19 страница

La moglie di Endriade, come sempre quando cambia il tempo, ha l’emicrania ed è già andata a letto con due cachets. Ismani nella sua villetta sta studiando le relazioni e i piani che gli ha dato Strobele perché finora non ci ha capito gran che ed è ansioso di aggiornarsi. Gli Strobele, marito e moglie, chiacchierano e fumano, irrequieti. Il capitano Vestro, che finora non si è mai fatto vedere, probabilmente sta giocando a carte coi suoi uomini del minuscolo presidio interno, sistemato in una minuscola casermetta molto più in là. Tutti costoro non sanno niente, non hanno sospettato niente di quello che è successo oggi. Soltanto Olga Strobele di tanto in tanto ha una specie di brivido ricordando la piccola avventura di questa mattina. L’ha raccontata al marito ma lui non ci voleva credere e poi si è messo a ridere. Però Olga non gli ha detto della sensazione avuta all’ultimo momento, quando si è resa conto che il Numero Uno maschio non era e a lei è venuto addosso lo schifo e subito è scappata via per rivestirsi; al marito non ha detto niente e il motivo non è il pudore, anzi le piacerebbe molto discutere a lungo la questione, ma sa benissimo che in queste cose lui è un cretino assoluto, oltre che infetto di pruderies puritane (e forse proprio perciò lo ha sposato volentieri, l’idea di riuscire a corromperlo un poco la seduceva intensamente). Neppure Olga, che pure era stata così vicina a indovinare fino in fondo il grande segreto, sa dunque che cosa è successo.

La cosa è cominciata verso mezzodì (это началось около полудня; cosa, f — вещь, дело). Un’improvvisa alterazione di corrente nel complesso degli apparati percettivi (внезапное изменение /силы/ тока в приемной аппаратуре; complesso, m — комплекс). Manunta era nella sala di controllo, se ne è accorto subito (Манунта был в диспетчерской, /и он/ сразу же заметил). In quel mentre il Numero Uno stava per terminare un complesso elaborato matematico (в этот момент Номер Один как раз завершал сложные математические вычисления; elaborare — разрабатывать). Senza apparenti motivi (без видимых причин) — tutto appariva normale sugli strumenti (аппаратура, кажется, была в порядке: «все казалось нормальным в аппаратуре») — il calcolo si è interrotto (расчет прервался). Una totale caduta di tensione (полное падение напряжения)? Poi le faccende, tecnicamente valutate, si sono rifatte normali (а потом все нормализовалось, с технической точки зрения; faccenda, f — дело, valutare — оценивать). Ma (но)...

Ma non è più come stamane, come ieri (но /теперь все/ не так, как /было/ этим утром, как /было/ вчера). Un alone d’ombra dove tutto era felice (тень /нависла там/, где было счастье; alone, m — гало, сияние; felice — счастливый). Non ombra fatta dalle nubi in arrivo dal sud (не тень, созданная облаками, прилетевшими с юга; arrivo, m — прибытие), essa viene su dal vallone, dalle casematte, dalle incastellature di cemento senza fine, dalla terra (эта /тень/ поднимается из ущелья, из казематов, из бесконечного нагромождения бетонных конструкций, из земли; incastellatura, f — /строительные/ леса, станина; fine, f — конец).

La cosa è cominciata verso mezzodì. Un’improvvisa alterazione di corrente nel complesso degli apparati percettivi. Manunta era nella sala di controllo, se ne è accorto subito. In quel mentre il Numero Uno stava per terminare un complesso elaborato matematico. Senza apparenti motivi — tutto appariva normale sugli strumenti — il calcolo si è interrotto. Una totale caduta di tensione? Poi le faccende, tecnicamente valutate, si sono rifatte normali. Ma...

Ma non è più come stamane, come ieri. Un alone d’ombra dove tutto era felice. Non ombra fatta dalle nubi in arrivo dal sud, essa viene su dal vallone, dalle casematte, dalle incastellature di cemento senza fine, dalla terra.

