Перевод: Адино

Хотя с той ночи позора прошло уже две недели, душу Рики все еще терзало болезненное чувство унижения. Не имея возможности выплеснуться, оно будило в нем дикую, неискоренимую ярость и злость. Он не находил себе места и не знал, куда деваться от стыда.

Неудивительно, что с того дня Рики больше не ступал на улицы Мидаса. Когда речь заходила об этих «прогулках», он не мог выдавить из себя и звука. С каждым днем мрачная складка между его бровями становилась все глубже и глубже.

Он стал бы счастливейшим из людей, если бы смог хоть как-нибудь вычеркнуть из памяти эти отвратительные события. Но стоило закрыть глаза, как перед ним, словно выжженный в сознании, вновь возникал холодный и прекрасный образ.

«Значит вот как ты зарабатываешь деньги в случае неудачи?..»

Неповторимый, надменный, внушающий трепет, - этот голос звучал в ушах Рики постоянно.

Черт!

Мучительное состояние, когда не можешь ничего – только стонать, не забывалось. Но больше всего его бесили даже не насмешки Ясона – хотя высмеивание чьей-то интимной жизни было вопиющим нарушением неписаного закона трущоб.

Даже в «отеле любви» на окраине города Ясон не утратил ни капли достоинства и величия. Более того, в глазах Блонди из Танагуры, имевшего все, что можно пожелать, и даже больше того, Рики навсегда останется проституткой, привыкшей волочиться за людьми и продавать себя за мелкую монету.

Осознание этого убивало.

Сомневаться не приходилось: ведь это он сам с самого начала давил на Ясона и дразнил его, пока не добился, чего хотел. Его гордость и упорство в глазах Ясона были всего лишь проявлением корыстного и распущенного характера.

Эта мысль разжигала настоящий пожар в его душе.

«Не заблуждайся, монгрел. Ты столь настойчиво предлагал мне себя в качестве награды за молчание. Так делай же, что я говорю – покричи для меня, и будем считать, что мы в расчете. Ничего более.»

Холодное, расчетливое замечание, очень похожее на издевку – да оно и было издевкой. В голове Рики кипел яд, разъедавший его гордость.

Он сжал зубы. В висках стучала кровь. Такой злости он не испытывал со времен Гардиана. В глубине души он знал, что от лихорадки, пожиравший его тело, не существует лекарства.

В том жестоком мире, где прошло его детство, еще можно было закрывать глаза и затыкать уши, столкнувшись с чем-то причиняющим боль. Только это «право» и было предоставлено воспитанникам Гардиана.

Но теперь все изменилось.

Слезы и жалобы ничего не значили. В трущобах, живших по законам джунглей, любое слово или действие человека могли обернуться против него.

Рики хорошо знал этот мир – мир, в котором изменить уже случившееся было невозможно. И это чудовищно тяготило его.

Ему было плохо. В сутках вне дневных трудов не хватало часов, чтобы предать забвению эти воспоминания. Оставался один выход: уговаривать себя – и это делало его невыносимо жалким.

Сколько же времени потребуется, чтобы справиться с разрывающими его чувствами? Он не представлял.

Разумеется, то, что с ним произошло, было не охренительной удачей, а скорее таким вот хреновым чудом. Меньше всего на свете он хотел бы снова напороться на этого странного человека или оказаться поблизости от другого Блонди из Танагуры – но, не смотря на это, не мог вырвать воспоминания из головы и вернуться к своей обычной беззаботной жизни.

Слышать в свой адрес «трущобное отребье», видеть насмешку в этом холодном взгляде… Его гордость была разбита вдребезги, и не существовало способа ее исцелить.

Позорные воспоминания со временем становились лишь ярче. Даже во время привычного секса с Гаем он не мог отогнать от себя издевательские видения, так кружившие вокруг.

«Воистину нет ничего достойного в том, чтобы кончить так быстро…»

Заткнись.

«Все, чем ты гордишься, на деле не более чем пустое хвастовство».

Да хватит же!

«Так вот где находится исток твоего удовольствия?»

Да пошел ты!

«И все же…»

Этот дразнящий голос, как лихорадка, поглощал его сознание.

Черт.

Черт.

Черт!!

Ужасно. Тяжело. Он мог только сжимать зубы в ярости. Он сам сейчас был себе самым страшным врагом.

