Глава двадцать третья

Я мало спала той ночью. Жизнь не храпел, но мне не давали заснуть тревожные мысли, мучительные вопросы и страх перед туманным будущим. Проснулась я с мрачной идеей, что если сегодня все пройдет плохо, то обвинения отца вполне обоснованны. Мне казалось, что если я сумею вернуть Блейка, то и все остальное наладится. Я сбилась с верного пути, когда потеряла его, и, если мы опять будем вместе, все снова будет хорошо. Несмотря на то что Блейк никогда не работал в официальных структурах, отец относился к нему доброжелательно и, как ни странно, несколько раз даже приходил на наши вечеринки в хлебопекарный лофт. Отцу импонировали жизненный напор, драйв и уверенность Блейка в себе, он не сомневался, что Блейк будет ставить себе амбициозные цели и непременно добьется успеха. Ему нравилось, что Блейк лазает по горам, бегает марафоны, что он в прекрасной физической форме. Пока мы были вместе, он одобрял и меня, хоть я и не стала врачом, юристом или ядерным физиком, но, когда моя жизнь круто изменилась вместе с потерей Блейка, отец понял, что одобрять больше нечего, и я утратила его снисходительное поощрение.

Утром я с трудом продрала глаза, долго стояла под душем и к завтраку спустилась позже всех. В холле никого не было, но с веранды, залитой ярким солнечным светом, раздавались голоса. Жизнь и еще четыре человека уже сидели за столом. Перед ним была доверху полная тарелка. Так-так, тушеная фасоль. Этой порции за глаза на двоих хватит.

– Доброе утро, – кивнул он с полным ртом.

– Ого! Приятного аппетита.

Он независимо оглядел своих соседей и энергично продолжил жевать.

Я села рядом с ним и поздоровалась со всеми. Трое парней и девушка, по виду типичные студенты, все не старше двадцати. Такие обычно серфингом увлекаются: юноши длинноволосые, а девушка с короткой стрижкой. Они с пулеметной скоростью обменивались веселыми шуточками, подкалывая друг друга и не забывая про еду. Между нами не больше десяти лет разницы, но впечатление такое, что мы живем на разных планетах.

Я наклонилась к Жизни и тихо, чтобы больше никто не слышал, спросила:

– Черт побери, что у тебя с лицом?

Он посмотрел на меня с раздражением и перестал есть.

– Не только с лицом. У меня это по всему телу. – Он сдвинул воротник футболки, и я увидела, что шея и грудь тоже покрыты красной сыпью.

– О нет. Вот дерьмо.

– Стресс. Нечего было всю ночь ворочаться и убеждать себя, что твоя жизнь зависит от того, как пройдет сегодняшний день.

– Ничего себе.

Выглядел он паршиво: кроме сыпи у него на подбородке багровел здоровенный прыщ, появившийся, когда Дон мне не позвонил.

– Жуть. Некоторые прям ярко-ярко-красные.

– Ты думаешь, я об этом не знаю? – прошипел он. И моментально сделался пунцовым от злости, точно подавился.

– Это все из-за Блейка?

– И Блейка, и работы, и твоего отца, и вообще…

– И Дона?

– Дон единственный человек, который меня радует, а поскольку ты его бросила, мне от этого еще хуже.

– Я его не бросала.

Я имела в виду, что между нами ничего, в сущности, и не было, а потому и бросать нечего, но Жизнь меня неправильно понял.

– Ну да, ты оставила его висеть на телефоне в режиме ожидания. Как будто ты телефонистка пятидесятых: «Подождите, у меня срочный звонок на другой линии».

Я нахмурилась.

– Ну и общайся с ним тогда, если он тебе так нравится.

– Непременно, – сердито подтвердил он. – Сегодня же вечером и пообщаюсь. Так что побыстрей беседуй с Блейком, я не собираюсь здесь задерживаться еще на одну ночь.

– Ну не переживай, я могу припудрить тебя, и прыщи будут не так заметны.

– Не пудри мне мозги, – прошипел он, – дело вовсе не в прыщах.

Увы, он снова становился таким, каким я увидела его при первой встрече. Как ни печально, но мы явно двигались в обратную сторону.

Хозяйка спросила меня, что я хочу на завтрак. Я посмотрела в тарелку Жизни и сказала:

– Что-нибудь легкое. Типа мюсли, если можно.

