Принцип поля прианализе морфологических категорий 3 страница

формальные, но и семантические признаки актива: дей­ствие представлено как исходящее от «неопределенно-личного» участника сигнификативной ситуации, репрезен­тированного носителем глагольного признака; налицо центробежная направленность глагольного признака по от­ношению к его носителю. Принадлежность рассматривае­мых конструкций к активу находит дополнительное под­тверждение в их противопоставленности соответствующим пассивным конструкциям (ср.: Статью пишут и Статья пишется). ²⁶

Аналогичным образом мы подходим к определению за­лога в определенно-личных {Люблю цветы) и обобщенно-личных {Иногда позавидуешь таким людям; Его не про­ведешь), а также императивных конструкциях {Подо- ждите!). И здесь мы видим центробежную направлен­ность глагольного признака по отношению к его носителю, которому соответствует логический субъект (в данном случае — в вариантах «определенного» и «обобщенного» лица, а также лица, к которому обращено побуждение).

Использование понятия «носитель глагольного при­знака» не вызывает затруднений применительно к без­личным конструкциям типа Их там не было: речь идет о центробежной направленности глагольного при­знака по отношению к его носителю (в данном примере — их). Однако далеко пе все безличные конструкции до­пускают такое истолкование.

В связи с анализом безличных конструкций постара­емся показать важность другого понятия, не менее суще­ственного для описания залога, чем «носитель глагольного признака». Таким понятием является «типизированная направленность» глагольного признака.

Рассмотрим безличные конструкции типа Светает; Вечереет; Дорогу занесло; Кости ломит. Морфологический признак — невозвратность глагола — говорит об активе. На это же указывает и возможная сочетаемость с прямым дополнением. Однако отсутствие логического субъекта и носителя глагольного признака заставляет сомневаться

²⁶ Ср. иную точку зрения — отнесение неопределенно-личных конструкций типа Строят дом к пассиву—в статье: Храков-ский В. С. Конструкции пассивного залога (определение и исчисление). — В кн.: Категория залога. Материалы конференции. Л, 1970, с. 31—33.

в том, что здесь представлена семантика актива. Отсюда вытекает возможность истолкования случаев типа Све­тает как нейтрализации семантического противопоставле­ния «актив/пассив».²⁷ Однако это не исключает все же возможности определения залога и в таких случаях. Мы исходим из понятия «типизированной направ­ленности». Если в других случаях невозвратные гла­голы во всех формах, кроме форм пассивных причастий, обнаруживают центробежную направленность, то можно предположить, что эта направленность как определенная обобщенная грамматическая модель распространяется и на невозвратные безличные глаголы, а также на личные глаголы в безличном употреблении. Попытаемся встать на позицию «доверия к языку», в частности к «сильному» морфологическому показателю актива, каким является невозвратность глагола. При таком подходе можно при­знать «аналогическое распространение» типизированной центробежной направленности на те конструкции, где нет ни носителя глагольного признака, ни логического субъекта.²⁸ Перед нами особого рода языковая интерпре­тация определенного отношения: при наличии стандарт­ной морфологической формы актива даже безличные кон­струкции интерпретируются как активные, охватываются морфологической моделью актива.

Аналогичное явление типизированной направленности глагольного признака — в данном случае центростреми­тельной — мы видим в безличных конструкциях с формой пассивного причастия. Ср., например: На это уже (мно­гими) было указано; Об этом уже (кем-то) было упомя­нуто; ср. диалектн. Уж как мной-то в этой деревне не бывано, так кем и бывано; ²⁹ Тут и хожено и лежено.³⁰

²⁷ В частности, так трактуются эти случаи в моей статье
«К теории поля в грамматике — залог и залоговость (На мате­
риале русского языка)» (ВЯ, 1972, № 3, с. 34—35).

