Глава двадцатая

– Значит, вы жизнь Люси. – Длинноносая присела на край стола, который Жизнь облюбовал подальше от меня. Она торчала там уже минут пять и проводила допрос с пристрастием.

– Угу, – ответил он, сосредоточенно что-то печатая на своем компе и не глядя на Луизу.

– У вас такая работа?

– Угу.

– А вы работаете еще чьей-то жизнью?

– Не-а.

– Значит, один человек за раз.

– Угу.

– Когда она умрет, вы тоже?

Он перестал печатать и медленно поднял голову. Смерил ее долгим, внимательным взглядом. Но Длинноносая нечувствительна к намекам.

– Умрете? Я не про то, что вы вместе погибнете в автокатастрофе, а вот если она умрет где-то в одном месте, а вы будете в другом, тогда как?

Он снова застучал по клавиатуре.

Луиза выдула пузырь из своей жвачки, он лопнул и прилип ей к губам. Она отцепила его длинными накладными ногтями.

– У вас есть семья?

– Не-а.

Я бросила работать и посмотрела на него:

– Вы живете один?

– Да.

– А подружка у вас есть?

– Нет.

– Но вам можно ее иметь?

– Да.

– Я в смысле – иметь, ну, я про это дело…

– Да, – перебил он, – все работает.

– Но у вас, однако, нет…

– Чего, – опять перебил он, – подружки или?..

– Подружки, – поспешно сказала Луиза.

– Нет.

– Значит, один живете.

– Угу.

– И ваша жизнь вертится вокруг Люси.

– Да.

Я вдруг испытала острую жалость, даже чувство вины. Я – это все, что у него есть, и ему немного от меня перепадает. Неожиданно он посмотрел на меня, и я скорей уткнулась носом в свои бумажки.

– Хотите прийти ко мне на свадьбу?

– Не-а.

Тут она наконец слезла с его стола и потащилась искать себе другую жертву, но, едва она отошла, он перестал печатать. Я глянула на него уголком глаза. Он сидел, уставившись на экран, и задумчиво покусывал нижнюю губу. Потом заметил, что я наблюдаю за ним, и спросил:

– Он звонил?

– Кто?

– Понятно кто. Мистер Чистьдодыр.

Я закатила глаза:

– Нет.

– И сообщений не присылал?

– Нет.

– Скотина.

Он был крайне недоволен.

– Да я не расстраиваюсь. – Меня позабавила его реакция.

– Люси, – он вместе со стулом повернулся ко мне лицом, – поверь, если я расстраиваюсь, то и ты тоже. Вот, посмотри. – Он ткнул пальцем в свой подбородок.

– Ой-ой.

– Большой?

У него на подбородке вырос здоровенный прыщ.

– Немаленький. Сильно воспалился. Это у тебя, потому что он не звонил?

– Нет, потому что ты сделала что-то, отчего он не звонит.

– Ну конечно, как всегда, я виновата.

Грэм отложил работу и с интересом прислушивался к нашему разговору. А затем дверь в кабинет Эдны открылась, и она встала на пороге. Все уставились на нее, а она посмотрела сперва на меня, а потом на Дергунчика.

– Квентин, зайдите ко мне, пожалуйста.

– Да, иду.

Он встал, подтянул штаны выше живота, поправил очки, слегка приспустил галстук и направился к ней. Ни на кого из нас он не смотрел, и от этого было еще хуже. Едва за ним закрылась дверь, я вскочила и нервно выдохнула:

– Господи, я не могу в это поверить.

– А что? – встревожилась Мэри.

– Она вызвала его к себе. – Я округлила глаза и зачем-то показала пальцем на ее дверь.

– Ну и что такого? – удивилась Луиза.

– Как – что? Может, это что-то важное! – Меня поразило их равнодушие. А ведь обычно как раз мне и было наплевать.

Они пожали плечами и недоуменно переглянулись.

– А ты что думаешь? – спросила я у Жизни.

Он изучал свой телефон.

– Ты не помнишь, я давал ему свой номер? Может, он позвонит мне. Или хоть сообщение пришлет. Сообщение даже лучше.

