|
Читайте также: |
В. Н.:
Здравствуй, Стёпа.
С.:
*Садится* Здравствуйте.
В. Н.:
Чем занимался все это время?
С.:
Думал. Больше ничего не получалось. Начал пить ваши таблетки.
В. Н.:
Как себя чувствуешь?
С.:
Сейчас я себя не чувствую. Варёный какой-то. В тумане всё. Обычно не так. Обычно просто тяжело и бессилие.
В. Н.:
А сейчас?
С.:
Сейчас тоже бессилие, но какое-то пустое.
В. Н.:
Как твое чужеродное нечто?
С.:
Никуда не делось. Все так же ест меня. Сегодня ночью прихватило так, что я даже скрючился от боли. Представляете? Уже физически чувствую. Оно настойчиво просит выйти и посылает мне смыслы. *Грустная улыбка* Я беременный чудовищем. *Молчание* Как в фильме «Чужой». В последнее время эти смыслы все острее и причиняют почти физическую боль. Но она все равно не физическая, хотя такой кажется. С таблетками появился только легкий туман. Ну и меньше стал вспоминать Свету, *Молчание* больше ем. Всё. Эффекта нет. *Молчание* Выпишите меня.
В. Н.:
Я не могу, Степан. Ты же знаешь, что терапия не закончена. Ты только два раза принимал лекарство. Нужна еще неделя или две. Как пойдет.
С.:
*Слабеющим голосом* К черту терапию. Вы только в бирюльки играете со мной. *Молчание* Мне все хуже. Не знаю, как будет дальше. И интереса не питаю. Боюсь.
В. Н.:
Стёпа, нечего уже бояться. Все ужасное позади. Боль усиливаться не будет. Чужеродное нечто успокоится, вот увидишь. Скоро все будет хорошо.
С.:
Я знаю себя.
В. Н.:
Послушай. Ты умный парень. Думающий такой. Ты думал о том, чтобы принять это нечто?
С.:
Что значит «принять»?
В. Н.:
Значит, попробовать договориться с ним. Что бы ты сказал ему, если бы была возможность?
С.:
Это глупо.
В. Н.:
Давай попробуем.
С.:
Я-то его принимаю. Оно меня не принимает. Поэтому я одержим им. *Молчание*
В. Н.:
Что бы ты сказал ему?
С.:
*Молчание* Я бы сказал ему «успокойся, пожалуйста. Успокойся. Давай поживем еще так, как получится. Я ни в чем тебя не виню. Ты есть то, что есть. Ты живешь. Живешь во мне. Но я тоже хочу пожить. Дай мне пожить. Дай мне пожить. *Совсем слабым голосом* Дай мне пожить. *Молчание. Тихий всхлип* Я ничего от тебя не хочу. Успокойся. Господи, как же больно!»
*Молчание*
В. Н.:
Ты только что сказал ему все это. Что ты чувствуешь?
С.:
Меня никто не услышал. Я сказал это Вам. До того, чем я одержим, слова не доходят. Вообще, из-за Ваших таблеток я не чувствую больше сожаления по этому поводу. Мне совсем безразлично стало, что со мной будет.
В. Н.:
Если слова не доходят, то что дойдет?
С.:
Оно неумолимо. Вы не понимаете. Господи, я же говорил, что Вы не поймете. Оно не хочет ничего. Только освободиться от меня. Ему невыносимо со мной. И всё.
В. Н.:
Что до него может дойти?
С.:
Когда меня били, до него дошло что-то. Оно успокоилось на несколько часов. А потом все заново, еще сильнее.
В. Н.:
Что это может значить?
С.:
Что на него можно воздействовать физически. Когда мне больно физически, я ближе к смерти, оно предвкушает свободу и перестает мучить меня. Я начинаю думать о бессмысленности своей жизни, и от этого больно. Но я не понимаю, как это может помочь.
В. Н.:
Попробуй встать на место этого нечто. Что бы ты сказал, находясь на его месте?
С.:
Это еще глупее.
В. Н.:
Давай попробуем. Что бы ты сказал на его месте?
*Молчание*
С.:
«Я хочу, чтобы ты умер. Хочу от тебя отделаться. Только так я смогу освободиться. Ты мне ненавистен. Я не знаю, что делаю в тебе. Не знаю, кто или что поселило меня в тебе, но это была ошибка. Я должен тебя покинуть. Тогда я смогу переродиться. Я ущербен в тебе, закрыт, замкнут, освободи меня. Освободи меня! Вырежи меня из себя».
*Молчание*
В. Н.:
Это бы сказало тебе чужеродное нечто, если бы могло говорить?
С.:
Да.
*Молчание*
В. Н.:
*Задумчивое и одобрительное мычание* Что бы ты ответил ему?