– Сухие злаки, разогретые в микроволновке, – язвительно прокомментировал Жизнь. – Очень полезно.

– Скоро я опять начну готовить, – с раздражением парировала я.

Он хрюкнул.

– Я регулярно пополнял твой холодильник свежими фруктами и овощами. И регулярно их выкидывал, потому что они портились.

– Правда?

– Да, ты их даже не замечала, потому что заглядывала только в морозилку.

– А вы, ребята, тоже в центр приключений собрались? – спросила девушка.

Жизнь грубо проигнорировал ее вопрос, он не желал ни с кем общаться, разве только назло мне.

– Да, – порадовалась я за Блейка, – а вы тоже туда?

– Уже второй раз в этом месяце. А Гарри впервые.

Я догадалась, что Гарри – белобрысый парнишка рядом со мной: он покраснел и смутился, когда они стали весело подтрунивать над ним и кто-то потрепал его за волосы, отчего они окончательно спутались.

– Гарри боится высоты, – лучезарно улыбаясь, пояснила девушка. – Если он прыгнет, Деклан побреет себе брови.

– И яйца, – добавил рыжий парень.

Теперь уж и Деклан покраснел, а вся компания принялась весело его подкалывать.

– А он брал уроки? – спросила я про Гарри.

– Нет, его мать всегда сама брила ему яйца, но Деклан отлично знает, как это делается, – пошутил рыжий нахал, и все они, включая Гарри, радостно заржали.

– Мы прыгаем в тандеме, – сказала мне девушка.

– Скайдайвинг в тандеме, – пояснила я Жизни, – это когда двое, сцепленные вместе, прыгают с одним парашютом. Инструктаж перед прыжком занимает минут двадцать, не больше.

Жизнь скорчил невообразимую рожу:

– Кто же в здравом уме на это пойдет?

Судя по его лицу, Гарри был с ним полностью согласен, но промолчал.

– Мы очень часто это делали. – Я улыбнулась, вспомнив, как мы с Блейком вдвоем неслись навстречу земле и жаждали снова оказаться в воздухе, едва приземлившись.

– Как романтично, – с сарказмом буркнул Жизнь. – Жалко, что парашют у вас всегда открывался. – Он потянулся за шоколадным кексом и в ответ на мой неодобрительный взгляд раздраженно фыркнул: – Ну и что? У меня депрессия.

– Надо преодолеть ее, тебе потребуется вся твоя энергия, чтобы мне помочь.

– Мы можем вас подвезти, – предложила девушка. – У нас туристский прицеп, Деклан у мамы выпросил, там полно места.

– Супер, спасибо, – обрадовалась я.

От гостиницы до развлекательного центра оказалось пять минут езды. У меня все время сводило живот, и не потому, что нас трясло на ухабах, а доски для серфа, на которых я сидела, мотались взад-вперед, хоть Деклан и ехал очень осторожно, невзирая на требования своих друганов «прибавить ходу». Рядом со мной сидел напряженный Гарри, бледный как мел.

– Все будет отлично. Знаешь, скайдайвинг – лучший способ избавиться от страха высоты.

Он с сомнением поглядел на меня, а потом, пользуясь тем, что остальные орали Деклану, что ему не сто лет и пусть едет быстрее, тихонько спросил:

– А если меня начнет тошнить в воздухе?

– Не начнет, – заверила я. – Там нет резких толчков и качки, падение происходит плавно. Никого не тошнит.

Он кивнул, помолчал и спросил еще тише:

– А если парашют не раскроется?

– Раскроется. Кроме того, там два парашюта, и оба проверяют очень квалифицированные люди. Я знаю парня, который управляет этим центром, он потрясный. В смысле, потрясный профи. И все делает на высшем уровне.

Гарри чуть-чуть ожил.

– Вы его хорошо знаете?

Я помедлила, потом твердо сказала:

– Мы не виделась почти три года, но я люблю его.

Парнишка посмотрел на меня, как на чокнутую, и пробормотал:

– Н-да, за три года с человеком что хошь может случиться.

Я осталась обдумывать эту мудрость из уст младенца, а он пересел к своим приятелям, которые изображали, что громко храпят, когда Деклан аккуратно сбавлял ход на поворотах.

– Золотые слова, – заметил Жизнь, который устроился напротив меня на полусдутой резиновой лодке. Выглядел он, несмотря на сыпь, неплохо: новые джинсы, кроссовки и рубашка поло. Мне удалось слегка замазать его прыщи крем-пудрой, но некоторая пятнистость сохранялась. Вид у него был такой, точно он что-то хочет сказать.