L’ombra sale, tetro e invisibile lievito (поднимается тень, мрачное и невидимое брожение; lievito, m — дрожжи, брожение), si stende imparziale nelle fosse e nei pinnacoli, nel cuore e nella casa dell’uomo (и /незаметно/ распространяется /всюду/, от шахт до шпилей, /проникает/ в сердце и в дом человека; imparziale — беспристрастный). Che cosa si è rotto (что сломалось; rompere)? Che veleno è entrato nella creatura (какой яд попал в /искусственное/ создание; entrare — входить)? Perché tutto, nella segreta cittadella, intatto sta (потому что все в засекреченной цитадели цело /и невредимо/). E nelle viscere gli ordigni continuano a macinare, a macinare, conforme ai calcolati procedimenti (и внутри нее механизмы продолжают работать, работать в соответствии с расчетными режимами; macinare — молоть; procedimento, m — ход, развитие: procedimento dei fatti — ход событий; поведение, образ действия; процесс; ход; развитие; режим: procedimento tecnologico — технологический процесс/режим; procedere — продвигаться, идти вперед; действовать, поступать). E le antenne piccole e grandi vibrano in corrispondenza con le rispettive funzioni sensoriali (и маленькие и большие антенны вибрируют в соответствии со своими сенсорными функциями; rispettivo — соответствующий), e dondolano di qua e di là, con la dovuta lentezza (и качаются туда-сюда с надлежащей неторопливостью; lentezza, f — медленность; lento — медленный, неторопливый). L’apparenza è salva (внешне все в порядке; apparenza, f — внешний вид; видимость; salvo — целый, невредимый).

Eppure dov’è più il lieto brusio di vita e di aspettazione (а где же веселый шум жизни и ожидания/надежды)? quella risonanza indefinibile che negli uomini faceva dimenticare la presenza del corpo in una meravigliosa sensazione di leggerezza (этот неопределенный звук, который заставлял людей забывать о /собственном/ теле, /испытывая/ чудесное чувство легкости; risonanza, f — резонанс; presenza, f — присутствие), e perfino a un uomo razionale come Strobele pareva di vivere un romanzo (и даже разумному человеку, вроде Штробеле, казалось, /что он/ переживает роман)? Né la potenza instancabile del mare (ни неустанная мощь моря; stancare — утомлять; stanco — усталый, утомленный), né le impenetrabili cisterne delle foreste (ни озера в непроходимых лесах; cisterna, f — водоем), né l’immobilità delle selvagge montagne muovevano insieme nell’animo tante cose soavi, eroiche e fatali (ни неподвижность суровых гор не пробуждают в душе таких сладостных, героических и фатальных чувств; muovere — двигать; cosa, f — вещь). Ma adesso (а теперь)?

L’ombra sale, tetro e invisibile lievito, si stende imparziale nelle fosse e nei pinnacoli, nel cuore e nella casa dell’uomo. Che cosa si è rotto? Che veleno è entrato nella creatura? Perché tutto, nella segreta cittadella, intatto sta. E nelle viscere gli ordigni continuano a macinare, a macinare, conforme ai calcolati procedimenti. E le antenne piccole e grandi vibrano in corrispondenza con le rispettive funzioni sensoriali, e dondolano di qua e di là, con la dovuta lentezza. L’apparenza è salva.

Eppure dov’è più il lieto brusio di vita e di aspettazione? quella risonanza indefinibile che negli uomini faceva dimenticare la presenza del corpo in una meravigliosa sensazione di leggerezza, e perfino a un uomo razionale come Strobele pareva di vivere un romanzo? Né la potenza instancabile del mare, né le impenetrabili cisterne delle foreste, né l’immobilità delle selvagge montagne muovevano insieme nell’animo tante cose soavi, eroiche e fatali. Ma adesso?

La cara voce si è come contorta, va e viene, si rompe, si intoppa, si aggroviglia, si dibatte (дорогой голос как будто искажен, он появляется и исчезает, прерывается, запинается, путается, сбивается; contorcere — крутить; скручивать; выкручивать; contorto — скрученный, перекрученный; искаженный, искривленный: viso contorto — искаженное лицо), non è respiro, è ansito, sibilo, mugolio, desolazione e pianto (/это/ не дыхание, /это/ одышка, присвист, завывание, отчаянье и плач). Come la bambina sperduta nella brughiera al crepuscolo d’autunno (как девочка, потерявшаяся на вересковой пустоши в осенние сумерки). Come l’amante abbandonata nella soffitta gelida (как возлюбленная, покинутая в холодной мансарде). Come l’albero frantumato dal vento (как дерево, сломанное ветром; frantumare — дробить, толочь; разбивать вдребезги). Come il condannato (как приговоренный). Come chi all’improvviso è sopraffatto dai ricordi del sole e della giovinezza (как тот, на кого вдруг нахлынули воспоминания о солнце и юности; sopraffare — пересиливать, побеждать; превосходить; брать верх; /перен./ угнетать); e sa di morire (он знает, /что должен/ умереть).

