Часть 3. Глава 2

Что-то меня совсем понесло в порнуху. решил вас порадовать детальной NC.
_____________________________________________________________________________

Герман хотел записать четвертый альбом, Макс настаивал на том, что эта идея провальна. У них не было достойного материала, который мог бы сравниться с предыдущим. Ему не хотелось выпускать проходные пени под именем "Opium Crow", ему не хотелось даже петь это. Было жутко осознавать, что они сдулись подобно воздушному шарику. Герман предлагал вылезти за счёт шоу, но ни одно шоу не сгладило бы откровенно слабые песни, что были как големы, склеенные из разрозненных частей старых и не несли в себе ничего кроме самоплагиата. Публика требовала новых дисков, на этом же настаивал и менеджер группы. Всё катилось в бескрайний бред.
Всё это время Макс пропадал неизвестно где, совершенно не вмешиваясь в процесс записи. Ему снова стало всё безразлично. Прошли те времена весёлых героиновых тусовок в студии. Он даже не пил, поддерживая образ примерного семьянина. Так он ставился всё больше противен Герману, как человек, предавший свои прежние идеалы ради бабы. И дело было вовсе не в трезвости, а в прогибании под другого человека. Макс устал объяснять, что это был его собственный выбор, потому что он просто устал от постоянного саморазрушения. Всё дело лишь в том, что теперь его жизнь обрела смысл. Он любил, любил женщину, и совсем не нужно было прятать от общества эти чувства.
Макс записал свои вокальные партии. Это вышло не сразу, обычно у него всё получалось с первых дублей. Сейчас же пришлось повозиться подольше. Тяжело было петь вымученные тексты Германа и свои старые полунепригодные стихи. А эта музыка просто выводила его из себя. Самое страшное, что он не знал, как сделать лучше. Это и есть верхняя точка отчаянья.
Кэт старалась не сталкиваться с Германом. Ей была совершенно неясна его негативная реакция на её присутствие. Макс старался огородить их от встреч друг с другом, как только мог. Однажды она заехала, чтобы забрать его из студии поздно вечером. Они договорили съездить куда-нибудь поужинать. Кэт застала их в разгар очередной ссоры. Совсем не надо было знать русский, чтобы понять суть вещей. Герман повернулся к ней и уже по-английски добавил:
- Я бы лучше трахнул бурито, чем эту бабу!
Макс поступил так, как сделал бы всякий мужчина, когда у него на глазах оскорбляют его жену – он со всех сил двинул Герману в челюсть. Тот лишь усмехнулся, сплёвывая кровь. В его глазах читалась победа. Он впервые смог задеть Макса по-настоящему. Герман ликовал, скалясь окровавленным ртом. Сейчас он был тем самым уродливым монстром, коим всегда стремился казаться. Макс не хотел его бить, он никогда бы раньше не позволил себя такого. Сейчас он разорвал последнюю нить, связывавшую их когда-то.
- Я ухожу! Делайте без меня что хотите! – сказал он, эта ссора помогла расставить все точки.
Дани звонил ему несколько раз, пытаясь заставить помириться с Германом. Макс был непреклонен, он всё для себя решил уже давно.
- Чувак, я чувствую себя маленьким мальчиком, переживающим развод родителей, - сказал Дани.
- Прости. Мне действительно, очень жаль, - ответил Макс, вешая трубку.
Так и закончился его десятилетний роман с "Opium Crow", но не закончилась история.
Всё развитие событий было предрешено. Макс знал, что скоро поползут слухи о том, что он променял группу на бабу. Попытка сделать из Кэт очередную Йоко Оно. Но так никто из них никогда и не поймёт, что для музыканта музыка и женщины не стоят на ступенях одной лестницы, они находятся в разных параллелях и никогда не пересекаются. Макс знал, что никогда не променяет музыку ни на что другое. Уход из группы дал ему время для раздумий и ключ к поиску новых идей.