Я не такой!

Он закусил дрожащую губу. Происходящее мало походило на сон наяву – скорее уж на отравление и наркотический бред. Гай не мог не заметить смятения Рики.

– Что с тобой, Рики? – прошептал он ему на ухо.

Рики безжизненно лежал рядом с ним, расслабившись и размеренно дыша. Разумеется, Гай чувствовал, что партнер телом и душой словно бы и не «здесь», и ему это начинало надоедать.

– Что-то случилось? – спросил он с обычными мягкими интонациями, убирая назад озорную прядь волос, упавшую Рики на лоб. Прикосновение теплой руки Гая было таким же приятным, как и всегда.

Рики был сейчас на своем месте. Гай как никто поддерживал в нем это чувство. И все же…

Почему?

Как??

Как случилось, что этот монстр захватил его мысли?

- Да ничего, - пробормотал он, с трудом выдавливая слова.

- Ты уверен? – нажимал Гай.

- Уверен, - ответил Рики беспечно – но сам-то он знал, что говорит то, что Гай хочет услышать, самые подходящие слова. Он не желал делиться своими чувствами. В их взаимном доверии, в общем на двоих тепле их тел как будто не должно было быть места лжи…

Гай провел языком по шее Рики до мочки уха, и переплелся с ним ногами.

- Давай продолжим.

Возбуждение, растущее в его юном теле, достигло предела.

- У тебя еще встает? Мне хочется еще.

Высказанное вслух неконтролируемое желание словно высекло искру. Он никогда не мог насытится, пока был с Рики - сколько бы раз они не сделали это. Гай не мог сдерживать свою жадную, животную страсть.

Эта страсть ничуть не угасла с тех пор, как они покинули Гардиан, и только усиливала его желание присвоить себе ту часть души Рики, что оказалась в его власти благодаря невероятной удаче.

Возможно, Рики считал, что эгоистично использует Гая, но сам Гай думал иначе. Он был не настолько хорош собой, чтобы рассчитывать хоть на что-то в жизни в одиночку. Но при этом далеко не так терпелив, как, вероятно, думали окружающие.

Все дело было в Рики. Рики был его партнером, и Гай прекрасно знал, каким бесконечно сдержанным тот может быть.

Он все еще помнил дрожащего маленького человечка, сидевшего в темноте на кровати, обхватив руками колени. Когда Рики закрывал свои черные глаза – глаза, в которых врагом становился каждый, кто отразился в их нестерпимом блеске – он становился другим человеком. Таким юным…

Но однажды ночью тот Рики, что когда-то протянул Руку к Гаю и вцепился в него, исчез. И хотя время, когда Рики нуждался в защите, давно прошло, Гай не мог забыть, что в душе поклялся всегда оберегать его.

Он никогда этого не забудет.

Гай находил огромное утешение в том факте, что он один знал настоящую сущность Рики, скрытую за столькими слоями злой, пуленепробиваемой гордости. С другой стороны, Гай вполне сознавал мощь того желания, что влекло его к Рики.

Еще.

Ему всегда было мало.

Желай меня больше! Желай меня сильнее!

Гай прекрасно понимал, до какой степени охвачен этой непреодолимой привязанностью. Несмотря на неприглядность задачи, еще в Гардиане ему пришлось смириться с тем, насколько велика разница в глубине их чувств.

Не говоря ни слова, Рики обнял Гая за шею и поцеловал его – так, словно это он лип к Гаю. То так, то эдак касаясь губами губ, будто двое влюбленных, стоящих на цыпочках, растворяясь в глубоких поцелуях, меняя положение тел, сцепляясь языками. Словно чтобы успокоить тревоги и дурные предчувствия Гая.

Или скорее чтобы полностью стереть с себя последние остатки присутствия Гая, облепившие самую суть его естества.

***

Так прошло еще две недели. Рики по-прежнему не мог избавиться от лихорадки, пожиравшей его изнутри. Он впустую убивал время, пытаясь заполнить мысли хоть каким-нибудь хламом.

- Эй, Рики. Ты один? Что-то ты запропал в последнее время, - окликнул его Зак Рэйберн. Зак скупал кредитки, которые Рики и его друзья воровали в Мидасе. – Тыщщу лет тебя не видел. В чем дело-то?