– Ну давай уже.

– Нет, ничего.

– Говори.

– Ты же видишь, что бедняга Гарри боится до судорог, а сама уверила его, что Блейк «потрясный». – Он закатил глаза.

– И что? Блейк самый требовательный по части безопасности человек, какого я знаю.

– А также он лжец. Жаль, что ты не сказала об этом Гарри.

Всю оставшуюся дорогу я его игнорировала.

Здание центра выглядело весьма скромно.

– М-м, это место называется Порто-Сорто, в смысле «портативный сортир», – съязвил Жизнь, вылезая вслед за мной из фургона.

– Ничего не сортир, – вскинулась я, защищая детище Блейка.

Скорее портативные домики. Их было два – один явно для приема посетителей и второй для переодевания и санитарных надобностей.

– Так выглядит твоя мечта?

По правде сказать, нет, но ему я не ответила. Во всяком случае, Блейк реально сделал хоть что-то, а большинство людей для воплощения своей мечты и пальцем не шевелят. Как я, например. Меня охватило нервное возбуждение: стоп-кадр, где Дженна с Блейком чокаются в Марокко, ожил перед глазами и напомнил мне, ради чего я здесь – разбить их парочку и вернуть своего возлюбленного. Я сильно изменилась за два года одиннадцать месяцев и двадцать один день, которые мы провели в разлуке, и мне хотелось, чтобы он побыстрее это увидел.

Вслед за веселой Фантастической четверкой, а точнее, Бесшабашной троицей и Оцепенелым Гарри, я направилась в домик-приемную. Там стоял торговый автомат со сладостями и чипсами, еще один для кофе и чая и вдоль стен несколько стульев.

– Вот как хорошо, может, я у врача побываю со своей сыпью, раз уж я здесь, – съехидничал Жизнь, гнусно намекая на сходство этого места с приемной врача.

На стенах в рамках повсюду висели фотографии Блейка. Увеличенные кадры из его телешоу, на которых он сильно смахивал на Итана Ханта из «Миссия невыполнима»: сплошные мышцы, напряженные и вздутые, бицепсы, трицепсы и ягодицы. Блейк, прыгающий с самолета, Блейк в бурлящей реке на плоту, Блейк покоряет Килиманджаро, Блейк принимает холодный душ под водопадом. Последнее фото я рассматривала особенно долго, восхищаясь его поразительным телом, как, впрочем, и все остальные молодые женщины в приемной. Я огляделась и вдруг поняла, что именно очень молодые, привлекательные загорелые женщины составляют подавляющее большинство клиентуры центра. Бог мой, да на что же я рассчитываю? Ведь все эти юные красотки приехали сюда исключительно ради того, чтобы полюбоваться на телезвезду. Он сталкивается с их восхищенным обожанием везде, где только появится, – в любом баре, в каждом городе, во всякой стране. Наверняка они пачками кидаются ему на шею, и он волен выбирать какую захочет или всех разом. Чтобы помучить себя, я на мгновение представила себе Блейка в окружении юных обнаженных тел, сладострастно извивающихся подле него. Ладно, возможно, я старше любой из них, но его обнаженное тело в свое время обвивало и ласкало именно меня – от этой мысли мне стало чуть полегче.

Разглядывая выставку достижений Блейка, я вдруг увидела ее. Ее, Дженну. Гиену. Из Австралии. Он сидела за небольшим складным столом и проверяла анкеты, заявки и удостоверения, а также оплату – словом, работала тут управляющей.

Я ощутила себя Робокопом, моментально считывающим информацию о ее жизненных показателях, ее сильных и слабых местах. Волосы: натуральная блондинка, прическа нарочито небрежная. Тело: крепкое, загорелое, длинноногое – но не такое длинноногое, как мое, она ниже ростом. Глаза: карие, большие, честные, как у щенка, каждый мужчина немедленно хочет приютить ее у себя дома; но между бровей небольшой шрам. Одежда: белая майка, подчеркивающая загар и сверкающую улыбку; джинсы, кроссовки. На мне практически все то же самое, только майка голубая: когда мы познакомились, я была в светло-голубом, и Блейк сказал, что в сочетании с моими глазами эффект сногсшибательный.

