само с языка сорвалось.

– Н-да? – Он-то намеревался рассказать о шафране и явно был сбит с толку.

– Они все так думают.

Я очень старалась, чтобы меня не выдала дрожь в голосе, дрожь, порожденная не волнением, а злостью. Она снова поднималась во мне горячей волной, и я пыталась ее сдержать.

– Блейк, – в ангар просунулась голова какого-то парня, – нам пора выдвигаться.

– Уже иду, – отозвался Блейк и подхватил свое снаряжение. – Пойдем, – ухмыльнулся он.

И гнев опять испарился – мои губы невольно растянулись в улыбке.

Самолет вмещал шесть человек, таким образом, мы разделились на три группы. Гарри был в сцепке с Блейком, а юная девица, намеревавшаяся заиметь младенца от Блейка, в сцепке с другим инструктором, по имени Джереми – именно его появление удержало меня от того, чтобы высказать Блейку, что я о нем думаю. Девица смотрела на Гарри с откровенной ревностью. Жизнь облачился в оранжевый комбинезон и защитные очки. Он сидел на полу у меня между ногами, спиной ко мне, и взгляды, которые он периодически бросал через плечо, были исполнены величайшего отвращения и ужаса.

Мы оторвались от земли, и он злобно прошипел:

– «Вид будет о-очень красивый».

– Он и есть красивый, – тихонько ответила я.

– «Ты можешь приземлиться с пилотом», – сердито пробормотал он. – Ты меня обманула. Солгала мне. Одна большая ложь, – ядовитым шепотом заключил он.

– Тебе не обязательно прыгать. – Я пыталась расслабиться, но на самом деле была сильно встревожена. Нельзя, чтобы Жизнь выступил с гигантской разоблачительной правдой. Не здесь и не сейчас, когда Блейк так близко, что наши ноги соприкасаются.

– Почему же я тогда привязан к тебе этой веревкой, как пуповиной?

– Ты можешь притвориться, что у тебя приступ паники. Мы вместе вернемся на землю. Я, знаешь, не против прыгнуть потом в связке с Блейком.

– Притвориться? На кой черт мне притворяться?! – Он отвернулся и умолк.

Гарри был в полном ужасе и совершенно позеленел. Я видела, что его бьет крупная дрожь. Наши взгляды встретились.

– Тебе очень понравится. И потом, вообрази себе Деклана без бровей.

Он слабо усмехнулся и начал делать глубокие вдохи. Мы с Блейком смотрели друг на друга, пока самолетик взбирался вверх. И оба не могли перестать улыбаться. Он потряс головой, будто все никак не мог поверить, что я здесь. Наконец мы набрали нужную высоту. Мы летели уже минут двадцать, пора было приступать к делу. Блейк открыл дверь, и внутрь ворвался свежий ветер, а внизу раскинулась земля, похожая на лоскутное одеяло.

Жизнь разразился длинной тирадой непечатных ругательств.

– Женщины первыми, – прокричал Блейк, давая пройти вперед нам с Жизнью.

– Нет-нет, сначала ты, – твердо сказала я. – Мы последние. – Я хотела взглядом дать Блейку понять, что мой напарник боится, но Жизнь как раз обернулся ко мне.

– Нет, я настаиваю, – ответил Блейк. – Все как в старые добрые времена.

– Я бы с радостью, но… он немного нервничает, так что, думаю, будет лучше, если мы сначала посмотрим, как у вас получается. Ладно?

И тут Жизнь буквально взорвался от злости:

– Нервничаю? Нет, я не нервничаю! Вперед, давай сделаем это.

Отталкиваясь ногами от пола, он на заднице двинулся к выходу, волоча меня следом. Меня это глубоко изумило, но я не стала возражать, а вместо этого проверила крепления и убедилась, что с парашютом все в порядке. Мы добрались до двери. Быть не может, неужели Жизнь и правда решился? Я не сомневалась, что нам придется возвращаться назад вместе с пилотом, и всю дорогу сидела расстроенная и разочарованная, но теперь адреналин хлынул мне в кровь.

– Ты готов? – крикнула я ему в ухо.

– Ненавижу тебя, – проорал он.

Громко досчитав до трех, я выпихнула его наружу. И вот мы уже несемся к земле со скоростью двести километров в час. Жизнь орал во всю мочь, то был оглушительный, нескончаемый вопль ужаса, а я испытывала несказанное счастье. Чтобы подбодрить его, я издавала громкие радостные кличи – он должен понять, что все идет прекрасно, и мы должны кувыркаться в небе, не разбирая, где верх, где низ, так оно и полагается. Через десять секунд мы приняли позу свободного падения и еще пятнадцать секунд неслись на всех парах – холодный ветер свищет в ушах, в голове, во всем теле, пронизывая его насквозь и наполняя душу леденящим восторгом. Когда мы достигли отметки в пять тысяч футов, я раскрыла основной парашют, и ветер, бешено ревевший в ушах, стих. Наступила тишина, мир и блаженство.