²⁸ В принципе нельзя исключить теоретической возможности
предположения о паличии в безличных предложениях своего рода
«места формального подлежащего» или «нулевого формального
подлежащего» (см., в частности: Юрченко В. С. Простое пред­
ложение в современном русском языке. Саратов, 1972, с. 161—164,
182—187), однако в данной работе мы оставляем этот вопрос
в стороне.

²⁹ См.: Кузьмина И. В., Немченко Е. В. Синтаксис при­
частных форм.., с. 100.

³⁰ См.: Там же, с. 101.

Явление типизированной направленности глагольного признака, постоянно закрепленной за определенными мор­фологическими образованиями, естественно, не ограничи­вается безличностью: такая направленность проявляется в любых типах конструкций, в частности в неопреде­ленно-личных и обобщенно-личных (мы сделали акцент на этом явлении при анализе безличных предложений потому, что по отношению к ним оно играет особенно важную роль).

Еще сложнее ситуация с безличными конструкциями, содержащими возвратные глаголы. Здесь нет того силь­ного морфологического показателя, который определял бы языковую интерпретацию активности или пассивности и на который можно было бы опереться при установлении залога. В разных типах таких конструкций вопрос о за­логе должен решаться по-разному. В предложениях типа На это уже (многими) указывалось; Об этом уже {кем-то) упоминалось представлен пассив. Показателен существенный в данном случае синтаксический признак пассива — наличие или возможность косвенного допол­нения со значением логического субъекта. Показателен также параллелизм с конструкциями, содержащими пас­сивные причастия {было упомянуто и т. п.). Примеча­тельна противопоставленность активным конструкциям типа На это многие уже указывали; Об этом уже упо­минали.

В случаях типа Мне не читается, Мне не спится при­надлежность к активу или к пассиву не удается опре­делить на основании более или менее объективных при­знаков. По-видимому, здесь данная оппозиция нейтрали­зована. То же следует сказать и о других случаях без­личности, связанной с возвратностью: Хочется пить; Остается сделать немногое и т. д.

Таким образом, в большинстве типов безличных пред­ложений отсутствует обычное синтаксическое выражение актива и пассива, однако остается действительным «силь­ное» морфологическое выражение (невозвратными обра­зованиями, с одной стороны, и пассивными причасти­ями — с другой) типизированной направленности глаголь­ного признака. Что же касается безличных конструкций с возвратными глаголами, то семантическая оппозиция актива и пассива реализуется лишь в тех случаях, когда налицо соответствующие синтаксические признаки.

Предлагаемое решение вопроса о залоге глагола в без­личных конструкциях с морфологически характеризован­ными формами актива и пассива обладает тем преиму­ществом, что оно отличается грамматической обобщен­ностью и опирается на ясные формальные показатели. При таком подходе нет необходимости особо решать во­прос для отдельных разновидностей безличности. Однако вопрос о залоге глагола в безличных конструкциях с воз­вратными образованиями, как мы видим, не получает столь обобщенного «типового» решения.

Итак, залог в славянских языках и в других языках представляемого ими типа — это грамматическая катего­рия, передающая языковую семантическую интерпретацию отношения понятия действия к логическому субъекту и логическому объекту — значение центробежной (при ак­тиве) или центростремительной (при пассиве) направ­ленности глагольного признака по отношению к его но­сителю; данная категория находит синтаксическое вы­ражение в оппозиции конструкций, основное различие между которыми заключается в соответствии носителя глагольного признака либо логическому субъекту (актив), либо логическому объекту (пассив); залог находит мор­фологическое выражение в глаголе (в славянских язы­ках — в рядах форм невозвратных глаголов, составляю­щих морфологическое ядро актива, форм страдательных причастий, являющихся морфологическим ядром пассива, и форм возвратных глаголов, распределяющихся между активом и пассивом).

