Перевод: DarkLordEsti

Прекрасные длинные золотистые волосы указывали на то, что этот мужчина принадлежит к высшей касте элиты, к лучшим из лучших. Его идеально прекрасное лицо выражало божественное достоинство. Его властный взгляд заставлял дрожать и подчиняться.

Во вкрадчивом холодном голосе была жестокая сила, которая играючи могла разрушить всю гордость Рики. Парню казалось, это не человек и не машина даже, а сам дьявол. И о нем Рики не знал ничего. Просто блонди из Танагуры – даже имени он не знал.

Конечно, если бы его так уж загрызло любопытство, и он потратил какое-то время чтобы расспросить знающих людей, то удивился бы, насколько легко выяснить, на кого он вот так напоролся. Но даже сейчас Рики не был уверен, хочет ли знать больше.

И это было не просто потому, что произошедшее казалось ему пыткой, насилием, и воспоминания до сих пор причиняли боль.

Узнать хоть чуть больше – даже просто услышать имя – значило бы еще сильнее попасть под очарование блонди. По правде говоря, Рики бесился вообще из-за того, что думает о нем!

Черный рынок был для Рики шансом проявить свои самые лучшие возможности, воспоминание о той ночи было единственной унизительной раной, от которой болела его душа. Он не хотел об этом думать! Но почему же во время отдыха от работы у него снова перед глазами стояло это спокойное лицо? Почему блонди будто на всю жизнь застыл в его памяти?!

Боль от этих мыслей была не сильная – жить с такой можно – но слишком уж настойчивая, и всё никак не проходила. В такие моменты Рики будто автоматически хватался за кольцо с ключами в кармане, и скрипел зубами. Его пальцы постоянно прикасались к монете, которую блонди бросил ему в тот день.

«Вот тебе сдача за твою плату!» - так он сказал Рики. Парень подумывал о том, чтобы выбросить монету в канаву, или, что более практично, отдать Заку, пусть продаст на аукционе, вдруг эта вещь стоит хороших денег. Но что-то его удерживало от таких решений. Он еще никогда не видел таких монет и даже не представлял себе, какую они имеют стоимость.

Более того, почему-то Рики не хотел, чтобы Зак докапывался, что это за вещь, сколько стоит и откуда взялась. Постепенно он так привык к ней, что не хотел избавляться. И ладно бы если бы монета была талисманом, напоминающим об успехе. Но зачем хранить символ настолько страшного поражения, такого удара по гордости? Рики сам себя не понимал.

Даже получив работу курьера, встретив Катце, увидев благодаря Меченому другую жизнь, Рики полностью не осознавал значения этой унизительной платы. Хотя время от времени он думал, что хранит монету просто как предостережение, напоминание себе самому о том, что не стоит вести себя так по-идиотски.

Он часто думал, что сейчас хватается за что попало, как утопающий за соломинки. «Какая всё это херня!!!» - мысленно выругался он, поворачивая монету и так и этак, рассматривая ее на свет. Не такая уж вещица была и странная, просто какая-то непривычная сияющая золотая гравировка. Это какие-то зубцы или печать, что-то вроде того? Он подумал, что смотрит на монету, будто видит ее в первый раз, и тяжело вздохнул.

Алек как обычно пришел с доставки и плюхнулся в кресло.

- Вау, вот это у тебя прикольная штучка. – Он посмотрел на Рики из-под своих темных очков. – Колись, где достал?

В принципе, сомнения и размышления Рики были Алеку пофиг. Он спрашивал просто из любопытства. По крайней мере так понял Рики по голосу, потому что за темными стеклами взгляда напарника не было видно.

Честно говоря, Рики иногда было противно, когда на него смотрели вот так, через эти дымчатые линзы. Он никогда не мог понять, куда и на кого или на что Алек смотрит. Не говоря уже о том, что его собственные эмоции отражались на лице, а Алек был непроницаемым стеклом – какая-то игра в одни ворота. Это просто бесило, и работать с таким напарником, и вообще всё.

Когда Катце приказал Рики и Алеку работать вместе, парень как-то особо не задумывался, насколько легко им будет находить общий язык. Да и единственное, что вообще его доставало – это то, как Алек смотрел на него через эти тёмные очки. Рики чувствовал, что напарник смотрит именно на него, но не видел взгляда. Словами не передать, как это напрягало, блин, хоть на стену лезь!

Если бы темные очки были необходимостью, вызванной или болезнью, или еще чем-то вроде того, было бы другое дело. А так Рики был готов смотреть в глаза всем, с кем пересекался, и от других ждал того же.

- Слушай, Алек, ты эти очки для понтов носишь или как? Или у тебя что-то с глазами?

У него возникало ощущение груза на плечах, который надо дотянуть побыстрее. Но Рики был уверен, что всегда надо говорить начистоту и все возможные между ними ссоры и недоразумения уладить сразу.

- Зачем ты спрашиваешь у меня такие вещи?