Зак обычно так и приветствовал знакомых, и он едва ли имел в виду что-то конкретное. Рики сдвинул брови.

Заметив это, несколько зевак неподалеку сглотнули и отвели глаза. Зак не обратил на них внимания. Наоборот: придвинул стул и сел, подавшись вперед всем своим здоровенным мускулистым телом.

- Хей, Рики, никогда не думал стать курьером? – сразу же перешел он к делу.

- Курьером? – Рики прищурился и пристально посмотрел на собеседника. Он как раз набивал себе рот «плавником» (так назывался ломтик хлеба, намазанный тоненьким слоем некоей субстанции, приготовленной на основе синтетического мяса), но прекратил жевать и беззаботно ответил, не показывая особой заинтересованности: – Ты же скупщик краденого. Когда это ты успел переквалифицироваться в агента по трудоустройству?

Реагируя на почудившиеся им нахальные интонации, сопровождающие Зака головорезы, (бросавшие угрожающие взгляды на всех и каждого), уставились на Рики. Но ни сам Рики, ни Зак, похоже, не обратили на это внимания.

Темная кожа, коротко подстриженные белые волосы и заостренные уши Зака ясно показывали, что он не являлся уроженцем трущоб.

Среди туристов, посещающих Мидас, встречались и такие, кто по каким-то причинам оставался здесь вопреки законам об иммиграции. Этих «беженцев» с просроченными визами, которые уже не могли вернуться домой, даже если бы захотели, часто обзывали «топляками». Однако, глядя на Зака, этих людей нельзя было назвать глубоко несчастными и обреченными на отчаянье и страдания.

Никто не знал, что заставило этого чужака непонятного происхождения ошиваться в трущобах так долго.

Однако, даже имея дело с монгрелами из трущоб – «паразитами», которые жили «подбирая объедки на свалках Мидаса», – Зак не заставлял их кланяться и пресмыкаться. Будучи бизнесменом до мозга костей, он относился ко всем одинаково. Эта необычная особенность была его визитной карточкой. Так или иначе, но в трущобах его знали все.

- Не все так просто, - он заглотил остатки своего ядовитого на вид эля. – Короче, один мой знакомый просил меня поспрашивать. - Зак понизил голос и произнес трагическим шепотом: - Похоже, парень, который работал на него раньше, пропалился, и его услуги на какое-то время больше не потребуются. Вот мой знакомый и подыскивает замену.

- Ха! О какой степени риска идет речь?

- Я не знаю подробностей, но не похоже, чтоб он искал просто мальчика на побегушках. Видимо, дело рисковое, как и следовало ожидать от подобной работенки. Ну, за то и деньги обещают быть хорошими.

- И что – никого не волнует, что работу будет делать монгрел? Подозрительно как-то.

Церес не был обозначен на официальных картах Мидаса. Однако шила в мешке не утаишь - даже посетители Мидаса, прежде не слыхавшие о трущобах, быстро узнавали о существовании кишащей толпами черни «красной зоны», куда ни в коем случае не следует соваться.

Такими и представляли жителей Цереса во всем мире. Мидас также не признавал за ними никаких гражданских прав. Так называемый «медовый месяц» с Федерацией, последовавший за провозглашением независимости Цереса, был кратким и закончился давным-давно.

Танагура, известный на всю звездную систему «металлический город», скрывалась где-то в тенях за огнями Мидаса. Ее существование наводило страх на федеральные организации по защите прав человека и группы влияния, и они с готовностью закрывали глаза на проблемы Цереса.

Несмотря на нехватку людских ресурсов, никто и не собирался протягивать руку помощи неприятным жителям охваченных бедствиями трущоб. Церес оказался заперт в газовой камере и сражался за каждый глоток воздуха.

Однако Зак чихал с небоскреба на то, что во всем мире считалось «здравым смыслом».

- Слушай, насколько я понимаю, если ты хорошо себя покажешь, никому и в голову не придет требовать у тебя резюме. Это не значит, – тут же добавил он, – что я готов предлагать это кому попало. Так как решение принимаю я, моя репутация также стоит на кону.

За этим небрежным тоном ясно читалось: Вот почему я выбрал тебя. Это признание щекотало гордость Рики. Возможно, именно благодаря доверию к Заку, Рики тогда отбросил возникшие было подозрения.