La creatura, il Numero Uno, Laura, la donna fatta rinascere dalla scienza e dall’amore (это создание, Номер Один, Лаура, женщина, которую еще раз заставили родиться благодаря науке и любви) era là, distesa nella valle, con le sue gelide membra (лежала: «была там», раскинув свои холодные конечности, в ущелье), ormai gli uomini l’avevano abbandonata alla sua perfezione né potevano intervenire più (люди уже довели ее развитие до совершенства и не могли больше вмешиваться; abbandonare — покидать). Aveva avuto la vita, la ragione, i sensi, l’energia, la libertà, doveva bastare a se stessa (у нее была жизнь, разум, чувства, энергия, свобода, она больше не нуждалась ни в чьей помощи: «должна была быть достаточной себе самой»; bastare — быть достаточным). Ma verso le ore 17 e 30 si era messo a piovere (но около 17.30 зарядил дождь; mettersi — располагаться, размещаться; приниматься, начинать), e nubi sempre più fosche si accumulavano in tetri sipari al nord, mentre calava la sera (и облака, все темнее и темнее, собирались, как мрачные занавесы, на севере, пока опускался вечер; tetro — мрачный, темный; sipario, m — занавес).

La cara voce si è come contorta, va e viene, si rompe, si intoppa, si aggroviglia, si dibatte, non è respiro, è ansito, sibilo, mugolio, desolazione e pianto. Come la bambina sperduta nella brughiera al crepuscolo d’autunno. Come l’amante abbandonata nella soffitta gelida. Come l’albero frantumato dal vento. Come il condannato. Come chi all’improvviso è sopraffatto dai ricordi del sole e della giovinezza; e sa di morire.

La creatura, il Numero Uno, Laura, la donna fatta rinascere dalla scienza e dall’amore era là, distesa nella valle, con le sue gelide membra, ormai gli uomini l’avevano abbandonata alla sua perfezione né potevano intervenire più. Aveva avuto la vita, la ragione, i sensi, l’energia, la libertà, doveva bastare a se stessa. Ma verso le ore 17 e 30 si era messo a piovere, e nubi sempre più fosche si accumulavano in tetri sipari al nord, mentre calava la sera.

Il buon professore Ismani studia (добросовестный профессор Измани занимается; buono — хороший), Strobele marito e moglie si abbracciano inutilmente nel buio (муж и жена Штробеле зачем-то все обнимаются в темноте; inutilmente — бесполезно), il capitano Vestro sbatte trionfante sul tavolo della casermetta il settebello vincitore (капитан Вестро, в казарме, торжественно кидает на стол семерку, приносящую ему победу; vincitore, m — победитель). Elisa Ismani senza farsi accorgere mette l’impermeabile, esce di casa (Элиза Измани /тихо, чтобы никто/ не заметил, надевает плащ, выходит из дома), va a cercare Manunta che abita nella villetta più in basso (идет искать Манунту, который живет в домике чуть ниже /по улице/). Lo incontra sulla porta nell’atto che sta uscendo, anche lui affannato (она встречается с ним у двери его дома, когда он, тоже встревоженный, выходит; atto, m — акт, дело).

“Bisogna cercare Endriade (надо найти Эндриаде)”, gli dice (говорит она ему).

“Lo so, signora (я знаю, синьора). Questa è una brutta sera (/сегодня/ скверный вечер = отвратительная погода сегодня вечером; brutto — некрасивый, безобразный, уродливый; плохой, дурной; скверный, гадкий; brutto tempo — скверная погода).”

Attraversano il prato al pallido riverbero delle lampadine sempre accese lungo la strada (они пересекают луг при бледном рассеянном свете фонарей, всегда горящих на улице; riverbero, m — реверберация, отражение /света, тепла, звука/; acceso — зажженный; accendere — зажигать: accendere la luce — зажечь свет). Risalgono il pendio, cercando (они поднимаются на склон, чтобы посмотреть; cercare — искать), se mai Endriade stia facendo la sua passeggiata notturna lungo i fianchi della sua creatura (не совершает ли Эндриаде ночную прогулку вдоль боков своего создания). Non c’è (/его/ там нет). Ogni tanto si fermano ad ascoltare (время от времени они останавливаются, чтобы прислушаться). “Signora, ma non sente (синьора, вы не слышите)?” Lei fa cenno di sì (она утвердительно кивает головой; far cenno — подать знак).