- Мне просто не нравится, когда ты так смотришь на меня через очки, и я понять не могу, на меня ты глядишь или в сторону. Если это необходимость и без этого никак, то вопросов нет, придалбываться не буду. А так, то было бы лучше, если бы ты смотрел мне в глаза прямо, когда мы разговариваем.

Некоторое время Алек молчал. А потом слегка улыбнулся.

- Ты знаешь, что я каринезец?

- Неа.

- Да видно, что не знаешь. Иначе бы не задавал идиотских вопросов.

На минуту Рики задумался, ему казалось, что он сильно разозлил напарника. Но слов уже не вернешь назад, поэтому он решил смело продолжить разговор:

- Значит, из-за того что ты каринезец, или типа того, у тебя здесь плохо со зрением?

- Нет. Я просто думаю, что тебе понадобится немало смелости, чтобы посмотреть мне в глаза, - с этими словами Алек наклонился к нему через стол, так что их лица почти соприкасались. – Ты в самом деле хочешь взглянуть?

Внезапный порыв любопытства преодолел волнение Рики. «А что, в глазах каринезцев какая-то тайна?». Глаза Алека всё еще были скрыты темными очками. «Бля, только не надо говорить мне, что я взгляну и превращусь в камень или что-то вроде того». Рики вспомнил, что, кажется, в каком-то мифе такое было.

- Да хватит водить меня вокруг да около, сними очки!

Алек снова сел ровно, и фыркнул со скучающим видом.

- Уфф… Ну ты как ребенок, в натуре. Я думал, ты от такого будешь дрожать и трястись, как девчонка… Но похоже, от таких крутых парней мне не ждать восторга.

Через миг Рики смотрел на него в ошеломленном молчании. Когда у него уже не хватило силы терпеть, он взвыл:

- Алек!

Алек снял очки:

- Ну ладно, ладно, не буду заставлять тебя ждать, - сказал он с кривой улыбкой и уставился на Рики.

Парень еле сдержал удивленный вскрик. У Алека были глаза, похожие на кошачьи, с темно-алыми зрачками. Красные глаза. Будто яркие драгоценные камни с темными кровавыми каплями. В памяти всплыл образ Джилла, пронизывая сердце пульсирующей болью.

«Прости, Рики. Я старался изо всех сил. Честно, я старался! Прости… Я…»

Как всегда, когда он вспоминал этот тонкий, еле слышный голос, Рики широко открыл свои потемневшие от боли глаза и уставился на Алека. Как так может быть? Несмотря на то, что он терпеть не мог, когда на него смотрели из тени дымчатого стекла, ему стало легче, когда Алек снова надел свои очки, спрятав за ними красные глаза. Он напомнил себе, что сейчас нет времени на сантименты и надо вести себя как всегда.

Но что удивляло Рики именно в этот конкретный момент – это то, насколько был поражен Алек: на привычную беззаботность напарника нынешнее поведение было непохоже.

- Ну, ты что так уставился?

- Неужели… неужели это «Аврора»?

- «Аврора»? – повторил Рики, прижмурившись. Он в первый раз слышал о таком.

- Ты еще мне скажи, что не знаешь, что это такое. - За темными очками Алек переводил взгляд с Рики на монету и обратно. Он был удивлен до глубины души. – Бляя, поверить невозможно.

Он глубоко вздохнул.

«Какого он так суетится?» - подумал Рики. – «Это же просто какая-то дурацкая монета».

- Ну, конечно, я в первый раз ее вижу своими глазами, так что может я и ошибаюсь. Притом, это связано с миром, далеким от нас…

- Блин, да скажи уже, что это! – потребовал парень. Его бесили все эти намеки Алека и то, как долго он подводил к сути.

- «Аврора» - это пэтская монета. Пэтские деньги. Короче, такими деньгами пользуются только пэты.

Минута, пока он думал над услышанным, показалась Рики вечностью. Его зрачки расширились, он хотел что-то сказать, но не находил слов. «Пэтские деньги?». Это было не просто неожиданностью. Он почувствовал, что это слово – будто незнакомое – билось в голове, как шарик для пинболла в колбе.

Мир вокруг него побелел, как будто перед взглядом что-то взорвалось. Самоуверенно-наглое выражение исчезло с его лица, всё его привычное обаяние рассеивалось. И этот растерянный вид говорил больше, чем все слова.

Алек изумленно уставился на него. Потом, видно, ему в голову пришла какая-то мысль, и он слегка улыбнулся.

- Так говорят, потому что употребление таких монет ограничено. Строго определено кто и когда может ими пользоваться. Поэтому разменять ее в торговом центре невозможно. Пэтская монета – это больше знак, символ.

Это объяснение было как удар по голове. «Вот ублюдок!» - Рики почувствовал, что бледнеет. – «Пэтская монета». У него в уме не укладывалось.

- Значит это фальшивые деньги, да?

Несмотря на весь самоконтроль, голос немного дрожал.