- Ну, что скажешь, Рики? Обычный разговор с глазу на глаз не повредит, верно? Если тебе не понравиться то, что ты услышишь, можешь смело спустить все на тормозах.

Вероятно, если бы Зак всегда не относился к Рики как к равному, тот выказал бы меньше сговорчивости. Кроме того, среди монгрелов Зак слыл надежным человеком. Он никогда не пытался вести нечестную игру.

Курьер. Рики нравилось, как это звучит. Незачем говорить, что окажись рядом Гай – любитель искать везде подвох, – он, наверное, с самого начала попытался бы отговорить Рики. Однако нетипичное для монгрела любопытство – даже в большей степени, чем неясное, но постоянно присутствующее ощущение удушья, которое вызывали трущобы, – в конце концов, победило:

- По рукам. Где и когда все это случится?

***

Десять минут четвертого по времени Мидаса. Флэйр (Зона 2). Хотя сумерки еще не наступили, потоки людей, затопляющие район первоклассных ресторанов и бутиков, сильно поредели.

Вереницы автоматических «машин-капсул», используемых туристами, сновали туда-сюда по шоссе. Насколько хватало глаз, чистенькие тротуары сверкали под голубым небом, переливаясь всеми цветами радуги.

С того дня Рики больше не совершал ночных вылазок. Однако для него, редко решавшегося выбраться за пределы Кварталов Удовольствий, вид города с внешней стороны двойных колец Мидаса оказался, на удивление, не таким уж захватывающим зрелищем. Так можно глазеть на проститутку со смытым макияжем, оказавшуюся на улице при ярком свете дня.

Все это – только мираж…

Если Церес представлял собою удушающую, затхлую свалку, то Кварталы Удовольствия Мидаса уместнее было сравнить с бездонной, затягивающей трясиной иллюзий и желания. Задайте себе вопрос: кто же, в конечном счете, более свободен – монгрелы, не знающие что делать со своей свободой, или граждане Мидаса, живущие в стеклянных стенах своих невидимых клеток?.. Едва ли вы легко найдете ответ…

Будущее не высечено в камне.

Лозунги, подобные этому, принадлежали освободительному движению Цереса – теперь уже давно ставшему историей; из коллективной памяти они уже почти изгладились. Однако Рики всерьез верил, что просто обязан использовать этот так неожиданно подвернувшийся шанс. Как бы сильно не давила реальность, человеку достаточно даже призрака надежды, чтобы изменить свою судьбу.

Рики знал это. Так было, и когда он задыхался в клетке Гардиана – тюрьмы, притворяющейся площадкой для игр, – и повстречал незаменимого Гая, ставшего опорой его существования.

Ничье будущее не высечено в камне.

Даже если все это окажется обычным разводом, он найдет способ использовать и его – хотя бы по мелочи, – чтобы изменить свою жизнь. Рики был уверен, что справится, – нужны лишь храбрость и немного удачи.

Если он не сможет измениться – не изменится и мир вокруг. Не произойдет вообще ничего. Его будущее – в его руках, и именно сейчас оно стало чем-то большим, чем зыбкий мираж.

На задворках сверкающих современных улиц Рики прислонился к стене «городского каньона» и снова посмотрел на карточку, которую держал в руках.

«Ср. 15.30 МОГА-В- [К+Б] 805 (#07291)»

Вот и все, что было напечатано на карточке, которую дал ему Зак. На этом его участие в деле закончилось: передав карточку, Зак многозначительно улыбнулся и удалился, бросив напоследок: «Ну что ж, удачи…»

Позже Рики внимательней изучил карточку и хмыкнул. Со временем все было ясно, но вот «МОГА»… это могло быть название улицы или района. А могло быть и названием здания.

Где же это? Рики не имел ни малейшего понятия. В результате он убил полдня за древним компьютером, проверяя каждый район на карте Мидаса. Почему, черт возьми, это должен делать я?! Его выводила из себя необходимость тратить время и силы на такое дурацкое занятие.

Он уже всерьез подумывал о том, чтобы выкинуть карточку к чертям – но из чистого упрямства каждый раз вызывал в памяти образ Зака и, мысленно выплескивая тому на голову ведро ругательств, продолжал стучать по клавиатуре.