2. Понятие залогов ост и. Залог глагола вместе с теми разнообразными языковыми единствами, с кото­рыми он взаимодействует на функциональной основе и отчасти перекрещивается в плане выражения, образует широкое функционально-семантическое поле — запого-вость.³¹ Речь идет о поле, создаваемом взаимодействием разнородных языковых средств (морфологических, син­таксических, словообразовательных, лексических), служа­щих для выражения и языковой семантической интерпре-

³¹ Введенный нами термин входит в тот ряд терминов и стоя­щих за ними понятий, к которому отпосятся аспектуальность, томноральность, персональность (построено по образцу «модаль­ность»); см.: По и дар ко А. В. К проблематике функционально-семантических категорий (Глагольный вид и «аспектуальность» в русском языке). —ВЯ, 1967, № 2, с. 18—31.

тации отношения понятия действия к его логическому субъекту и логическому объекту. Имеется в виду основ­ное отношение центробежной и центростремительной на­правленности глагольного признака и другие сопостави­мые, взаимодействующие с ним отношения в указанных рамках.

Залоговость, как и всякое функционально-семантиче­ское поле, трактуется нами как языковая группировка, которая имеет как план содержания, так и план выраже­ния (как уже говорилось, выражение является неодно­родным, охватывающим разные стороны и уровни языка). Залоговость имеет в нашей интерпретации конкретно-языковой характер, т. е. речь идет о группировке средств выражения залоговых (в широком смысле) отношений в данном конкретном языке или в определенной группе языков. Данное поле базируется, конечно, на понятийной основе — такой основой является залоговое отношение как отношение понятия действия к логическому субъекту и логическому объекту. Эта глубинная понятийная база служит основанием термина «залоговость» и обеспечивает возможность применения этого термина к любому языку. Однако применительно к данному конкретному языку понятийная основа залоговости выступает уже в опреде­ленной языковой семантической интерпретации, т. е. мы имеем здесь дело со сложными комплексами языко­вых значений — грамматических, лексико-грамматических (в частности, словообразовательных) и лексических. Эти значения могут быть сведены к общей.широкой и аб­страктной понятийной основе, иначе говоря, в них может быть выделен общий инвариантный понятийный элемент, но сами по себе, как значения определенных языковых средств, они относятся не к миру отвлеченных понятий, а к миру языковой семантики, к плану содержания язы­ковых средств и их комбинаций, к области языковых се­мантических функций.

В рассматриваемом поле в славянских языках выде­ляются три основные функционально-семантические сферы, опирающиеся на определенные, отчасти перекре­щивающиеся средства выражения: 1) сфера активно­сти/пассивности; 2) сфера транзитивности/интранзитив-ности, 3) сфера частных значений возвратных глаголов. Каждая из этих сфер обладает достаточно четкой каче­ственной спецификой, так что в принципе вполне допу-

стимо трактовать их как самостоятельные, хотя и пересе­кающиеся функционально-семантические поля. Однако взаимодействие этих сфер и наличие общих для них се­мантических элементов дает основание для их объедине­ния (при условии четкой внутренней дифференциации) в составе более широкого единства, т. е. для выделения поля залоговости в указанном выше широком смысле. Подчеркнем, что и при акценте на дифференциацию самостоятельных полей активности / пассивности, транзи­тивности / интранзитивности, а также сферы микрополей, связанных с отдельными разрядами возвратных глаголов, не утрачивается необходимость более общего понятия, соответствующего группировке этих полей.³²

Основные линии связей между указанными сферами та­ковы: 1) транзитивность/интранзитивность (прямая пере­ходность/непереходность) глагола обусловливает соот­носительность/несоотносительность актива и пассива: переходные глаголы, как правило, образуют пассив, не­переходные же, как правило, его не образуют; 2) возврат­ные образования в принципе могут выступать как в активе, так и в пассиве, в отличие от невозвратных, для которых возможен лишь актив; 3) возвратные глаголы всегда непереходны.³³ Сопряженность рассматриваемых сфер в поле залога наглядно проявляется в трехчленной мор­фологической системе «невозвратные глаголы—возврат­ные глаголы—пассивные причастия». Возвратные глаголы «нарушают стройность» морфологического выра­жения оппозиции «актив/пассив» именно потому, что они одновременно участвуют в оппозиции «возвратность/не­возвратность», а кроме того, выражают значения отдель­ных словообразовательных разрядов глаголов с постфик­сом -ся. Это своего рода узел связи между компонентами залоговости.