– Квентина хотят уволить, и все из-за меня, – воскликнула я.

Тут они повскакали с мест и стали требовать подробностей, а Жизнь скептически скривился и снова занялся своим телефоном.

– Нет, я ничего не могу вам объяснить. – Я принялась ходить взад-вперед, нервно сцепив руки. – Времени нет. Надо придумать, что сделать, чтобы его не уволили.

Они выжидающе на меня смотрели – усталые, тоскливые. Будь они в состоянии что-то придумать, так использовали бы это раньше, чтобы помешать уволить всех предыдущих, а скорей всего приберегли бы это для себя. Я мерила шагами комнату, сосредоточенно размышляя.

Жизнь покрутил телефон в руках, а потом заявил:

– Видимо, сигнала нет. Пойду в холл выйду, – и выскользнул из-за стола.

– Я знаю, что надо делать, – твердо сказала я.

– Что? – пискнула Мышь, но я уже решительно двинулась к кабинету Эдны, мысленно подбирая нужные слова. Распахнула дверь и ввалилась к ним. Квентин и Эдна разом повернулись в мою сторону.

– Увольте меня, – заявила я с порога. А потом встала посреди кабинета, широко расставив ноги, чтобы достойно принять удар.

– Простите? – не поняла Эдна.

– Увольте меня, – повторила я, – я не заслуживаю этой работы. – Ладно, надеюсь, Квентин меня поймет. – Я салат из двух видов фасоли. Я не отвечаю необходимым требованиям. И недостойна здесь находиться – я работаю честно и с полной отдачей только самое последнее время. А до того мне было все равно, что тут происходит.

Эдна выглядела совершенно ошеломленной. Надо, чтобы она разъярилась и уволила меня вместо Квентина. Я проглотила комок в горле и продолжила:

– Про себя я всех вас называла прозвищами. Не буду их вам говорить, но, впрочем, если хотите, могу. – И, покрепче зажмурившись, выпалила: – Ваше, Эдна, связано с головой рыбы. – Открыла глаза и в ужасе продолжала: – Я тратила кучу времени без толку. Курила в здании. Я источник пожароопасности, и по моей вине все могли погибнуть.

У меня за спиной охнула Мышь – оказывается, дверь в кабинет Эдны осталась открыта и они все слышали. Впрочем, как и Жизнь. Он успел вернуться и теперь изумленно таращил на меня глаза. Ну, он может мною гордиться: я не вру, жертвую собой, пытаясь защитить невинного человека.

– Вплоть до прошлой недели я свою работу не любила, – с окрепшим энтузиазмом продолжила я, приободренная присутствием моей Жизни, – и даже хотела, чтобы меня уволили. Но по закону несправедливости увольняли других, хороших сотрудников, а не меня, которая этого заслуживала. Я сожалею, Эдна, сожалею о том, что их сократили, и прошу вас выгнать меня, а Квентина оставить. Пожалуйста, он же не сделал ничего плохого. И ничего не знал про мой испанский, честное слово. Прошу вас, не надо наказывать его за мои ошибки. Увольте меня.

Я замолчала и опустила голову.

Воцарилась тишина. Потрясенная тишина.

Эдна откашлялась:

– Люси, я не собиралась увольнять Квентина.

– Что? – Я посмотрела на ее стол, заваленный графиками, диаграммами и схемами.

– Мы обсуждали инструкцию к отопительному котлу, я просила Квентина перевести испанский раздел.

У меня округлился рот.

Квентин вспотел и моргал с удвоенной частотой:

– Но, Люси, спасибо огромное, что вы пришли вступиться за меня.

– Э-э… не за что.

Я совершенно растерялась.

– Наверное, мне следует… – Я показала пальцем на дверь.

– Думаю, что, учитывая ваши слова и все, что произошло в последнее время, вам и вправду следует…

Она не договорила, предоставив эту возможность мне.

– Уйти?

Она кивнула:

– Вам самой это не кажется разумным?

Мне было так паршиво, что дальше некуда. Поразмыслив, я кивнула и прошептала:

– Да. Наверное, так и есть. Пойду собираться. В смысле, мне ведь прямо сейчас уйти?