– Ты ее еще сфотографируй, в самом деле, – насмешливо произнес Жизнь, шумно открывая пакет с чипсами, которые он себе прикупил.

– Это она, – сказала я.

– Девушка из Марокко?

– Да, – прошептала я.

– Правда? – Он удивился. – А знаешь, может быть, в твоих параноидальных подозрениях в конечном счете есть здравое зерно.

– Это называется инстинкт.

Теперь я твердо убедилась: все мои паранойи, включая и ту, что мой сосед по дому живет под чужим именем по программе США о защите свидетелей, полностью и совершенно справедливы.

– И все же не факт, что они вместе. – Он захрустел чипсиной.

– Посмотри на нее, – горько, с отвращением ответила я, – стопроцентно его тип.

– И что же это за тип такой?

Я наблюдала, как она общается с клиентами, широко улыбаясь, отчего на щеках появились ямочки, смеясь и подшучивая, заботливо и ласково подбадривая тех, кто чувствовал себя неуверенно.

– Милый тип, – злобно сказала я. – Сучка.

Он едва не подавился.

– Похоже, нам будет весело.

В этот момент она обернулась, словно ее радары предупредили, что враг близко, и посмотрела прямо на меня. Она по-прежнему улыбалась, но взгляд сделался жестким, лучезарность исчезла в одну секунду, и я поняла, что она поняла, зачем я здесь. Да, она неравнодушна к Блейку, я была права с самого начала, с той встречи, когда она спросила его, хочет ли он льда. Девушки неизбежно чувствуют такие вещи. Тогда я была девушкой Блейка и почувствовала опасность, теперь ее почувствовала она.

– Люси? – Она подошла ко мне, увидела Жизнь рядом со мной и немного расслабилась. Напрасно, дорогуша, напрасно.

– Дженна, если я не ошибаюсь?

– Да. – Она, похоже, удивилась. – Как это вы запомнили мое имя, даже не верится. Мы же всего один раз встречались.

– Да. В Лондоне.

– Точно. Невероятно.

– Ну, вы же меня запомнили.

– Да, но это потому, что я все время о вас слышала, – улыбнулась она.

Слышала. Прошедшее время.

– Что ж, добро пожаловать, – застенчиво сказала она, глядя на Жизнь.

Она милая. Я разрушу ее жизнь.

– Это мой друг Космо.

– Космо, прикольное имя. Рада познакомиться. – Она протянула ему руку, и он тщательно вытер пальцы о джинсы, прежде чем ее пожать.

– Блейк сегодня здесь? – спросила я, озираясь вокруг.

– Да. Разве он не знает, что вы приедете?

Перевод: Вы договаривались? Вы снова решили быть вместе? Я должна быть настороже?

Я нежно улыбнулась:

– Хотела сделать ему сюрприз.

– Вот здорово. Блейк будет ужасно рад вас видеть, но сейчас он очень занят – скоро начало занятия с первой группой дайверов. А вы, ребята, тоже будете прыгать?

– Да. Да, будем.

Жизнь посмотрел на меня так, что стало ясно – никаких надежд, что он со мной прыгнет, быть не может. Но я предпочла не заметить этот взгляд.

– А вы давно уже здесь работаете?

– Месяц, с тех пор, как Блейк открыл этот центр. Он был так любезен, что предложил мне место. Телешоу пока больше не выходит, а мне не хотелось уезжать домой. Мне очень тут нравится.

– Но это далековато от дома.

– Да, – грустно вздохнула она, – это правда. Ну, поглядим, как все сложится.

– Поглядим?

– Ну да. Как дела пойдут. Ладно, мне, пожалуй, пора идти готовить группу, а еще надо отнести Блейку кофе. Для него кофе – первое дело с утра.

Я бы ей сказала, что для него с утра первое дело. Дженна улыбнулась, и я натянуто улыбнулась в ответ, после чего она вернулась к группе, хлопнула в ладоши, привлекая их внимание, затем вежливо отдала несколько указаний, пару раз пошутила и, удостоверившись, что все заняты делом, выбежала из домика с закрытым стаканом горячего кофе.

– Дальше ты уж без меня, солнышко, – сообщил Жизнь, засунув в рот порцию чипсов.

– Ты что, прыгать боишься?

– Конечно боюсь. Особенно если она будет укладывать твой парашют.

Он хмыкнул и пошел вдоль стены, с преувеличенным интересом разглядывая фотографии Блейка.