³² Наша трактовка залоговости во многом опирается на кон­
цепцию В. В. Виноградова, видевшего в том, что называют залогом,
целый клубок разнородных лексико-грамматических явлений.
Примечательно, что В. В. Виноградов, с одной стороны, стремится
расчленить разные структурные элементы этого комплекса,
а с другой — установить связи между ними; см.: В и н о г р а-
дов В. В. Русский язык (грамматическое учение о слове). Изд. 2-е.
М., 1972, с. 476—511, особенно с. 501—503.

³³ Редкие исключения типа Дожидаюсь сестру не меняют
общей картины.

Иерархия основных компонентов рассматриваемого поля основана на степени их грамматикализации. Наи­более грамматикализованной в рамках данного поля яв­ляется оппозиция «актив/пассив»: здесь достигается та степень грамматикализации, при которой члены категории могут быть представлены формами одного и того же слова (хотя та же категория, как мы видели, отчасти представлена и формами разных слов). Именно эта оппо­зиция является грамматическим ядром поля. Остальные его компоненты располагаются по принципу убывающей степени грамматикализации, представляя в своей иерар­хии постепенный переход от центра к периферии: оппо­зиция возвратных / невозвратных глаголов по признаку иптранзитивности, оппозиция переходных/непереходных глаголов, выявляющаяся в сочетаемости/несочетаемости с прямым дополнением (здесь представлена «переходная зона» от центра к периферии), отдельные словообразова­тельные разряды возвратных глаголов (периферия за-логовости),³⁴

Поле залоговости перекрещивается с другими функ­ционально-семантическими полями. Так, оно пересека­ется с персональностью (ср. отношение личных, опреде­ленно-личных, неопределенно-личных, обобщенно-личных и безличных конструкций к активу и пассиву, а также отношение к пассиву 1-го и 2-го лица, с одной стороны, и 3-го лица — с другой). Можно отметить также пересе­чения с аспектуальностью (ср., в частности, разное отно­шение возвратного и причастного пассива к глагольному виду), модальностью, каузативностью, тёмпоральностью, различными функционально-семантическими сферами «надежности».

Рассмотрим некоторые примеры пересечения залого-вости с персональностью. С полем персональности связано особого рода отношение к субъекту. Изменение этого отношения не приводит к переходу от актива к пассиву и наоборот. Данное отношение связано с наличием или отсутствием членов предложения, соответствующих субъекту. С,ф. Недостатки нами устраняются и Недостатки устраняются — в обоих случаях представлен пассив. Ср. также Недостатки устраняют наши сотрудники и Не­достатки устраняют — в обоих примерах актив. В послед-

³⁴ В данном перечне указаны лишь основные компоненты рассматриваемого поля.

нем случае сохраняется центробежная направленность действия, с той, однако, особенностью, что носитель гла­гольного признака здесь выступает не как вербализован­ный и конкретный, а как подразумевающийся и неопре­деленный. Пересечение залоговое™ с некоторыми типами безличности, как было показано выше, приводит к частич­ному или полному снятию противопоставления актива и пассива. Связанное с безличностью частичное или полное устранение различительных признаков актива и пассива свидетельствует о том, что данная зона пересечения по отношению к залогу характеризуется чертами периферий-ности. Выше мы предложили применить принцип «типи­зированной направленности» глагольного признака по отношению к случаям типа Светает; Вечереет и па этом основании, опираясь па морфологический признак невоз­вратности, отнесли подобные случаи к активу. Однако остается действительным тот факт, что здесь мы не нахо­дим ни соответствия логического субъекта подлежащему, ни соответствия логического объекта прямому дополне­нию. В случаях тина Дорогу занесло, когда нет субъекта и нет носителя глагольного признака, но есть объект, ко­торому соответствует прямое дополнение, принадлежность конструкции к активу выражена сильнее. Однако безлич­ность оказывает модифицирующее воздействие на харак­тер центробежной направленности: налицо конечный пункт направленности глагольного признака, но нет на­чального пункта.