***
Герман вернулся в Лондон, где всё казалось привычным и знакомым. Мрачная тёмная Англия распростерла над ним свои чёрные крылья, прогоняя все печали. Место, где любой бы сошёл с ума, успело стать для него родным и знакомым. Все музыканты снова расползлись по своим углам, переваривая свалившиеся события. Это не могло не стать ударом. Герман старался убедить себя, что уход Макса не страшнее операции на аппендикс. Тем не менее, ему пока что было больно возвращаться к работе над музыкой. Всё должно зажить. Зато его сердце смогло впервые забиться свободно. Всё было кончено раз и навсегда. Он больше не был связан с Максом этими жестокими болезненными отношениями, что изводили его десять лет к ряду.
Он стал завсегдатаем гей-квартала в Сохо, но без всякого желания кого-либо снимать, ему просто хотелось снова влиться в эту отвратительную «темную» культуру. О скуки он совершил свой камин-аут, чем сильно удивил общественность. Оказывается столько лет можно быть гомосексуалистом и всем будет совершенно наплевать на тебя, теперь же из Германа пытались наскоро слепить гей-икону, вместо заржавевших секс-символов.
На этой почве закрутил роман с одним из лондонских андеграундных музыкантов. Обыкновенные отношения лишённые бешенной страсти и безумия. Они совершенно не смотрелись вместе. И не имели ничего общего кроме угрюмого вида. Они встречались пару раз в неделю, чтобы посетить унылую выставку современного искусства, пообедать в модном ресторане и потрахаться дома, не забывая про презервативы, чтобы потом уснуть каждый в своей постели. Это было скучно, обыденно и очень по-взрослому.

***
Макс искал отдушину, в лошадях, оружие и собаках. Ещё в детстве у него была мечта, жить в деревне, чтобы иметь возможность каждый вечер ездить верхом. Только общение с лошадями сдерживало его от желания напиться, кони просто не переносят пьяных. Макс завёл себе щенка хаски по кличке Кейк, удивительно умное и весёлое животное, обещающее вырасти в ручного волка. Ещё одного лохматого и беспородного пса Кэт подобрала возле дома, он был славный и немного жутковатый, словно собачья версия Дани. Что удивительно, никакое другое имя к нему так и не прижилось. Так же дома время от времени появлялись три приблудные кошки, они гуляли сами по себе, так что у них не было даже имён.
В моменты, когда Макса переполняла агрессия или злоба, он просто доставал пистолет и стрелял по бутылкам на заднем дворе. Это оказывалось самым простым способом разрядить обстановку.
Кэт снова снимались в каком-то фильме, благо, вполне пристойном, Макс сидел дома, наслаждаясь блаженной скукой и прикладной кулинарией. Язвительная мексиканка шутила, что именно она в этом браке является мужиком. Макса это как-то особо не трогало. Не без содействия жены ему предложили роль в кино. В каком-то фильме про 80-е он сыграл эпизодического персонажа наркомана-глэмрокера. Особенно забавным было нюхать бутафорский кокс с задницы стриптизёрши.
В целом жизнь была настолько размеренной, что даже не утомляла. Всё было лёгким и приятным. Пока Кэт не заставила Макса играть для неё на гитаре каждый вечер. Она хотела, чтобы он снова вернулся в музыку. Макс в глубине души понимал, что ей хочется быть замужем за рок-музыкантом, а не за безработным бездельником, живущем на доходы с прошлых альбомов, как реднек на пособие по безработице. Ей нравилось быть с ним на виду. Она заставляла его ходить в спортзал и следить за собой. Макс даже был ей за это благодарен, хотя кто-то другой послал бы её лесом словами: «Ты должна любить меня таким, какой я есть». Но увы, нас любят только за то, какими мы себя сделали.
Временами он скучал по Герману. Ведь здесь в Голливуде у него не было близких друзей. Макс не ходил на вечеринки, вынужденный поддерживать свою трезвость. Весь круг его общения сводился к парочке звёздных соседей, с которыми можно было обсудить налоги и цены на недвижимость.
Вскоре Макс сдался и начал искать музыкантов для своего нового проекта. Ему хотелось пустить в жизнь свои старые наработки, которые по тем или иным причинам не годились для "Opium Crow".