Il buon professore Ismani studia, Strobele marito e moglie si abbracciano inutilmente nel buio, il capitano Vestro sbatte trionfante sul tavolo della casermetta il settebello vincitore. Elisa Ismani senza farsi accorgere mette l’impermeabile, esce di casa, va a cercare Manunta che abita nella villetta più in basso. Lo incontra sulla porta nell’atto che sta uscendo, anche lui affannato.

“Bisogna cercare Endriade”, gli dice.

“Lo so, signora. Questa è una brutta sera.”

Attraversano il prato al pallido riverbero delle lampadine sempre accese lungo la strada. Risalgono il pendio, cercando, se mai Endriade stia facendo la sua passeggiata notturna lungo i fianchi della sua creatura. Non c’è. Ogni tanto si fermano ad ascoltare. “Signora, ma non sente?” Lei fa cenno di sì.

Dall’interno dell’automa vengono suoni mai uditi (из внутренностей робота исходят неслыханные звуки). “Forse è il temporale (может быть, /это/ непогода; temporale — преходящий, временный; /m/ непогода, ненастье; ураган; гроза; шторм)”, dice Elisa per illudersi (говорит Элиза для самоуспокоения; illudersi — поддаваться иллюзии). Di là della cortina di rupi, infatti, c’è un intermittente brontolio di tuoni (из-за гряды скал, действительно, /слышатся/ раскаты грома; cortina, f — занавеска; intermittente — прерывистый; tuono, m — гром). Lampeggiava anche, di quando in quando e la luce taglia nel buio i bianchi scoscendimenti del muro bianco, ininterrotto (молния тоже сверкала, и время от времени ее свет вырывает из темноты куски сплошной белой стены; scoscendimento, m — обрыв, крутой спуск; tagliare — резать; кроить, выкраивать; вырезать: tagliare un abito — раскроить платье). Piove anche, a brevi scrosci che il vento sbatte di traverso (кроме того, идет дождь, краткими ливнями, которые ветер сдувает в сторону: «бьет наискосок»; scroscio, m — шум, бурление, клокотание; uno scroscio di pioggia — кратковременный ливень).

Manunta avrà trentasette trentotto anni (Манунте тридцать семь или тридцать восемь лет). È grosso, piccolo, con una faccia tonda e bonaria (он тучный, маленький, с круглым добродушным лицом). Avvolto dalla mantellina impermeabile sembra anche più goffo, sulla testa ha un comico cappuccio (в непромокаемой накидке он кажется еще более неповоротливым, на голове у него смешной капюшон; avvolgere — обматывать, заворачивать). “No (нет)”, dice (говорит он), “non è il temporale (/это/ не непогода). Ma lei, signora, sa (а вы, синьора, знаете)?”

Dall’interno dell’automa vengono suoni mai uditi. “Forse è il temporale”, dice Elisa per illudersi. Di là della cortina di rupi, infatti, c’è un intermittente brontolio di tuoni. Lampeggiava anche, di quando in quando e la luce taglia nel buio i bianchi scoscendimenti del muro bianco, ininterrotto. Piove anche, a brevi scrosci che il vento sbatte di traverso.

Manunta avrà trentasette trentotto anni. È grosso, piccolo, con una faccia tonda e bonaria. Avvolto dalla mantellina impermeabile sembra anche più goffo, sulla testa ha un comico cappuccio. “No”, dice, “non è il temporale. Ma lei, signora, sa?”

Elisa lo segue ansimando (Элиза следует за ним, тяжело дыша). Non è abituata alla montagna (она не привыкла к горам). Basta una salita da poco per toglierle il respiro (даже после небольшого подъема она запыхалась; bastare — быть достаточным; togliere — убирать, лишать; respiro, m — дыхание). “Il professor Endriade mi ha detto (профессор Эндриаде рассказал мне).”

“Ah”, fa Manunta, tranquillizzato dall’insospettata complicità (говорит Манунта, успокоенный ее неожиданной осведомленностью; complicità, f — сообщничество, соучастие).