Рассмотрим выделенные выше три основные функцио­нально-семантические сферы залоговое™.

Сфера активности/пассивности. Данная сфера основана на такой языковой интерпретации отно­шения понятия действия к логическому субъекту и логи­ческому объекту, которая связана с отношением глаголь­ного признака к его носителю с точки зрения центро­бежной / центростремительной направленности. Помимо собственно залога эта сфера включает в себя такие явле­ния периферийного характера, как «лексический пассив» типа Он терпит обиды; Они испытывают давление со сто­роны (грамматически это актив, но лексически передается пассивность носителя глагольного признака);³⁵ ср. также

³⁵ См.: Яхонтов С. Е. Конструкции, называемые пассивными в китайском языке. — В кн.: Категории залога. Материалы кон­ференции. Л., 1970, с. 45—48.

семантическое приближение активной конструкции к пас­сивной в плане актуального членения (средствами по­рядка слов) в случаях типа Мальчика укусила собака.™ В сферу активности / пассивности втягиваются все те язы­ковые средства, которые так или иначе участвуют в вы­ражении актива или пассива, например одушевлен­ность / неодушевленность 'существительного в роли подле­жащего в случаях типа Ребенок моется I Посуда моется?⁷

Сфера транзитивности / интранзитив-н о с т и. Эта сфера основана на такой языковой интерпре­тации отношения понятия действия к логическому объекту, которая связана с отношением глагольного признака к со­четаемости с прямым дополнением. К этой сфере отно­сятся две оппозиции: 1) лексико-морфологическая оппози­ция возвратных / невозвратных глаголов по признаку ин­транзитивности; 2) лексико-синтаксическая оппозиция пе­реходных/непереходных глаголов, находящая выражение в сочетаемости/несочетаемости с винительным падежом прямого объекта.

Говоря об оппозиции возвратных/невозвратных гла­голов, мы имеем в виду не частные словообразовательные разряды глаголов типа собственно-возвратных или вза­имно-возвратных. Подобные разряды относятся к перифе­рии залоговости. Речь идет о более высоком уровне грам­матической абстракции — обо всех возвратных глаголах в системе языка в их отношении ко всем невозвратным. Общим значением возвратных глаголов является зна­чение интранзитивности.³⁸ Невозвратные глаголы явля­ются немаркированным членом оппозиции, т. е. не содер­жат в своей семантике данного признака, они могут быть как транзитивными, так и интранзитивными.³⁹ Таким образом, с семантической точки зрения здесь представ­лено противопоставление интранзитивных и «транзи-тивно-интранзитивнызс» образований (возвратные гла-

³⁶ См.: Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Изд. 2-е.
Л., 1941, с. 480; см. также: Бондарко А. В., Буланин Л. Л.
Русский глагол. Л., 1967, с. 169—173 (раздел «Категория залога»
написан Л. Л. Булапиным).

³⁷ См.: Шахматов А. А. Синтаксис..., с. 479.

³⁸ См.: Фортунатов Ф. Ф. О залогах русского глагола.—
ИОРЯС, IV, кн. 4. СПб., 1899, с. 1155.

³⁹ См.: Jakobson|R. Zur Struktur des russischen Verbums. —
In: Charisteria Gvilelmo Mathesio... oblata. Pragae, 1932, p. 77.

голы — «интранзитивность» +/невозвратные глаголы — «интранзитивность» +). Это противопоставление выхо­дит далеко за пределы соотносительных глаголов. Соот­носительными или несоотносительными могут быть отдельные глаголы или группы глаголов (ср. радовать — радоваться), рассматриваемое же противопоставление от­носится к плоскости грамматической (морфологической) системы языка, где любой возвратный глагол является носителем морфологически выраженного признака интран­зитивности и противостоит в этом отношении любому не­возвратному глаголу как морфологически по данному признаку не характеризованному.