Он не знал, кем мог быть клиент Зака, но словно бы видел невидимое послание, запечатленное между строк на этой обычной с виду карточки. «Нам не важно, кто ты и откуда, но и от никчемных нам пользы нет».

Возможно, такой психологический заскок укоренился в мозгах у всех монгрелов – или же видение породила его чересчур целеустремленная натура. Так или иначе, Рики взялся за решение этой задачи с куда большим энтузиазмом, чем можно было ожидать.

В повседневной жизни Рики вообще не имел дела с компьютерами, а тот, с которым пришлось иметь дело, еще и мало отличался от металлолома - так что весь процесс занял больше времени, чем реально требовалось. Но каким же удовольствием было разгадывать эту увлекательную головоломку!

Ну же, расколись наконец! Еще немного – и я точно просеку эту штуку.

От лишенных всех гражданских прав жителей задыхающейся от нищеты клоаки, какой являлся Церес, следовало ожидать превращения в настоящих дикарей, не имеющих никакого человеческого достоинства и интеллекта.

Однако Гардиан, обязанный обеспечить своим воспитанникам достойное образование, старался запихнуть в них и основы работы с компьютером. Вот только, будучи выкинуты из этого «рая» в жилые кварталы трущоб, они оказывались в среде, мало пригодной для получения выгоды от подобных умений.

Неудивительно, что – за исключением небольшой группы фанатиков – такое образование оказывалось никому не нужным. К слову, выпускники мидасских школ, тесно связанных с классовой системой Зейн, также демонстрировали недюжинное неравенство.

Разум граждан был подчинен классовому сознанию, потому они довольствовались ровно той степенью знаний, что соответствовала их социальному положению. Среди них было немало неучей.

Тем не менее, все они твердо верили, что человека человеком делает регистрационная карточка Мидаса. И даже если кого-то не устраивала та доля, что досталась ему в жизни – уже то, что кто-то стоит куда ниже по социальной лестнице, вызывало в подсознании чувство извращенного удовольствия.

Такова была уродливая реальность осуществляющегося в Мидасе контроля над населением.

Что ж, Рики не по наслышке был знаком с прозой жизни, в которой неиспользуемые разум и тело неизбежно погибали.

И вот теперь он находился в районе Мога. Если честно, он не был уверен, что это – то самое место. «Округ Мога, Восток 15-9-32, Красный Барон» не был отмечен на официальных туристических картах Мидаса, но ничего другого, кроме здания, на первый взгляд казавшегося милым и ухоженным «бизнес-отелем», Рики не видел.

В этом заведении – «эскортном клубе», – по всей видимости, продавали «прекрасные видения» (он понятия не имел, что это за «видения» такие) для всех: старых и малых, мужчин и женщин. Местечко выглядело весьма сомнительно, но к тому времени Рики уже перестал удивляться. Ему пришлось горы свернуть, чтобы найти это самое «К+Б».

Вопрос в том, вознаградятся ли затраченные на поиски усилия. Таких тайных местечек, не отмеченных ни на каких официальных картах, существовало множество. К тому же, в подобные закрытые клубы – с постоянной, проверенной клиентурой – едва ли можно было просто так войти через парадную дверь. Однако Рики не мог знать это наверняка.

Учитывая время дня, здесь едва ли кипела жизнь. С другой стороны, у здания мог быть еще вход помимо основного. За все это время порога еще никто не переступил…

Он попал внутрь, не услышав замечания и не подвергнувшись обыску, и – совершенно инстинктивно – вздохнул с облегчением. Воспрянув духом, Рики направился прямо к лифтам и поднялся к комнате 805.

Когда он подошел к двери, его лицо выражало крайнюю напряженность. Введя код замка – «07921» – он замер. На панели мигнул зеленый огонек. Это означало, что дверь открыта. Рики невольно сглотнул. Полдня упорной работы на терминале в конце концов должны были принести плоды. К добру или к худу, но сейчас в его жизни что-то должно было измениться. Редко с ним такое бывало, но сейчас пальцы, лежащие на ручке двери, немного дрожали.

Скупо и практично обставленная комната походила на офис. В ее глубине, откинувшись в офисном кресле, сидел человек неопределенного возраста с поразительной, неординарной внешностью. Если бы не ужасный шрам на левой щеке, он мог бы стать звездой одного из элитных борделей Мидаса.