С.:
«Как тебя освободить? Или как примириться с тобой? Я больше не могу».
В. Н.:
Теперь ответь от его лица.
С.:
«Я хотел бы покинуть тебя без ущерба, но это невозможно. Выход только один».
В. Н.:
Хорошо, Стёпа. Раз уж мы начали разговор с чужеродным нечто, можно я с ним поговорю? А ты будешь отвечать так, как ответило бы оно. Давай?
С.:
Безумие. *Вздох* Ладно, давайте.
В. Н.:
Итак, как я могу его называть?
С.:
Вы точно меня убьете. Это придаст ему сил. *Молчание* Но терять уже нечего, как я понимаю. *Молчание* Вы можете называть его… А зачем его как-то называть?
В. Н.:
Чтобы отличить его от тебя.
С.:
Ну, тогда – Кор.
В. Н.:
А почему Кор?
С.:
Наверное, потому что это слово подходит под описание моих ощущений. Давит, скребет изнутри. Теснит меня.
В. Н.:
Хорошо. *Молчание* Итак, что бы сказал Кор, если бы я спросил: «Допустим, существует еще один выход. Ты воспользовался бы им, если бы знал о нем?»
С.:
«Да».
В. Н.:
Хорошо. Почему ты уверен, что выход один?
С.:
«Это как свет в конце тоннеля. Это единственное, что ты видишь в кромешной тьме. Поэтому и уверен».
В. Н.:
Ты пробовал идти в другом направлении?
С.:
«Зачем мне идти в другом направлении, если я вижу свет?»
В. Н.:
Затем, что, идя на свет, ты убьешь человека.
С.:
«Мне всё равно. Я не человек, и мне наплевать. Мне больно находится в одном теле с кем-то еще».
В. Н.:
Если ты не человек, то кто же?
С.:
*Голос немного меняется, становится ниже* «Я не знаю. *Молчание* А если бы знал, все равно бы не сказал».
В. Н.:
Но ты хотел бы покинуть Степана, не причинив ему боль?
С.:
«Хотел бы. Но путь всего один».
В. Н.:
Ты сказал, что ты как будто в тоннеле и видишь свет. А что будет, если развернуться и двигаться в другую сторону?
С.:
*Голос начинает дрожать* «Я не могу… не могу… развернуться. Темно».
В. Н.:
А вдруг, там другой выход?
С.:
«Я не буду… проверять…» *Дрожит*
*Молчание*
В. Н.:
Хорошо, Кор. На сегодня мы с тобой прощаемся. *Молчание* Степан. Возвращайся.
С.:
*Дрожь немного спадает, но не проходит*
В. Н.:
Возвращайся, Степан.
С.:
Я тут, тут. *Успокаивается* Я никуда не уходил.
В. Н.:
Что с тобой сейчас происходило?
С.:
Мне было очень больно, когда я говорил все это от лица Кора. *Горестно вздыхает* Что же вы со мной делаете?
В. Н.:
Мы с тобой работаем над твоей проблемой.
С.:
Вы точно знаете, что делаете?
В. Н.:
Можешь мне поверить, знаю.
С.:
Что же. Я до сих пор не верю в то, что Вы понимаете меня. Так же, как и не верю в то, что не все потеряно. Но я решил попробовать. *Молчание* Да. Я попробую. Буду делать то, что Вы говорите. И еще. Знаете, что я думаю сейчас?
В. Н.:
Что?
С.:
Лекарство все-таки дает какой-то эффект. Оно придает мне уверенности. Появилось чуть больше сил.
В. Н.:
*Одобрительно* Стёпа! Это очень хорошо. Вот видишь, скоро все будет здорово. Но мы все равно еще будем видеться. Следующий раз – в понедельник, после обеда.
С.:
Ага. Вы правы. Скоро все будет хорошо. *Молчание*
В. Н.:
Скоро будем вспоминать об этом. Как в прошлый раз сидели у стены. Мы тогда хорошо поговорили.
С.:
Я тоже так думаю. Я даже немного отвлекся.
В. Н.:
Мы еще поговорим с тобой. *Молчание* Чего бы ты хотел?
С.:
Избавиться от одержимости.
В. Н.:
Я имею в виду, чего бы ты еще хотел?
С.:
Даже не знаю. *Молчание* Наверное, почитать что-нибудь. *Молчание* Но у меня ничего нет.
В. Н.:
Я тебе что-нибудь дам. *Встает, листание книг* Вот. Я думаю, это подойдет. То, что нужно.
С.:
«Вино из одуванчиков?»
В. Н.:
Читал?
С.:
Нет. Я почитаю. Спасибо.
В. Н.:
Можно тебя еще кое о чем спросить?
С.:
Спрашивайте.