– Полагаю, так будет лучше, – мягко сказала Эдна. Похоже, она была сконфужена, но при этом очень рада, что я избавила ее от лишних хлопот.

– О'кей, – прошептала я. – М-м… до свидания, Квентин. С вами было очень приятно работать.

Я протянула ему руку, и он смущенно ее пожал.

– Э-Эдна, я рада, что мы вместе работали. – Это была ложь, но я просто не знала, что сказать. – Возможно, я позвоню вам, если мне понадобится что-то типа рекомендации.

Это ее не слишком вдохновило, но она пожала мне руку и пожелала удачи.

Затем я повернулась к остальным – они выстроились в ряд в проходе между столами. Жизнь куда-то исчез.

– Он ждет в коридоре, – пояснила Мышь.

Я со всеми попрощалась за руку. Они в который раз за последние дни не знали, как реагировать – выразить ли мне свою любовь или свое негодование. Затем собрала вещи, а их было не много, и помахала всем ручкой, одновременно благодаря их за все и за все извиняясь. Вышла за дверь и глубоко-глубоко вздохнула.

Жизнь ждал меня. И он прямо кипел от злости.

– Какого дьявола ты это устроила?

– Не здесь. – Я понизила голос.

– Нет, здесь. Что это было, черт подери? Тебе удалось было сохранить работу, хоть я очень сомневался, что это возможно. Но ты справилась. Так что ж ты творишь? Бросаешь все к чертям? Идешь напролом и жжешь мосты? Ну что с тобой? Почему ты отвергаешь все хорошее, что попадается на твоем пути?

Он перешел на крик, и я всерьез испугалась.

– Ты что, хочешь быть несчастной?

– Нет.

– Я тебе не верю.

– Конечно не хочу.

– Ты можешь хоть однажды забыть обо всех остальных и подумать обо мне! – выкрикнул он. – Хотя бы один раз!

Ну, на недостаток внимания сейчас ему было грех жаловаться – соседние двери пооткрывались и оттуда высунулись встревоженные физиономии.

– А я думала, ты будешь гордиться мной. Я защищала Дергунчика, пусть он в этом, как выяснилось, и не нуждался, но я хотела как лучше. Я поставила интересы других людей выше, чем свои, и теперь, кстати говоря, мы можем спокойно поехать к Блейку. Я скажу ему, что люблю его. Все вышло… э-э, замечательно.

Он заговорил чуть потише, но в словах его клокотала плохо сдерживаемая ярость.

– Проблема, Люси, заключается вовсе не в том, что ты не учитываешь чужие интересы, а в том, что ты абсолютно плюешь на свои. Кроме того, ты зря пытаешься представить свой идиотский поступок как акт самопожертвования, это не сработает. Ты пошла туда вовсе не для того, чтобы выгородить Квентина. Нет, ты снова все бросила, сдалась, и я не удивлюсь, если ты заранее это просчитала, чтобы побыстрее отправиться к Блейку.

Н-да, надо признать, такая мысль у меня промелькнула.

– Но я его люблю, – промямлила я.

– Ах, ты его любишь. А эта твоя свежеобновленная любовь сама теперь будет оплачивать денежные счета?

– Ты рассуждаешь, как мой отец.

– Я рассуждаю ответственно. Знаешь такое слово?

– Да, – твердо заявила я. – И я буду несчастна до скончания века, если сейчас не возьму на себя ответственность за свою жизнь, не верну себе контроль над ней.

– Вернешь себе? А кто у тебя его отнимал?

Я не нашлась что ответить.

– Пожалуйста, не обвиняй меня за все подряд. Я найду другую работу.

– Где?

– Не знаю где. Надо подумать, поискать. Я уверена, что она найдется и я полюблю ее всей душой.

Он застонал от возмущения.

– Да ты ничего не любишь всей душой!

– Неправда. А Блейка?

– Блейк не станет оплачивать твои счета.

– Почему, если б мы поженились, и я бы нарожала ему детей, и не ходила бы на работу… – Я шутила, но лишь отчасти.