При оценке степени грамматикализации оппозиции возвратных / невозвратных глаголов по признаку интран­зитивности нужно иметь в виду следующее обстоятель­ство. Хотя в системе языка эта оппозиция как бы стоит над лексикой в том смысле, что любой возвратный гла­гол обладает признаком интранзитивности, все же реаль- Ш ное существование данной оппозиции связано с соотноше­нием конкретных возвратных и невозвратных глаголов, находящихся в отношениях производности. Присоединение постфикса ~ся, как уже было отмечено, во многих случаях влечет за собой изменение лексического значения глагола; возможные случаи лексического тождества не обладают до­статочной регулярностью. Мы имеем здесь дело с оппози­цией форм разных слов. Именно поэтому мы рассматри­ваем оппозицию возвратных и невозвратных глаголов по признаку интранзитивности как занимающую периферий­ное положение по отношению к собственно залогу, хотя и относящуюся в целом к центральной зоне залоговости. Лексико-синтаксическая оппозиция переходных / непе­реходных глаголов непосредственно примыкает к цент­ральной зоне поля залоговости. Эта оппозиция связана с противопоставлением актива и пассива, поскольку она обусловливает соотносительность или несоотноситель­ность активного и пассивного оборотов. Налицо также функциональная связь переходности / непереходности с возвратностью/невозвратностью. Эти оппозиции, обра­зуя особую функционально-семантическую сферу внутри залоговости — сферу транзитивности /интранзитивиости, взаимодействуют, дополняют друг друга. Противопостав­ление возвратного и невозвратного глаголов морфологи­чески маркирует интранзитивность, но оставляет невыра-

женным различие транзитивности / интранзитивности в области невозвратных глаголов. Это различие передается лексико-синтаксическим способом — сочетаемостью или несочетаемостью с винительным падежом прямого объекта (у возвратных глаголов интранзитивность оказывается выраженной дважды, избыточно — и морфологически, и лексико-синтаксически).

У лексико-синтаксического противопоставления пере­ходности / непереходности, основанного на сочетаемости / несочетаемости с прямым дополнением, есть черты как центральности, так и периферийное™. К первым отно­сится семантика данной оппозиции, существенная для за-логовости. Далее, важно то, что любой глагол так или иначе определяется лексико-синтаксически по отношению к этой оппозиции. Она характеризуется регулярностью функционирования. Периферийность же проявляется в за­висимости переходности / непереходности от лексического значения и синтаксического поведения отдельных глаго­лов и глагольных групп (в этом смысле переходность не интегрирована, а «рассеяна» в глагольной лексике). Если постфикс -ся — общий признак, который «механически» решает вопрос об интранзитивности на уровне морфологи­ческой системы языка, то вопрос о лексико-синтаксиче-ской переходности / непереходности решается особо для разных словообразовательных типов, сплошь и рядом для каждого глагола, а нередко и для разных значений и ти­пов употребления одного и того же глагола.

Грань между центром и периферией залоговое™ труд­нее всего провести именно в рассматриваемой области. Трудно решить вопрос, относится ли лексико-синтакси-ческая переходность / непереходность к центру или нет. Если не относится, то понятие центра залоговое™ ока­зывается более «грамматичным», в большей степени со­средоточенным на выражении залоговых отношений в са­мом глаголе и с этой точки зрения более строгим, но ущербным в том смысле, что в центральную зону залого-вости включается лишь морфологическое выражение тран­зитивности / интранзитивности, само по себе недостаточное (для всей области невозвратных глаголов), а лексико-синтаксическое выражение оказывается вне этой зоны. Если же отнести и лексико-синтаксическую переход­ность / непереходность к центру, то он окажется не «чисто грамматическим» (морфолого-синтаксическим), а смешан-

ным, более пестрым и разнородным комплексом, включаю­щим в себя не только морфологические и синтаксические, но и лексико-синтаксические компоненты.