- Не совсем.

- Тогда что? Неразменная монета? Нахрена она нужна? – спросил он, уже начиная злиться, разъяренно глядя на Алека. В этом взгляде было что-то опасное.

Алек пожал плечами.

- Это даже не совсем деньги, - честно сказал он. – Они ценятся как знак статуса, показывают, что человек аж так чертовски богат, что может содержать пэта.

«Знак статуса?» - повторил Рики про себя с отвращением. Против воли он вспомнил лицо того человека, воплощения богатства и власти, и неосознанно скривился.

- Какая бы ни была им настоящая цена, но фанаты-собиратели монет ценят их уже за редкость дизайна. В зависимости от конкретного экземпляра, за такие штучки могут заплатить нехилые деньги.

- Ага, идиоты раскошелятся, - ядовито выплюнул Рики. Он никак не мог понять, зачем создавать специальную валюту без настоящей ценности, просто для того чтобы давать пэтам «карманные деньги». – Надо быть дураком, чтобы расстаться с полноценными бабками за такое.

Как будто читая самые сокровенные мысли Рики, Алек продолжил объяснять:

- При том, как устроена система, деньги вертятся и вертятся и всё равно оказываются в карманах у самых богатых. И как говорится, если ты не можешь развлекаться как хочешь, значит у тебя недостаточно денег, - он криво ухмыльнулся. – Вот эта «Аврора», которая у тебя – для пэтов из Эоса. Такие редко выходят в оборот куда-либо еще. Коллекционеры за них просто дерутся! Не знаю, где ты ее добыл, но если ты ее выставишь на интернет-аукционе, недостатка в покупателях у тебя не будет. Заработаешь солидные «чаевые».

- Эос, это что-то связанное с Танагурой?

- Шутишь, чувак? Это место, где живет элита из Танагуры! Дворец и башня. Опа, да тут выгравирован символ Танагуры. И цепочка из чистого золота… Да тут не только фанатики-коллекционеры с ума бы сошли!

Алек с видом знатока рассуждал о том, какую стоимость может иметь монета-«Аврора», но до Рики доходила едва ли половина этого потока слов. «Ничего себе, как же меня унизил этот сукин сын, когда швырнул мне такую штучку!».

Втаптывать человека в грязь, играть с ним как с игрушкой, и в конце концов бросить эту дурацкую монету, зная, что она не имеет реальной стоимости, как «сдачу за расплату». «Интересно, и насколько же сильно надо человеку кого-то наебать, чтобы потешить свое самолюбие? Черт!». Рики аж кипел от злости.

«Я обращаюсь с монгрелом из трущоб, как с пэтом в Танагуре. И ты еще не доволен?»… Эти полные холодной насмешки слова запали в его душу, как острым ножом задевали все его чувства.

«Черт!»

Губы Рики дрожали, он сжал их, как будто его тошнило.

«Черрт!!!»

У него будто горело горло и язык от желания выругаться погрязнее. Он даже думать не хотел, как бы это было унизительно, если бы он показал монету Заку и попросил продать ее.

«Черрт!!!»

У него будто мозг кипел. «Я тебе, сука, еще покажу! Если хоть где-то, хоть как тебя встречу, так поимею, что всю жизнь не забудешь…» - думал он, несмотря на то, что понимал – встретить этого блонди еще раз возможно примерно так же, как схватить луну с неба.

И всё-таки, Рики не мог не сжимать кулаки и не выть от злости.

Алек и понятия не имел, что происходит. Рики замолчал посреди разговора, а потом его как молнией ударило, и он был на грани припадка неконтролируемой злости.

Он глубоко вдохнул. «Спокойно, спокойно. Нам еще делами заниматься». Он взял себя в руки и выдохнул, всё еще удивляясь, что довело Рики до такой ярости. Ничего себе головная боль, и откуда взялась эта неприятность…

Парень выбился из трущоб и на всех смотрел одинаково недоверчиво и без лишних эмоций. Катце приказал им работать вместе примерно три месяца назад. В то время Алек не был уверен, что они поладят. Он глубоко вздохнул.

И всё-таки, как ему казалось, у них были неплохие шансы, хотя он и не думал, что настолько сработается с этим пацаном. Он не воспринимал всерьез мысль о том, чтобы принять на себя ответственность за другого, пусть даже случайно.

Те, для кого Рики был не более чем «отбросом из трущоб», не лучше бы отнеслись и к Алеку, иммигранту из Каринской системы. Из-за своих способностей к эмпатии каринезцы считались хорошими целителями. Но из-за тех же способностей многие боялись, что при сильно тесном общении каринезцы могут проникнуть в самые потайные мысли и намерения.

Немалая часть населения других планет смотрела на таких людей с глубоким отвращением. Красные глаза с вертикальными, будто кошачьими зрачками, выдавали их, поэтому вне самого близкого окружения Алек везде ходил в темных очках, скрывающих его глаза.