– Люси, у тебя была хорошая работа, а ты от нее избавилась. Поздравляю. Ты надоела мне до ужаса, когда ты наконец повзрослеешь? – Он взглянул на меня с величайшим разочарованием, а потом развернулся и пошел прочь.

– Эй, ты куда?

Я пошла за ним, но он ускорил шаг. И только у лифта я бегом догнала его. Мы ехали не одни, поэтому помалкивали. Он смотрел прямо перед собой, а я на него, надеясь, что он обратит на меня внимание. Внизу он со страшной скоростью ринулся к выходу. И мы на всех парах вымелись на улицу.

– Ну куда ты бежишь? – Я семенила за ним, как собачонка. – Мы должны поехать в Уэксфорд! И-е-е-х-у-у! За мечтой! Слышишь? Жизнь? У меня есть мечта!

– Нет, Люси, ты должна поехать на ужин к родителям.

– Мы должны туда поехать.

Он покачал головой:

– Нет, я пас.

И семимильными шагами помчался к остановке. Подъехал автобус, он зашел внутрь, и я потеряла его из виду, оставшись в печальном одиночестве на автомобильной стоянке.

Приехав домой, я постаралась не смотреть на неубранную кровать и стала паковать чемодан для поездки в Бастардстаун. Какой смысл ждать до завтра, работы у меня все равно больше нет и ничто меня здесь не держит, кроме ужина с родителями… и кота.

Я постучалась к Клэр – из-за ее двери доносилась мелодия «В ночном саду». Наконец Клэр открыла. Вид у нее был измученный.

– Привет, Люси.

– Вы в порядке?

Она кивнула, но в глазах стояли слезы.

– Что-то с мамой?

– Нет. – По щеке у нее потекла слезинка, и она даже не вытерла ее. – Маме, слава богу, чуть получше. Конор себя неважно чувствует, вот в чем беда.

– Понятно.

– И я почти совсем не сплю. Ну ладно, – она резко смахнула слезы, – я чем-то могу вам помочь?

– Ой, да нет, спасибо, у вас и так дел по горло, все нормально, я сама справлюсь.

– Нет, прошу вас, скажите. Мне будет полезно отвлечься. Что вы хотели?

– Мне надо уехать на несколько дней, и я подумала, не могли бы вы приглядеть за моим котом? Конечно, не взять его к себе, а просто кормить два раза в день, может, как-нибудь в парке с ним погулять?

Она вдруг очень рассердилась.

– Что случилось, Клэр? Я что-то не то сказала?

– У вас нет кота. – Глаза ее потемнели от гнева.

– Ох, я совсем забыла, что вы не в курсе. – Я понизила голос. – Он у меня уже больше двух лет, но, если кто-нибудь узнает, меня выселят, а кот того не стоит, – пошутила я, а потом уже серьезно спросила: – Вы же не против, что у меня кот?

– Я его никогда не видела.

– Вон он сидит, в дверях.

– Нет там никого! Люси, это не смешно.

– Да я не смеюсь. С чего вы взяли?

– Вы говорили с Найджелом?

– С Найджелом? Кто это? Я должна была с ним поговорить?

– Это мой муж, – сердито ответила она.

– Нет! Я понятия не имею, о чем речь. Что…

Но закончить мне не удалось – дверь захлопнулась прямо перед моим носом.

– Да что за чертовщина?..

Обернувшись, чтобы спросить у Мистера Пэна, чем он успел насолить бедной Клэр, я наконец все поняла. Этот гнусный тип выбежал на лестницу, и Клэр не могла его увидеть, а потому решила, что я прошу ее приглядеть за несуществующим котом. Получилось, что я жестоко ее обидела, сама того нисколько не желая. Я поспешила за котом и нашла его у ног сварливого соседа, который никогда со мной не здоровается.

– Господи боже мой, это что же, бездомный кот? – Я потрясенно развела руками. – Да как он сюда попал? Или это кошка? Ну, кто их там разберет. Давайте я его отсюда побыстрей унесу.

Подхватив Мистера Пэна, я поспешила к себе в студию, громко приговаривая на ходу:

– Гадкий, грязный, гнусный приблудный кот, – чтобы все слышали.

Дата добавления: 2015-11-16