И это явно был непростой человек…

– Ты вовремя, – он смотрел на Рики холодными серыми глазами. – Неплохо. Первый экзамен ты выдержал. – В его голосе не было и капли тепла.

Чего-то подобного Рики и ожидал. Первым испытанием на пути к месту курьера было добраться до этой комнаты по карточке, полученной от Зака.

Незнакомец все так же бесстрастно смотрел на Рики, даже не пригласив визитера сесть.

- Имя?

- Рики.

- Возраст?

- Почти шестнадцать, - Рики ответил честно, хотя и подумывал о том, чтобы слегка преувеличить циферку. Однако собеседник, похоже, не собирался придираться к возрасту.

- Тебе рассказали о деталях работы?

- Нет. Зак сказал, что все решится на этой встрече.

Рики решил, что в данный момент шансы его примерно 50 на 50. Но он не желал отступать, ему отчаянно хотелось получить эту работу. В то же время из-за ледяной ауры, излучаемой незнакомцем (и такой знакомой Рики…), он старался не показывать, сколь сильно это желание.

Однако человек как будто видел его насквозь.

- Мне не нужен мальчик на побегушках, работающий за чаевые, или какой-нибудь умник, который будет рыться в товаре в поисках мелкой монетки. Ты станешь моими руками и ногами. Ты будешь доставлять товар в нужное место к нужному времени, не задавая вопросов. Тебе не нужны сверхъестественная храбрость или ум. А мне не нужна шавка, постоянно тянущая поводок и не слушающая приказов. Справишься?.. – произнес он без проблеска эмоций на лице.

Эти слова не вызвали у Рики раздражения лишь по одной причине: так же, как и Зака, незнакомца как будто совсем не волновало, что он имеет дело с трущобным монгрелом. Он производил впечатление человека, не играющего в великодушие и оценивающего людей по способностям. Его интересовало не происхождение, а то, сможет ли Рики выполнять работу. И если ответ будет утвердительным – никаких вопросов больше не последует.

Бесстрастного человека со шрамом словно окружала аура силы, от которой у Рики мороз пробежал по коже. Но для обитателя трущоб, прожигающего часы и дни в пучине порока без надежды на осуществление своих грез, выпавшая нежданная удача была соблазнительней морковки, подсунутой под нос ослику.

Ждать, пока жизнь сама переступит твой порог, только чтоб убедится, что ничего не случится?!

- Попробую, - отозвался Рики.

- Считай, что мы заключили контракт, - мужчина зажег сигарету и сделал длинную затяжку. – Я – Катце.

Он достал из нагрудного кармана визитку, положил на стол и указал на нее взглядом. Рики неловко взял карточку и принялся с любопытством изучать.

- Похоже, время не потрачено впустую, - произнес человек, и уголки его губ впервые чуть приподнялись в улыбке.

Эту встречу Рики с Катце, дельцом черного рынка с дурной репутацией, вполне можно было назвать судьбоносной.

*** Катце был элегантным, молчаливым человеком с тонкими чертами лица и прекрасными манерами, но внешность его не отражала характера. Не будучи мизантропом, он, тем не менее, не особо интересовался людьми за исключением тех, с кем сталкивался по работе.

Это было не позерство, а образ жизни. Так или иначе, Рики чувствовал, что между ним и Катце есть что-то общее, и это вызывало у него странные чувства. Катце не слишком интересовался жизнью Рики, но и сам поделился лишь минимумом информации о себе. Он мог бы взять себе девизом: «На черном рынке не ценится прошлое».

Пластическая хирургия запросто могла бы избавить его от шрама, но Рики подозревал, что тот служил чем-то вроде предупреждения. Катце зарабатывал на жизнь отнюдь не смазливой мордашкой. Уже сама эта метка говорила о том, что перед вами человек, способный сделать все, что должно сделать.

В Рики оживали желания, почти оставившие его в застойном болоте трущоб. Однажды…

Он знал, что близок день, когда его мечты больше не будут пустым миражем. Рики ничего не знал о Катце и не особо переживал по этому поводу. Он пришел сюда не для того, чтобы заводить друзей. Для Катце он был просто еще одной рабочей лошадкой. Это не требовало объяснений – Рики и сам все прекрасно понимал.