Среди причин, почему он скрывал свое происхождение, было и естественное желание избежать слухов, из которых следовали те еще неприятности. В городском фольклоре говорилось, что «каринезец может сглазить своим красным взглядом». И еще: «одним взглядом каринезец может вытянуть из человека всю его жизненную энергию и истощить до смерти».

Но в чем бы ни была тайна, рано или поздно ей было суждено стать явью и дать пищу слухам. Алек уловил это гневное ощущение во взгляде, брошенном на него, и – к худу ли, к добру – не смог удержаться. Хотя он привык быть готовым защищаться и цинично разговаривать, в глубине души у него всё еще осталась доброта и любовь к людям.

Что бы кто о нем ни думал, он не просто как-то притворялся, чтобы выжить. Ему нравилось, когда его воспринимали как легкого и простого в общении человека. Он жил по принципу: «Чему быть, того не миновать».

Хотя по крайней мере тогда ему надо было успокоиться и сделать усилие над собой. «Почему? Что случилось? Да какого я вообще связался с этим парнем?».

Зная, что сопротивление до самого последнего ничего ему не даст, он запустил пальцы в свою густую медно-золотистую, как у льва, гриву.

- Босс, - сказал он, будто испытывая терпение начальства. – Ну вы же знаете, что я вряд ли гожусь на роль няньки.

Как и следовало ожидать, Катце легко развеял его сомнения.

- Не волнуйся. Этот ребенок не так прост, как кажется. И как ты думаешь, наверное, пора привыкать к новому?

Выходит, с этим парнем не соскучишься. Хотя не значило ли это, что от него можно ожидать солидных проблем?

Алек не настолько скучал по жизни, чтобы влезать в чужие дела, но другие парни, работавшие с ним, не упустили возможности почесать языки.

«Ну, удачи вам».

«Я хоть могу поспать спокойно».

«Давай, Алек, заставь его повкалывать».

«Не сильно балуй его, а то на шею сядет».

Может быть, они просто трепались, но их сплетни не ограничивались разговорами о Рики. Никто из них особо не горел желанием работать вместе с Алеком.

Алек не считал себя «в поле воином» или «волком-одиночкой», но и не хотел кому-то что-то доказывать. Он и Рики были слишком разными людьми, совершенно не подходящими для того, чтобы действовать вместе, и как раз когда они сталкивались, все их худшие качества вылезали на поверхность.

Хотя Катце это понимал, решение было принято и он не собирался отказываться от того, что задумал вначале. При всём при том, Алек не упускал возможности поогрызаться по поводу сложившейся ситуации при любом удобном случае. Хотя ему пришлось признать, что первое впечатление было ошибочным. Рики не был тем человеком, который нарочно создает проблемы. Но у него был редкий талант оказываться в эпицентре любой неприятности!

На черном рынке было два вида курьеров. По классовой системе Мидаса они или принадлежали по родословной к классу Мегисто, или были представителями класса Афос (наемники).

Мегисто в насмешку называли «верными псами рынка», и они беспрекословно выполняли любой приказ своих хозяев. Даже если бы хозяин приказал им покончить с собой, они бы это сделали. Правда, их серьезным недостатком было отсутствие гибкости мышления в случаях, когда дело вдруг начинало идти не по плану.

Их сильной стороной была рутинная тяжелая работа, но они привыкли только выполнять приказы, а не думать, и способности импровизировать у них не было совсем.

Курьеры «Афос» были как раз полной противоположностью этого класса. Их держала на месте не верность и преданность, а контракт, они были полноправными работниками Рынка. Они принадлежали к разным расам и национальностям, и к их природным способностям прилагалась немалая храбрость и готовность рискнуть. Так сказать, все они были одинокие волки самых разнообразных пород.

Хотя они не нападали на тех, кого воспринимали как равных, у них высоко ценилась личная немалая гордость, и уверенность в своей способности умело выполнять работу. Естественно, что хозяева не упускали случая испытать их способности до самого предела.

Они знали, что их хозяин был монгрелом из трущоб и выбился из грязи в князи, и хотя проявляли закономерное любопытство, но, в отличие от упрямых и предвзятых Мегисто, не разбрасывались оскорблениями зря.

Они понимали, что их начальник уникально умен и талантлив. Они не обсуждали его за глаза так, как Мегисто. Те не понимали, насколько могут усложнить себе жизнь, называя его между собой «монгрелом-пэтом».

Умный пёс не нападает зря, а просто тихо точит зубы и клыки. Им не было нужды опускаться до дворняг с помойки. Их способности как «курьеров-охотников», которые при надобности могут воздействовать силой на несговорчивого клиента, не подвергались сомнениям. Их умения были очевидны.

Итак, то, что Катце принял Рики как курьера «Афос», сначала показалось всем какой-то шуткой. Несколько минут они ошеломленно молчали, а потом обменялись удивленными взглядами и кривыми улыбками.

