I. Каменная индустрия

Нашим предкам повезло: в кладовой земли в изобилии нахо­дились почти готовые орудия, необходимые им для обороны, на­падения и охоты. Небольшие сколы на галечных ядрищах превра­щали каменные россыпи по берегам рек в залежи ценных место­рождений. Подправка каменных галек — дело нетрудное, доступное орангам (4). Уже шимпанзе знают «правило рычага», умеют им пользоваться, порой — сообща, помогают друг другу, явно имея в виду достигнуть поставленную перед собой цель (5). Не случайно многие приматологи полагают, что орудийная деятельность возникла задолго до человека и начала формироваться еще у низших обезьян.

Гоминиды лишь продолжили эту линию эволюции, в чем нет ни­чего удивительного или странного. Появились чопперы и чоппин-ги, а затем уж настоящие каменные рубила, их длина достигала 20 и более сантиметров, вес доходил до двух килограммов с лиш­ним. Установилась в веках и форма рубил: грушевидная; широкая и толстая часть удобно обнималась ладонью, при этом большой па­лец руки крепко захватывал тыльную часть камня или прикрывал ее сверху, как бы запирая кулак.

Такое орудие было слишком массивно для рукоятки, его при­ходилось держать в руке. Существенно и то, что рубило по своей форме и весу могло, видимо, выполнять множество функций: битье, резание, скобление, раскалывание, пиление и т. п. «Им мо^ли до­бить настигнутое животное, расчленить е^о тушу, снять шкуру, раз­бить древесный пень, чтобы достать оттуда съедобные насекомые или личинки, и т. п.» (6). То, что предлюди сумели создать камен­ное орудие полифункционального назначения, вполне объяснимо: их мозг был намного больше и сложнее, чем мозг обезьян. С по-мощг-ю рубила гоминиды достигали высокой производительности. Так, оказывается, молодую ольху им можно срубить за 10 минут, а изготовить такое рубило за 2,5 часа. Так что едва ли можно счи­тать, что предлюди проводили свою жизнь в беспрерывном тяж­ком труде по изготовлению орудий и добыванию себе пиши. Ви­димо, их «рабочий день» ограничивался тремя-четырьмя часа­ми (7).

Вызывает удивление другое: сверхмедленность развития камен­ной техники в эпоху палеолита. Все пять миллионов лет она была представлена, по сути дела, одним обработанным камнем-рубилом. Уточнялась его форма, оно становилось более изящным, искуснее обрабатывалось, но оставалось по-прежнему рубилом, т. е. выпол­няло, по-видимому, те же функции, для которых предназначалось на заре антропосоциогенеза. А значит, и содержание быта гоминид не менялось существенно в том, что определяло полифункцио­нальность их главного орудия и оружия. Рубило в этом смысле можно считать зеркалом постоянства бытия предлюдей: пока оно сохраняло свои главенствующие позиции в арсенале их средств к жизни, до тех пор не менялся и ее образ. Разумеется, со временем в нем возникли и новшества. Появились боласы — каменные шары для охоты на антилоп. Завернутые в шкуры и связанные между собой по три штуки, они бросались гоминидами в ноги мчавшему­ся животному, и, внезапро опутанное, оно становилось добычей охотника. Со временем предлюди додумались и до специальных скребел, ножей, проколок, отбойников... Найдены остатки рога­тины, которой более Е00 тысяч лет. Но вот загадка: уже подсту­пала неолитическая революция, а рубило все оставалось главным орудием и оружием неандертальцев и сохранилось даже у кромань­онцев. А ведь возникло оно во времена австралопитеков, а в своей грубой форме было еще и у их предков.