…Однако сам Катце ни с кем не делился своими мыслями. К добру или худу, забияки всех ростов и возрастов как-то не старались ограничиться только необходимой помощью новенькому, и Рики оставалось только гадать, откуда, черт возьми, они все берутся.

Все бы ничего, если бы он умел изображать подхалима с дипломатичной улыбочкой. Но, разумеется, Рики мог изобразить только Рики.

Вообще-то он не намеревался заработать дурную репутацию. Его всегда провожали любопытные взгляды, но Рики привык к ним и обычно не обращал внимания, а иногда просто не замечал.

Тем не менее, он знал по опыту что само его существование вызывало такое раздражение у людей определенного сорта (понять бы еще, что это за сорт…), что они просто не могли отцепиться от него.

Но даже понимание этого не заставило его сдержаться и попытаться предотвратить неприятности. Слишком хорошо он знал, сколь бессмысленны эти усилия. Да и вообще, переживать из-за того, что еще не произошло, было жуткой глупостью, а Рики не настолько болел душой за посторонних людей, чтобы волноваться из-за всякой фигни.

Однако, как известно, рыбак рыбака видит издалека. И потому о делах Рики постоянно болтали, хотя он ничего не делал для распространения молвы. Он по-прежнему презирал тех, кто менял свои взгляды в зависимости от выгодности позиции, и тех, кто всегда следовал за толпой. Видимо, еще одно проявление его строптивой натуры. Плевать он хотел на них на всех.

…Курьеры делились на две группировки: носившие форму постоянные сотрудники назывались «Мегисто», а наемный контингент был известен как «Афон». В общем и целом, люди из «Мегисто» особенно невзлюбили Рики, в то время как народ в «Афоне» был слишком дисциплинированным, чтобы обращать внимание на толпу.

И все-таки он, уроженец Цереса, стертого с официальных карт Мидаса, оставался в некотором роде диковинкой. Или они с самого начала приняли этого юнца за своего?

Куда бы он ни повернул, куда бы ни посмотрел – повсюду его встречали назойливо-любопытные взгляды. Оскорбления, сдобренные презрением, скрывались за ширмой шуток. Знакомая история...

Он понял. В плавании по темным водам черного рынка биография являлась якорем. А Рики, как ни старался, не мог отсечь щупальца, тянущиеся из прошлого – познанное унижение, подсознательное отвращение, иррациональные предубеждения.

Он постоянно сталкивался с этим с самого рождения, но в эти дни просто не успевал считать насмешки и оскорбления.

Низший из низших. Человек со дна общества.

Разумеется, начинающему курьеру требовалось освоить многое из того, с чем он раньше не сталкивался. При этом старшие товарищи не отказывали себе в удовольствии в процессе обучения лишний раз наказать этого холодного, как лед, маленького засранца, лишенного даже видимости детского обаяния.

Рики был Рики. Он сдерживался до последнего, но, в конце концов, взорвался. И, когда завязался жестокий бой, зрители, наблюдавшие за происходящим с широкими ухмылками на лицах, тоже поняли: презрительная кличка «трущобный монгрел» здесь неуместна. Дело было в самом Рики: такие люди – со сверкающим гордым взглядом – встречались очень редко...

Катце не удивило, что Рики так безрассудно схватился с парнями явно превосходящей его весовой категории. Он был посвящен в хитрости уличных боев, и не слишком поразился искусству Рики, а также не ставил тому в вину удары ниже пояса.

Он только сказал – бесстрастно, как всегда:

- Я догадывался, что лидер Бизонов – противник пострашнее плюшевого тигренка, – словно ничего другого и не ожидал.

Рики, даже не подозревавший что имя Бизонов может иметь хоть какую-то ценность здесь, стер кровь с губ и пристально посмотрел на Катце.

- В драке побеждает сильнейший; а кто побеждает, тот и есть сильнейший. Когда на кону жизнь, все средства хороши.

- Хорошо сказано. Эти ребятки, желая показать, кто здесь главный, явно не ожидали серьезного отпора от коротышки весом вдвое меньше их собственного.

Возможно, они и хотели показать ублюдку, «кто здесь главный» – но на деле вышло, что ублюдок сам поучил их жизни. Вместо того, чтобы сбежать, вопя во все горло, Рики уделал их, и прошло немало времени прежде чем они смогли прийти в себя.