Предварительно мы отдали предпочтение более стро­гому грамамтическому подходу, не включая лексико-син­таксическую переходность / непереходность непосред­ственно в центральную зону залоговое™ и рассматривая эту оппозицию лишь как примыкающую к этой зоне. Од­нако в принципе нельзя исключить возможность иного решения, при котором центр залоговое™ понимался бы как функциональный комплекс, состоящий из двух оппо­зиций: актива / пассива и транзитива / интранзитива (включая не только морфологическое, но и лексико-син-таксическое выражение последней оппозиции). При та­ком решении определяющим оказался бы не структурно-грамматический, а функциональный принцип.

Сфера частных значений отдельных раз­рядов возвратных глаголов. Данная сфера осно­вана на такой языковой интерпретации отношения поня­тия действия к логическому субъекту и логическому объ­екту, которая находит выражение прежде всего в слово­образовательных разрядах глаголов с постфиксом -ся (ср. собственно-возвратные глаголы типа беречься, защищаться и т. п., взаимно-возвратные — встречаться, целоваться, обще-возвратные — веселиться, сердиться и т. п., косвенно-возвратные — строиться, прибраться и т. п.).⁴⁰

Рассматриваемые разряды возвратных глаголов во многом аналогичны способам действия. Перед нами лексико-грамматические разряды, не опирающиеся на специальную систему форм, хотя и имеющие граммати­ческое выявление. В данном случае оно заключается, в частности, в том, что все разряды возвратных глаголов, кроме образований с пассивным значением, представ­ляют собой глаголы или (при многозначности) значения activa tantum. Перед нами отдельные разряды (под­классы) глагольной лексики, и этим обусловлено их пе­риферийное положение в данном поле. Иначе говоря, пе­риферийность словообразовательных залоговых разрядов по отношению к грамматике (в частности, к категории

⁴⁰ См.: Виноградов В. В. Русский язык..., с. 494—501; см. также: Янко-Триницкая Н. А. Возвратные глаголы в со­временном русском языке. М., 1962.

16 А. В. Бондарко

залога) проявляется в характере их языковой организа­ции, в том, что здесь налицо не интеграция категориаль­ных значений в системе рядов грамматических форм, а широкое «рассеяние» залоговых признаков по отдель­ным, иногда очень мелким группировкам лексики.

К периферийной сфере залоговое™, связанной с отдель­ными разрядами возвратных глаголов, относятся также та­кие явления, как выражение взаимного значения сочета­нием глагола со своеобразным взаимным местоимением друг друга. Нужно иметь в виду, что рефлексивность вы­ходит за рамки поля залоговое™, т. е. лишь отчасти ох­ватывается этим полем. В частности, сочетания с место­имением себя относятся к данному полю лишь в той мере, в какой они взаимодействуют с тем или иным его компо­нентом.

Семантическая иерархия компонентов поля зало г о во с т и. Основным ступеням иерархии компонентов рассматриваемого поля по степени граммати­кализации в общем соответствует и собственно семанти­ческая иерархия, т. е. иерархия по признаку возрастаю­щей степени грамматичности значений. Эта иерархия на­ходит отражение, в частности, в широте охвата лексики данным значением, в его зависимости или независимости от индивидуальных и групповых лексических значений, в характере связей между значениями элементов разных иерархических уровней поля залоговое™.

Семантическая иерархия компонентов рассматривае­мого поля такова: 1) (наиболее высокая ступень) семан­тические признаки актива и пассива; 2) признаки тран­зитивности/интранзитивности; 3) дополнительные от­тенки, наслаивающиеся на первые два типа признаков, в частности значения разрядов возвратных глаголов, а также значения элементов функционально-семантиче­ских полей, пересекающихся с полем залоговости (напри­мер, модальные, персональные и аспектуальные семанти­ческие элементы, взаимодействующие с залоговыми).

Дата добавления: 2015-10-16