VI. Функциональная асимметрия

Всем млекопитающим, в том числе и человеку, свойстненна симметрия тела. Однако в последние десять-пятнадцать лет об­наруживается все большее число фактов, свидетельствующих о множестве асиуметрий в функциях, выполняемых нашими конеч­ностями, органами слуха' и зрения,'мозгом. Этим свойствам одно время придавали чуть ли не решающее значение в формировании человека, считая их «подарком эволюции», который сотворил ра­зум (33). Постепенно выяснилось, что многие асимметрии функций мозга и тела присущи животным в неменьшей степени, чем челове­ку, так что и этот «чисто человеческий критерий» оказался мифом. Но в ходе изучения асимметрий у человека и его предков выявле­ны интересные особенности, которые до сих пор никак не объясне­ны и во многом противоречат нашему представлению о ходе АСГ, вызывая недоумение. А некоторые асимметрии у человека, если следовать привычной логике, даже вредны ему.

Итак, что же было установлено в ходе изучения асимметрий у человека и гоминид и осталось без объяснения АСгенетикой?

Достоверно установлено, что все люди на земле, к какой бы расе они ни относились, в какой бы погуляции ни жили, делятся на левшей и правшей, при этом процент левшей составляет от пяти до девяти (по некоторым данным — от пяти до двадцати) процентов (34). Праворукость и леворукость не передаются потомству, генетически закреплена лишь вероятность появления правшей и левшей (35). Изучение животных показывает, что у них существует два вида асимметрий передних конечностей: либо все животные действуют одной лапой в тех случаях, когда это необходимо (т. е. правой или левой), либо делятся в популяции примерно поровну — на правшей и левшей. Известно, что белые медведи вытаски­вают тюленей из лунки всегда левой передней лапой (36). Зато среди кошек преобладают правши (37). Праворукость замечена у горилл. Обычно же «среди любой группы животных правосторон­них встречается примерно столько же, сколько и левосторонних» (38). Многие птицы спят, стоя на одной ноге, или висят, зацепив­шись за ветку одной лапой,—среди них тоже примерно одинаковое число право- и леволапых (39). Важно и то, что во всех изученных до сегодняшего дня популяциях обезьян правши и левши пред­ставлены примерно в равной мере (40).

Естественно, что запрограммированная вероятность появления в человеческой популяции пятидесяти процентов левшей требует объяснения.

Изучение функциональной асимметрии показало, что она рас­пространена неравномерно среди разных демографических групп. До семи месяцев ребенок обычно обоерук, затем асимметрия начи­нает нарастать и полностью обнаруживается к пяти годам, осо­бенно велики темпы ее роста в период овладения речью. В ста­рости она нивелируется (41). Девочки и женщины менее склонны к асимметрии рук, а у беременных и кормящих женщин нередко появляется амбидекстрия (42).

Асимметрия функций рук дополняется у человека перекрестной асимметрией функций ног: появляется двигательное превосходство правой руки и левой ноги или левой руки и правой ноги (43). Эта асимметрия приводит к известным неудобствам для людей, кото­рые из-за нее нередко блуждают по лесу, двигаясь по кругу. При этом правши двигаются против часовой стрелки, а левши—по ча­совой. Точно так же дело обстоит и во время плавания (44). По­скольку все эти асимметрии возникли в предыстории (45) то, оче­видно, они должны были выполнять какие-то полезные функции в популяциях гсминид.

Совершенно очевидно, что двигательные асимметрии у человека основаны на асимметриях функций полушарий головного мозга. При этом установлено, в частности, что поражение левой стороны мозга у правшей приводит к страданиям, больные подавлены, уг­нетены, тревожны, у них преобладают эмоции с депрессивным знаком. Поражение правой стороны мозга страданий не вызывает, больные беспечны, благодушны, порой эйфоричны (46). Если с по­мощью специальных методов временно инактивировать левое полу­шарие мозга у правшей, то они различают женские и мужские го­лоса, а при инактивации правого полушария испытуемые дают от­веты неуверенно, отказываются определить, принадлежит голос мужчине или женщине (47). Зато в период инактивации левого по­лушария у правшей улучшается опознание интонаций речи, а при инактивации правого полушария эта способность резко падает (48). Итак, перед нами обширный комплекс функциональных асимметрий, возникший в эпоху предыстории и сохранившийся до на­ших дней. Все они, по-видимому, играли какую-то важную роль в процессе АСГ, каждая из асимметрий должна была «работать» на этот процесс, в противнем случае она не появилась бы у людей или, во всяком случае, со временем исчезла бы.