Они знали, что это не поступок напоказ и не каприз, но никто и не думал, что Катце ждет от парня серьезных достижений – свободные наемники Рынка не могли представить себе, зачем здесь может понадобиться «зеленый» новичок.

Но это не подлежало обсуждению. Если босс уже сказал, последнее слово за ним. Алек с товарищами не знали, как вести себя с подростком, и решили пустить дело на самотек.

Выскочек не любит никто. Это здравый смысл. Никому не нравится, когда кто-то достигает большего, а уж если большего добивается монгрел из трущоб, трудно даже представить эту силу зависти, ревности и обиды.

Как бы ни были суровы законы классовой или феодальной системы, человеческие желания не знали меры. И при желании, дыры в системе, чтобы изменить свое положение, можно найти везде – те, кто их не увидел, просто всю жизнь уверяют себя, что им не повезло.

Для идентификации своей личности граждане Мидаса носили биочипы, которые вживлялись в ухо почти сразу же после рождения. И поговаривали, что больше всего они боялись лишиться такой карточки. Естественно у парней из трущоб, таких, как Рики, никакого биочипа не было.

Происхождение новичка и что его сюда привело, конечно, вызывало любопытство, но никто не спешил лезть в чужие личные дела. Деньги и взаимное доверие значили очень много для тех, кто работал по контракту, и большинство руководствовалось принципом разумного равнодушия: «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу».

Курьеры «Афос», нанимаемые за деньги, знали, что такое находить друзей, если того требуют обстоятельства. Но этот юный нарушитель общественного порядка появился вот так, будто из ниоткуда, и был готов перевернуть всё в этом довольно сложном окружении.

И как теперь к нему относиться? С подозрением? Или просто как к самому юному курьеру со времени существования службы? Катце не говорил, что это козел отпущения для старших, ни, напротив, не требовал создать новенькому лучшие условия и помочь ему проявить себя Он просто сказал: «Это Рики. С сегодняшнего дня он будет работать с вами».

Но хотя им говорили, что парень должен стать одним из них, у многих возникало смутное чувство, что он не задержится долго на роли курьера. Может быть, у Катце были другие планы. Вначале, новички обычно работают с компанией. Но Катце не назначил никого для того, чтобы контролировать Рики, и это было непохоже на обычный порядок дел. Его отношение к Рики выражалось словами: «Я тебе сказал, а ты понимай, как сможешь».

Курьеры потихоньку наблюдали за Рики, и вначале они не сомневались, что его карьера быстро закончится. Говорили, что Катце взял его на ставку за кого-то или по предложению человека, которому был обязан. Этим, возможно, вполне объяснялось такое отношение.

Но, вызывая почти раздражение, Рики не оправдал тех предположений, которые о нем высказывались. Честно говоря, он не спешил проявлять уважение к старшим и готовность подчиняться, но и совсем невыносимым тоже не был.

Независимо от планов Катце, казалось, Рики сам по себе стремился узнать о Рынке как можно больше. Ему не хватало просто воспринимать то, что другие говорят ему сами. Он был постоянно готов просчитывать следующие шаги и улучшать свои умения. В его душе еще осталась чистая и смелая страсть, которую другие уже давным-давно растратили, юная энергия, которая требует идти вперед и смотреть только вперед.

Он хотел постоянно узнавать что-то новое. «Лучше один раз показаться дураком, когда спрашиваешь, чем не спрашивать и быть дураком всегда». У него была привычка останавливаться заговорить с либо кем из других рабочих, проходивших мимо, и задавать множество вопросов.

Он старался использовать то, что уже узнал, чтобы докопаться до большего. Такая сила воли просто поражала. Поначалу такая энергичность немного угнетала тех, кто был рядом с ним. Этот энтузиазм убеждал, что парень пришел сюда не просто убивать время до того, как появится возможность получше.

Правда, со временем, всех ждало приятное открытие. Он не был доволен существующим положением. Он хотел создать свое собственное будущее. И никто не мог упрекнуть его за такую неукротимую энергию.

Даже если он промахивался и не справлялся, он никогда не опускал рук. Такой человек, который уверен, что сможет всего добиться, не остается без дела. Быть нахлебником или нет, плыть по течению или против – в конечном итоге каждый решает это для себя сам.

Рики всё для себя решил и готов был отстаивать это решение перед другими.

К тому времени о Рики узнали не только «Афос» и «Мегисто», но и весь рынок. Но хотя теперь они смотрели на Рики по-другому, он сам не изменился. Поразительно, насколько его поведение само по себе говорило: «Мне всё равно, что эти идиоты обо мне подумают».

Он не был из тех, кто стараются, как бы чего не вышло. Ему легко удавалось завязать драку просто взглядом или небрежно брошенным словом.

С точки зрения Алека и насколько он мог судить по своему жизненному опыту, поведение Рики было не только и не столько подростковым упрямством. Но если подумать, что это непередаваемое чувство гордости порождено предрассудками и постоянными унижениями, возможно в этом упорстве и было нечто детское.