В. Н.:
Это не сложный вопрос. Помнишь, в прошлый раз, когда я тебя спросил «что эта одержимость значит лично для тебя?» Тебя этот вопрос расстроил. Почему?
С.:
Потому что мне показалось, что Вы играетесь. Несерьезно относитесь ко мне. Показалось, что этим вопросом Вы надо мной издеваетесь.
В. Н.:
Сейчас, когда мы уже помирились, и все прошло, хочу немного поговорить об этом. Что особенного в этом вопросе?
С.:
Сама постановка вопроса. Что это может значить? Чушь.
В. Н.:
А если это чушь, то почему ты так отреагировал?
С.:
Потому что я Вам рассказываю, что мне больно как раз от смыслов и значений, а Вы «что это означает».
В. Н.:
Я сделал тебе больно этим вопросом?
С.:
Да. *Молчание* Но ничего. Уже все в порядке. Или Вы хотите услышать ответ на этот нелепый вопрос?
В. Н.:
Разве ты не ответил на него?
С.:
Ответил.
В. Н.:
Значит, ответил. *Молчание* Кстати, когда ты был возмущен, ты произнес такую фразу: «Вы все просто чертовы убийцы…»
С.:
Да, наверное, я сказал это. Извините.
В. Н.:
Я хочу задать вопрос, который может показаться тебе глупым. Так что ответь на него так, как сочтешь нужным.
С.:
Хорошо.
В. Н.:
Что ты хотел этим сказать? *Молчание*
С.:
А что, не убийцы?
В. Н.:
Почему убийцы?
С.:
*Молчание* Потому что Вы убиваете меня своей терапией. Во всяком случае, тогда я хотел так сказать.
В. Н.:
*Осторожно* Разве ты здесь не после попытки ухода?
С.:
Да, но это убийства разного рода. Одно дело, когда мне нужно, и я делаю это по своей воле. И совсем другое, когда убивают мою душу, насильно, или же когда что-то гибнет, и я не могу на это повлиять. Это смерть не настоящая, но она мучительнее. Поэтому я и назвал вас убийцами.
*Молчание*
В. Н.:
Стёпа, иногда нужно, чтобы душа прошла через боль. Ты же понимаешь?
С.:
Какая разница, если это не поможет?
В. Н.:
*Вздох* *Усталым голосом* Ладно, Стёпа. Иди, отдыхай. На сегодня пока всё. Заходи, когда тебе нужно. В любой момент.
С.:
До свидания.
В. Н.:
До понедельника, не забывай.
*STOP*
В. Н.:
*REC* Может быть, мой коллега был прав. Стоит подождать эффекта антидепрессантов. А пока нужно пригласить его родителей еще раз, поговорить с ними насчет того, каким был Степан в пять лет и раньше. Причину нужно найти. Также я начал сомневаться насчет диагноза, который я поставил в прошлый раз. *STOP/REC* Посоветоваться с коллегой, он утверждает, что шизоидность всего лишь возрастная, и что у Степана, скорее, депрессия, чем обсессия. Мой коллега – специалист по депрессии, поэтому так и говорит. Конечно, мне виднее, потому что я́ веду Степана, но в словах коллеги есть доля истины. Уверен я лишь в том, что шизоидность все-таки имеет место, и что она выступает у юноши как способ объяснять то, что с ним творится. И, поскольку объяснить более реалистично сам Степан не может, то в ход вступает мистификация, которая все же усложняет задачу. *STOP/REC* Прослушав еще раз записи со второй и третьей встреч, я обнаружил, что сначала Степан говорил о том, что ему самому нужно освободиться, что он сам себе шлёт смыслы, а позднее, уже на третьей встрече, стал приписывать посылы смыслов некоему чужеродному существу. То есть, за время терапии, оно как бы отпочковывалось от Степана, однако, он признает его как часть себя. Возможно, потому что, проговорив свои переживания, он стал лучше понимать себя. Рассматривать ли это как признак терапевтического прогресса? Или наоборот, ухудшения? *STOP/REC* Обычно отделение проблемы от себя не способствует терапии. То есть, если моя проблема – не часть меня, значит, я теряю над ней всякий контроль, и я становлюсь пассивным, подчиняющимся этому императиву. Но… с другой стороны, такое отделение может быть необходимым этапом осознания и преодоления, поскольку похоже, что до наших встреч Стёпа осознавал только сам факт наличия подобных мыслей. Дальше этого не заходил. Теперь же я начал разговаривать с его чужеродным существом – Кором. «Кор» – скорее всего наскоро собранный набор звуков, но Стёпа сказал, что его звучание отражает характер проблемы. Я все-таки помог его персонифицировать. На свой страх и риск, кстати. Это просто удивительно, что Стёпа так быстро встал на его место. Это может помочь.
*STOP/REC*
Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 72 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Встреча третья | | | Встреча с родителями |