Это обстоятельство противоречит «трудовой» гипотезе АСГ и до сих пор не объяснено. В самом деле, разве можно принять объяснение подобного рода: «Иногда прогресс трудовой деятель-нос и обгонял прогресс морфологический (галечные культуры ав­стралопитеков), иногда наоборот (появление неанлертальского комплекса признаков еще с ашельской культурой») (8)? Не ясно ли, что если разным видам гоминид соответствовали одинаковые виды орудий, то процесс морфологического изменения предлюдей не зависел от развития их орудийной техники—по крайней мере, «до тех пер, пока главным и почти единственным оставалось в их руках рубило? Очевидно, что как каменная техника, так и сам труд находились в течение многих миллионов лет в состоянии за­стоя, в то время как мозг гоминид, их морфология прогрессирова­ли быстрыми темпами. В этом суть загадки!

В Олдовэе, на площадке, где археологи обнаружили останки пр_езинджантро_па, найдены грубо оббитые гальки и сколы со сле­дами целенаправленной ретуши. Часть этих заготовок лежала ку­чами, образуя своеобразные склады полуфабрикатов. Они не до­ведены до готовности и брошены своими творцами словно бы за ненадобностью. Эти кучи заготовок и даже готовых изделий встре­чались археологам и в других раскопках. Бывало и так, что поверх готовых изделий из камня лежали новые рубила. Создавалось впе­чатление, что прежние, ничем, кстати, не отличавшиеся по форме и весу, были просто оставлены и «забыты». Или, может быть, не за­быты, а для чего-то приготовлены?

Сторонники «трудовой» гипотезы выдвинули предположение, что кучи заготовок и готовых рубил свидетельствуют о возникших торгово-ебменных отношениях между предплеменами палеоантро­пов. В одних коллективах гоминид появлялись специалисты по об­работке каменных орудий, в других таких мастеров не было, зато имелись шкуры, мясо и т. п. «товары» для обмена. К тому же и е хорошие кремневые ядрища находили не всюду. Так появилась почва для обмена и создались первые, еще слабо очерченные об­щественные отношения, производство (9).

Думается, однако, что те же кучи заготовок и готовых орудий могут служить доказательством противного. Ведь если бы камен­ные рубила и их полуфабрикаты представляли ценность для об­мена, то едва ли их бросили бы за ненадобностью. И уж во всяком случае, их использовали бы при необходимости через некоторое время, а не делали бы заготовки снова и бросали бы их поверх прежних. Домыслы о «специалистах» по обработке камня, об от­ношениях обмена с другими предплеменами не подтверждаются археологами. Реконструкции палеолита под некий сверхранний ка­питализм выглядят наивно.

Кроме тяжелых каменных рубил и солидных отщепов (ножей и скребел) палеоантропы изготовляли каменные орудия миниатюр­ного размера, так называемые микролиты. Они кажутся игрушеч­ными. Цель и назначение микролитов продолжают оставаться за­гадкой и по сей день.

Следует, по-видимому, сказать и еще об одной загадке камен­ной техники палеолита: рубило, прослужившее человечеству верой и правдой несколько миллионов лет, вдруг исчезает в эпоху Неоли­та. В этот переломный этап техника контакта уступает свое место технику дистантного поражения и обработки намеченного объекта. Палеолит имел иной фундамент — технику контактного действия, когда руки и тело гоминид находились в непосредственной близости от объекта воздействия.

Это решающее новшество должно было коренным образом из­менить весь уклад жизни участников АСГ. Но почему оно появи­лось именно в те времена, когда мозг сделал как бы шаг назад и уменьшился в размерах? Ясно, что не орудийная деятельность и не ппогресс техники были двигателем его развития, но что же про­изошло с нашими предками в ту глобально-критическую эпоху?

II. Направленное изменение природной среды

Не касаясь частностей, отметим главное: исчезли или выроди­лись, измельчали враги; появились и расплодились друзья и по­мощники гоминид.