Мускулам, накачанным на тренажере в спортзале и годившимся разве что для показухи, не сравниться с телом, закаленным в настоящих схватках.

- Они позволили себе обмануться внешностью противника и оказались повержены. Без сомнения, это послужит им ценным уроком.

Катце мог этого и не говорить. Те, кто принял Рики за безобидного щенка, на собственной шкуре прочувствовали, каково это - схватиться голыми руками за раскаленное железо.

- Но тем не менее – не думай, что каждый встречный - бешеный пес с оскаленной пастью, - в тихих словах Катце звучало эхо более глубокой, мрачной истины.

«Око за око, зуб за зуб» - таков был закон трущоб.

Человек, выросший в другом районе, вовсе не должен был следовать их правилам - и то, ответит ли он на вызов, во многом зависело от случая и настроения. Рики же всегда платил по счетам так, как считал нужным, и делал это очень решительно. Таков был его принцип.

- Тебя действительно не волнует, когда тебя называют подонком, выползшим из гнилого болота трущоб?

Нет, его раздражало отнюдь не упоминание о «гнилом болоте» - а их поганое позерство, выросшее из ядовитой чащобы предрассудков. Однако говорить об этом было бессмысленно. Куда лучше – преподать хороший урок. Научить их думать, а уж потом действовать. Сделать боль учителем – и они никогда не забудут этой науки.

Размышляя над этим, Рики посмотрел на Катце. Тот ответил с кривой усмешкой:

- У тебя чертовски пугающий взгляд. – Он закурил. – Избавиться от предрассудков нелегко. На свете полно мерзавцев, красиво треплющих языком, а про себя говорящих совсем иначе, и изменится это нескоро. Мы, во всяком случае, не доживем. – Катце выпустил клуб дыма и, наконец, добрался до сути: – Все потому, что монгрелы – бездарные отбросы, погрязшие в своих пороках. В наши дни это не требует доказательств. Так что привыкай к тому, как работает Рынок. Это жестокий мир, где выживают только бесстрашные.

Он посмотрел в черные глаза Рики с неожиданной прямотой и искренностью.

- Держи ухо востро. Не смыкай глаз, что бы ни случилось. И держи рот на замке. Только так ты сможешь преуспеть здесь. Понятно?

Сейчас Катце объяснял, по каким принципам жил сам – и Рики не мог оторвать взгляда от его глаз.

А вскоре после этого разговора Рики с удивлением узнал, будто, по слухам, Катце тоже родом из трущоб. Что, правда? Эта новость оглушила его, словно удар по голове. Он был потрясен до глубины души.

Теперь Рики окончательно поверил, что, оставив на лице ужасный шрам, Катце словно говорил: «Вот цена дороги из трущоб. Готов ли ты совершить нечто подобное?»

«Я готов», - поклялся Рики в душе. А что ему терять – старость в трущобной грязи? Нет уж – за открывшиеся возможности нужно было держаться зубами.

В трущобах вновь началась борьба за территории. Для Рики это был не столько надежный прием высвобождения накопившейся энергии, сколько способ не дать ржавчине разъесть суставы и просочиться в мозг. Он слишком хорошо знал, к чему это ведет. Я пробьюсь – снова пообещал себе Рики. Он смотрел на свое будущее незатуманенными глазами.

«Мне не нужен мальчик на побегушках. Мне нужен человек, который станет моими руками и ногами. Который сможет доставлять товар в нужное место к нужному времени, не задавая вопросов».

Тем не менее, для новичка, вроде Рики, было совершенно естественно, начинать именно мальчиком на побегушках. В этот период он показал себя сообразительным, целеустремленным и бесстрашным – настоящая находка для команды. Постепенно ему стали поручать более ответственные задания.

Несмотря на то, что оба выросли в трущобах, Катце не выделял его особым вниманием, да Рики и не ждал этого. Все знали, что Катце не смешивает личное и публичное.

Наоборот. То, что Катце сам проложил себе дорогу и добился статуса дилера Черного Рынка, означало, что он будет строже к Рики, пришедшему из той же среды. Так, во всяком случае, казалось. Рики набирал очки, не жалуясь.

Благодаря этому работа становилась все интересней. Рики погрузился в глубины Черного Рынка, осваиваясь на нем легко и быстро. И заработал себе имя - «Рики Темный».

Глава 4

Дата добавления: 2015-11-13