И тут не было над чем смеяться. Упрямство или не упрямство, но человек с таким чувством своего достоинства просто обречен на успех. Это твердый стержень, который не поколеблется от малейшего ветерка. В этом Алек видел необыкновенное сходство между Катце и Рики, которых, казалось бы, не связывало ничего общего, кроме происхождения из Цереса.

И всё-таки некоторые грязные рты долго не могли заткнуться. И когда «Мегисто» всё наглели и наглели, Алек и приятели не могли не удивляться умениям Рики в драке – его сила и ловкость показывали, что он не раз участвовал в уличных боях.

Выражение его лица до того, как он наносил первый удар. Взгляд, которым он следил за противником. Он смотрел так уверенно и с такой жаждой крови – и откуда возникало такое зловещее ощущение?

Его привычная угрюмая жизненная энергия менялась, представала в совершенно другом свете. Что он был за человек? Алек был не единственный, кто не мог поверить своим глазам.

Быстрый.

Сообразительный.

Гибкий.

Его движения были ловкими и похожими на танец, и тем не менее били наповал. Он был похож на рычащего и воющего зверя, способного спрятать когти, но поражать самим ощущением страха вокруг себя.

Издевающийся.

Ругающийся.

Даже случайные очевидцы останавливались и замолкали в страхе и удивлении. Катце был единственным, кто, казалось, нисколько не удивлялся.

Вот тогда Алек и поверил, что Рики пришел работать на Рынке не как нахлебник, нуждающийся в няньке. Как говорится, «кто балует человека, тот его убивает». Чтобы полностью испытать границы возможностей Рики, Катце просто бросил его как щенка в воду, не поставив никаких условий, кроме одного – выплыть.

Возможно даже, что таким образом Катце вытянул Рики из окружения, схожего со своим, и учил его как возможную замену себе.

Вот о чем Алек начал думать, когда ему сказали, что он будет работать с Рики. «Итак, к чему всё это приведет?» - думал он. С глубоким вздохом он искал скрытые мотивы.

Он предполагал, что Катце, несмотря на внешний аскетизм и равнодушие к себе самому, в глубине души испытывал потребность в ком-то близком. И это поражало сильнее, чем могло бы поразить предательство. Подобные мысли навевали меланхолию, которая вообще-то была Алеку несвойственна.

Зная, что он нарушает предписанные отношения подчиненного с начальником этим вопросом, он всё же спросил:

- То есть, я должен обучить Рики всему, что должен знать курьер, и подготовить его к роли курьера по самым важным поручениям?

- Не обязательно. Я хочу не только, чтобы он был профессиональным курьером.

«Но тогда что еще?».

Катце хотел, чтобы Алек передал парню на будущее ВЕСЬ свой жизненный опыт.

Он не позволил бы не ограненному бриллианту лежать в грязи, под чужими ногами, до того как драгоценность обретет форму и сияние. Намерения Катце были более чем ясны. Алек невольно улыбнулся.

- Значит, я должен быть рядом, следить за ним и смотреть чтобы он не попал в беду?

Иронию во взгляде, скрытом темными очками, Катце увидеть не мог, и спокойно, без эмоций, продолжил.

- Нет, не надо заходить так далеко, - четко объяснил он. – Парень будто прирожденный Варджа.

- Варджа? – переспросил Алек.

Это слово было ему незнакомо.

Катце закурил вторую подряд сигарету. Единственная вредная привычка этого требовательного к себе и к другим человека. Только Алек острым чутьем каринезца мог почувствовать в сигарете минимальную дозу опиума. Это не было привязанностью к наркотику. И несмотря на высокое качество таких сигарет, Катце никогда не курил их при публике, чтобы похвастаться. Алек понимал, почему шеф так много курит – всё-таки управлять рынком и курьерами работа нервная.

Хотя и те, и другие были «цепными псами» рынка, взаимная враждебность курьеров «Афос» и «Мегисто» делала их чуть ли не врагами по гроб жизни. Рики был опасным оружием по отношению к обеим группам – и понятно, что особой приязни к нему бы не испытывал никто.

- По легенде, Варджа – темно-черный зверь из вэльских легенд, магическое существо необыкновенной красоты, которое охотится за душами людей. Говорят, нет числа людям, которые всё потеряли и погубили свои души под взглядом черных жемчужин его глаз.

Алек подумал, что понял, к чему ведет Катце.

- Другими словами, если говорить о людях, многие за деталями упускают из виду самое главное. Вы это подразумеваете?

Излагая эту мысль, он верил, что сейчас говорит грубую правду, да и в самом деле в этих темных глазах было удивительно сильное очарование. Блестящий взгляд вызывал в воображении не столько холодное мерцание бездны, сколько яркую черную вулканическую магму, - в этом блеске было желание обладать, а иногда и жажда крови.