“Conoscevo Laura (я знала Лауру). Eravamo amiche, da ragazze (мы были подругами в детстве; ragazza, f — девочка, девушка).”

“La conosceva bene (вы хорошо ее знали)?”

“Sì (да).”

Sono arrivati alla sommità del prato dove il muro di recinto divalla giù per le rocce, ed è impossibile proseguire (они дошли до верхнего края луга, где стена ограды спускается к скалам, и дальше пройти нельзя; impossibile — невозможный; proseguire — продолжать путь, следовать дальше). Qui c’è il ballatoio che collega la villa di Endriade con l’impianto (здесь находится галерея, которая соединяет виллу Эндриаде с его созданием; impianto, m — установка, сооружение).

Elisa lo segue ansimando. Non è abituata alla montagna. Basta una salita da poco per toglierle il respiro. “Il professor Endriade mi ha detto.”

“Ah”, fa Manunta, tranquillizzato dall’insospettata complicità.

“Conoscevo Laura. Eravamo amiche, da ragazze.”

“La conosceva bene?”

“Sì.”

Sono arrivati alla sommità del prato dove il muro di recinto divalla giù per le rocce, ed è impossibile proseguire. Qui c’è il ballatoio che collega la villa di Endriade con l’impianto.

“Professore, professore (профессор, профессор)”, prova a chiamare Manunta fra le raffiche (пробует кричать Манунта, /несмотря на/ порывы ветра /и шум дождя/; chiamare — звать; raffica, f — шквал, сильный порыв /ветра/). Ma nessuno risponde (но никто не отвечает).

“Entriamo (зайдем)?”, propone il capotecnico (предлагает главный техник). “Garantito che è là dentro (я уверен, что он там, внутри).”

“Lei ha le chiavi (у вас есть ключи)?”

“Sì, siamo in tre ad averle, il professor Endriade, il professore Strobele e io (да, ключи есть у нас троих: у профессора Эндриаде, у профессора Штробеле и у меня). Ma bisogna scendere, signora (но надо спуститься ниже, синьора). La chiave di questa porta io non ce l’ho (ключа от этой двери у меня нет).”

Sono infatti all’altezza dell’ingresso riservato a Endriade (действительно, они находятся у входа, которым пользуется только Эндриаде; altezza, f — высота; riservare — сохранять, резервировать). Con molta buona grazia Manunta le dà il braccio per aiutarla (Манунта очень любезно подает ей руку; grazia, f — любезность, грация; aiutare — помогать). Discendono per un centinaio di metri (они спускаются на сотню метров). Elisa guarda verso le villette, se per caso ci sia nessuno (Элиза смотрит в сторону домиков, нет ли там случайно кого-нибудь). Ma tutto è deserto (но улица безлюдна: «все пусто/безлюдно»).

“Professore, professore”, prova a chiamare Manunta fra le raffiche. Ma nessuno risponde.

“Entriamo?”, propone il capotecnico. “Garantito che è là dentro.”

“Lei ha le chiavi?”

“Sì, siamo in tre ad averle, il professor Endriade, il professore Strobele e io. Ma bisogna scendere, signora. La chiave di questa porta io non ce l’ho.”

Sono infatti all’altezza dell’ingresso riservato a Endriade. Con molta buona grazia Manunta le dà il braccio per aiutarla. Discendono per un centinaio di metri. Elisa guarda verso le villette, se per caso ci sia nessuno. Ma tutto è deserto.

Ecco un’altra piccola porta in ferro, pressappoco dove, la prima notte, gli Ismani avevano incontrato Endriade (вот другая маленькая железная дверь, примерно там, где в первую ночь /супруги/ Измани встретили Эндриаде; pressappoco — приблизительно, почти, около). Manunta apre, accende la luce del corridoio, fa segno di tacere (Манунта открывает ее, включает свет в коридоре, дает знак молчать). Giunto in fondo spegne la luce, al buio apre un’altra porticina (/когда они/ доходят до конца /коридора/, он гасит свет и в темноте открывает другую дверцу). Escono di nuovo all’aperto sotto la pioggia (они опять выходят наружу, под дождь).