– О господи боже мой. – Он говорил прерывисто и хрипло. Голос сорвал своими воплями.

– Ты в порядке?

– В порядке? Да у меня едва сердечный приступ не случился. Но это, – он огляделся вокруг, – это восхитительно.

– Говорила же тебе. – Мне было так хорошо, так счастливо, что я могу разделить этот миг с ним. Я едва не разрыдалась от избытка чувств: мы вдвоем в голубом просторе, парим, точно самые свободные две души во вселенной.

– Я не всерьез сказал, что ненавижу тебя.

– Это хорошо. Потому что я тебя люблю, – слова возникли сами, из ниоткуда.

Он повернул ко мне голову.

– И я тебя люблю, Люси, – сияя, ответил он. – А теперь кончай болтать, ты мешаешь мне наслаждаться.

Я засмеялась.

– Хочешь порулить?

Жизнь взял на себя управление парашютом, и мы поплыли по небу, как птицы, вбирая в себя весь мир, каждой клеточкой ощущая, что мы живые, что мы едины и неразрывны. Наш общий миг счастья. Полет длился четыре минуты, и перед приземлением я взяла управление на себя. Мы сгруппировались – ноги согнуты, колени вместе, – я замедлила ход, и мы мягко коснулись земли.

Жизнь покатился по земле, сотрясаясь от веселого хохота.

Освободившись от меня, он принялся скакать и бегать кругами, точно пьяный, радостно вопя и смеясь.

– Это абсолютно запредельно. Я хочу еще, давай еще раз прыгнем, можно еще раз?

Я засмеялась:

– Поверить не могу, что ты это сделал.

– Дать перед ним слабину? Ты что, шутишь?

– Ты о чем?

– О Блейке. О чем же еще? Я не хочу, чтобы этот идиот решил, будто я чего-то не могу. Пусть знает, мне плевать, чего он там обо мне думает, я куда круче, чем ему кажется.

– В смысле? Я не понимаю. Зачем ты выдумываешь себе повод для столкновения с ним?

– Да я ничего не выдумываю, Люси. Это и есть цель. И всегда была.

– О чем ты говоришь?

– Не важно, забудь. – Он широко улыбнулся и вновь принялся восторженно скакать вокруг меня. – У-у-у-х-у-у!

Мне было так хорошо, что он доволен. Но меня смущали причины его довольства, и я наблюдала за дикими плясками радости со смешанными чувствами. Конечно, имея в виду мою свежеобретенную любовь к Блейку, у нас обоих был общий повод для радости. Но что-то подсказывало мне – веселится он скорее вопреки, чем благодаря. Я бы хотела, чтобы мы все сумели поладить, а Жизнь, судя по всему, наслаждался ощущением собственного превосходства над Блейком. Впрочем, возможно, это вполне в порядке вещей. Блейк меня обидел, нарушил мою жизнь, и хоть я уже готова была его простить, признав, что сама была во многом виновата, Жизни, наверное, требовалось на это больше времени. И что же это означает? В частности, для меня и для Блейка? Обычно после дайвинга я пребывала в приподнятом настроении, как Жизнь сейчас, все делалось просто и понятно, а тут вдруг почему-то вернулась утренняя головная боль, которая посещает меня исключительно тогда, когда я пытаюсь решить сложные эмоциональные проблемы – те, что выше моего разумения.

В нашу сторону по полю быстро ехал джип. За рулем сидела женщина, и, когда она подъехала поближе, стало ясно, что это Дженна. У меня тревожно сжалось сердце, как бывало всегда, когда мои мысли обращались к ней, хотя теперь вроде бы я точно знала – для этого нет никаких оснований.

– У тебя такое лицо, будто ты собралась кого-то кокнуть, – задыхаясь, сказал Жизнь, прекратив наконец скакать и встав рядом со мной.

– Да, забавно.

Я наблюдала, как она приближается, обеими руками крутя руль и внимательно глядя на меня. Интересно, а она собирается остановиться?

– Аккуратней, Люси. Она милая девушка. В любом случае, ты сама сказала, что между ними ничего нет.

– Ничего.

– Что ж ты тогда ее так ненавидишь?

– По привычке, я думаю.

– Так же, как любишь его, – сообщил Жизнь, уставясь в небо.

И отошел в сторону, оставив меня в одиночестве любоваться Блейком, спускающимся с небес, – этаким ангелом с накачанными мышцами. И обдумывать его сакраментальную мысль.

Дата добавления: 2015-11-16