Если честно, Алек тоже был очарован этим бунтарским взглядом. Это не обязательно значило, что теперь он воспринимал Рики по-другому – но он точно чувствовал необходимость быть сдержаннее и не давать воли низким чувствам.

- Это потому что трущобы – особый мир, искривленный тем, что там слишком много мужчин. Любой, кто не вписывается в их порядки, должен решить: или быть в стороне от всех, или поддаться и разрешить затравить себя, - сказал Катце.

- А если ни то, ни другое, значит это борьба до последнего?

- Тот, кто ищет причины ввязаться в драку, очень быстро ее получит. И тогда уже начинаются бои до последней капли крови. Таков закон трущоб.

Алек глубоко вздохнул, думая о том, как врожденная стойкость Рики, настолько превосходившая его тонкое телосложение, закалялась при таких условиях и целях. В мире, где закон джунглей был единственным привычным законом, приходилось черстветь умом и сердцем, иначе выжить невозможно.

Глядя на Катце, он понимал, что этот человек говорит не просто так. Иметь внешность, вполне сравнимую с красотой «звезд» Мидасских клубов, должно быть нелегким жизненным бременем. В мире, где сила является бесспорным доказательством, красота превращает человека в добычу.

Бороться, притворяться, или просто сдаться – вот в чем вопрос.

Он в точности не знал, каким образом Катце достиг значительного положения как делец. Ходили слухи, что шрам на щеке главы рынка остался после каких-то пережитых темных времен. Показывать это как знак отличия, заслужив этим кличку «Меченый» - говорило не столько о желании казаться опытным человеком, прошедшим многое, сколько о властной, угрожающей позиции в своем окружении.

Но так как Катце ничего о себе не рассказывал, правда, какой бы она ни была, никогда не выходила из облаков слухов.

Если говорить о красоте, то нашлось бы немало парней с личиками покрасивее, чем у Рики, в котором еще чувствовалась незрелость и что-то детское. Но с точки зрения Алека, сравнение Рики с легендарным Варджей не было преувеличением.

Даже зная, что Рики это было бы отвратительно, Алек, бывало, чувствовал, что хочет прикоснуться к его растрепанным темным волосам. Его черные сияющие глаза были намного красивее любых драгоценных камней.

Его движения были исключительно грациозны, а контраст сильного характера с утонченным телом, будто не нарочно, провоцировал и дразнил его более развращенных товарищей.

Но людей будто гипнотизировали не отдельные особенности его внешности – как бы они ни привлекали – а общее впечатление.

- Где бы он ни находился, эти феромоны будут производить везде одно и то же впечатление. Он сам не знает, что приносит одним своим присутствием. Это просто живое воплощение того, как человек может быть замешан в событиях поневоле, - сказал Катце, и в его словах было что-то вроде горечи.

То, что он рассчитывал не только на свое обаяние, обнадеживало. Рики всех заставлял доводить дело до конца, если понадобится, любыми силами. Если бы он был девушкой, эта сила воли и это очарование дали бы ему возможность стать роковой женщиной.

Хотя такие сравнения казались неподходящими для Рики, - кота, гуляющего сам по себе и готового ощетиниться при виде любого человека. Что может быть особенного в монгреле из трущоб? В случае Рики, у него было просто умение быть в центре внимания, которое притягивало людей и вызывало у них какое-то болезненное обострение ощущений.

Алеку тоже было немного страшно испытывать то, чего раньше он никогда не чувствовал. До того, как в его окружении появился Рики, он не видел и не ощущал ничего подобного.

Какое-то время курьеры «Афос» относились к новичку чисто формально, держали его на расстоянии, возможно, потому что понимали то же самое и считали необходимым соблюдать осторожность и обходить его стороной.

Каждый считал себя самым лучшим. Тот, кто не имеет храбрости и мужества настоять на своем и испытать свою выдержку, неизбежно окажется в стороне.

Алек был не единственный, кто это понимал.

- Разве это не вечная мечта – твоя, да и любого человека в мире – одеть ошейник на дикое животное и приручить вольного зверя? – спросил Катце, будто случайно приоткрывая занавес, скрывающий игры искаженного мышления.

Как и следовало ожидать, Алек широко открыл глаза, услышав эти слова. Может быть, то, что он работал с Рики, как-то сдерживало его. Хотя в таких вещах он не хотел докапываться до глубокого смысла.

- Ну, желание власти над кем-то – это не просто честолюбие, это врожденное качество любого мужчины. Но мне кажется, как бы ни очаровательно было существо, но если вы видите хищника и знаете, что он может укусить, вы дважды подумаете прежде чем протянуть к нему руку, не так ли?

Катце, наверное, не ожидал такого уклончивого ответа, но именно так Алек думал, особенно предполагая, что шеф хочет приблизить Рики к себе и растить из него свою замену на будущее. Вообще-то, если бы можно было сказать Катце «нет», Алек бы точно отказался от такого напарника.