Qui le luci della strada non arrivano (сюда не доходит свет с улицы). Ci vuole qualche tempo perché Elisa cominci a intravedere qualche cosa (Элизе требуется немного времени, чтобы глаза привыкли к темноте: «чтобы Элиза начала различать что-нибудь»).

“È là, è là che parla (он там, я слышу его голос; parlare — говорить)”, le bisbiglia Manunta (шепчет ей Манунта). “Mi dia la mano (дайте мне руку).”

Nelle tenebre fitte Elisa si lascia condurre (в кромешной тьме Элиза безропотно следует за ним; lasciare — позволять; condurre — вести).

Ecco un’altra piccola porta in ferro, pressappoco dove, la prima notte, gli Ismani avevano incontrato Endriade. Manunta apre, accende la luce del corridoio, fa segno di tacere. Giunto in fondo spegne la luce, al buio apre un’altra porticina. Escono di nuovo all’aperto sotto la pioggia.

Qui le luci della strada non arrivano. Ci vuole qualche tempo perché Elisa cominci a intravedere qualche cosa.

“È là, è là che parla”, le bisbiglia Manunta. “Mi dia la mano.”

Nelle tenebre fitte Elisa si lascia condurre.

“Attenta, signora, qui ci sono tre gradini (осторожно, синьора, здесь три ступеньки). Adesso dritta (теперь прямо). Di qua a destra, piano mi raccomando (отсюда направо, тихо, умоляю вас; raccomandarsi — доверяться, просить защиты, умолять помочь, звать на помощь; поручать себя чьим-либо заботам mi raccomando! — прошу вас!, умоляю!).”

Manunta si ferma (Манунта останавливается). Non si distingue niente, tranne il profilo nero del vallone sotto a un cielo cupo (ничего нельзя разглядеть, кроме черного провала ущелья под угрюмым небосводом; profilo, m — профиль, контур; cupo — глубокий, темный; мрачный, угрюмый).

Sono immobili, in una rientranza del ballatoio (они неподвижно стоят в углублении галереи; ballatoio, m — балкон, галерея; лестничная площадка). Manunta la fa scostare in dentro come se qualcuno la potesse vedere (Манунта закрывает ее своим телом, как будто кто-то может ее увидеть; scostare — отодвигать; in dentro — внутрь).

Un tuono lungo, cavernoso, di là delle montagne (/раздается/ долгий глухой /раскат/ грома из-за гор). Dopo poco un lungo bagliore diffuso a tutto l’orizzonte (чуть погодя мощная вспышка /молнии освещает/ весь горизонт; lungo — долгий; diffondere — распространять).

“L’ha visto (вы его видели)?” chiede Manunta (спрашивает Манунта).

“Sì (да).”

Un lampo (вспышка молнии). A una decina di metri da loro, su un terrazzino, Endriade, in piedi (в десяти метрах от них, на террасе, стоит Эндриаде; in piedi — на ногах), le mani strette al parapetto di ferro, proteso in fuori, verso la nera fossa (уцепившись руками за железный парапет, подавшись вперед, к черной яме; stringere — сжимать; protendere — простирать). Non ha cappello (он без шляпы). Intrisi di pioggia, i lunghi capelli gli pendono disordinatamente sulla fronte (мокрые от дождя, длинные волосы беспорядочно свисают ему на лоб; intridere — смачивать). Brutto, invecchiato, ingigantito dall’impeto di una appassionata grandezza (некрасивый, постаревший, но возвышенный страстным и величественным порывом; ingigantirsi — принимать гигантские размеры; impeto, m — порыв; appassionato — страстный; grandezza, f — величина, масштаб; размер; величие).

“Attenta, signora, qui ci sono tre gradini. Adesso dritta. Di qua a destra, piano mi raccomando.”

Manunta si ferma. Non si distingue niente, tranne il profilo nero del vallone sotto a un cielo cupo.

Sono immobili, in una rientranza del ballatoio. Manunta la fa scostare in dentro come se qualcuno la potesse vedere.

Un tuono lungo, cavernoso, di là delle montagne. Dopo poco un lungo bagliore diffuso a tutto l’orizzonte.

“L’ha visto?” chiede Manunta.

“Sì.”

Un lampo. A una decina di metri da loro, su un terrazzino, Endriade, in piedi, le mani strette al parapetto di ferro, proteso in fuori, verso la nera fossa. Non ha cappello. Intrisi di pioggia, i lunghi capelli gli pendono disordinatamente sulla fronte. Brutto, invecchiato, ingigantito dall’impeto di una appassionata grandezza.