***
Герман занялся поисками нового вокалиста. Он не мог придумать ничего лучше, чем устроить прослушивание, так как поиск среди знакомых ничего не дал. Он не видел никого на месте Макса. Однако, следовало бы рискнуть. Чтобы не прослушивать тонну шлака, он поручил первичный отбор своему менеджеру, тот отобрал для него двадцать человек, действительно умеющих петь. Во время прослушивания Дани постоянно крутился рядом и мешал сосредоточиться. Он почти на коленях умолял взять парня с голосом как у Эндрю Элдрича. Герману же не нравилось, что он косоглазый.
- Твою мать, ну ты же не любовника себе выбираешь! – возмущался басист.
Периодически возникала мысль сменить формат и перейти на женский вокал, так как найти девушку-вокалистку, гораздо проще.
Герман уже был готов сдаться, пока в студию не вошёл парень лет двадцати. Платиновый блондин с тёмными глазами и аккуратным макияжем. Узкие виниловые брюки облегали его рельефные бёдра. Он выглядел так будто уже являлся состоявшейся рок-звездой. Дани видел, как загорелись глаза Германа, и стал засыпать невинную жертву каверзными вопросами, периодически скатываясь в откровенное глумление.
- Я задам тебе вопрос, ты имеешь право ответить только «да» или «нет».
Парень кивнул.
- Твоя мама знает, что ты гей? – Дани сам засмеялся своей шутке.
Тот не знал, что ответить, лишь слегка покраснел. Герман взмахом руки дал знак ему прекратить.
- Спой лучше.
И он запел. У этого парня оказался весьма своеобразный голос, высокий с хрипотцой. Весьма андрогинный и резкий. Все понимали, что это потрясающе, но, тем не менее, вовсе не формат "Opium Crow", особенно после максовского глубокого баритона с широким диапазоном. Несмотря на протесты Дани, Герман всё же принял его в группу.
- Я же знаю, зачем ты берёшь его на самом деле, - сказал басист. – Это вовсе не за голоса.
Герман пропустил его слова мимо ушей. Он пригласил новоприобретенного вокалиста выпить с ним в баре. Он сказал, что его зовут Эйден. Герману нравилось это имя. Этот парень был чертовски хорош, пусть даже и косил под Макса в его ранние годы. Когда хмель слегка ударил в голову, Герман предложил ему поехать к себе и покурить опиум. Тот с радостью согласился. Они начали целоваться ещё в лифте. Эйден удивился, когда раздвоенный язык Германа проник к нему в рот. Он был как две нежные и скользкие змеи, способные довести до экстаза одним только прикосновением. Герман прижался к Эйдену, ощущая эрекцию через облегающие штаны, его рука сжала его упругие ягодицы парня.
Стило только войти домой и захлопнуть за собой дверь, как мальчишка упал перед ним на колени и принялся развязывать мудрёную шнуровку на брюках Германа. Он ласкал языком кожу внизу живота, опускаясь губами всё ниже. Эйден заглотил его член, принимая глубоко в горло, оно было мягким и бархатистым. Его язык оказался проворным, как и губы. Герман обхватил руками его голову, входя ещё глубже в горло, и кончил в рот этому прекрасному созданию.
Герман осчастливил его ответным минетом, он яростно сосал, проталкивая пальцы в тело Эйдена. Тот стонал в голос, демонстрируя свои прекрасные вокальные данные. Всё же, трахать вокалистов – это прекрасно. Он быстро кончил, его сперма оказалась весьма приятной на вкус.
Они курили опиум в полной тишине, лёжа на мягком ковре в гостиной. Эйден быстро отключился. Этот наркотик оказался слишком непривычным для его организма. Пользуясь случаем, Герман перевернул его на живот и раздвинул ягодицы парня. Член легко вошёл в его расслабленный анус. Это было приятно, словно трахаешь труп или молча насилуешь кого-то. Эйден лишь глухо постанывал сквозь наркотический дурман. Герман безжалостно двигался внутри него, не встречая сопротивления. Он кончил мальчишке на спину, затем слизал собственное семя. Секс в совокупности с опиумом дарил ему фантастическое удовольствие

Дата добавления: 2015-10-16