Все же мне удалось убедить Жизнь, что ему надо меня сопровождать. Пройти со мной на поле, потому что я не собираюсь болтаться здесь много часов кряду, дожидаясь, пока Блейк освободится. Я же не охотник за знаменитостями, в самом деле.

Нет, не охотник.

Мы с Жизнью проследовали за остальными на улицу, на зеленую лужайку. Было всего десять утра, но уже порядком припекало. Перед нами на две мили протянулась взлетная полоса, а справа расположился ангар для самолетов. Нет, все же Блейк молодец, что это организовал. С другой стороны, обидно, что он воплотил нашу общую идею без меня: не я проводила занятия с новичками, не я сидела в приемной и приветствовала клиентов. Мечта была общая, а плоды ее он пожинает один. А я стою в группке весело хихикающих девчонок, предвкушающих встречу со знаменитостью, со звездой телеэкрана. Его портреты украшают их спальни, если, конечно, девчонки выписывают журнал «Страсть к путешествиям». Я выписываю.

Всего нас было девять человек. Четверо юнцов из гостиницы, три фанатки Блейка, Жизнь и я.

– Ну где же он? – спросила одна хорошенькая блондинка другую, и они прыснули со смеху, поглядев друг на дружку.

– Ты будешь просить у него автограф?

– Нет. Я буду просить у него, чтобы он сделал мне ребеночка. – И они снова закатились от смеха.

Жизнь посмотрел на меня, в глазах его тоже плясали смешинки. Он выглядел все лучше с того момента, как мы приехали в «Порто-Сорто», и не могу сказать, что меня это очень радовало. Дверь ангара загремела и медленно начала открываться. Сначала мы увидели самолет, а потом и Блейка – он стоял рядом с ним в оранжевом комбинезоне, застегнутом лишь до талии, так что плечи, загорелые мускулистые руки и грудь были открыты для всеобщего обозрения. Он был слишком далеко, лица я разглядеть не могла, но фигуру узнала сразу же. Сцена была потрясающая: он пошел нам навстречу пружинистой, энергичной походкой, точь-в-точь как в «Армагеддоне».

– Ох. Боже. Ты мой, – сказал Жизнь, прекратив наконец хрустеть своими чипсами.

Я гордилась Блейком, гордилась, что Жизнь видит его во всем великолепии. Да, люди восхищаются им, у него потрясающая аура – вот яркое доказательство.

Парашют был пристегнут к его поясу, и, когда он наполнялся ветром, Блейк вынужден был идти с трудом, как будто ему противостояла вся мощь стихии.

– Какой надутый индюк! – Жизнь запрокинул голову и от души расхохотался.

Я с изумлением уставилась на него. И тут Фантастическая четверка тоже принялась смеяться, что окончательно меня разозлило.

Гарри недоверчиво протянул:

– Эт-та тот самый па-а-рень?

Я ничего не ответила. Зато все остальные радостно приветствовали Блейка, вопили и хлопали в ладоши, впечатленные эффектным появлением. Я присоединилась к ним, вежливо поаплодировав, но в глубине души визжала от восторга на самой высокой ноте. Блейк улыбнулся и смущенно поглядел под ноги, словно говорил «ну и ну… да ладно, ребят, чего уж там». Затем отстегнул парашют и гордо, уверенно подошел к нам, а его торс и ноги, обхваченные ремнями, напомнили мне вдруг о рождественских свертках, так же перетянутых праздничными ленточками.

– Спасибо, друзья. – Сияя улыбкой, он поднял руки, призывая всех успокоиться.

Аплодисменты стихли, и все замолчали.

В наступившей тишине Жизнь, доевший свои чипсы, громко скомкал пакет в комок и засунул себе в карман. Блейк обернулся, посмотрел на него и увидел меня. И тогда лицо его расплылось в сияющей улыбке. Мой желудок исполнил тройной аксель, толпа завопила, я поднялась на верхнюю ступень пьедестала, взяла цветы, склонила голову, и на шею мне повесили золотую медаль, после чего в мою честь исполнили национальный гимн, а те, что заняли второе и третье места, сердито хмурились и обдумывали, как бы переломать мне ноги.

– Люси Силчестер. – Он улыбался, а потом повернулся к остальным, изнывавшим от любопытства: – Дамы и господа, позвольте представить вам любовь всей моей жизни.

Дата добавления: 2015-11-16