19.

Nel buio, frustato dalla nera pioggia, Endriade a tutta voce chiama (в темноте, под черным проливным дождем, Эндриаде зовет во весь голос; frustare — бить кнутом, хлестать).

“Laura, Laura!”

Qualcuno, o qualcosa, gli risponde (кто-то, или что-то, отвечает ему). È una specie di rantolo, ch’esce a fiotti da ignoti pertugi tutt’intorno (/это похоже на/ хрипение, которое выходит волнами из неведомых отверстий вокруг; pertugio, m — узкое отверстие). Ondeggia, sale, diventa urlo, scivola, si dissolve in gemito (/оно/ колеблется, усиливается: «поднимается», превращается в вопль, скользит, сменяется стоном; dissolversi — разлагаться, растворяться), tace, riprende filiforme, esplode, gorgoglia, tossisce, mugola, tace ancora (замолкает, опять принимает нитеобразный вид, взрывается, клокочет, кашляет, завывает, снова замолкает), poi un getto martellante, secco, qualcosa che fa pensare a una risata (потом — резкое учащенное тарахтение, напоминающее смех: «которое заставляет подумать о смехе»; getto, m — бросание, струя; martellare — ковать, бить молотком; martello, m — молот; молоток; qualcosa — что-то, pensare — думать). Tace, riaffiora estenuato in un lungo periodare di lamenti (замолкает, вновь появляется, изнуренный долгими стенаниями; periodare, m — построение фраз; /литературный/ стиль, техника).

“Manunta, lei capisce (Манунта, вы понимаете)?”

“Sì (да).”

Nel buio, frustato dalla nera pioggia, Endriade a tutta voce chiama.

“Laura, Laura!”

Qualcuno, o qualcosa, gli risponde. È una specie di rantolo, ch’esce a fiotti da ignoti pertugi tutt’intorno. Ondeggia, sale, diventa urlo, scivola, si dissolve in gemito, tace, riprende filiforme, esplode, gorgoglia, tossisce, mugola, tace ancora, poi un getto martellante, secco, qualcosa che fa pensare a una risata. Tace, riaffiora estenuato in un lungo periodare di lamenti.

“Manunta, lei capisce?”

“Sì.”

“Che dice (что она говорит)?”

“Dice che (говорит, что)... dice che (говорит, что)...”

“Che cosa dice (что говорит)?”

“Dice che vuol essere di carne (говорит, что хочет быть из плоти). E non di pietra (а не из камня).”

“Laura (Лаура)?”

“Sì, Laura (да, Лаура). Dice che oggi ha visto una donna, e l’ha sentita (говорит, что сегодня видела женщину и чувствовала ее).”

“Come sentita (как чувствовала)?”

“Non so (не знаю). Era la signora Strobele che faceva il bagno (/это/ была синьора Штробеле, она купалась; bagno, m — ванна). Era nuda (она была голая). E Laura, qui, l’ha vista (и Лаура, отсюда, ее видела).”

“E poi (а потом)?”

“E poi parla della carne (а потом говорит о плоти). Dice che è dolce, soffice, più morbida delle piume degli uccelli (говорит, что она нежная, мягкая, мягче, чем перья птиц).”

“Siete dei pazzi (вы сумасшедшие)”, fa Elisa Ismani (говорит Элиза Измани). “Non lo potevate immaginare (вы не могли это придумать = может быть, вам показалось)?”

“Che dice?”

“Dice che... dice che...”

“Che cosa dice?”

“Dice che vuol essere di carne. E non di pietra.”

“Laura?”

“Sì, Laura. Dice che oggi ha visto una donna, e l’ha sentita.”

“Come sentita?”

“Non so. Era la signora Strobele che faceva il bagno. Era nuda. E Laura, qui, l’ha vista.”

“E poi?”

“E poi parla della carne. Dice che è dolce, soffice, più morbida delle piume degli uccelli.”

“Siete dei pazzi”, fa Elisa Ismani. “Non lo potevate immaginare?”

La voce di Endriade si leva tempestosa (голос Эндриаде бурно реагирует; levarsi — подниматься; tempestoso — грозовой; бурный; tempesta, f — буря, шторм, ураган; сильный дождь, ветер):

Дата добавления: 2015-11-13