Если бы его сейчас видели те, кто работал с ним раньше, они бы, наверно, подумали, что он растерялся и испугался. Но Алек не чувствовал неудобства в своем нынешнем положении в «Афос». Он считал, что пока сам себя уважает, мнение других имеет не так уж много значения.

И всё-таки Алек так и не мог понять, к чему ведет Катце.

Вот тогда, когда всё было решено, Катце сказал напоследок:

- Сейчас никто точно не знает, как и насколько можно принимать Рики в расчеты, но я не думаю, что он хоть сколько-нибудь значительно изменится.

- То есть?

- Я хочу сказать, что он тот, кто преодолевает одни препятствия и ищет для себя следующие, значительнее. Если тех, кто стоит на голову выше остальных, никто не любит – так тому и быть. Но это уже не твоя забота.

Слова Катце перевернули все представления, которые были у Алека в уме до этих пор. Он неосознанно выпрямился.

- То есть у вас нет никаких далеко идущих планов насчет Рики?

В ответ Катце как-то криво ухмыльнулся.

- Может быть, ему повезло в том, что он слишком умный. Если так, то я бы хотел видеть, как он пройдет через все испытания работы здесь. Но в случае Рики, если бы этот опыт мог сильно изменить его, то последствия были бы страшные.

«Какого черта он говорит со мной загадками?», - подумал Алек.

- С этого времени я жду от тебя, чтобы ты держал ситуацию под контролем.

Даже вытащив Рики из глубины трущоб и предоставив ему свободу действий на Рынке, Катце не ожидал, что он прямо в тот же момент изменит мир вокруг себя. Сейчас он просто требовал некоего противовеса, который бы не дал Рики перейти черту допустимого. Алек не знал, что сказать.

И вот они вместе шли к грузовому шаттлу – Рики на несколько шагов впереди. Алек поглядывал на Рики из-под очков. Теперь при всём желании он бы не снимал очков при парне. Даже при том, что он был эмпатом и целителем, существовали вещи, на которые он бы не решился.

Надо сказать, что своими способностями Алек выделялся даже среди других каринезцев, у него были не совсем обычные умения. Его способности эмпата распространялись не только на людей – лучше всего он мог чувствовать механизмы. И не только просто механизмы, но и компьютеры, и почти любой искусственный интеллект.

Вот почему Алек был не только курьером, но и с легкостью управлял грузовыми шаттлами и был довольно известным хакером на Рынке.

Он честно удивился, когда Рики – кажется, не зная о способностях каринезцев – попросил его снять очки, - и не думал о том, чтобы упрямиться. Алек считал очки просто средством, чтобы избежать лишних неприятностей.

Он совсем не собирался подружиться с Рики. Достаточно было бы прочного взаимного доверия как между напарниками. Кроме того, Рики подошел к делу с таким невеселым и серьезным отношением, что ему будто в противовес захотелось подшутить.

И вот эмпат, которому человеческие чувства были не так уж близки, «прочитал» эмоции Рики. До определенного момента Алека затянуло в его воспоминания.

Красные глаза.

Измученный ребенок.

Больничная койка.

И слова, которые он не мог услышать, резкие стоны звучали в его сознании. У него было жгучее ощущение, что живые чувства и эмоции вторгаются в его неживой мир. Рики пристально, не мигая, смотрел на него своими черными широко открытыми глазами, в которых застыла боль.

Алек покачал головой, отвел взгляд, чтобы не смотреть в глаза Рики, разорвать связь их сознаний. Дрожащими руками он снова одел очки, и мир погрузился в привычный полумрак. Сердце билось так, будто готово было растрясти всё тело. Он снова и снова облизывал потрескавшиеся губы, чувствуя, что он возвращения в «нормальный» мир ему становится легче.

Неожиданная ошибка. Непредвиденный промах. Дрожь, такая сильная, которой он никогда не чувствовал раньше. Собравшись с мыслями, он взглянул на Рики, чтобы понять, как тот себя чувствует.

Рики отсутствующим взглядом смотрел вверх. Даже не пытался вытереть слёзы. Алек никогда не видел, чтобы у него было такое затравленное выражение лица. Его мучило чувство вины, и он не мог заставить себя двинуться с места или что-то сказать.

После этого он старался быть рядом с Рики так, чтобы тот мог его видеть, и не снимал при нем очки.

Неожиданно для себя Алек понял, что действует в направлении, заданном Катце, полностью выполняя роль «противовеса», контролируя бурную энергию Рики. Он привык сдерживаться и относиться ко всему с иронией.

1) Насчет обозначения подземного помещения: употреблено «dome» - купол/собор/величественное здание. Скорее всего имеется в виду торговый центр огромных размеров.

2) convention center – «convention» переводится как конференция/соглашение/съезд/собрание, т.е. Мистраль-парк, скорее всего – что-то вроде нейтральной территории, куда приглашают на собрания и переговоры.

Глава 6

Дата добавления: 2015-11-13