Как же объясняется появление всех этих асимметрий? Отечест­венная школа АСгенетики обосновывает их формирование ведущей ролью правой руки в трудовой деятельности предчеловека. Речь, трудовые функции -— все это типично человеческие качества, и их выполнение контролируется левым полушарием головного мозга (49). Из этого общего мнения есть два исключения. Так, М. Ф. Нестурх полагает, что кроме трудовых процессов в выработ­ке праворукости у человека имело значение то, что при обороне и нападении, при охоте преимущественное употребление правой ру­ки оказывалось более удобным и обеспечивало лучшую защиту (50). Б. Ф. Сергеев считает, что функциональная асимметрия воз­никла задолго до появления трудовой деятельности и речи, она объясняется необходимостью усиления и, в связи с этим, специали­зации мозговой деятельности (51).

Слабость позиций «трудовой» гипотезы в этом вопросе видна особенно четко.

Предположим, что выполнение трудовых функций всегда одной и той же рукой помогало их стандартизации и, следовательно, об­легчало ооучение им, закрепляя навыки и методы труда,—в этом еще есть какой-то резон. Однако почему такой руксй должна бы­ла стать именно правая? И почему в таком случае эволюция сохра­нила определенный процент левшей в каждой популяции человека? Почему право- и леворукость нивелируются к старости, когда, ка­залось бы. выполнение трудовых функций должно обрести автома­тизм и, следовательно, закрепиться именно за той или иной рукой окончательно? Отчего функциональная асимметрия рук сглажива­ется у беременных и кормящих грудью женщин? Какова полезная роль перекрестной асимметрии рук и ног? Почему человек при по­ражении левого полушария головного мозга испытывает состояние страдания, а при поражении правого полушария настроен добро­душно, эифорично (если он правша)? Почему при инактивации левого полушария мозга испытуемые хорошо различают женский и мужской голос, а при инактивации правого — нет? Почему при инактивации левого полушария мозга улучшается опознание эмо­циональной интонации, а при инактивации правого — теряется?

На все эти вопросы «трудовая» гиготеза дать ответ не в состоя­нии, поскольку они не стыкуются прямым образом с выполнением трудовых функций. По тем же причинам должны быть отвергнутый догадки М. Ф. Нестурха и Б. Ф. Сергеева.

Если мы теперь посмотрим на то общее, что присуще всем пе­речисленным фактам морфологических приобретений человека за период предыстории, то увидим, что лишь некоторые из них сточ­ки зрения привычной логики естественного отбора были полезными или нейтральными по отношению к нарождавшемуся человечеству. И двуногое передвижение, и незначительность эволюции руки, и частичная безволосость, невозможность расконсервировать мус­кульные иц мозговые ресурсы, и большинство функциональных асимметрий — все это не только не давало людям никаких пре­имуществ в борьбе за существование, но, судя по всему, во многом мешало им, ставило их в невыгодное по сравнению с другими ви­дами живого положение.

В самом деле, гоминиды выработали неплохую мускульную сис­тему, но она используется лишь наполовину. Они создали за мил­лионы лет предыстории уникальную разумную машину — мозг, од­нако его отдача — лишь четыре процента возможной. Они зачем-то выработали сложный комплекс функциональных асимметрий, кото­рый не добавлял к их могуществу ровным счетом ничего. Они лиши­лись в ходе предистории защитного волосяного покрова на теле. Короче, весь ход предыстории, на взгляд эволюциониста, привыкшего расценивать те или иные приобретения живого сушества с точки зрения борьбы за существование, шел словно наперекор интересам гоминид.

Естественно, что социологу такая картина открывает весьма специфические перспективы для построения теорий развития чело­вечества. Возникают концепции изначального комплекса неполно­ценности у людей, которые, стремясь его преодолеть, становятся агрессивными, жадными до алчности и т. п.

А дело, между тем, заключается в другом: надо понять и отыс­кать эволюционную пользу этих явлений — и лишь затем созда­вать те или иные гипотезы.

Природа действительно не создает ничего лишнего, надо лишь верно истолковывать ее требования.

Дата добавления: 2015-07-11