Крупные хищники, мамонты, гигантские денотерии — все они, судя по костям на пиршественных стоянках палеоантропов, попа­дали частенько на обед нашим предкам. Но были ли гоминиды главным фактором их уничтожения на земле? Споры об этом ве­дутся давно, однако некоторые неопровержимые факты свидетель­ствуют о том, что крупных хищников и мамонтов выбил из приро­ды наш предок. Во-первых, крупные хищники и травоядные исчез­ли не на всей планете сразу, а лишь в Старом Свете; в Новом они сохранялись еще длительное время, но там и не было древних го­минид. Во-вторых, на стоянках палеоантропов нередко находят кости саблезубых тигров, пещерных медведей, крупных гиен и ма­монтов. В-третьих, характерно, что ни один из крупных хищников не приобрел повадки охоты на людей. В-четвертых, все крупные животные земли если и не боятся человека, то стараются держать­ся подальше от его поселений. По свидетельству Раймонда Дарта, львы, шакалы, пятнистые гиены Африки предпочитают не заво­дить логова в пещерах или скальных навесах, где любили устраи­ваться гоминиды.

Тем или иным способом, но наши предки оставили нам в на­следство изрядно почищенную и несколько напуганную планету. Под их влиянием она обрела уют, безопасность и терпимость. Ви1имо, без длительного господства гоминид это едва ли было воз­можно. Однако совершенно невероятно, чтобы при столь слабой во-Оруженности — рубило, зажатое в руке, — палеоантроп мог оказать­ся победителем таких хищников, как саблезубый тигр или пещер­ный медведь. Орудие «ближнего боя» не могло, очевидно, ни спасти гоминид, ни, тем более, уничтожить этих самых совершенных убийц того времени. Так, пещерный медведь увесил примерно тину, его массивный череп имел вытянутые вперед челюсти, снаб­женные мощными клыками. Шерстистый носорог достигал высоты и холке более полутора метров. Но особенно страшны были махаироды и денотерии. Не исключено, что австралопитеки еще за­стали на земле хищных ящеров.

Вот с кем вступили в борьбу за свое существование гомини-ды — и победили! Хотя саблезубый тигр или пещерный медведь могли справиться не только с одним, но и с десятком охотников, во­оруженных лишь орудиями контактного действия. Они превосходи­ли наших предков и в силе, и в скорости передвижения, и в лов­кости, и в вооруженности.

Но предыстория была, по-видимому, странным периодом в эво­люции — в это время физическое превосходство стало цениться меньше! Вымерли гигантопитеки, обладавшие огромной мускуль­ной силой и ростом, а более мелкие гоминиды сохранились и вы­жили. Видимо, мы найдем ответ на эту загадку лишь тогда, когда раскроем секреты «ближнего боя» палеоантропов, делавших их могущественными перед лицом саблезубых тигров и пещерных медведей.

Борьба в природе всегда предполагает взаимопомощь, причем не только со стороны себе подобных, но часто и других видов. Участником позднего периода предыстории стала собака, «уни­версальный вид, который биологически и социально наиболее при­способлен к человеку, уникальный прибор, настроенный на взаи­модействие с человеком» (10). Еще позднее появились лошади и верблюды. Случайно ли они стали спутниками человека? Какие особенности их поведения обеспечили им мирное сосуществование с людьми?

Представление, что предчеловек приручил собак для охоты на других зверей, наивно, хотя и широко распространено (11). Человек не приручал собаку, не заключал с ней взаимовыгодный до­говор, не одомашнил ее подкормкой отбросами от своего котла — все эти методы доместикации не годятся для собаки. Приручение одного животного — еще далеко не одомашнивание целого вида. Приручить можно и льва, что доказывает опыт Берберовых и Джой Адамсон. Собака же появилась вместе с человеком на свет божий, этот вид возник в некоем процессе взаимовлияния гоминид и собачьих предков друг на друга. Очевидно, что они вели сход­ный образ жизни, пересекаясь в трофических цепочках, помогая друг другу в добывании пищи и в устройстве своего быта. «Пред-человек-предсобака» составляли комплекс, развивающийся в еди­ном направлении. Но что же придавало ему необходимое единство и определяло вектор общего развития?

Дата добавления: 2015-07-11